Жиды города Питера, или Невеселые беседы при свечах – Аркадий и Борис Стругацкие

Очень сложная и многогранная пьеса.

Во-первых, название. Конечно же сразу вспоминается – «Жиды города Киева» – и каждый знает, что было за этими словами. Все мы помним, как они собрались и пришли, пришли в неизвестность, под названием смерть.

И здесь тоже неизвестность. И страшно подумать, что всё может повториться. Ну поиграли в гласность, позабавились. Кто-то решил, что достаточно.

Во-вторых, каким-то образом понимаешь, что действие происходит где-то под закат советской власти. Кто знает, как поведёт себя умирающий зверь? Возможно потянет за собой тысячи, просто так, забавы ради. Ну или чтобы самому не было так страшно умирать.

И в-третьих, авторы показали разные грани человеческих характеров. Кто-то готов тут же следовать предписанию, один хочет залечь на дно, притаится и подождать, другой готов бунтовать и игнорировать призыв. Но страшно всем. Неизвестность пугает и делает людей слабыми. Богачи, жиды, распутники, мздоимцы и дармоеды – все они уравнены на этих листах белого цвета с чёрной печатью.

«Товарищ, знай, пройдет она, эпоха безудержной гласности, и Комитет госбезопасности припомнит наши имена!..»Во все времена людям трудно противостоять тем, кто у власти. Тем, кто придумывает законы, сочиняет правила, тем, кто разрешают нам говорить, а потом отбирают это права.

Как там говорил Сергей? «И я вообще ничего плохого сказать не хочу. Ни про кого. Я только одно вам объясняю: выбор свой люди делают до повестки, а не после.»

Так что, друзья мои, пока не принесли повестку, делайте выбор, потому что «таковы законы истории. Когда приходит время расплачиваться, расплачиваются все – и виновные, и ни в чем не повинные.»

Называть деспота деспотом всегда было опасно. А в наши дни настолько же опасно называть рабов рабами. Рюноскэ Акутагава «Не зацепило». Никогда раньше не думал серьёзно об этой фразе. Произносим её снисходительным тоном, будто подразумевая: «Человек вы неплохой, дорогой писатель. Но вот писатель вы не очень, дорогой человек». И всегда сожалеем о том, что нас «не зацепило». А может, стоит не сожалеть, а радоваться? Точно так же, как радовались бы, если бы мимо прошла пуля, «не зацепив»? Книги всегда целятся в сердце и в голову. И если есть в наших головах и сердцах то, о чём они говорят, то пуля врезается в самую глубину и остаётся в нас надолго, если не навсегда, заставляя мучиться, терзаться, корчиться в мыслях о ней. Я говорю о пьесе Стругацких «не зацепило», но в моём тоне нет брезгливости или великодушного снисхождения. Я просто рад, что для меня тема внутреннего рабства оказалась далека. Я говорю «не зацепило», добавляя «и слава Богу». Пожалуй, не самая лучшая идея была начинать знакомство с творчеством братьев Стругацких именно с «Жидов города Питера», но так уж получилось, что фантастику я не особенно люблю, а тут мало того, что наш с вами мир, так ещё и гордое звание единственной пьесы в творчестве писателей подкупает. Свою лепту внесла и аудиокнига, созданная из расхваленной в пух и прах постановки Московского драматического театра на Малой Бронной. Ну как тут не поддаться искушению? Начинается спектакль, качество не идеально, но всё-таки произведение оживает, отключая окружающий мир. А я слушаю и никак не могу понять, почему люди в зале смеются? Да, Стругацкие подписали свою пьесу «комедия», но смешного там крайне мало. Всё, что происходит с персонажами, отсылает читателя, слушателя, зрителя в прошлое, когда оккупированный фашистами Киев начали заполнять приказы, начинавшиеся словами «Жиды города Киева». А разве было смешно, когда люди, собрав все ценные вещи, шли на расстрел? Стругацкие используют это событие, чтобы показать, как в обрисованной ими повседневности (не совсем уверен, что в настоящее время это настолько же актуально) люди в душе своей носят рабов, которым могут противостоять ещё меньше, чем деспотам, помыкающим ими на своё усмотрение. Пьеса несла в себе простую и правильную мысль – что нужно перестать быть рабом в душе, чтобы перестать им быть в реальности. Но вывод в конце получается какой-то не очень утешительный. Или, может быть, слишком жизненный? Ни в коем случае не хочу сказать, что если человеку пьеса нравится, значит он обязательно – жертва рабской философии. Совсем нет, хотя, боюсь, мог выразиться как-то неправильно, наталкивая на данную мысль. Проблема в моём восприятии мира. Я не встречался с подобными людьми, поэтому живу в уверенности, что поднимаемый вопрос не актуален. А если авторы считают, что он был актуален в советский период, то мне это вдвойне неприятно ввиду нежного отношения к прошлому. Даже если в глубине души я понимаю, что это было так, я предпочёл бы об этом не читать. Если говорить кратко, то мне понравилась сама идея, мне не понравилось воплощение и некоторая грубоватость. Отдельно выражаю своё восхищение в адрес эпиграфа, который я даже забрал в эту рецензию. Очень ярко выражает дух пьесы. Но вот только господин Акутагава сказал это двумя предложениями, а господа Стругацкие растянули на целую пьесу.

Как я всегда утверждал, любое произведение приходит как раз тогда, когда нужно. Так случилось и с этой пьесой (это, кстати, первая пьеса знаменитого дуэта, которую я прочитал). Хотелось бы как обычно обойтись без пересказа, но все-таки придется.Итак, что мы имеем. Несколько довольно милых, на первый взгляд, персонажей живут своей жизнью, пьют чай, смотрят телевизор, разговоры разговаривают. Вдруг внезапно отключается электричество. И в наступившей темноте является некий Черный человек и начинает вручать повестки с приказом явиться утром туда-то с вещами и припиской, что все неподчинившиеся будут репрессированы. Подпись и печать – Эс А (социальные ассенизаторы или что-то в этом духе, как выясняется). Каждый из получивших повестку причисляется к одной из категорий, которые принято винить во всех бедах: богачи, жиды, политиканы, развратники, дармоеды…(сегодня, думаю, туда добавились бы коммунисты, национал-предатели, запутинцы и т.п. – нужное подчеркнуть). Конечно, наши «герои»в шоке, разве ИХ можно причислять к этим категориям (за исключением «жида» Пинского – тут уж, извините, отрицать практически невозможно, да и опыт у него богатый. Видимо, этим и объясняется его относительное спокойствие). Герои гадают, что это – розыгрыш, ошибка или какая-то реальная «кара». Но ни звонки в милицию, ни высокопоставленные друзья не могут прояснить ситуацию: придется явиться. Что ж, рефлекс, вся ночь – в сборах и на нервах. Под утро Черный человек возвращается, но уже с «помилованием».О чем же эта пьеса? Проще всего трактовать ее как сатиру на наше тоталитарное государство, где люди привыкли жить с собранным «тревожным чемоданчиком», где в любой момент придут за любым. И в такой трактовке наверняка будет доля правды. Но это ли главное? Ведь повестки принесли практически всем, да не всем. Сия чаша миновала Зою Сергеевну, жену профессора Кирсанова, никогда не шедшую на компромиссы, Сергея, их младшего сына, и Артура, его друга, которые еще не привыкли себя в чем-то винить и даже свободно идущие на конфронтацию с вернувшимся Черным человеком (вплоть до драки). Таким образом, мы можем подозревать, что повестки получили те, кто в душе уже сам себя считает виноватым, кто привык идти на компромисс и подчиняться. А вот кем быть – этот выбор авторы оставляют читателю/зрителю.