Аркадий Гайдар
Четвертый блиндаж
Как только приедут артиллеристы, так бегут ребята прямо к кустам. Сядут на бугорочке, совсем близко, и смотрят: с бугорка все видно и все слышно. Слышно, как телефонист послушает в трубку и потом говорит командиру:
– Прицел 6–5, трубка 7–2. Тогда командир кричит:
– Второе орудие!.. Прицел 6–5, трубка 7–2.
И бегут сразу красноармейцы ко второму орудию. Покрутят какое-то колесо, и орудие немного вверх приподнимается. Покрутят другое, и ствол орудия немного в сторону отойдет. Тут, когда нацелятся артиллеристы, командир махнет рукою – дернет красноармеец-наводчик за шнурок. Вот тебе и трах-бабах!
Куда летит снаряд – этого ребятам не видно. Но когда долетит и разорвется, то тогда уже видно, потому что над этим местом поднимется целое облако пыли и черного дыма.
И все снаряды рвались то около церкви, то около мельницы, то около домиков, которые виднелись далеко на горке.
– А страшно в той деревеньке жить! – сказала как-то Нюрка. – Я бы ни за что не осталась там жить. А ты, Васька?
– И я бы не остался, – ответил Васька. – А отчего это отец говорил, что там никакой деревеньки нет, и все это только отсюда кажется?
– Деревенька есть, – решил Колька, – да только из нее перед стрельбой все уходят.
– А лошадей куда?
– А лошадей тоже уводят.
– И коров тоже? – спросил Васька.
– И коров тоже, и разных там свиней, и баранов.
– И куриц тоже уводят? – полюбопытствовала Нюрка. – И уток тоже, и всех?
– Должно быть, уж и всех, – ответил Колька и замолчал, потому что самому ему чудным показалось такое дело.
Как раз тут стрельба окончилась, подвезли красноармейцам котел на колесах – кухню. Стал наливать им повар в котелки что-то – суп или борщ, а красноармейцы садились тут же на траву и ели. Тогда Васька сказал:
– Побежим домой. Я что-то тоже поесть захотел. Но Колька остановил:
– Погоди-ка немного, сюда командир едет. Подъехал верхом командир. И возле самого бугорка остановился: закурить захотел. Вынул папиросы, вынул спички, стал зажигать. Да тут то ли его коня слепень укусил, то ли просто он забаловался, а только дернулся конь и зафырчал.
Ухватился командир за повод.
– Стой, – говорит, – шальной! Чего крутишься? А спички-то и выронил.
– Ребята, – попросил командир, – подайте-ка мне спички.
Васька всех ближе стоял. Схватил он коробку, да поскользнулся и упал. А Кольке обидно стало, что Васька подавать хочет. Подскочил он к Ваське и вырвал у него коробку. Васька как заорет да Кольку кулаком по голове. Тут и началась у них драка. А Нюрка тем временем тихонько, боком, боком… подобрала спички да и подала их командиру. Вот тебе и тихоня!
Посмеялся над ребятами командир, сказал им спасибо и ускакал.
Тогда Васька и Колька перестали драться и хотели отлупить Нюрку, зачем она со спичками вперед сунулась.
Но Нюрка испугалась и убежала. А разве ее, длинноногую, догонишь?!
Так вот и поссорились ребята.
На другой день ни Васька к Кольке через заборную дыру не лезет, ни Колька к Ваське. А Нюрка тоже у себя на дворе возится.
Походил-походил по двору Васька – скучно! Достал палку, сел на нее верхом и проехал кругом двора три раза – все равно скучно. Заглянул он в дыру, видит – Колька с луком и стрелами ходит. В фуражку перо воткнул и будто бы индеец. Обидно стало Ваське. Просунул он голову в дыру и закричал:
– Отдай, Колька, перо, оно не твое, а наше! Это ты у нашего петуха из хвоста выщипал.
Тут Колька поднял с грядки ком земли. Как запустит его в Ваську, да прямо в живот! Хоть и не больно было Ваське, а все-таки он заревел.
Васькина мать на крыльцо вышла и начала Кольку ругать. Да и Ваське заодно попало. На другой день ребята – враги. На третий день – тоже враги.
А тут как раз подошло грибное время. Другие ребятишки с соседних улиц соберутся с утра и идут или в Борковский лес, или на Тихие овраги. Глядишь, к обеду тащат – кто корзинку, кто лукошко. Да грибы-то все какие – белые! Сахар, а не грибы.
А Ваське одному идти скучно, он и не идет. Колька тоже не идет. А Нюрка и подавно – скучно одной.
Сидит как-то Васька у себя на дворе и играет в поезд. Паровоз у него хоть не настоящий, а из ящиков сделан, но все-таки интересно. Приладил он старую самоварную трубу да и дудит. Ду-у-у! А сам раскачивается. Ящики хотя и не едут, но стукаются один о другой. Так-так, так-так!.. Ну прямо как вагоны.
Вдруг слышит Васька – упало что-то рядом. Видит – стрела. И видит он, что высунул из дыры голову Колька, и жалко этому Кольке нечаянно улетевшей стрелы, и боится он пролезть за нею.
Посмотрел Васька и говорит:
– А хочешь, Колька, я тебе стрелу подам? Покраснел Колька и молчит.
Слез тогда с паровоза Васька, поднял стрелу и подал Кольке. Взял Колька стрелу, ничего не сказал и ушел.
Походил, походил, а потом высунулся опять из дыры и кричит:
– А у меня, Васька, свисток, как у кондуктора, есть! Хочешь, я тебе дам поиграть? Только не насовсем.
Принес Колька свисток да так и остался на Васькином дворе. Наигрались и сговорились завтра утром за грибами идти.
Подошел Колька к забору и кричит:
– Нюрка! Пойдешь завтра за грибами? А Нюрка боится.
– Вы, – говорит, – опять драться будете…
– Ну вот, драться… Что мы, хулиганы, что ли? Это только хулиганы каждый день дерутся. А мы разве каждый?…
Так и помирились.
Васька был неграмотным – мал еще. А Колька немного грамоте знал. Вечером, перед тем как лечь спать, подошел он к календарю, оторвал листочек и прочел на нем: «Вторник». Посмотрел на оставшийся листок и прочел: «Среда».
«Завтра уж среда», – подумал Колька и похвалился перед матерью:
