Аристотель
Природа политики

Полная версия

© Э. Вашкевич, составление, предисловие, преамбулы к текстам, комментарии, 2018

© ООО «Издательство АСТ», 2018

* * *

Аристотель – человек-универсал

Аристотель, которого – по месту рождения (Стагира, Фракия) – называли еще и Стагиритом, родился в 384 году до нашей эры. Две с половиной тысячи лет отделяет нас от того времени, когда Аристотель писал свои труды, на долгие столетия вперед давая направление развития многих наук.

Обычно философию определяют как особую форму познания мира, которая предназначена для того, чтобы вырабатывать систему знаний о наиболее общих характеристиках, предельно-обобщающих понятиях и фундаментальных принципах реальности и познания, а также об отношении человека и мира.

Аристотель отличается от других философов именно своей универсальностью – сферой его интересов была не только философия, но и физика, математика, химия, биология, социология.

Но именно из-за того, что Аристотель жил и работал так давно, многие, начиная изучать философию, склонны проходить мимо его трудов, отмечая для себя лишь сам факт существования такого философа, как любители яблок отмечают факт существования корней у яблони. За это время изменилось многое, но неизменным осталось главное: сам человек. Изменения в науке и технике не коснулись человеческой природы, и многие наши современники мыслят так же, как и современники Аристотеля.

Идеи, высказанные Аристотелем две с половиной тысячи лет назад, не утратили своей актуальности и по сей день. Чтобы в этом убедиться, достаточно всего лишь открыть любую из его книг. Да, с нашей точки зрения, математика времен Аристотеля была примитивной, ну а физика находилась всего лишь в зародыше, что же касается представлений о Вселенной, то для многих его современников самым интересным представлялся вопрос: чем же питается черепаха, на которой стоят четыре слона. Ну да – те самые, что держат на своих спинах земной диск.

А националистам любого толка будет познавательно узнать, что Аристотель был ярко выраженным «националистом», построившим на подобных воззрениях государственную политику, названную им идеальной.

Конечно, националисты были и до Аристотеля. Буквально со времен пещер и мамонтов многие войны начинались именно по причине национализма: «На серых мамонтов могут охотиться только те, кто живет около куста шиповника!». Но лишь Аристотель, столь знаменитый своими трудами, может претендовать на пальму первенства в этом вопросе. Однако он ошибался, и это была одна из его крупнейших ошибок. Именно национализм Аристотеля привел к тому, что он поссорился со своим знаменитым учеником – Александром Македонским. Аристотель настаивал, чтобы новая империя, создаваемая Александром, была построена на националистических принципах («Все права только грекам! Все, кто не греки, являются рабами!»). Александр отказался наотрез. Но известно, что критерий истины – практика. И руководствуясь принципами, в корне отличающимися от националистических, Александр Македонский создал великую империю – многонациональную, со многими различными верованиями и традициями. Аристотель же, руководствуясь своей идеальной политикой, не смог создать даже города-государства.

Заметим, что были в истории человечества государства, созданные именно на основе национализма. Например, третий рейх, который просуществовал аж целых двенадцать лет. Национализм этого государства был, кроме всего прочего, подкреплен еще и евгеникой. Вот до этого Аристотель не додумался, у него даже был сын от рабыни, который стал его наследником – дело невозможное для третьего рейха. Но, тем не менее, с евгеникой или без, но крах националистического государства был сокрушителен. Аристотелю было бы интересно на это взглянуть.

Стоит заметить, что биография Аристотеля стала неиссякаемым источником для различного рода мифов. История великого философа, который воспитывал и обучал великого царя и великого завоевателя, стала настолько популярна, что перекочевала даже в эпос некоторых народов. Так, легенда о короле Артуре явно перекликается с историей Аристотеля и Александра: Мерлин, величайший колдун Англии, воспитывает и обучает искусству управления государством Артура, которому суждено стать королем-легендой, создавшим Камелот – идеальное государство. Более того, легенда об идеальном короле и идеальном государстве в Средние века стала книжным хитом – ее читали все грамотные люди на разных языках, она была переведена даже на иврит, что очень многое говорит о ее небывалой популярности. Да и сейчас «артуриана» не забыта – книги и фильмы о Мерлине, короле Артуре и других персонажах легенды появляются с завидной регулярностью и пользуются спросом.

Но если рассматривать реальную биографию Аристотеля, то она не столь поэтична, как представляется создателям мифов. Философ прожил 62 года, заполненных неустанными трудами. Он много путешествовал, что позволило ему со знанием дела написать трактат «Политика», посвященный созданию теории идеального государства-полиса. Он пытался создать идеальное государство и на практике – в городе Атарнеи, но это закончилось смертью царя, так как Аристотель склонил его в пользу Македонии, что было не слишком радостно воспринято персами.

Для лучшего понимания «Политики» Аристотеля следует учитывать, в каких условиях создавался этот труд, с какими образцами государства и политического устройства был знаком автор на практике и на что мог ориентироваться, разрабатывая теоретические основы своего идеала. Фактически речь идет исключительно о городах-государствах, и греки в те времена были отнюдь не народом, объединенным государственными устоями и границами, но лишь народом, объединенным языком, религией и проживающим на определенной территории, которая, в свою очередь, подразделялась на отдельные государственные образования. То есть, понятие «грек» во времена Аристотеля – это понятие скорее этническое, нежели политическое.

По оценкам исследователей античного мира, население всей Греции, включая побережья Турции и Черного моря, в IV веке до н. э. составляло около девяти миллионов человек. То есть, по современным меркам, Афины вовсе не были большим городом, их размеры можно было оценить на уровне среднего поселка. То же можно сказать и об остальных греческих городах-государствах.

В своем трактате Аристотель методично и последовательно доказывает необходимость и неизбежность рабства и посвящает этому целую главу. Подобные взгляды, естественно, давно устарели и могут представлять лишь исторический интерес, а также некоторым образом характеризовать их автора. Однако в защиту Аристотеля следует заметить, что он просто не знал других форм государственного устройства, нежели основанного на рабовладении. Рабовладение в те времена представлялось естественным, и оно было даже прогрессивным в своем роде, так как позволяло эффективно и быстро развиваться.

Рассматривая далее различные проекты политических устройств, Аристотель начинает с Платона, который был его учителем. Они много лет работали вместе в академии Платона. Однако, несмотря на уважение и даже преклонение перед учителем, Аристотель не признает его проект верным, находит в нем ряд недостатков, делающим его неприменимым на практике. Это касается, в первую очередь, общности женщин и детей, а также общности собственности. Более того, Аристотель приводит ряд доказательств, что данные идеи при реализации принесут больше вреда, чем пользы. Жаль, что Карл Маркс (и не только он!) не проштудировал «Политику» Аристотеля.

Интересно, что Аристотель предвосхищает идеи Томаса Мальтуса, который лишь в конце XVIII – начале XIX столетия высказал мысль о том, что неконтролируемый рост населения приведет к всеобщему обнищанию и голоду. Аристотель опередил мальтузианство на два тысячелетия, предлагая для решения вопроса о процветании людей либо контролировать рождаемость, либо собственность, так как, по мнению древнегреческого философа, контроль над собственностью автоматически сказался бы на рождаемости.

Весьма характерно, что Аристотель считает государственное устройство, предлагаемое Платоном, неприменимым, нежелательным к реализации на практике еще и по той причине, что Платон использует некую компиляцию олигархии и демократии – самых неудачных, по мнению Аристотеля, государственных устройств, самых нежизнеспособных и несправедливых. Однако именно государственные устройства такого типа являются в наше время наиболее распространенными.

Аристотель написал множество трактатов, посвященных различным областям науки, в частности, физике. Он был одним из последних универсалов, мыслителем, чьи интересы простирались от социологии до биологии, затрагивали и проблемы Вселенной, и микрокосм. Подобных универсалов за всю историю человечества были единицы. К ним можно отнести Леонардо да Винчи и Михаила Ломоносова.

Свой трактат «Физика» Аристотель разрабатывал всю жизнь, собирая знания современников и добавляя к ним собственные размышления. Собственно, термином «Физика», мы обязаны именно Аристотелю. До него данная наука не существовала как отдельная дисциплина, а была лишь небольшой частью философии, и рассуждения о природе Вселенной, не разделяясь, смешивались с размышлениями о месте человека в ней. Конечно, по большей части, «Физика» Аристотеля представляет собой чисто исторический интерес – развитие и становление физики; правда, с другой стороны, рассмотрение вопроса о том, как именно Аристотель, а с ним и его современники, понимали структуру мироздания, может быть интересен не только для истории, но также для того, чтобы освежить взгляд на современную науку: если рассматривать движение науки как луч, устремленный из некоей точки в бесконечность, то для того, чтобы верно определить направление движения, необходимо еще и верно определить отправную точку.

Следует заметить, что Аристотель, как и любой исследователь, мог строить свою теорию, руководствуясь лишь тем, что знал и мог наблюдать. Кроме того, как и любой ученый, приступая к разработке теории, он должен был определить начальные постулаты, из которых следует все остальное. И вот тут-то скрывается возможность для ошибки. Прекрасной иллюстрацией подобной ситуации является рассказ «Логика» Айзека Азимова, в которой главный герой – робот – делает совершенно неверные выводы из всего объема предоставленной – и абсолютно верной! – информации, так как пользуется неверными исходными постулатами. Но, как верно заметил Азимов, «строго логическим рассуждением можно доказать все что угодно, – в зависимости от того, какие принять исходные постулаты… Постулаты всегда основаны на допущении и закреплены верой. Ничто во вселенной не может поколебать их». Так что не стоит удивляться, что Аристотель иногда делал не вполне правильные выводы, руководствуясь массой совершенно верных фактов – у него просто были определенные постулаты, и все логические цепочки подчинялись им.

Но при всех своих недостатках, «Физика» Аристотеля является для своего времени весьма прогрессивным трудом, к тому же, как уже было сказано, она – источник дальнейшего развития. И, кстати, источник некоторых постулатов, которыми пользуются физики по сей день. Впору задуматься: а все ли они так верны, как думают ученые?

Еще один трактат, представленный в этой книге – «Никомахова этика» – является одним из этических сочинений Аристотеля. Считается, что своим названием трактат обязан тому, что был издан Никомахом – сыном Аристотеля около 300 г. до н. э. По другой версии, трактат был посвящен Аристотелем Никомаху – своему сыну, а, возможно, и своему отцу, который носил то же имя.

Подобно очень многим, Аристотель интересовался проблемой счастья. Можно сказать, что «Никомахова этика» открывает парад книг, в которых тем или иным образом описаны способы того, как быть счастливым. Именно поэтому данный трактат иногда относят к сочинениям в области психологии, а не этики. Интересно, что проблему блага Аристотель рассматривает как науку о государстве, так как, по его мнению, именно государство есть образование, назначением которого является достижение блага или счастья для всех его граждан.

Изначально Аристотель принимает за безусловную истину то, что каждый человек стремится к счастью. Знакомясь с «Никомаховой этикой», следует учитывать, что Аристотель базирует свой труд исключительно на вариантах, относящихся к обычным людям, не отягощенным разнообразными комплексами и занимающим позитивную жизненную позицию. То есть, речь идет о людях, которые стремятся к счастью всеми доступными и недоступными способами – как, собственно, это и должно быть. Также заметим, что для тех, кто не может и не хочет быть счастливым, подобное утверждение тоже может быть верным, ведь их счастье как раз и заключается в том, чтобы быть несчастливыми, в противном случае они могут даже испытывать дискомфорт и всеми силами стремятся к личному несчастью, в котором чувствуют себя привычно и уютно.

По мнению Аристотеля, страсти и поступки человека тем или иным образом связаны с добродетелью, благом и счастьем. Поступки могут быть вынужденными, а могут – добровольными. Причем, вынужденные поступки могут быть как добродетельными (и тогда в них нет ничего, что было бы достойно похвалы), так и порочными (и тогда они могут заслуживать сочувствия).

Аристотель рассуждает о том, каким образом поступки человека могут повлиять на его способность и даже желание быть счастливым. Заметим, что человек, который умеет быть счастливым, будет таковым, несмотря ни на что. И в то же время тот, который не понимает, что такое счастье, будет несчастлив даже в самых благоприятных обстоятельствах. Аристотель же априори считает, что каждый человек непременно стремится к тому, чтобы стать счастливым.

Философ пытается отыскать золотую середину, которая, по его мнению, только и может быть благом. Как писал Окуджава: «С умным – хлопотно, с дураком – плохо. Нужно что-то среднее. Да где же его взять?» По сей день и мыслители, и обычные люди занимаются поиском этого самого среднего, соглашаясь с Аристотелем в том, что только оно – благо, счастье – где-то посередине. Но, увы, «золотая середина» до сих пор остается лишь теоретическим построением. Тем не менее, следует отметить, что с теоретическим построением Аристотель справился блестяще. Вот только природа человеческая, по большей части, не желает во всем следовать теории. Даже обещание будущих благ не оказывает сколько-нибудь значительного воздействия, так как человек по природе своей желает иметь все сразу, причем – сейчас и немедленно, а не тратить время на ожидание и личное участие в приближении благоприятного будущего. Однако, многие религии вполне удачно справляются с такими порывами своих последователей, используя систему наказаний, поощрений и прощений, обещая блага в будущем – при наличии определенного (Аристотель сказал бы – правосудного) поведения в настоящем.

И все же самым широко известным деянием Аристотеля является его учительство: он обучал великого завоевателя, Александра Македонского. Эта пара могла бы дать жизнь поговорке: скажи мне, кто твой ученик, и я скажу кто ты! Или обратный вариант: скажи мне, кто твой учитель… Александр Македонский был весьма образованным человеком.

Жизни ученика и учителя были прочно связаны, несмотря на их разногласия (к примеру, по тому же национальному вопросу). И смерть Александра привела к изгнанию Аристотеля из Афин. Философ умер через год после смерти великого завоевателя, но многие его труды пережили тысячелетия, в то время как труды Александра пошли прахом практически сразу после его смерти. Аристотель бы сказал, что философом быть лучше, чем воином…

Эльвира Вашкевич

Политика

В трактате «Политика» много места уделяется разбору различных политических устройств. Аристотель со всей обстоятельностью разбирает не только проект Платона, но и проекты государственных образований, выполненных известными мыслителями того времени. Например, проекты Фалея Халкидонского и Гипподама Милетского.

Фалей Халкидонский (конец V-начало IV вв. до н. э.) – мыслитель, философ Единственное сохранившееся о нем упоминание – ссылка на его проект идеального общественного устройства в «Политике» Аристотеля.

Гипподам Милетский (498 год до н. э. – ок. 408 года до н. э.) – древнегреческий архитектор-градостроитель, метеоролог, философ, был не только философом, но и архитектором, градостроителем и метеорологом. Он уделял большое внимание размышлениям о политической структуре государства и государственной власти. Его трактаты на эту тему свидетельствуют о поиске такого государственного устройства, которое обеспечило бы не только стабильность и процветание самого государства, но и наилучшую жизнь для каждого гражданина.

Оба проекта Аристотель считает слишком сложными и вовсе невозможными для практической реализации, и утверждает, что обеспечить процветание гражданам в полной мере они не могут. Более того, некоторые положения этих проектов философ считает противоречащими реалиям жизни и даже намерениям самих авторов проектов. Так, разделение земли на три части у Гипподама Милетского немедленно вступает в противоречие с той идеей, что люди, носящие оружие, не должны заниматься земледелием. Но тогда возникает закономерный вопрос: а кто же будет обрабатывать те земли, которые выделяются им для пропитания? Казалось бы, найти выход просто, но Аристотель уделяет этому особое внимание и оказывается, что ситуация тупиковая, так как любой из предлагаемых вариантов решения проблемы разрушает основное положение проекта – процветание граждан в полной и равной мере.

Интересно, что все эти проекты государственного устройства рассчитаны на весьма ограниченное количество граждан. Так, проект Гипподама Милетского предполагает государство, где проживают не более 10 тыс. человек.

Затем Аристотель переходит к тем схемам государственного устройства, которые признавались лучшими из всех существовавших в то время: лакедемонское, критское и карфагенское. Любопытно, что Аристотеля интересует в данных государственных устройствах не только их «идеальность» или ошибочность, но такой нюанс, как возможное отступление реальности от того, что было задумано изначально теми, кто вводил тот или иной закон. По мнению Аристотеля, подобное явление достаточно распространено: когда законодатель, издающий тот или иной закон, руководствуется благом общества, то впоследствии часто оказывается, что данное благо не просто недостижимо, но этот закон еще более отдаляет от него общество. И дело вовсе не в неумелых законодателях, а – по мнению Аристотеля – в недостаточно верном устройстве самого общественного объединения. И если порочно само устройство объединения, не приходится удивляться, что законы в нем работают так же порочно.

Книга I
<О том, что такое государство>

I.

1. Поскольку, как мы видим, всякое государство представляет собой своего рода общение, всякое же общение организуется ради какого-либо блага (ведь всякая деятельность имеет в виду предполагаемое благо), то, очевидно, все общения стремятся к тому или иному благу, причем больше других и к высшему из всех благ стремится общение, которое является наиболее важным из всех и обнимает собой все остальные общения. Это общение и называется государством или общением политическим.

2. Неправильно говорят те, которые полагают, будто понятия «государственный муж», «царь», «домохозяин», «господин» суть понятия тождественные. Ведь они считают, что эти понятия различаются в количественном, а не в качественном отношении; скажем, господин – тот, кому подвластно небольшое число людей; домохозяин – тот, кому подвластно большее число людей; а кому подвластно еще большее число – это государственный муж или царь; будто нет никакого различия между большой семьей и небольшим государством и будто отличие государственного мужа от царя состоит в том, что царь правит в силу лично ему присущей власти, а государственный муж отчасти властвует, отчасти подчиняется на основах соответствующей науки – политики. Это, однако, далеко от истины.

Необходимо заметить, что правители Древней Греции не носили царского титула, данный титул появился гораздо позднее и обязан своим происхождением Юлию Цезарю. Царь – от латинского caesar (цезарь, кесарь), слово, образованное от имени Юлия Цезаря и, таким образом, символизирующее преемственность императорской власти, начиная от самого Юлия Цезаря и далее. Ну а Гай Юлий Цезарь родился 12 июля 100 года до нашей эры, то есть, много позже того времени, когда Аристотель создавал свой труд «Политика». Тем не менее, когда речь заходит о Древней Греции, повсеместно используется титул «царь», что является явным анахронизмом – этого титула просто не существовало. Так, например, Одиссей вовсе не был царем Итаки. Более всего соответствует занимаемой «царской» должности у древних греков определение «племенной вождь», но если тщательно разобрать права и обязанности такого вождя, то окажется, что они соответствуют правам и обязанностям, прилагаемым к царскому титулу. Так что применение в переводах Аристотеля титула «царь» вполне оправданно – несмотря на исторический анахронизм, это позволяет сохранить полный смысл, который вкладывался в определение.

3. Излагаемое станет ясным при рассмотрении с помощью усвоенного нами ранее метода: как в других случаях, расчленяя сложное на его простые элементы (мельчайшие части целого) и рассматривая, из чего состоит государство, мы и относительно перечисленных понятий лучше увидим, чем они отличаются одно от другого и возможно ли каждому из них дать научное объяснение.

Фактически Аристотель говорит о методе анализа, который заключается в том, что некое понятие (свойство и т. д.) разлагается по признакам на составные, более мелкие и простые элементы (части), и таким образом упрощается процесс познания. Обычно метод анализа используется в сочетании с методом синтеза, и таким образом обеспечивается процесс познания во всей возможной полноте. Иммануил Кант, опубликовав в 1781 году труд «Критика чистого разума», указал в нем на различие аналитического и синтетического способов суждения. Но эта разница была известна еще до Канта – в древности на нее указывал греческий философ Стильпон из Мегары.

Заметим, что метод анализа не всегда применим и не всегда дает однозначный и верный результат. Широко известна притча о слепых мудрецах, которые пытались методом анализа исследовать слона: один, дотронувшись до ноги, сказал, что перед ним дерево, второй коснулся уха и заявил, что это лист пальмы, ну а третьему достался хобот, и он утверждал, что это – змея. Возможно, используй они после такого анализа метод синтеза, им удалось бы найти верное решение.

И здесь, как и повсюду, наилучший способ теоретического построения состоял бы в рассмотрении первичного образования предметов.

4. Так, необходимость побуждает прежде всего сочетаться попарно тех, кто не может существовать друг без друга, – женщину и мужчину в целях продолжения потомства; и сочетание это обусловливается не сознательным решением, но зависит от естественного стремления, свойственного и остальным живым существам и растениям, – оставить после себя другое подобное себе существо. Точно так же в целях взаимного самосохранения необходимо объединяться попарно существу, в силу своей природы властвующему, и существу, в силу своей природы подвластному. Первое благодаря своим умственным свойствам способно к предвидению, и потому оно уже по природе своей существо властвующее и господствующее; второе, так как оно способно лишь своими физическими силами исполнять полученные указания, является существом подвластным и рабствующим. Поэтому и господину и рабу полезно одно и то же.

Уже с самого начала очевидно, что Аристотель считает положение господина и раба чем-то неизменным. Раб является рабом не в силу стечения обстоятельств рождения либо жизни (к примеру, плен во время войны), но исключительно в силу своих личных качеств. Он – в соответствии с воззрениями Аристотеля – по природе своей раб, и все его способности направлены лишь на исполнение полученных от господина указаний. Господин, кстати, тоже является господином не в силу стечения обстоятельств, а по своей природе – «существо властвующее и господствующее».

Вернемся к роману Ефремова «Таис Афинская». Вот что отвечает Аристотель Таис, когда та спрашивает о судьбе философа Астиоха: «Побежденный беотиец упал до уровня варвара, раба. Можешь считать что философа Астиоха больше не существует, и забыть о нем. Мне все равно, брошен ли он в серебряные рудники или мелет зерно у карийских хлебопеков. Каждый человек из свободных выбирает свою участь.

5. Но женщина и раб по природе своей два различных существа: ведь творчество природы ни в чем не уподобляется жалкой работе кузнецов, изготовляющих «дельфийский нож»; напротив, в природе каждый предмет имеет свое назначение.

Дельфийский нож – своеобразный инструмент, оружие, которое могло служить как ножом, так и мечом.

Так, всякий инструмент будет наилучшим образом удовлетворять своему назначению, если он предназначен для исполнения одной работы, а не многих. У варваров женщина и раб занимают одно и то же положение, и объясняется это тем, что у них отсутствует элемент, предназначенный во природе своей к властвованию. У них бывает только одна форма общения – общение paбa и рабыни. Поэтому и говорит поэт: «Прилично властвовать над варварами грекам»; варвар и раб по природе своей понятия тожественные.

Варварами в Древней Греции называли всех, кто греками не являлся, подобно тому, как на Руси всех иноземцев называли немцами (немыми – не говорящими на русском языке). В то же время слово носит уничижительное, презрительное значение, обозначая человека, не обладающего культурой, грубого, необразованного. То есть, для древних греков все иноземцы автоматически признавались необразованными и некультурными.

6. Итак, из указанных двух форм общения получается первый вид общения – семья. Правильно звучит стих Гесиода: «Дом прежде всего и супруга, и бык-землепашец» (у бедняков бык служит вместо раба). Соответственно общение, естественным путем возникшее для удовлетворения повседневных надобностей, есть семья; про членов такой семьи Харонд говорит, что они едят из одного ларя, а Эпименид Критянин называет их питающимися из одних яслей.

Харонд (середина VII века – конец VI века до н. э) – законодатель из города Катания, Сицилия, Написал законы для родного города, которые были приняты в других городах Италии и Сицилии.

Эпименид Критянин (середина VII века – конец VI века до н. э). – жрец, провидец, поэт, В соответствии с мифом, он еще юношей уснул в зачарованной пещере Зевса на горе Ида, а проснуться ему удалось лишь через 57 лет. Эта легенда была использована Гете при написании драмы «Пробуждение Эпименида». Утверждается, что именно в пещере он приобрел великую мудрость и стал провидцем. Согласно еще одной легенде, Эпименид умер в возрасте 154 лет. Известен парадокс Эпименида – «Все критяне лжецы». Дело в том, что провидец сам был уроженцем Крита, и данное утверждение не может быть правдой, так как, по определению, он – лжец, но оно не может быть и ложью, так как, если критяне не лжецы, то и Эпименид правдив.

7. Общение, состоящее из нескольких семей и имеющее целью обслуживание не кратковременных только потребностей, – селение. Вполне естественно, что селение можно рассматривать как колонию семьи; некоторые и называют членов одного и того же селения «молочными братьями», «сыновьями», «внуками». Греческие государства потому вначале и управлялись царями (а в настоящее время то же мы видим у негреческих племен), что они образовались из элементов, признававших над собой царскую власть: ведь во всякой семье старший облечен полномочиями царя. И в колониях семей – селениях, поддерживали, в силу родственных отношении между их членами, тот же порядок. Об этом именно и упоминает Гомер, говоря: «Правит каждый женами и детьми», ведь они жили отдельными селениями, как, впрочем, и вообще жили люди в древние времена. И о богах говорят, что они состоят под властью царя, потому что люди – отчасти еще и теперь, а отчасти и в древнейшие времена – управлялись царями и, так же как люди уподобляют внешний вид богов своему виду, так точно они распространили, это представление и на образ жизни богов.

8. Общество, состоящее из нескольких селений, есть вполне завершенное государство, достигшее, можно сказать, в полной мере самодовлеющего состояния и возникшее ради потребностей жизни, но существующее ради достижения благой жизни. Отсюда следует, что всякое государство – продукт естественного возникновения, как и первичные общения: оно является завершением их, в завершении же сказывается природа. Ведь мы называем природой каждого объекта – возьмем, например, природу человека, коня, семьи – то его состояние, какое получается при завершении его развития. Сверх того, в осуществлении конечной цели и состоит высшее завершение, а самодовлеющее существование оказывается и завершением, и наивысшим существованием.

9. Из всего сказанного явствует, что государство принадлежит к тому, что существует по природе, и что человек по природе своей есть существо политическое, а тот, кто в силу своей природы, а не вследствие случайных обстоятельств живет вне государства, – либо недоразвитое в нравственном смысле существо, либо сверхчеловек; его и Гомер поносит, говоря «без роду, без племени, вне законов, без очага»; такой человек по своей природе только и жаждет войны; сравнить его можно с изолированной пешкой на игральной доске.

10. Что человек есть существо общественное в большей степени, нежели пчелы и всякого рода стадные животные, ясно из следующего: природа, согласно нашему утверждению, ничего не делает напрасно; между тем один только человек из всех живых существ одарен речью. Голос выражает печаль и радость, поэтому он свойствен и остальным живым существам (поскольку их природные свойства развиты до такой степени, чтобы ощущать радость и печаль и передавать эти ощущения друг другу). Но речь способна выражать и то, что полезно и что вредно, равно как и то, что справедливо и что несправедливо.

11. Это свойство людей отличает их от остальных живых существ: только человек способен к восприятию таких понятий, как добро и зло, справедливость и несправедливость и т. п. А совокупность всего этого и создает основу семьи и государства. Первичным по природе является государство по сравнению с семьей и каждым из нас; ведь необходимо, чтобы целое предшествовало части. Уничтожь живое существо в его целом, и у него не будет ни ног, ни рук, сохранится только наименование их, подобно тому, как мы говорим «каменная рука»; ведь и рука, отделенная от тела, будет именно такой каменной рукой. Всякий предмет определяется совершаемым им действием и возможностью совершить это действие; раз эти свойства у предмета утрачены, нельзя уже говорить о нем как таковом: останется только его обозначение.