Артем Каменистый
Боевая единица

Искать его было некогда, схватив уцелевшую младшую за руку, она потащила ее в обратную сторону, через плац. Там, на другой его стороне, протягивалась пристройка пищеблока с огромными многоэтажными подвалами, являвшимися частью монастырского подземного комплекса. Из-за густого дыма трудно было определить, насколько велики тамошние разрушения, оставалось надеяться, что спуститься все же удастся. Иначе им долго не протянуть – взрывы грохотали чуть ли не ежесекундно, в промежутке между ними слышался треск рассыпающихся зданий.

Монастырь погибал.

В дыму показались очертания чего-то непонятного, напоминающего исковерканный бутон розы, горящий тусклым, чадящим пламенем. Вот только размеры этого «бутона» впечатляли. Пройдя еще несколько шагов, настоятельница поняла, что это остатки самоходки. Зенитчицы так и не успели израсходовать боезапас – бетонобойная бомба, легко сокрушив тонкую броню, разорвалась под машиной, инициировав детонацию оставшихся снарядов и ракет. Установку буквально вывернуло наизнанку, плац вокруг был разворочен, перепахан десятком воронок – штурмовик не пожалел смертоносного груза.

Обогнув стороной этот хаос, настоятельница, так и не выпустив руки воспитанницы, добралась до противоположной стороны плаца. Порыв ветра на несколько мгновений проделал обширную прореху в дыму, и она увидела, что в ту же сторону пробираются уцелевшие сотрудницы и воспитанницы. Но это было неважно, самое главное, что пристройка стояла целая и невредимая, гостеприимно темнея распахнутой дверью входа.

За ней, всего в десятке шагов, располагался вход на нижние уровни.

Лина ни на мгновение не поверила, что истребитель описывает круги просто так, из спортивного интереса – слишком уж невероятно подобное совпадение. Да и подсознательно она была готова к неприятностям – стоило ей покинуть монастырские стены, как террористы начинали захватывать самолеты, орды демонов устраивали таежное сражение, а доблестная авиация и до этого создавала девушке проблемы, непринужденно вываливая тонны бомб прямо на голову. Короткая статистика выходов девушки в Большой Мир недвусмысленно доказывала, что эти выходы (одна штука) крайне вредное явление как для нее самой, так и для окружающих.

Ну почему ей так не везет?

Вертолет хорошая машина – мощная, маневренная, защищенная броней, скоростная. Но… Всегда есть «но»… Все познается в сравнении – так что на фоне истребителя он был не более чем черепахой. Беременной черепахой, да еще и частично парализованной, с неполным набором конечностей. Уйти от преследования невозможно, а если вспомнить об угрозе перехвата… Тоскливо – машина Ордена не имела даже системы постановки помех в инфракрасном и радиодиапазонах, представляя собой просто замечательную мишень для ракет всех типов. Снизиться с высоты тысяча семьсот метров мгновенно не получится, сомнительно, что истребитель полностью проигнорирует попытку посадки. Непонятно, почему он не атаковал до сих пор и кому вообще понадобилось ее атаковать?

Рация функционировала, но попытки вызова монастырского диспетчера успеха не принесли. Лина знала, что на этой частоте находятся диспетчеры и других учреждений Ордена, но вызывать их не стала. Она попросту не понимала, что будет им говорить. Потеря связи сама по себе выглядит странно, а учитывая последние переговоры, да еще и появление истребителя… Девушка отбросила все сомнения – происходит что-то очень нехорошее. Лететь дальше прежним курсом? Нет, это ущербный вариант, вряд ли ей позволят завершить полет. Рано или поздно беспомощный вертолет будет атакован, кто знает, может, уже сейчас в нее летит ракета?

Женская логика причудлива, Лина все еще пыталась придумать что-то оригинальное, позволяющее разом решить все вопросы, но одновременно при этом начала действовать буквально наобум, наблюдая за собой будто со стороны. Двигатели взревели, машина бросилась вниз, помогая земному притяжению силой своих моторов. Огромные, бешено раскрученные винты действовали сейчас как стабилизирующие гироскопы, пытаясь вернуть вертолет в прежнее положение. Но девушка была неумолима, в зародыше гася все поползновения замедлить спуск. Она не смотрела на показания альтиметра – Лина прекрасно могла определять расстояние до земли на глаз, ориентируясь на видимые размеры узнаваемых предметов. Впрочем, до посадки было еще очень далеко.

Слева показался истребитель – она впервые увидела его воочию, а не на экране бортовой РЛС. Серебряная искорка стремительно увеличивалась в размерах – это уже не навязчивое кружение, самолет атаковал, нагло атаковал. Увы – противопоставить ему было нечего. Лина отчетливо уловила момент запуска ракеты, после чего разглядывать противника стало некогда.

Бросив вертолет на бок, она, едва не прикусив губу от многократной перегрузки, вывернула машину еще дальше, так, что в конце маневра поставила ее практически хвостом к земле. В то же мгновение внизу прогремел взрыв. Поражающие элементы дробью хлестнули по корпусу, приборная панель вспыхнула несколькими тревожными огоньками, но вертолет сохранил управление, правда, подчинялся с некоторой неохотой.

Пробежавшись взглядом по индикаторам, Лина поняла, что повреждена гидравлическая система и машина теряет свою кровь – масло. Две-три минуты, и она перестанет слушаться управления, у девушки попросту не хватит сил, чтобы выжать штурвал. Вертолет придется покинуть, причем желательно побыстрее – противник может продолжить обстрел в любой момент. Одно удачное попадание, и все, никакая броня не спасет.

Выровняв машину, Лина суетливо отстегнула ремни, приковывающие ее к креслу. Этот вертолет был крайне неудобен для спасения в аварийной ситуации. Да и вылет был не боевой – девушка даже парашют не надела. Впрочем, он был под рукой, оставалось только его надеть, чем она и занялась в самых неподходящих для этого условиях – узком пространстве между спинкой сиденья и приборной панелью, при этом полностью забросив управление машиной.

Лина не знала, что истребитель идет на второй заход. Пилот отчетливо видел, что вертолет остался на ходу и продолжает спуск, оставляя за собой грязноватый шлейф хлещущего топлива или масла. Да и поведение машины несколько странное– она движется как-то дергано, слепо. Возможно, пострадал пилот или барахлит система управления. Что бы там ни было, не стоит переводить вторую ракету. Гораздо интереснее будет добить подранка из пушки – в упор. Отпора можно не бояться – отлично видно, что вооружения на подвесках нет, а встроенная вертолетная артиллерия не приспособлена для воздушного боя. Да и что он сможет сделать в таком состоянии против скоростного хищника? Ничего.

Пилот заблуждался.

Лина только-только успела надеть парашют, как заработала авиационная пушка. Малоподвижный вертолет представлял собой великолепную мишень – промахнуться было невозможно.

И пилот не промахнулся.

Лина вскрикнула, когда снаряды ударили в хвостовую часть машины. Приборная панель вспыхнула россыпью красных огней, в салоне загремело, что-то с недюжинной силой ударило в бронеспинку кресла, над ухом просвистел осколок, с треском впившись в стекло, разукрасив его паутиной трещин. В тот же миг девушка отстрелила несущие винты.

Пилот погиб мгновенно – пикирующий истребитель невозможно было отвернуть столь быстро, да он и не успел заметить предсмертного маневра искалеченного вертолета. Лопасть угодила прямиком в фонарь кабины, пронзив бронестекло как масло, что неудивительно на таких скоростях, а разрезать тело летчика и вовсе оказалось плевой задачей. Самолет проткнуло почти насквозь, будто насадив на гигантский шампур. Где-то посередине этого странного шашлыка скрывался ком сырого мяса, еще мгновение назад бывший живым человеком. Впрочем, сырым он оставался недолго – остальные лопасти искалечили плоскости, пробив топливные баки. Лавина хлынувшего горючего воспламенилась от раскаленных деталей двигателя, пикирующий истребитель, составлявший теперь одно целое с вертолетным винтом, превратился в пылающий болид.

Ничего этого Лина не видела – ей сейчас было не до разглядывания окрестностей. Отстрелив винты, способные растерзать ее тело в воздухе, она покинула гибнущую машину, рыбкой уйдя к земле. Девушка не знала, что ее противник уничтожен, она не смотрела вверх или по сторонам, а истребитель упал в двух километрах, так что заметить это было нелегко. Она опасалась, что пилот ее заметит и попытается добить. С раскрытым парашютом она будет слишком уязвима, так что надо постараться раскрыть купол как можно ближе к земле. Это рискованно, да и неприятно испытывать столь сильный рывок, однако придется с этим смириться.

Разглядев расстилающийся ниже пейзаж, она поняла, что падает в лес неподалеку от излучины маленькой речки. Если приземление будет удачным, она легко спрячется от самолета под кронами деревьев. На дворе сентябрь, они еще не сбросили листву и представляли собой отличное укрытие. На ее глазах вспыхнул вертолет, умудрившийся обогнать свою летчицу на несколько сотен метров. С растерзанным хвостом, лишившийся своих винтов, он сейчас напоминал горящую копну сена, странным образом попавшую на небеса. Несмотря на сложность ситуации, Лина ощутила болезненный укол – она не смогла доставить машину на завод.

Воспитанница не выполнила приказ настоятельницы.

Но настоятельнице сейчас было не до контроля за выполнением своих приказов – она попросту спасала свою жизнь, да еще и прихватив с собой младшую, окончательно ошалевшую от того, что ей сегодня пришлось увидеть. Нельма на такие картины почти не реагировала, более того, один раз даже испытала противоестественную радость от жуткого зрелища. Штурмовик, израсходовавший свои бомбы и ракеты, ударил по земле из пушки, причем удачно – несколько тридцатимиллиметровых снарядов угодило в скопище людей, рвущихся в узкую дверь черного хода. Этот момент как раз и обрадовал женщину – дорога освободилась.

Оглушенная настоятельница, спотыкаясь, прошагала по клочьям человеческих тел, затащила воспитанницу внутрь, толкнула вперед, в направлении манящей темноты входа в подвал:

– Старкова, беги вниз!

– А вы? – вскинулась девочка.

– Я кому сказала?! – злобно взревела Нельма. – Бегом!

Всхлипывающая воспитанница бросилась вперед. Настоятельница не могла сейчас двигаться с такой быстротой – приключения последних минут не прошли даром. Помимо дурноты и головокружения ей здорово мешал идти перекосившийся протез на правой ноге, очевидно, не выдержало крепление, а поправлять его некогда.

На спуске ей пришлось еще хуже – идти по ступенькам было невероятно трудно, настоятельнице пришлось повернуться боком, семеня походкой краба. Дополнительное неудобство доставляла темнота. К счастью, Нельма отлично ориентировалась в любых закоулках Монастыря, вот и сейчас, преодолев последнюю ступеньку, она безошибочно развернулась влево, и, ощупывая стену, направилась в сторону невидимой двери, скрывавшей вход на нижний уровень. На третьем шаге ей в бедро уткнулось что-то мягкое, подрагивающее.

– Кто здесь? – насторожилась настоятельница.

В ответ послышалась серия всхлипываний и неуверенный, испуганный голосок:

– Галя.

– Старкова?

– Да.

– Ты что здесь делаешь?

– Сижу.

– Логично, – констатировала настоятельница и, ухватив воспитанницу за руку, потащила за собой. – Старкова, прекрати сопли даром переводить! Сейчас… сейчас мы найдем дверь и спустимся. Внизу нас не достанут, у них кишка тонка нас там достать. Сейчас…

Дверь никуда не делась, вот только пришлось немного повозиться, нащупывая слишком низкую ручку. Здешняя лестница была старинная, винтовая. Настоятельница пристроилась идти впритирку с внешней стеной – геометрия спуска привела к тому, что ступеньки здесь были гораздо шире, а это немаловажно при ходьбе с поврежденным протезом. Попытка оттолкнуть от себя воспитанницу, заставив ее уйти вперед, успеха не принесла. Девочка вцепилась в женскую руку будто клещами и без конца всхлипывала, терзая себя в почти молчаливой истерике. Нельма решила было отвесить ей парочку хороших пощечин, но передумала. Сейчас некогда отвлекаться – идет самостоятельно, ну и ладно. Еще полминуты, и они достигнут радиального коридора второго уровня, там будет полегче.

Но лимит везения вышел – времени им не дали.

Несогласованность действий различных подразделений привела к опозданию основных сил противника. Но они все же подошли. Тяжелые бомбардировщики сбросили свой груз на пылающие развалины, еще недавно бывшие учебными корпусами, казармами и хозяйственными постройками. Крупнокалиберная бомба, словно бумагу, пронзила крышу и пол пристройки, три метра плотного грунта и каменный свод подвала. Сокрушив стеллаж, уставленный банками с клюквенным морсом, она зарылась в землю до самого кончика хвостового стабилизатора, и лишь после этого сработал детонатор.

Если бы это случилось минуту назад, женщина и девочка погибли бы легко и безболезненно – воистину мгновенно. Однако за эту минуту они успели найти вход и спуститься почти до подножия лестницы. Но бомба была немаленькая, взрыв получился настолько мощным, что легко смел все подвальные перегородки, поднял в воздух свод с фундаментом пристройки и уничтожил верхнюю часть винтовой лестницы, обрушив вниз лавину обломков.

Настоятельница, почувствовав, как под ногами вздыбились ступени, инстинктивно прижала девочку к себе, прежде чем ее сбило с ног, швырнув вниз, к выходу в радиальный коридор. Но Нельма этого не увидела – она еще в полете потеряла сознание, зацепившись головой о сокрушаемую дубовую балку, выдавливаемую силой взрыва.

Она не знала, что пилоты сбрасывали тяжелые фугаски не просто так, а по заранее намеченным целям. Монастырь умел хранить свои секреты, и полного плана подземелий у противника не было. Однако специалистам несложно сделать прогноз на основании косвенных данных и обрывочной информации. Нетрудно было догадаться, куда бросятся воспитанницы и сотрудницы, поэтому основной удар тяжелая авиация постаралась нанести по нижним уровням. В двадцать первом веке даже закопавшись на десять метров вглубь и оградив себя метровым бетонным коконом, ты не защитишь себя от мощи современного оружия.

Первый, наземный уровень Монастыря уничтожило практически полностью, второй тоже существенно пострадал, превратившись в мозаику уцелевших помещений, отрезанных друг от друга. Особо удачные попадания вызвали обвалы и на третьем уровне, одна двухтонная фугаска устроила тридцатиметровый завал в одном из главнейших коридоров, похоронив под ним передовую группу воспитанниц и сотрудниц.

Этот коридор вел к Ковчегу.

Глава 5

Истребитель так и не появился, так что приземление Лины прошло практически спокойно, если не считать того, что купол парашюта зацепил макушку ясеня и лег на его крону. Снять его без долгого труда не было ни малейшей возможности, счастье, что не пришлось болтаться над землей, освобождаясь от лямок. Избавившись от спасательной сбруи, девушка стремглав бросилась в сторону реки, где еще сверху приметила густой кустарник, способный прикрыть ее от взглядов с небес.

Спрятавшись, она терпеливо досчитала до ста, но ничего не произошло. Светило солнце, весело щебетали птицы – гудения авиационных двигателей слышно не было. Впрочем, с севера иногда доносился шум машин, но обычных – наземных, примерно в километре там проходила дорога, Лина тоже успела это заприметить перед приземлением.

Раз самолет не появился за две минуты, выходит, он не спешит ее добивать. Парашют отлично просматривался на желтовато-зеленом фоне осеннего леса, засечь его с воздуха плевое дело. Или противник затаил злобу только на вертолет, не имея претензий к пилоту, или истребитель полетел по своим делам, к примеру, сбить кого-нибудь еще. А может, у него кончается горючее или нет боеприпасов – причин может быть множество, нечего озадачивать себя подобными рассуждениями.

Присев, Лина обхватила голову руками, при этом едва не заскрипев зубами. У нее пошел откат после перенесенного кошмара – только сейчас она смогла себе признаться в очевидном. Когда истребитель разворачивался после первого захода, девушка краем глаза успела рассмотреть его правую плоскость и хвостовой стабилизатор, но в тот момент ей было не до осмысления полученной информации. Осознание того, что вертолет был атакован самолетом Ордена, серьезно пошатнуло ее мировоззрение. Это было не просто невозможно, нет… Невозможно достать звезду с неба, а это… Это попросту ужасно. И самое страшное – полная неизвестность. Никто не спешил объяснять воспитаннице, что произошло. И неизвестно, получит ли она ответ когда-нибудь, не оборвется ли ее жизнь через минуту, перечеркнутая очередью авиационной пушки.

Но Лина не была бы лучшей выпускницей, если б смогла долго терзать себя подобными размышлениями – в Монастыре не держат рефлексирующих истеричек. Кое-как взяв себя в руки, она наскоро сформулировала перечень вставших перед ней проблем. Все они разрешались элементарно – достаточно сделать один телефонный звонок. Но что-то ей подсказывало – не все так просто, вряд ли ситуация разрешится с такой легкостью. Впрочем, узнать это можно за одну минуту.

Сумка погибла вместе с вертолетом, но телефон не разделил ее судьбу – он был в кармане. Более того, его даже не пришлось включать – Лина сделала это еще в воздухе, перед катастрофой. Взглянув на дисплей, она убедилась, что связь здесь есть – трубка самостоятельно подключилась к гражданской сети. Борясь с дрожью в руках, девушка вызвала настоятельницу, после чего получила стандартный ответ о временной недоступности абонента. Уже гораздо увереннее попробовала связаться с дежуркой Монастыря – там стоял стационарный телефон. Вместо гудков женский голос затараторил одну и ту же фразу: «Номер поврежден по кабелю». Набрав номер Вики, Лина уже не удивилась, услышав, что она тоже недоступна. Но девушка на этом не успокоилась – один за другим перебрала все известные монастырские номера. Заподозрив шалости компании сотовой связи, она набрала номер диспетчера Хабаровского филиала, и, убедившись, что он ответил после первого же гудка, оборвала соединение.

Было о чем задуматься. Как она и предполагала, легким путем решить все проблемы не удалось – придется решать трудным. Но с чего начинать, Лина пока не представляла. Из раздумий ее вывел короткий зуммер телефона, вовсе не похожий на обычный звонок. Удивленная девушка взглянула на дисплей, где красовалось оповещение о получении SMS-сообщения. Номера абонента не было, если не считать группы цифр слишком короткой для того, чтобы быть телефонным номером. Познания Лины в сотовой телефонии были невелики – что это означает, она не поняла. Однако текст сообщения своей загадочностью и драматичностью заставил позабыть об этой несообразности: «Алина, брось вертолет. Зайди на сайт, там все прочтешь. Бойся Ордена, никому не доверяй. Нельма».

Из всего сообщения Лина поняла только то, что происшествие с вертолетом было не случайным. Слова «бойся Ордена» заставили поежиться, вспомнить разлапистый крошечный язычок пламени, украшавший самые кончики крыльев и хвостовых стабилизаторов истребителя. Точно такая же эмблема краснела на дверце погибшего вертолета. Впрочем, размышлять некогда – девушка только что получила приказ настоятельницы. Правда, не исключено, что сообщение отправила вовсе не Нельма, но в данной ситуации об этом лучше не думать. В любом случае от нее не требовали взорвать атомную электростанцию или убить Папу Римского. Все элементарно – надо просто зайти на сайт, причем сделать это без посторонней помощи, на что указывали слова «никому не доверяй».

Что за сайт, Лина поняла сразу – это наверняка линия связи, выделенная ей настоятельницей месяц назад. Нельма не объяснила, зачем это надо, просто обмолвилась, что таким образом передавать сообщения гораздо надежнее. Значит, с сайтом все ясно.

Дело оставалось за Интернетом. Компьютерная грамотность воспитанниц была невысока – в период обучения им не разрешали свободно бродить по Всемирной Паутине. Доступно было всего несколько новостных и общеобразовательных сайтов, но этого вполне хватало для получения навыков работы с Сетью.

Однако с таким опытом девушки уступали большинству учеников средних школ. Лина была уверена, что для посещения сайта ей понадобится компьютер, модем, телефонная линия и оплата каким-то загадочным провайдерам. Из этих четырех пунктов она могла легко решить первые два – деньги и документы были в карманах, с ними без помех можно приобрести что угодно в магазинах. Далее нужен телефон и услуги провайдера. С телефоном сложнее, но, в принципе, получить к нему доступ можно. А продавцы наверняка знают, как найти этих самых провайдеров. В общем, хватит сидеть под кустом испуганной зайчихой – надо действовать.

Встав, Лина стряхнула с брюк приставшие стебли подсохшей травы, критически осмотрела свое одеяние. К счастью, при полете на вертолете специальная амуниция не нужна, так что она не походила на пилота, пережившего гибель своей воздушной машины. Но и на стандартную девушку походила мало – они не носят камуфляжные брюки и безрукавки той же военизированной расцветки. Темно-синяя майка выбивалась из этого ансамбля, но в целом не слишком улучшала ее облик. Впрочем, делать нечего – будь она даже в боевом скафандре или вовсе голой, приказ получен, его надо выполнять. Остается надеяться, что достаточно выбросить шлем, и никто ни о чем не догадается.

Выйдя из зарослей, Лина направилась на север, навстречу отдаленным шумам автомобильных двигателей.

Тяжелая авиация ушла, сбросив свой смертоносный груз. Над дымящимся пустырем, который еще час назад был надземным монастырским комплексом, появились вертолеты. Хищно избороздив все воздушное пространство и не обнаружив никаких признаков жизни, они направились в сторону полигона, где можно было рассчитывать хоть на какую-то добычу.

Так и оказалось – один из вертолетов наткнулся на маленькую группу воспитанниц, чудом уцелевшую после атаки штурмовика. Инструктор при этом погибла, многие были ранены. Уцелевшие вполне могли успеть добраться до входа в подземелье, но они понесли пострадавших подруг на себе. Законы войны просты и несправедливы – это была роковая ошибка. Не соверши они ее, некоторые смогли бы спастись. Боевая машина накрыла их залпом неуправляемых ракет, после чего несколько минут барражировала вокруг, выискивая малейшие признаки жизни.

Второму вертолету не повезло. Он тоже наткнулся на группу уцелевших, но это были не подростки, а почти полтора десятка спецназовцев, чудом выживших после удара по северному сектору полигона. Заслышав рокот двигателей и понимая, что на открытой местности им не спрятаться, бойцы не стали впадать в отчаяние – для них это не свойственно. Деловито рассредоточившись и заняв мало-мальски подходящие укрытия, они встретили летающую машину густым огнем.

Вертолет был бронированным, но увы, до танка ему очень далеко. Четырнадцать «Тайфунов» за одну секунду выпускали более двухсот двенадцатимиллиметровых реактивных пуль, с легкостью пробивавших шейку рельса. Стрелять бойцы умели и, хотя не изучали борьбу с воздушными целями и путались с определением упреждения, но все же при такой плотности огня статистика работала в их пользу. Пилот погиб мгновенно, стрелку оторвало ногу, следом воспламенилось горючее, вытекавшее из пробитого бака.

Спецназовцы недолго праздновали победу, через минуту подошли сразу две машины, издалека перепахав их позиции ракетами. «Тайфуны» на такой дистанции были почти бесполезны и навредить агрессорам не смогли. Больше вертолеты никого не встретили, хотя уходить не стали, продолжали вести дежурство в воздушном пространстве района.

Изучив доклады экипажей, в штабе операции сделали предварительные выводы. Если сформулировать их кратко, то хватит всего двух слов – Монастырь уничтожен. Простояв четыреста сорок лет, он погиб всего за час.

Однако победу праздновать было преждевременно. Монастырь силен не своими вековыми стенами, а людьми. Он жив до тех пор, пока уцелела хотя бы одна воспитанница или сотрудница. Именно это предстояло сейчас установить. В штабе продолжала кипеть лихорадочная работа: анализировались доклады пилотов, данные воздушной и космической разведки, перехваченные радиопереговоры. Полученная информация систематизировалась и предъявлялась в очищенном виде молчаливому мужчине, внимательно следящему за штабной суетой. К одиннадцати часам Ланс сделал вывод о частичном провале операции.

Покончить с Монастырем одним ударом не получилось.

Открыв глаза, настоятельница первым делом подумала, что ослепла. Среднестатистический человек может за всю жизнь ни разу не оказаться в полной темноте. В самую безлунную ночь все равно мерцают звезды или сверкают далекие отблески городских огней, чернильно-черную мглу можно увидеть, только закрывшись в погребе или другом помещении без окон и малейших щелей. Впрочем, через миг Нельма едва не зажмурилась от приступа острой головной боли и тут же увидела россыпь мельтешащих искр. Впрочем, к настоящим искрам они не имели отношения – просто результат потери сознания. Как ни странно, женщина сразу же вспомнила, где находится и как сюда попала.

Прислушавшись, настоятельница поняла, что рядом кто-то приглушенно поскуливает, будто обиженный щенок, забравшийся под подушку. Облизнув стянутые губы, она тихо поинтересовалась:

– Старкова?

Скулеж мгновенно прекратился. и неуверенный голосок с надеждой вопросил:

– Вы живы?

– Частично, – призналась настоятельница и добавила: – Я долго была без сознания?

– Не знаю. Мы тут уже целую вечность. Я думала, что вы умерли.

– Старкова, рано ты меня хоронишь, – усмехнулась настоятельница. – Я сама еще трижды успею тебя до могилы довести.

– Что случилось? Что это было?

Ничего на это не ответив, настоятельница спросила:

– Бомбежка закончилась?

– Наверное, – неуверенно ответила девочка. – Земля уже давно не дрожит, и грохот не слышен.

Настоятельница не стала говорить, что грохот не будет слышен, если их надежно запечатало у подножия лестницы. Не стоило лишний раз пугать воспитанницу. Вытянув руки, она не удивилась, нащупав над собой холодный камень обрушившейся стены. Нельме не приходилось бывать под завалами, но она была из тех людей, что не теряются в любой обстановке. Вот и сейчас, осторожно, не делая лишних движений, женщина на ощупь определила, что лежит под двумя кусками кирпичных плит, сложившихся наподобие карточного домика. Попытка пошевелить ногами удалась только наполовину: левая послушалась, с правой дело обстояло сложнее – механическую ступню что-то цепко держало.

Не став торопиться с ее освобождением, настоятельница вытащила из кармана телефон, предупредила воспитанницу:

– Старкова, побереги глаза. Сейчас я устрою немного света, с непривычки может не понравиться.

– У вас есть фонарик? – обрадовалась девочка.

– Нет, у меня глаза в темноте светятся, – съязвила настоятельница и нажала кнопку.

Дисплей послушно вспыхнул, осветив маленький мирок завала. Мощность излучения дисплея была невелика, так что настоятельница зря опасалась – зажмуриваться не пришлось. Первым делом женщина удивилась тому, что не чувствует особых неудобств, лежа на груде битых кирпичей. Инстинктивно дернувшись, она поняла причину этого явления – спина просто пребывала в хрупком статическом равновесии с изуверским ложем и при этом движении вспыхнула болью сразу в сотне мест. Если бы не легкий бронежилет, она бы наверняка заработала множество грязных ран. Не сдержавшись, Нельма простонала, что вызвало немедленную реакцию воспитанницы:

– Что с вами?

– Чайник на плите забыла, – скрипя зубами, отозвалась настоятельница. – Только сейчас вспомнила.

– Какой чайник? – растерялась девочка.

– Мельхиоровый, с дарственной надписью от командования.

– Что? – с искренним изумлением вопросила воспитанница.

– Старкова, заткнись, – чуть ли не умоляюще произнесла настоятельница, сдерживаясь от желания дико заорать: затекшие мышцы спины оживали с невыносимой болью, будто закручиваясь в узлы.

Терпеть эту муку не было никакой возможности, Нельма приподнялась, уперлась в свод головой, принялась изучать обстановку, только чтобы хоть как-то отвлечься от этой мучительной боли. Первым делом она рассмотрела девочку: та испуганно поблескивала глазенками, сидя чуть ли не на ногах настоятельницы. Кстати о ногах: протез засел крепко – его на совесть припечатало переплетением арматуры из разорванной плиты. Беглый осмотр показал, что спастись им удалось чудом – если бы они не успели преодолеть лестницу, то сейчас лежали бы под тоннами обломков ступеней, напрочь запечатавших ход наверх. В слабом свете настоятельница увидела, что у правого бедра проглядывается каменная кладка – это немного успокаивало. Она знала, что лестница была облицована армированным кирпичом, но вот арки, венчающие выходы в радиальные коридоры, по традиции сооружались из тесаных камней. Учитывая, что они проглядывали из россыпи мелких обломков, можно надеяться, что удастся пробраться в подземный комплекс.

Дисплей погас, проработав положенное время. Зажигать его снова настоятельница не стала, кто знает, на сколько еще хватит батареи, лучше сэкономить, ведь другого источника освещения у них нет. Не будучи заядлой курильщицей, она не носила с собой спички и зажигалки. Кроме того, публичное курение было запрещено для всех сотрудниц – исключение Нельма не делала даже для себя.

Дождавшись, когда прилив крови перестанет терзать ее затекшие мышцы, она произнесла:

– Старкова, я сейчас дам тебе телефон, будешь светить мне на ноги. Поняла?

– Да. А что у вас с ногами?

– Депиляцию хочу сделать, – устало пошутила настоятельница и нажала на кнопку.

В тусклом свете дисплея она быстро расстегнула крепления искусственной стопы, вытащила голень из протеза. Воспитанница тут же вскрикнула, решив, что женщина осталась без ноги, опустила руку с зажатым телефоном.

– Я тебе что сказала?! – вскинулась настоятельница. – Кто тебе разрешил руками махать? Комаров отгоняешь? Свети давай!

– Но… но это ваша нога!

– Старкова, я и без тебя знаю, что это моя нога. Твое дело светить, а не называть предметы своими именами.

Оценив положение искусственной ступни, Нельма постепенно ее расшатала и вытащила из арматурного капкана. Бегло осмотрев протез и оценив его состояние как удовлетворительное, она нацепила его на культю, и только при этом поняла, что крепление повреждено. Ходить можно, но это будет походка инвалида. А ведь во всем Монастыре лишь несколько человек знали, что настоятельница калека. Впрочем, сейчас не до красивой походки.