Аркадий Гайдар
Ударник

В эту черную октябрьскую ночь мокрый, хляблый снег без перерыва стучал в окна. Я вытащил с чердака винтовку, протер ее маслом и вдавил под затвор четыре блестящих, желтых, как ненависть, патрона. Пятый очередной послал ожидать момента – в канал ствола – и поставил винтовку на предохранитель.

Сын Ванюшка стоял рядом и надоедал:

– Батька, я с тобой пойду!

– Отстань!

– А я пойду!

– Не дури!

– Ты хоть что хочешь мне говори, а я за тобой увяжусь!

– Я вот тебе увяжусь!

Оставалось до назначенного срока выступления еще около двух часов. С минуты на минуту я ожидал нескольких товарищей, которые должны были зайти за мной.

Вдруг совершенно неожиданно электрическая лампочка поблекла и медленно, как раскаленный уголек, покрывающийся пеплом, угасла. Потом вспыхнула опять и опять угасла.

«Сигнал», – подумал я.

– Ванюшка, – крикнул я сыну, – сиди на месте и, если кто придет из наших, скажи, что я побежал к сборному пункту! Постой… Да, если придет кто-нибудь, кого ты не знаешь в лицо, ничего не говори.

Я выскочил на улицу. Возле угла Керосинной и Полицмейстерской, наткнувшись на заставу юнкеров, впрыгнул в первый попавшийся двор, оттуда через забор на пустырь и дальше прямиком к Стрешеневке.