Аркадий Егидес
Психологический рисунок личности, или Как разбираться в людях

Память

Паранойяльный хорошо запоминает все, что относится к его делу. Он организует свою память, делает многочисленные записи, употребляет мнемотехнику (писатель в Гулаге запоминал целые свои романы наизусть). Но он невнимателен ко всему, что не касается этого дела. Похоже, что все остальное не просто оттесняется, а скорее вытесняется психозащитными механизмами из сознания. Паранойяльный отец, например, с задержкой вспоминает о дне рождения его дочери – ведь это надо думать о подарке, о том, чтобы устроить празднество. Но мгновенно припомнит факты, которые должны стать аргументами в полемике с коллегами. Один паранойяльный диссидент встретился с сыном накануне и после дня рождения сына и ни словом не обмолвился об этом. Я присутствовал при обеих встречах. Спросил сына: «Ты как-то не отреагировал на отсутствие поздравлений…» Тот махнул рукой: «Бесполезно, он и о своих днях рождения не вспоминает».

Эрудиция

Какова эрудиция паранойяльного? О, она фундаментальна в области, непосредственно относящейся к развиваемой им парадигме. Он производит глубокие раскопки литературы по интересующему его узкому вопросу. Он не просто прочитывает нужные места в книгах, он делает пометки и пространные записи на полях (маргиналии), подчеркивает, выделяет рамками, дает оценки, комментирует. При этом он пишет не только на принадлежащих ему книгах, но и на чужих, библиотечных (цель оправдывает средства). Я с ужасом увидел, как мой знакомый в квартире другого моего знакомого, взяв с полки парадное издание «Ада» Данте, сделал заметки на его толстой мелованной бумаге. Я повертел у своего виска пальцем – дал ему понять, что он, мол, делает… «Да, правда, нехорошее впечатление будет, – и выдрал из книги лист со своими записями. – Тем лучше, не надо будет приходить сюда еще раз».

Часто паранойяльный человек конспектирует книги, делает выписки. Составляет свои каталоги. То есть он прорабатывает материал. Эрудиция паранойяльного широкая и глубокая в каком-нибудь одном вопросе. В области общекультурной он знает немного. Некогда, надо дело делать, а не глазки строить. Ленин, например, говорил, что он не знает ничего прекраснее «Аппассионаты» Бетховена. Потому что он вообще в искусстве и литературе мало что знал, кроме того что они должны быть партийными. А двадцать третью сонату знал, наверное, потому, что ее играли сестры. И о «Прозаседавшихся» Маяковского он говорил, что не знает как насчет поэзии, но с точки зрения политической очень верно.

Речь

Речь в основном понятная, он доносит мысль. Дикция обычно хорошая, если даже есть какие-то дефекты произношения. Речь внятная, членораздельная. Говорят паранойяльные убежденно и убедительно. С напором. Часто перебивают собеседника. Но себя перебить не дают. Если их пытаются перебить, они форсируют голос, увеличивают темп. Голос чаще громкий, слышный на всю округу. Паранойяльный мало обращает внимания на то, мешает он или не мешает жить другим, может разговаривать с кем-нибудь ночью (срочный гость или по телефону), не заботясь о спящих.

Речевое оформление мыслей у паранойяльного достаточно четкое, ясное, понятное. Но он менее хорошо, чем эпилептоид, структурирует свои устные высказывания. Если говорить о письменной и печатной продукции, он менее аккуратно излагает свои мысли из-за недостатка времени на обработку (слишком много дел). Он может злоупотреблять вводными предложениями, причастными и деепричастными оборотами, скобками, сносками. Это обусловлено отчасти сверхценностным отношением к своей интеллектуальной продукции; каждый поворот мысли, каждая деталь кажутся ему важными для читателя.

Паранойяльному свойственна самодостаточность с пренебрежением к высказываниям других. Он не говорит. Он изрекает. DIXI! (сказал!). Так говорил Цезарь и цезари. И за ним должны записывать, как записывали за Цезарем.

Речь у паранойяльных, надо оговориться, не всегда хорошая, иногда она торопливая или замедленная; паранойяльные могут быть и неговорливы. Может быть картавость или другие не очень выраженные дизартрические явления. Это вплетается в их комплекс неполноценности, который обсуждался в этой главе особо.

Секс, любовь, брак, семья

Паранойяльный человек в принципе сексуален и даже сластолюбив, но он, как уже говорилось, может наступить на горло собственной песне. Он может отказаться от сексуальной встречи, сию секунду может отказаться от сексуального соблазна, даже если он исходит от красивой женщины, если на чаше весов – доклад о его достижениях. И любовь у него, хотя и не побоку, но сбоку. В романе «Остров пингвинов» Анатоля Франса выведен один депутат, которого облюбовала в качестве будущего мужа некая тоже волевая дама. Однажды она принимала его у себя дома и всячески обхаживала, а у него впереди было какое-то депутатское заседание; он несколько раз вскакивал, но она его удерживала снова и снова ласками и сказками. Все-таки, когда времени уже было в обрез, он вскочил и помчался, а она, оценив его деловитость, укрепилась в своих намерениях добиться, чтобы он стал ее мужем. (Для прочитавших роман дам ремарку: дама эта – истероидка, но самоуправляемая, а ее поведение можно назвать манипулятивным.) И даже такая серьезная вещь, как женитьба, брак, отступает перед деловитостью. Вот О’Генри. О, О’Генри! Роскошь мягкого гуманистического юмора – рассказ «Маклер женится». Герой забыл, что уже обвенчался с секретаршей, и снова предложил ей руку и сердце.

В сексуальных отношениях паранойяльный не гонится за красотой, хотя, когда достигает высот, то может и покрасоваться по-истероидному: смотрите, у меня лучшие женщины. По его мнению, это они должны его ценить и гнаться за ним. Но это потом, а сейчас, когда он еще на взлете, он предпочитает сексуальные отношения с женщиной, которая будет для него одновременно машинисткой или устроит его быт, чтобы он сам мог спокойно творить.

У меня был знакомый паранойяльный. Он снимал комнату под лестницей, как Раскольников, правда, не в Петербурге, а в центре брежневской Москвы, и спал там на продавленном «на выброс» диване, положив голову на продавленный же валик (никаких тебе подушек). Писал диссертацию по физиологии, которая должна была перевернуть всю медицину новой парадигмой… Чтобы платить за комнату, подрабатывал на полставки участковым психиатром в моем родном (я в нем проработал много лет) психоневрологическом диспансере, а по совместительству – рядом сторожем в магазине. Пути наши разошлись, и лет через пять встречаю я его одетым с иголочки, чуть ли не с бриллиантовой заколкой на галстуке.

– Хау ар ю? – спрашиваю.

– Отлично, старик.

– Что, женился, вижу? – показал я на его обручальное кольцо. – Ну и кто она?

Я думал, сейчас скажет, что, мол, кожа, шея, ноги, дьявольски-ангельский голос… Ну так послушайте, что он мне ответил:

– Печатает десятью пальцами слепым методом, переводит на три языка!

Вы поняли: не тремя пальцами под контролем зрения, и не с трех языков, а «десятью», «слепым» и «на три»? Потом как-то я ее увидел. И подумал, что лучше самому выучить пять языков, чтобы на них переводить с русского самостоятельно, и печатать свои статьи одним пальцем, чем на такой жениться.

Итак, как было образно сказано ранее, жена у паранойяльного – машинистка. Дети – курьеры. Теща – домработница. Впрочем, жене может быть отведено и более почетное место: переводчика, редактора, импресарио. Детям может быть поручено верстать на компьютере его книжки. А теще – принимать почетных гостей. О, а если жена не хочет быть редактором его рукописей, то он склонен прочитать фрагмент из монолога Самозванца.

 
Не будешь ты подругою моею,
Своей судьбы не разделишь со мною.
Но, может быть, ты будешь сожалеть
Об участи, отвергнутой тобою.
 

Дети, если не захотят быть издателями, подвергнутся родительскому проклятию.

Паранойяльный – скорее вождь, чем родитель.

Ну а теща, если не захочет быть домработницей или даже хозяйкой его домашнего салона, то она глупая тупая мещанка, о чем можно разговаривать с таким человеком…

Семья для паранойяльного – это вообще непринципиально. Семья у него может быть, а может и не быть. Если семья нужна сейчас для продвижения его дела – он может ее организовать или хотя бы просто дать себя женить. Но он не опора для семьи. Он ненадежен, неответствен, иногда даже безответствен. Чужие люди ему могут быть важнее и интереснее, чем жена и дети и, тем более, чем дальние родственники.

Если жена придерживается иных точек зрения, то могут возникнуть конфликты, которых можно избежать, если оба освоят психотехнику общения и сбалансируют отношения. Впрочем, паранойяльный женится обычно на той, которая поддерживает его взгляды и образ жизни, которая может действенно помогать, играя роль, мы уже знаем, импресарио, экономки, машинистки, редактора. А эти роли сродни больше эпилептоидке, истероидке, ну, может быть, гипертимке. И все же, как бы она ни исполняла отведенные им ей роли, он находит причины быть недовольным, и нередко семья рушится. Разведясь, он бросается в новые отношения, новая жена начинает играть эти роли поначалу, с его точки зрения, лучше, и он совершенно забывает прежнюю жену и детей. Он мало общается с ними, если только в его паранойяльную систему ценностей дети не попадают как особая ценность. Тогда он борется за свои отцовские права и занимается ребенком, несмотря на развод. Новая жена этому чаще всего сопротивляется, но он более или менее успешно борется с нею.

Опять повторимся: красота жены важна для паранойяльного, но более важны ее деловые качества. Так что женщины, не преуспевшие на поприще фотомоделей, не отчаивайтесь, ищите своего паранойяльного, заверьте его в преданности, помогайте, и муж со всеми плюсами и минусами паранойяльного деятеля вам практически гарантирован.

Паранойяльный муж может изменять жене, если это не сильно мешает, а то, может быть, и в помощь его делу. Он прощает себе свои измены, полагая, что имеет моральные основания быть более счастливым, так как он служит человечеству. А если она изменит, то он переживает, не прощает, склонен резко разорвать отношения, считает ее предательницей, а уж если она уходит сама, то мстит ей, поносит ее в кругах общих знакомых, презирает, расценивает ее поступок как меркантильный (ушла к более выгодному мужу).

Впрочем, паранойяльный ревнует не смертельно, у него – работа, и крах отношений для него менее страшен, чем для эпилептоида.

Паранойяльный, как и эпилептоид, в принципе предпочитает красивых пластичных истероидок. Он любит красоту, любит владеть красотой и любоваться красивой женой, он гордится ею, хвастается перед обществом. Истероидок среди женщин больше, чем других психотипов, поэтому сочетание «паранойяльный плюс истероидка» – не редкость. И вот муж загружен работой, устает, ухаживать за женой некогда и нет сил, а ей нужны фиалки, духи, вздохи, комплименты. Цветы – дорогое удовольствие, и надо все время держать в памяти, чтобы их покупать. А он тратит деньги на ксерокопирование и на международные телефонные разговоры. Ей нужны выходы в свет и приемы гостей, а ему неинтересно, да и некогда. Ладно, если отпустит жену в воскресенье с детьми, но сам работает. И вот вам «ты меня не любишь» и «смотри, как я нравлюсь другим», слезы, капризы, измены. Он решителен и рвет отношения, как скорее вырвет больной зуб, чем будет его лечить.

Пухленькая сензитивочка вроде бы легче в общении. Но истероидка – более активная помощница, вывеска семьи, импресарио. Казалось бы, оптимум – жена-эпилептоидка. Но она при ее законопослушности может не идти на его авантюры, и это камень преткновения в их отношениях. «Для тебя более важны дурацкие предрассудки, безнравственные законы, а не муж-богоборец».

В общем, жутко тяжелы паранойяльные не только для сотрудников, но и для семьи. Конфликты у паранойяльного будут в любом случае. И задача – их минимизировать.

Детьми паранойяльные занимаются мало, в основном дети воспитываются по подражанию. Отец сидит над текстами не разгибаясь, весь в оргработе, и сын включается в это. В промежутках – обсуждение дел, и сын вовлечен в него. Но так, чтобы специально проверять дневники, ходить на родительские собрания и решать с ребенком арифметические примеры – это реже.

Паранойяльный не слишком ограничивает свободу передвижений ребенка и подростка, не опекает его сверх меры, и дети паранойяльного более самостоятельны. Он уравновешивает эпилептоидную или истероидную мать в рвении к ограничениям свободы сексуальной жизни сына и даже дочери. А до этого: пусть ребенок сам учится на собственных ошибках, за одного битого двух небитых дают. В детских конфликтах учит своего давать сдачи, не давать спуска, выстаивать. Может быть, тренирует в боевых искусствах с целью самообороны и для будущих классовых и национальных войн.

В сексе паранойяльный отнюдь не ханжа.

Он, правда, тоже несколько зависим от общепринятой морали, ограничивающей сексуальность, но его рамки шире, и он их старается расширить, в отличие от эпилептоида, который принимает суженные обществом рамки. Он, как гипертим и истероид, обычно приемлет эротическое искусство, склонен к «сексуальным экспериментам». Он способствует реформированию сексуальной морали в духе снятия запретов. Но это сейчас и в противовес сегодняшнему тоталитаризму других паранойяльных. А, например, в начале нашей эры паранойяльные могли проповедовать закрепощение.

Гениально показал противоречивость сексуальных переживаний паранойяльного религиозного подвижника в те далекие времена утонченно-глубинный Анатоль Франс в романе «Таис». Монах Пафнутий (шестой век, сексуально раскрепощенная Александрия) решает спасти, обратить ко Христу знаменитую и богатую куртизанку актрису Таис. Его «молитвами» она обращается к Богу и умирает просветленная. А Пафнутий понял, что, как бы он ни умерщвлял свою плоть, любит ее плотской любовью и проклял Бога за то, что Бог взял ее к себе и отнял у него.

Если рассуждать о системе «мазохизм-садизм», то паранойяльный скорее садист. Он подчиняет сексуального партнера. Это может парадоксальным образом проявляться и в его общественной деятельности: запреты, которые он вносит в общественные установления, имеют садистический характер – он получает наслаждение от того, что насильственно запрещает наслаждаться другим. Во времена сталинского режима запрету подвергались почти все достаточно невинные по сегодняшним меркам сексуальные проявления.

Как и эпилептоид, паранойяльный (мужского пола) склонен к нормальному (не принудительному) вуайеризму. Он хочет видеть обнаженную женщину в очень «откровенных позах». И здесь это может гармонично сочетаться с эксгибиционистскими тенденциями истероидки. Паранойяльный хотел бы расцвеченной сексуальности, но ему некогда ее обустраивать.

Дом

Если у эпилептоида «мой дом – моя крепость», то у паранойяльного его дом – мастерская. А он мастер. И «маргарите» в этой мастерской отводится только метла, для которой и угла-то своего нет, так что «маргарита» может только парить на метле в пятом измерении. И не дай бог кому-нибудь что-нибудь сдвинуть, хотя бы и с благой целью протереть пыль. Гром и молния на голову святотатца!

Паранойяльный муж первым делом устроит себе место для работы, а вынести мусорное ведро ему надо постоянно напоминать. В то время как эпилептоиду не надо говорить о чисто мужской работе: он сразу врежет замок, вторым делом наладит электропроводку.

Паранойяльные часто переезжают на новое место жительства в связи с зигзагообразностью карьеры или для завоевания все большего социального пространства.

Паранойяльный вообще человек недомашний. Во-первых, часто у него нет квартиры, он переселяется в больший город из меньшего, из большого города в другой побольше, а потом в столицу. И, понятно, с квартирами у него напряг. Снимает. Скитается по друзьям-адептам. У поэта Мартынова: на потертых диванах я спал у знакомых, приклонивши главу на семейных альбомах. Но даже если у него появляется квартира, то это штаб-квартира, мастерская, а не дом. В ней нет супов, приготовленных из курицы, есть растворимые бульонные кубики. В квартире грязновато, под диванами клоками пыль, но и на коврах могут быть если не комья грязи с улицы, то уроненные спички, сигаретный пепел.

В неналаженности быта бросается в глаза то, как он питается. Урывками, всухомятку, часто «за столбом», а не за столом. В еде непритязателен, для него не так важна горячая пища. То, что приготовила жена, он проглатывает на ходу, не говоря спасибо и не сетуя, в отличие от эпилептоида, на отсутствие хорошей домашней кухни.

Отдыха как такового у паранойяльного практически нет, но он может поехать на какие-то конференции-сходки в пригородный пансионат или на берег моря, и там в дни конференции, может быть, поплавает в море или в бассейне. Он часто не уходит в очередной отпуск, потому что не знает, как его провести. На отдыхе, организованном по воле жены, он работает – пишет, звонит в «штаб» по «межгороду». Он не слишком часто моется в душе, ванне, бане – ему некогда. Паранойяльный идет мыться, если жена пять раз скажет, что ванна готова. Хотя он не прочь попариться, посибаритствовать, особенно когда «достиг я высшей власти».

Паранойяльный иногда занимается физкультурой, или даже спортом, но чаще не для самоутверждения в нем, а для того чтобы поддержать себя в форме, устранить дефекты. Может заняться даже и бодибилдингом для успеха у женщин. Паранойяльные люди могут заняться профессиональным спортом.

Паранойяльный мало развлекается. Развлечения жены и детей считает блажью, отвлекающей от дела. По этому поводу у него с семьей частые конфликты.

Телефон

Энергетика и целеустремленность диктуют и такую, например, ситуацию. У паранойяльного всегда под рукой телефон. Он снимает трубку на первый же звонок, даже ночью. Он мгновенно пробуждается, мгновенно приходит в состояние алертности (готовности к действиям) и тут же начинает работать по телефону. Для дифференциального диагноза: эпилептоид снимает трубку на пятый гудок. Гипертим может вовсе не снять трубку, если он веселится: «гулять так гулять», пусть себе звонят. Вообще телефон для паранойяльного – особо значимая вещь. Создается даже такое впечатление, что не телефон при нем, а он при телефоне. Сегодня для него особенно привлекательны сотовый телефон, пейджер, служба спасения. Это дает большие возможности связи. Но эти средства связи являются также атрибутикой респектабельности, богатства, поэтому мы часто видим истероидов, которые демонстрируют на улице, как они работают по сотовому телефону: смотрите, дескать, какой я деловой и какой я богатый. Впрочем, и паранойяльному тоже свойственны истероидные наслоения. Но не только телефон, а в целом все средства связи – его слабость. В любом городе он прежде всего посетит почту и вокзал, а не ресторан, как, возможно, это сделал бы истероид.

Хобби

Хобби у паранойяльного и вовсе отсутствуют. Ему некогда заниматься чем-то, кроме его дела. Можно сказать, что хобби – это варианты работ вокруг дела – написать облегченный текст трудной работы или заняться интероргтехникой, приведением в порядок архива… И животными паранойяльный не занимается специально, если это не его профессия.

Деньги

Денег у паранойяльного человека почти никогда нет. Паранойяльный не бережлив. Когда есть деньги, он их тратит, больше на свое дело, но может и шикануть – не только гипертиму гулять так гулять (это истероидное, может быть, в нем говорит). Он звонит по «межгороду», нажигает свет, тратится на такси, ксерокопирование, дорогостоящую еду в ресторанах. При этом опять-таки это может быть за счет других людей.

Тратит случайно попавшие к нему чужие деньги. Не старается их восполнить. Вытряхивает деньги из своих адептов. Что-то наподобие мероприятия Остапа Бендера, когда он говорил, что «заграница нам поможет». Но Остап мошенничал в духе своего истероидного психотипа, а паранойяльный это делает, искренне считая, что он работает на всеобщее благо.

Долги паранойяльный может зажать, ведь он тратит деньги на его «общее» дело, на «революцию», на организацию, так что он как бы оправдан.

Он не боится лишиться доверия кредиторов – будут другие, он их навербует. А вот у него одолжиться трудно.

Денег у паранойяльного или нет, и он сам в долгах, или у него уже готовы планы их использования.

Счет деньгам паранойяльный не ведет, тратит по мере прибывания денег. Иногда склонен считать деньги в чужом кармане и потребовать их для нужд общего (то есть, в сущности, его) дела.

В семье паранойяльного из-за его трат на нужды дела постоянные конфликты, так как часто не хватает для жизни. Особенно если жена – истероидка. Если эпилептоидка (партайгеноссе), и она поддерживает мужа в начинаниях, то конфликтов может быть меньше. Тратит деньги на чужих людей, нужных для дела, а своей семье – ноль. То есть он растратчик и прижимистый одновременно. Растратчик для чужих и нужных, прижимистый для близких и «ненужных», которые и так будут его терпеть.

В плане коррекции: помимо договоренностей об основных целях семьи, имело бы смысл выделить бытовые деньги, остальное разделить в процентах или абсолютных суммах, которые тратят по своему усмотрению жена и по своему усмотрению муж. Чтобы произошла как бы «компартментализация» (разделение на отсеки, в каждый из которых другой не вторгается). Паранойяльный склонен делать заначки из не учитываемых женой денег. Это дополнительные конфликты. Лучше так: все, что сверх плановых заработков у каждого, тратится по своему усмотрению.