Арсений Соломонов
Взгляд сверху
– А говорить-то зачем? Разве им нужна горькая правда?
– Да ведь человек, незнающий всего, всегда ошибки совершает. А потом жалеет об этом. Знаешь, скольких я встречал тут на небе, которых она спасла от хвори, али болезней каких? Они подходят ко мне и говорят, мол, зачем мы спасения просили, зачем пришли, зачем согласились. Нас теперь тут на небе страдать заставляют, от того, что себя сами не спасали. Говорят, мол, вы хитрым путём пошли, от того и мучиться будете, и умирать душою. Нам ведь, всегда дни давали на добрые поступки, а мы сразу легкой дорогой шли и принимать смерть не хотели. От того теперь и страдаем. Боялись умирать и страдать боялись, и от того теперь здесь в мучениях прибываем. Лучше бы мы возможность использовали, а не услугу.
– А она об этом знает? О том, что с людьми после смерти делается?
– Думаю да, она вообще много чего знает, только поступает всегда по-другому… Не знаю… Может, стратегия какая, да только она мне не нравится. Она же не Господь Бог, в конце то концов. Единственное, что их роднит, так это желание всех спасти. Только бог возможность даёт, а она – само спасение, а это великая разница. По доброте душевной людей спасает, а близкие её и она сама страдают невыносимо. Представляешь, какой это крест? В итоге никому лучше не становится. Я тебя знаю, хоть ты человек и холодный, и над смертью не хнычешь, и родными не дорожишь. Да только ты представь… Захворал ты, скажем, болезнею бесовской, и смерть твоя уже на пороге. А к тебе приходит какая – нибудь такая же, как моя жена, старая ведьма… И лечит тебя, в ущерб себе.
– Если бы я знал, тогда предпочёл бы смерть. Хоть и жизнь люблю, а смерти боюсь страшно, да только каждому своё время. Пусть я лучше умру, чем кто-то из-за меня. Тем более, если речь заходит о близких сердцу людях.
– Вот и я ей о том говорил при жизни, да только всё без толку. Наверное, ей виднее. Я от того в воду и сгинул, ибо болезнь у меня была страшная, не мог же я ей довериться. Мне от того и здесь хорошо на небе. Бог сказал, что смелость во мне есть перед смертью и доброта в ином виде, потому меня и наградил вечным счастьем в облаках. Я в них купаюсь и говорю, что думаю. Не хорошо, правда, говорю, глупости разные, но зато в тепле.
– Теперь понимаю, почему вы здесь, но раз тогда она всё знала, почему не предупреждала спасенных о своей плате?
– А ты сам подумай. Вот любому предложи, здравомыслящему, любой откажется. Она потому и не говорит, чтоб была возможность спасти. Потребность в добре, её же нечем не вытянешь. Я этому положению дел всегда восхищался и корил её, чтоб неповадно было. Людям по природе своей всегда необходимо от чего-то беречься. Кому-то от брани, кому-то от убийств, а кому-то от грабежа. В этом случае, почему бы и не попытаться воздержаться от спасения, оно может и будет добром? Даже из всей великой любви к людям, они того не стоят. В конце концов, может, это её спасение, а она его достойна больше всякого проходимца.
