bannerbannerbanner
Молчи, Россия, молчи! Полиция не дремлет

Аркадий Аверченко
Молчи, Россия, молчи! Полиция не дремлет

Полная версия

Разносторонность

Тульский губернатор разослал по всем земским учреждениям циркуляр, с подробным списком газет, очень рекомендуемых («Русск. Знамя», «Колокол», «Новое Время»), терпимых («Голос Правды», «Голос Москвы») и абсолютно недопустимых («Речь» и «Русск. Вед.»).


– Вас там губернатор спрашивает…

– Какой?

– Да наш, тульский.

– А что ему надо?

– Бог их знает. Скажи, говорит, этому приезжему, что хочу его видеть.

– Гм… Ну, проси.

В мой номер вошел господин, с портфелем под мышкой, и вежливо раскланялся.

– Чем могу служить? – с некоторым удивлением спросил я.

– О, помилуйте… Это моя обязанность – служить приезжающим, что бы они не терпели никаких неудобств!.. Мы должны предусмотреть и позаботиться обо всем: не только о телесных неудобствах, но и о душевных эмоциях граждан. Позвольте вам кое-что предложить… Очень недорого, интересно и назидательно.

Он открыл портфель, вынул пачку газет и заговорил быстро-быстро:

– Не подпишетесь ли? Прекрасные издания: «Земщина», «Новое Время», «Колокол». Прекрасная бумага, четкий шрифт, здравые суждения. Могу предложить также «Русское Знамя», «Южный Богатырь», «Курская Быль»… «Новое Время» с картинками! Печатается на ротационных машинах, прочная краска, по субботам приложения. Можете иметь даже в несколько красок! Могу предложить даже со скидкой… Другие фирмы не дадут вам столько скидки, сколько я! Подписывайтесь! Может быть, кто-нибудь из иудейского племени предложит вам какую-нибудь паршивую «Речь» или «Русское Слово», – так это, я вам скажу, такой народ, что он готов у человека изо рта выхватить кусок хлеба и подсунуть дрянь. Ну? Прикажете записать вас подписчиком на «Русское Знамя»? или «Земщину»? Или на что?

– Нет, не беспокойтесь, – сказал я. – Мне эти газеты не нужны… Я читаю другие.

– Что это значит – другие? Другие газеты скверные, а я предлагаю вам первый сорт. Умные статьи, аккуратная доставка, бандероли за счет издания. Чего вы еще хотите?

– Да нет. Не надо.

– Ага… Догадываюсь… Может, вы что-нибудь полевее хотите? Тогда могу предложить «Россию»! Замечательное издание! Чудный шрифт, печатается на самых прочных машинах, и метранпаж капли в рот не берет. Пишут генералы разные, статские советники, издание помещается в тихом деловом квартале. Очень замечательное!

– Да нет… Что уж… – робко сказал я. – Я уж лучше так, как-нибудь… Не надо.

– Что? Не надо? Нет, надо.

– Ведь я, все равно, не буду их читать… Зачем же подписываться!

– Нет, вам надо подписываться!

– Да если я не хочу?

– Мало чего – не хочу…

Он вынул какую-то квитанционную книжку.

– На год? На полгода? «Колокол», «Знамя»?

– Ни то, ни другое.

– Шутить изволите. Эй, кто там есть!..

В комнату вошел коридорный и еще один неизвестный.

– Подержите-ка за руки подписчика. Он подписаться хочет. Вот так… Засунь-ка ему эти газеты в карман… Вот так… Еще, еще… Вот эту пачку! Это что? Бумажник? Прекрасно!.. Вот видите – я беру отсюда – за «Россию» и «Русское Знамя» 15 рублей… Вот вы уже и подписались. Видите, как просто. Пусти ему руки, Агафонов.

– А я их все-таки не буду читать! – упрямо сказал я.

– Вот тебе раз! Как не будете читать? Зачем же вы тогда подписывались?

* * *

Мы сидели молча, недовольные друг другом.

– На велосипеде катаетесь? – спросил неожиданно мой гость, увидев в углу комнаты велосипед.

– Да.

– Что это за система? Люкс? Жидовская система. Хотите, могу предложить вам нашей тульской работы – Захара Панфилова – он председателем здешнего отдела состоит. Хорошие велосипеды, тяжелые такие. За те же деньги купите, а в нем пуда четыре будет. Ручная работа.

– Зачем же, когда у меня уже есть.

– Ну, что это за велосипед? Жиденький – ни рожи, ни кожи. Завтра Панфилов вам привезет – давайте-ка задаток.

– Не хочу я Панфилова!

– Ну, как же не хотите! Завтра получите. Прекрасные велосипеды… Колеса, можете представить, совершенно круглые, сам человек почти непьющий, сын околоточным служит. Будете кататься да похваливать. А этот на слом можно.

– Оставьте меня! Пустите… Я не хочу…

– Вот-с. Видите, как просто. Получите квитанцию на задаток. Да… А то – Люкс!..

* * *

Через полчаса я оказался подписчиком двух газет, владельцем велосипеда фирмы Захара Панфилова, обладателем керосиновой кухни и какой-то машины «Истинно-русский самовоз».

– Наша фирма, – говорил, уходя, мой гость, – может предложить вам, что угодно – граммофоны, готовое платье, кондитерские изделия, галантерею, и все это будет не какой-нибудь Жорж Борман, а самое русское, настоящее. Конечно, вас никто не принуждает, но если вы только захотите…

Грозное местоимение

Экс-министр торговли и промышленности Тимирязев объяснил стрельбу в рабочих на Ленских приисках тем, что рабочие предъявили политические требования, – например, чтобы их называли на «вы».


Сумерки окутали все углы фешенебельной квартиры его пр-ва.

Его пр-во – бывший глава министерства – со скучающим видом бродило из одной комнаты в другую, не зная, что с собой делать, куда себя девать.

Наконец счастье улыбнулось ему: в маленькой гостиной за пианино сидела молоденькая гувернантка детей его пр-ва и лениво разбирала какие-то ноты…

– А-а, – сказало, подмигнув, его пр-во. – Вот ты где, славный мышонок! Когда же ты придешь ко мне, а?

Гувернантка неожиданно вскочила и крикнула:

– Это что такое?! Как вы смеете говорить мне «ты»?!

Его пр-во было так изумлено, что даже закачалось.

– Ты? На… ты? А как же тебя еще называть?

– Это безобразие! Прежде всего, прошу называть меня на «вы»!..

Его пр-во побледнело как мертвец и крикнуло:

– Караул! Режут! Спасите, люди! Сюда!

В комнату вбежали жена, слуги.

– В чем дело? Что случилось?

«Наша Конституция – просят не дуть»


С ужасом на лице его пр-во указало пальцем на гувернантку и прохрипело:

– Революционерка!.. Забастовка. Предъявила политическое требование и забастовала.

– Что за вздор? Какое требование?

– Говорит: называйте меня на «вы»!

* * *

С этого началось…

Его пр-во оделось для прогулки и позвонило слугу.

– Что прикажете?

– Тыезд мой готов?

– Чего-с?

– Тыезд, говорю, готов?

– Ты…езд?!

– Вот осел-то! Не буду же я говорить тебе выезд! Ступай, узнай.

– Так точно-с. Тыезд готов.

Его пр-во побагровело.

– Как ты смеешь, негодяй?! Я тебе могу говорить тыезд, но ты должен мне говорить – выезд! Понял? Теперь скажи – какова погодка?

– Хорошая-с, ваше пр-во.

– Солнце еще тысоко?

– Так точно-с, высоко.

– Ну, то-то. Можешь идти.

Спускаясь по лестнице, его пр-во увидело швейцара и заметило ему:

– Почему нос красный? Тыпиваешь, каналья.

– Никак нет.

– То-то. А то я могу тыбрать другого швейцара, не пьяницу. А зачем на лестницу нотый ковер разостлал?

– Это новый-с…

– Я и говорю – нотый. Если не снимешь – завтра же тыгоню.

Потом, усевшись в экипаж, его пр-во завело разговор с кучером.

– Шапка у тебя, брат, потертая. Придется шить новую.

– Так точно.

– Я думаю, тыдра на шапку хорошо будет?

– А не знаю, ваше пр-во. Такого я меха и не слышал.

– Как не слышал? Обыкновенный мех.

– Не знаем. Выдра действительно есть.

– Вот дерево-то, – пожало плечами его пр-во. – Для тебя, может быть, выдра, а для меня тыдра.

– Оно можно бы и выдру поставить.

– Если не найдем тыдры – можно и тыхухоль… А?

Кучер вздохнул и покорно согласился:

– Можно и тыхухоль.

– Дурак, какой он для тебя тыхухоль. Разговаривать не умеешь?!

* * *

Прогуливаясь по стрелке и греясь на солнышке, его пр-во думало:

«Скоро тыборы в Думу. Кого-то они тыберут? Во что тыльется народная воля?.. Уты, прежние времена прошли, – когда можно было тыдрать мужика и тыбить у него из головы эту самую «народную волю».

Увлеченное этими невеселыми мыслями, его пр-во не заметило, как толкнуло какого-то прохожего и наступило ему на ногу.

– Ой! Послушайте, нельзя ли поосторожнее…

– Извини, голубчик, – сказало его пр-во. – Я не заметил твоей ноги.

– Прошу вас, – раздражительно воскликнул незнакомец, – называть меня на «вы»!

– Ш-што-с? Предъявление требований?! Политических?! Забастовка? Баррикады?

Его пр-во выхватило револьвер и скомандовало:

– Пли!

Потом, сжалившись над упавшим от ужаса незнакомцем, его пр-во наклонилось над ним и сказало:

– Вот видишь ли, голубчик, ты мне, конечно, должен говорить «вы», но я могу говорить тебе «ты»…

– Почему?

– Потому что я по чину старше.

И тогда, поднявшись на локте, крикнул незнакомец с деланным восхищением:

– Здорово сказано! Умнейшая голова! Настоящая выква!

Болезнь

Начало болезни министра было замечено таким образом: министр позвал своего личного секретаря и сказал ему:

– Составьте циркуляр на имя директоров средних учебных заведений, чтобы они не женились на польках.

– Заведения?

– Нет, зачем же заведения. Директора. Чтоб директора не женились. Так и напишите.

– Слушаюсь.

В тот же день было заседание Совета министров.

– Ну, господа… – сказал председатель. – Рассказывайте, кто что сделал хорошего?

Тот министр, о котором речь шла выше, вскочил я сказал:

– А я директорам гимназий запретил на польках жениться.

 

Товарищи внимательно посмотрели на него.

– Зачем?

– Да так. Все-таки реформа.

Министры переглянулись между собой и перевели разговор на другое.

– А я еще одну штуку задумал, – усмехнулся министр. – Сделаю распоряжение, чтобы учителей нанимали только блондинов.

– Гм… Странно. Для чего это вам?

– Ну, не скажите… Все-таки реформа.

– Да чем же брюнеты плохие?

– А вдруг евреи?

Председатель побарабанил пальцами по столу и покачал головой:

– Работаете все. Хлопочете. Это страшно утомляет.

– Ничего. Я завсегда готов.

– Поберечь бы себя следовало.

Все сделались задумчивыми.

* * *

– Объявляю заседание открытым, – сказал председатель. – Ну, господа, рассказывайте, кто что сделал хорошего?

– Я! – поспешно сказал министр, о котором речь шла выше.

– Ну?

– Я однажды долго думал, почему наши средние школы стоят не на должной высоте…

– Придумали?

– Да. Все дело в гимназических поясах. Их нужно делать на два пальца уже.

– В чем же тут дело?

– Интереснейшая история! Очень широкий пояс давит своим верхним ребром на грудобрюшную преграду и делает дыхание затрудненным. Появляются судорожные сокращения околосердечных мышц, кои действуют по своей болезнетворности на общую психику учащегося. А угнетенная психика учащихся – вот наш бич!

– Хлопотун вы, – ласково сказал председатель. – Деляга. Работаете все, и вид у вас утомленный. Наверное, чувствуете себя неважно?

– Нет, благодарю. Я здоров.

– Ну, какое там наше министерское здоровье… Ясно – вы нездоровы. Господа, ведь он нездоров?

– Немножко есть, – подтвердили другие министры.

– Ну, вот. Усиленно советую вам: займитесь вашим здоровьем!!..

Министр побледнел.

– Вы меня пугаете!

– А вы поправьтесь!

Все сделались задумчивыми.

* * *

– Ну, господа… – начал председатель. – Объявляю заседание открытым. Расскажите-ка, кто сделал что-нибудь хоро…

– Я!!

– Ну, рассказывайте вы.

– Ловкую я штуку придумал: издал циркуляр, чтобы родители учеников средних учебных заведений поселились все вместе в большом-пребольшом таком доме! И жили бы там.

– Зачем?!!

– Если все вместе – тогда надзор за учениками легче. И правила выработал для, общежития: виновные в курении, ношении усов, бороды, тростей, палок и прочих украшений…

Председатель всплеснул руками.

– Это прямо какой-то святой безумец! Приехал на заседание в то время, когда совсем болен!

– Я… не болен…

– Ну, что вы говорите! На вас лица нет… Ах, Господи! Стакан воды скорее! Ради Бога!..

– Да я не хочу воды…

– Какой ужас! У человека такая температура, такой вид, а он работает… Нет, милый… Если вы о себе не заботитесь, то святая обязанность каждого постороннего человека позаботиться о вас… Вам нужно отдохнуть…

– Ну, я возьму отпуск на 2 недели…

– Ни-ни… Мало. Тридцать лет! За этот срок вы успокоитесь, отдохнете, полечитесь…

– А… как же министерство?..

– Ну, есть о чем заботиться. Тут живой человек болен, а он о бездушном пустяке думает…

Товарищи суетились около захворавшего министра. Один из них сочувственно поглядел на него и подсунул какую-то бумажку…

– Что это?

– Пустяки. Простая формальность. Пустяковое прошеньице.

– О чем?

– Об, этой, как ее… Ну вот… Еще слово такое есть. Да это неважно – вы только подпишите… Там знают.

– Экая досадная штука, болезнь, – вздохнул председатель. – А ведь какой работник был!

– Где моя шляпа? – печально спросил бывший министр.

– Вот она. Не забывайте нас, голубчик. До свиданья. Выздоравливайте. Экая ведь незадача!

* * *

Когда бывший министр вышел из дверей, к нему подскочил репортер.

– В отставку уходите, ваше превосходительство? Не можете ли сообщить, по какой причине?

– А вот сейчас посмотрю… У меня есть копия с прошения…

Он вынул из кармана бумагу, развернул ее и сказал:

– Вот сейчас мы и узнаем. Где это? О! вот оно: «по болезни, связанной с усиленными занятиями»…

Про губернаторов
(Русские в 1962 году)

Зима этого года была особенно суровая…

Крестьяне сидели дома – никому не хотелось высовывать носа на улицу. Дети перестали ходить в училище, а бабы совершали самые краткие рейсы: через улицу – в гастрономический магазин или на электрическую станцию с претензией и жалобой на вечную неисправность электрических проводов.

Дед Пантелей разлегся на теплой лежанке и, щуря старые глаза от электрической лампочки, поглядывал на сбившихся в кучу у его ног малышей.

– Ну что ж вам рассказать, мезанфанчики? Что хотите слушать, пострелята?

– Старое что-нибудь, – попросила бойкая Аксюшка.

– Да что старое-то?

– Про губернаторов.

– Про гу-бер-на-то-ров? – протянул добродушно-иронически старик. – И чивой-то вы их так полюбили: и вчера про губернаторов и сегодня про губернаторов…

– Чудно больно, – сказал Ванька, шмыгая носом.

– Ваня! – заметила мать, сидевшая на лавке с какой-то книгой в руках. – Это еще что за безобразие? Носового платка нет, что ли? Твой нос действует мне на нервы.

– Так про губернаторов? – прищурился дед Пантелей. – Правду рассказывать?

– Не тяни, дед, – сказала бойкая Аксюшка. – Ты уже впадаешь в старческую болтливость, в маразм и испытываешь наше терпение!

– И штой-то за культурная девчоночка, – захохотал дед. – Ну слушайте, леди и джентльменты… «Это было давно… Я не помню, когда это было – может быть, никогда», как сказал поэт. Итак, начнем с вятского губернатора Камышанского. Представьте себе, детки, вдруг однажды он издает обязательное постановление такого рода: «Виновные в печатании, хранении и распространении сочинений тенденциозного содержания подвергаются штрафу с заменой тюремным заключением до трех месяцев!»

Ванькина мать Агафья подняла от книги голову и прислушалась.

– Позволь, отец, – заметила она, – но ведь тенденциозное содержание еще не есть преступное? И Толстой был тенденциозен, и Достоевский в своем «Дневнике писателя»… Неужели же…

– Вот поди ж ты, – засмеялся дед, – и другие ему то же самое говорили, да что поделаешь: чрезвычайное положение! А ведь законник был, кандидат в министры! Ум имел государственный.

Дед помолчал, пожевывая провалившимися губами.

– А то херсонский был губернатор. Уж я и фамилию его забыл… Бантыш, што ли… Так тот однажды оштрафовал газету за телеграмму Петербургского Телеграфного Агентства из Англии с речью какого-то английского деятеля. Что смеху было!

– Путаешь ты что-то, старый, – сказал Ванька, – Петербургское Агентство ведь официальное?! Заврался наш дед.

– Ваня, – укоризненно заметила Агафья.

Дед снисходительно усмехнулся.

– Ничего… То ли еще бывало! Как вспомнишь – и смех и грех. Владивостокский губернатор закрыл корейскую газету за статью о Японии, симферопольский вице-губернатор Масальский оштрафовал «Тавричанина» за перепечатки из «Нового времени»… Такой был славный, тактичный. Он же гимназистов на улице ловил, которые фуражек ему не снимали, и арестовывал. Те, бывало, клопики маленькие, плачутся: «за что, дяденька?» «За то, что начальство не почитаете, меня на улице не узнаете!» – «Да мы с вами не знакомы!» – «А-а, не знакомы? Посидите в каталажке – будете знакомы!» Веселый был человек.

Дед опустил голову и задумался. И лицо его осветилось тихой задушевной улыбкой…

– Муратова тамбовского тоже помню… Приглашали его однажды на официальный деловой обед. «Приеду, – говорит, – только если евреев за столом не будет». «Один будет, – говорят. – Директор банка». – «Значит, я не буду!» Такой был жизнерадостный…

Телефонный звонок перебил его рассказ.

Аксюшка подскочила к телефону и затараторила:

– Алло! Кто говорит? Дядя Миняй! Отца нет. Он на собрании общества деятелей садовой культуры. Что? Какую книжку? Мопассана? «Бель-Ами»? Хорошо, спрошу у мамы. Если есть – она пришлет.

Аксюшка вернулась от телефона и припала к дедову

– Еще, дедушка, что-нибудь о губернаторах.

– Да что ж еще?..

Дед рассмеялся.

– Нравится? Как это говорится: «Недаром многих лет свидетелем Господь меня поставил»… Хе-хе… Толмачева одесского тоже хорошо помню. Благороднейший человек был, порывистый! Научнейшая натура. Когда изобрели препарат «606», он и им заинтересовался. Кто, спрашивает, изобрел? Эрлих? Жид? Да не допущу же я, говорит, делать у себя в Одессе опыты с жидовским препаратом. Да не бывать же этому! Да не опозорю же я родного мне города этим шарлатанством!! Очень отзывчивый был человек, крепкий.

Дед оживился.

– Думбадзе тоже помню! Тот был задумчивый.

– Как, дед, задумчивый?

Задумается, задумается, а потом скажет: «Есть у нас среди солдат евреи?» – «Есть». – «Выслать их». Купальщиц высылал, которые без костюмов купались, купальщиков, которые подглядывали. И всех – по этапу, по этапу. Вкус большой к этапам имел… А раз, помню, ушел он из Ялты. Оделся в английский костюм и поехал по России… А журналу «Сатирикон» стало жаль его, что вот, мол, был человек старый при деле, а теперь без дела. Написали статью, пожалели. А он возьми и вернись в Ялту, когда журнал там получился. И что ж вы думаете, детки: стали городовые по его приказу за газетчиками бегать, «Сатириконы» отнимать, в клочья рвать. Распорядительный был человек! Стойкий.

* * *

И долго еще раздавался монотонный добродушный дедов голос. И долго слушали его притихшие изумленные дети.

А за окном выла упорная сельская метель, слышались звуки автомобильных сирен и однотонное гудение дуговых фонарей на большой занесенной снегом дороге…

Ежилась, мерзла и отогревалась святая Русь.

Начальство
(провинциальные типы)

Городовой

Кроткое безответное существо. Выдерживает стужу, жару, дождь и ветер изумительно. Одет в неуклюжую, как будто накрахмаленную шинель и невероятной громоздкости сапоги из гиппопотамьей кожи… В мирное время имеет дело главным образом с извозчиками и пьяными. Разговор у него с извозчиками следующий: «Милый мой, потрудитесь держаться правой стороны… вы меня этим очень обяжете!.. Послушайте, дорогой ломовик! Нельзя въезжать оглоблей в затылок мирного прохожего. Извините меня, но осторожность в данном случае не мешает».

Разговор провинциального городового с пьяным:

– Милостивый государь! Вы, кажется, вышли из равновесия… Потрудитесь опереться о мое плечо. Ничего, ничего… Не смущайтесь.

Взяток не берет.

Околоточный

Человек, хотя высшего образования не получивший, но имеющий солидный налет культурности. Избегает употребления спиртных напитков, следит за литературой, не чужд сентиментальности.

В участке ведет с арестованным громилой или карманщиком такой разговор:

– Конечно, до суда я не имею права считать вас виновным, но я думаю, что эти золотые часы и горячий самовар вы приобрели не совсем легальным способом… Что делать… Я не вымогаю у вас сознание расспросами, но задержать, к сожалению, принужден. Что делать? Dura lex – sed lex… {Закон суров – но это закон (лат.).}

Взяток не берет.

Пристав

Нет ничего симпатичнее провинциального пристава. Это весельчак, остроумец, душа общества; говорит хорошо поставленным баритоном, крестит у купцов детишек и всякий раз поднимает неимоверный скандал, когда кто-нибудь по глупости попытается предложить ему взятку.


«Мыльные пузыри – Конституция, свобода слова, собраний, печати»


С арестантами и ворами обращается еще мягче околоточного – даже пересахаривает.

Взяток не бер… Впрочем, мы об этом уже говорили выше.

Полицеймейстер

Несмотря на свое высокое положение, полицеймейстер для всех доступен. Всякий, самый последний нищий может искать у него справедливости и защиты. С купцами водит только духовную дружбу, так как вегетарианец, и все эти окорока ветчины, балыки, икра и коньяки – для него звук пустой.

Перед законом преклоняется. Либерал и втайне немного симпатизирует евреям.

Взяток, конечно, не берет.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14 
Рейтинг@Mail.ru