– А что ваш приятель, как его дело с рестораном?
– Пожалуйте! Тут за углом, второй дом, вывеска. Навестите, он будет рад.
«Слава Богу, – подумал я, идя по указанному адресу, – хоть один устроился».
Этот последний, увидав меня, действительно обрадовался.
Подошел к моему столику, обмахнул его салфеткой, вынул из кармана карточку и сказал:
– Вот приятная встреча! Что прикажете? Водочки с закусочкой, горячего или просто чашку кофе?
– Вы что тут, в компании? Нашли дурака-грека с деньгами?
– Нет, собственно, он нашел меня, дурака. Или, вернее, я его, конечно, нашел, ну, так вот… Гм!.. Пока служу. У него, впрочем, действительно есть большие деньги. Я только… этого. Не заинтересован.
– А венгерцев и негров нет?
Он отвернулся к окну и стал салфеткой протирать заплаканное стекло.
– И швейцар ваш без алебарды, обезоруженный, в опорках…
– Шутить изволите. Может, винца прикажете? Хорошее есть…
Еще месяц с грохотом пронесся над нашими головами.
Проходя мимо греческого пустынного ресторанчика, я иногда видел дремлющего с салфеткой в руках у стены смелого инициатора дела, построенного на венгерцах, неграх, швейцарах и алебардах.
И по-прежнему издатель на углу яркой улицы издавал стоны:
– «Пресс дю суар»!
Вчера, остановившись и покупая газету, я спросил простодушно:
– А что же ваша собственная газета?
– Наверное, скоро разрешится.
– Ну, а что ваш приятель, Никанор Сырцов? По-прежнему сидит сложа руки?
– Сложа-то сложа. Только не сидит, а лежит. От голодного тифа или что-то вроде – помер. Все деньги на цыган да на разные глупости проухал. У меня в конце концов по пяти пиастров перехватывал. Да мне тоже, знаете, их взять неоткуда. Вот тебе и «сложа руки»! Много их, таких дураков.