Аристарх Риддер
Подпольный Алхимик
Глава 1
Мои шаги гулким эхом отражались от стен замка. Здесь все еще царил покой. Здесь все еще была жива иллюзия мира. На самом же деле смерть пришла в этот город, в этот замок. За стенами его свирепствовала старуха с косой, вырывая жизни наших воинов и горожан одну за другой – жестоко и беспощадно.
Я достиг тронного зала. Мой король восседал на троне, но не как обыкновенно – не в бархатных одеяниях, а в доспехах и с мечом наготове. Невероятно парадоксально и абсурдно в этот странный миг смотрелась корона на его голове.
– Ваше Величество. – Я остановился в несколько метрах от трона и склонился в почтительном поклоне.
– Ты верно служил мне, Акрам, но пришла пора освободить тебя от клятвы. Мой город падет, мое королевство достанется ненавистному узурпатору – и я ничего не могу с этим поделать. Я, король, не сумевший защитить своих подданных, король, не достойный носить эту корону.
Монарх схватил корону со своей головы и с ненавистью швырнул об пол. Символ его величия и власти со звоном откатился в сторону.
– Город падет, – повторил король. – Но я приму смерть достойно – со сталью в руке. А ты, Акрам, беги. Беги и спасайся, если сможешь. Но перед этим выполни свой последний долг передо мной. Спаси мою жену. Ты помнишь о нашей договоренности?
Я молча кивнул.
– Спаси ее, Акрам. Она не должна достаться этим стервятникам, не должна стать подстилкой для этого зверья, что выгрызает сейчас глотки моим людям за этими стенами. А теперь иди, Акрам, ты свободен.
– Для меня было честью служить вам, Ваше Величество. – Я согнулся в последнем поклоне и покинул тронный зал.
Королеву я нашел в ее покоях. Она восседала на роскошном ложе под тяжелым балдахином.
– Ты явился, Акрам… – Она подняла взор прекрасных очей на меня. В этом взгляде плескался черный ужас, а в голосе проступила дрожь. – Я готова.
Я вытащил из внутреннего кармана плаща крошечный флакон с темной жидкостью и подал госпоже.
– Мне очень жаль, Ваше Величество.
– Мне тоже, Акрам.
Дрожащими пальцами она откупорила флакон и, не давая себе времени передумать, залпом опустошила его. Не прошло и пары минут, как бездыханное тело королевы упало на ложе.
Я подошел и закрыл ей глаза.
Мой последний долг перед королем был выполнен: королева спасена, она не достанется врагам, не будет обесчещена узурпатором и его шавками.
Покинув покои королевы, я направился в свои собственные. Они находились в другом крыле замка. Надо спешить. Минуты утекают. Скоро враги ворвутся в замок.
Войдя в свои покои, я отпер ключом шкаф с ценными фолиантами, которые были для меня куда дороже любого золота и драгоценных камней. Вытащив увесистый том, нашел нужную страницу. Вот оно. Перемещение в пространстве.
Да, я собирался сбежать. В другой конец нашего мира. В чужие земли. Не оттого, что был трусом, нет. Я намеревался переждать бурю, чтобы затем вернуться и обрушить на головы врагов страшное возмездие. Я намеревался стать ядом правосудия, карателем, открывшим тайну смерти.
Я положил книгу на стол. Отпер другой шкаф, достал флакон с жидкостью мышиного цвета. Даже выглядит неприглядно, а уж на вкус, наверное, и того хуже. Я не успел проверить результат своего труда, но был почти уверен в успехе.
Это был прорыв в моем алхимическом искусстве. Это была вершина моего мастерства. Если все получится – это будет означать, что я почти достиг совершенства в своем ремесле.
Положив флакон рядом с книгой, я повернулся к бесчисленным полкам в шкафах. Предельно сконцентрировался, что научился за годы тренировок делать без особых усилий, и через несколько мгновений все фолианты осыпались на пол бессмысленной трухой, а флаконы с жидкостями разлетелись множеством осколков.
Мои многолетние труды – все вдребезги. Но так надо: врагам не должно было достаться то, что таилось на этих полках – знание, исцеление, боль. И даже сама смерть.
Времени на сожаления не было, поэтому я принялся за реализацию плана. Откупорил флакон и залпом выпил содержимое (раствор из мочи горного козла и редких растений из Темного леса куда аппетитнее, уж поверьте, мне приходилось проверять). Выждал несколько секунд, чтобы горечь изо рта ушла, и стал читать заклинание на раскрытой странице книги.
В коридоре послышался шум. Я стал читать торопливо. Мне оставалось озвучить одну строку, как за дверью загремели шаги. Еще несколько секунд – грохот, выбитая дверь, крики.
Мой язык произносил слова так быстро, как только мог, но я все равно не успел. Сзади меня обхватили чьи-то руки. Времени среагировать не было. Я был слишком занят мыслями о недочитанном заклинании, чтобы вытаскивать оружие и биться. Враг приложил меня лицом к каменной стене. Из глаз посыпались искры. Не обращая внимания на боль в голове и ругательства врага, я лихорадочно пытался вспомнить недосказанные слова.
В тот момент, когда противник направил на меня свой клинок с угрозой намотать на него мои кишки, я ощутил, что ритуал начал действовать. Черная воронка возникла прямо передо мной, меня засосало в нее. Последнее, что я увидел в своих покоях – вытаращенные от ужаса глаза того, кто так и не стал моим палачом. А затем я потерял сознание из-за безумного вихря, завертевшего мое тело, словно мясо на вертеле.
* * *
Почему я не могу вдохнуть?
Эта мысль – недоумение на грани ужаса – было единственным, что связывало меня с реальностью.
Грудь нещадно жгло. В голове все путалось. Я быстро погружался в черную пучину забытья. Все это я понимал краешком еще не угасшего сознания. Мысль о неминуемой гибели почти завладела мной, как я резко вырвался из пучины.
Стоп!
Я ведь и правда вырвался из пучины, буквально – из водной.
Закашлялся, освобождаясь от воды, которой успел наглотаться. Воздух! Перестав кашлять, я стал делать жадные вдохи, и способность дышать сейчас была для меня пределом счастья.
Перестав задыхаться, я завертел башкой в поисках ответа на вопрос – что здесь, нахрен, происходит вообще?
На небесных просторах сквозь облачные завесы проглядывало солнце.
Вокруг меня была вода – я находился в реке, простиравшейся гораздо дальше, чем мог увидеть мой глаз. В нескольких метрах от меня бушевало пламя: неизвестное мне, странного вида суденышко без парусов было охвачено огнем, яркие сполохи которого то и дело взметались к небесам.
– Аксель! Греби сюда! – Донесся где-то позади отдаленный голос.
Я, с трудом сделав несколько движений окоченевшими от холода конечностями, развернулся и увидел вдали высунувшуюся из-под воды голову какого-то мужика. Судя по всему, он плыл к берегу, но остановился, чтобы окликнуть какого-то Акселя. Я помотал головой: кроме меня в воде не было видно ни души. Хорошо хоть, берег относительно близко – не помру, значит, вполне смогу доплыть.
– Чего застыл? Плывем к берегу! – закричал снова мужик, глядя в мою сторону, и принялся осуществлять сказанное.
Что за бред?! Он это мне, что ли? Какой еще, нахрен, Аксель?!
Но времени предаваться рассуждениям у меня не было: еще немного, и я перестану от холода чувствовать свою тушку. Я поплыл в направлении берега.
Каждое движение давалось с трудом. Голова была тяжелой и ныла от боли. Но я старался ни на что не обращать внимания. Только плыть, только вперед – все вопросы потом.
Счет времени был потерян, так что без понятия, спустя сколько бесконечных минут я выполз на берег, ощущая себя полумертвым, тяжело дыша и изнывая от боли в голове. Почувствовав под ногами твердую почву, я тут же свалился на спину и прикрыл глаза. Что же так башка-то болит?!
Где-то справа тоже тяжело дыша валялся мужик, окликнувший некоего Акселя.
– Слышь, брат, а что это было, а? – подал он голос, отдышавшись.
Я нехотя открыл глаза и повернул голову к нему.
– Ты это мне?
– Кому же еще? Ты как вообще? Похоже, тебя мощно шандарахнуло об катер при взрыве. Вон, рана на виске…
Что еще за катер?
Я поднял левую руку к голове и ощупал ее. На пальцах была кровь.
А это еще что за хрень?
Вся рука по локоть была покрыта безобразными, чудовищными волдырями.
– Нихрена себе ты руку обжег! – воскликнул мужик, сдобрив слова еще парой нецензурных.
– Что за взрыв? – спросил я, морщась от новой вспышки мощнейшей головной боли.
– У тебя память отшибло, что ли, Аксель?
– Какой я тебе, нахрен, Ак…
Но договорить я не успел. Тысячи отвратительно-острых игл впились в мой мозг, и я отключился из-за нестерпимой боли.
* * *
Тьма обволакивала мой разум. Невероятным усилием воли я стал продираться сквозь нее. Необходимо, чтобы было за что цепляться. Вот оно – боль в левой руке. Чудовищное жжение. Я сконцентрировался на нем. Еще и в голове начала пульсировать тупая ноющая боль. Сосредоточился на телесных страданиях. Из-за них, правда, захотелось обратно в забытье провалиться, но я с трудом удержал свое пробуждающееся сознание включенным.
Наконец, смог разодрать свинцово-тяжелые веки. Я лежал в полумраке какого-то помещения. Белый потолок местами пошел трещинами. Повернув голову вправо, увидел зашторенное окно, высокий шкаф, стол и обитые красивой тканью кресла с резными ножками. Мебель, судя по всему, когда-то была очень дорогой, но теперь выглядела потрепанной. Слева от меня была стена.
Спереди маячила высокая деревянная дверь. Спустя секунду она открылась, и в комнату вошла грузная женщина лет шестидесяти.
– Очнулся, голубчик! Ох, радость-то какая, слава Небесам! – тут же запричитала она и кинулась куда-то.
Спустя несколько минут в комнату неуклюже ввалился тот самый мужик, с которым мы выплыли из реки.
– Братец! Пришел в себя! – воскликнул он чересчур эмоционально для мужчины, на мой взгляд.
– Воды… – прохрипел я, с трудом разлепив потрескавшиеся губы.
– Сейчас, сейчас, Аксель… – Женщина, которая и привела мужчину, кинулась к прикроватной тумбе, налила из графина воды в стакан и поднесла к моим губам. – Пей, дорогой, небось обезвоживание уже заработал, двое суток тут провалявшись без сознания.
Я с жадностью припал к живительной влаге, но напиваться вдосталь не стал – лучше понемножку.
– Спасибо… а теперь оставь нас, пожалуйста.
Женщина взглянула на меня добрыми светлыми глазами слегка обиженно, но все-таки покинула комнату.
– Сядь, – велел я мужчине.
Ну как мужчине? На вид ему было лет двадцать пять, не больше. Высокий, но тощий, как скелет, обросшие волосы непослушными вихрами обрамляют простое лицо с наивными глазами и чересчур большим носом. Но в моем настоящем мире в его возрасте я уже слыл величайшим алхимиком королевства.
– Ты как вообще, брат? – спросил мой собеседник, подкатив одно из кресел поближе к кровати и опускаясь на него. – Башка прошла? А рука?
Я опустил взгляд на левую руку – забинтована.
– Врач намазал какой-то хренью и забинтовал. Сказал, что может быть сотрясение мозга, велел явиться по пробуждению в городской медпункт. После его ухода Бирла уже дважды меняла повязку на твоей руке.
– Кто такая Бирла?
– Да ты чего, брат? – испуганно посмотрел на меня… судя по всему брат того, кем я теперь являюсь. – Давай прекращай разыгрывать меня, шутка затянулась.
– Да какие тут шутки… – сердито хотел рявкнуть я, но голос прозвучал слабо. – Ты забыл, что я головой нехило приложился обо что-то – память у меня отшибло.
– Охренеть… – пробормотал он, растерянно тараща на меня глаза.
– Придется тебе ввести меня в курс дела, – продолжил я. – Рассказывай давай – все и по порядку.
– А ты вообще ничего не помнишь, что ли? Хоть помнишь, кто ты?
– Вообще ничего не помню, – мрачно ответил я.
– Охренеть…
– Тебя как зовут? И кем ты мне приходишься? Начни с этого.
– Акке я, брат твой сводный. А ты – Аксель. Твой отец и моя мать поженились два года назад.
– А моя мать где?
– Померла от болезни, когда ты еще мелким был, – все тем же растерянным тоном ответил Акке, видимо, все еще не переварив информацию о моей амнезии.
– Дальше, – поторопил я его. М-да, с этим парнишей трудновато вести диалог.
– Даже не знаю, с чего начать… да вот отправили нас с тобой и слугу еще на задание… ну, в катере, помнишь?
– Да не помню я ничего, – сказал я, давя в себе желание обматерить новоиспеченного братца. – Куда слуга делся?
– Утонул или разорвало на части, откуда мне знать… Такой взрыв был мощный, я чуть в штаны не наложил. Точнее, сначала был взрыв поскромнее, после чего я и сиганул за борт. Ты уж прости, тебя спасать времени не было. Я успел отплыть от катера на десяток метров, когда случился второй взрыв. Я был уверен, что вы со слугой погибли. И просто чудо, что ты умудрился выжить после такого, брат…
Я слушал его, нахмурившись. Значит, после первого взрыва, который вреда Акке не причинил, он мог попытаться помочь своему брату и слуге, но предпочел попросту бросить их. Хорош братишка, нечего сказать! Впрочем, какая мне разница? Он бросил не меня, а своего брата, за которого теперь меня почему-то принимают… Безумие какое-то!
– Рассказывай про задание подробнее. Почему нас на него послали?
– Ну дак… ты ж совершеннолетним стал, а дар не пробудился… вот и запрягли в семейное дело…
– Совершеннолетним? – Внутри меня шевельнулось очень нехорошее предчувствие. – А во сколько тут наступает совершеннолетие?
– Дааа, брат, ну и стукнулся же ты головой, – с жалостью глянул на меня Акке. – В восемнадцать.
Мне стало очень, очень нехорошо. Но за годы своей настоящей жизни я научился не только изготавливать ценные зелья, но и почти в совершенстве владеть эмоциями, поэтому сейчас я изо всех сил постарался сделать так, чтобы ни один мускул на моем лице не дрогнул.
– Эй, ты чего так побледнел, брат? – вскочил Акке.
– Порядок, сядь, – велел я.
Поднял здоровую руку и осмотрел. На берегу реки было как-то не до того, чтобы обращать внимание на такие мелочи. Когда ты только уплыл, причем буквально, из лап смерти, как-то все остальные вопросы отходят на периферию сознания. А сейчас я с удивлением разглядывал свою довольно тощую бледную руку с длинными, изящными, как у пианиста, пальцами. Нет, это не моя рука. Точнее, она могла бы быть моей – лет двадцать назад.
Я поднял взгляд и уперся им в зеркало, занимавшее часть стены рядом со шкафом. С трудом поднялся и побрел к нему.
– Брат, ты бы аккуратнее, а то ведь…
– Порядок, – оборвал я Акке.
Я стоял перед большим зеркалом, отражавшим меня в полный рост, и прилагал массу усилий для того, чтобы не разодрать глотку воплем бешенства, граничащего с ужасом. Нет, я не увидел в отражении незнакомца – это был все тот же я. Я – приблизительно двадцать лет назад.
* * *
Итак, пришла пора хотя бы кратко резюмировать весь тот безумный абсурд, в который я, величайший из алхимиков своего родного, но теперь бывшего королевства, умудрился вляпаться. По самые уши. И, похоже, что навсегда.
Для начала – кто я на самом деле? Меня зовут Акрам. Мне сорок два года. Всю свою жизнь я прожил в королевстве Джамалон… только в другом мире. Я был очень сильно одаренным магом. Лучшим алхимиком государства. Помимо способности к алхимии, у меня были и другие силы. Серьезные силы, которые помогли мне, безземельному, незнатному человеку из низов подняться почти на самую вершину социальной лестницы. Я стал приближенным самого короля. Стал его правой рукой. Стал ядом его правосудия. Нет, не палачом. Палач просто отрубал головы да работал на виселице. Я же убирал с пути своего господина тех, кто посмел угрожать твердости и непоколебимости его власти. И лишь от последнего врага – мятежника-узурпатора – не сумел я уберечь того, кому служил.
Воспоминания безудержным потоком проносились перед моим внутренним взором. Уносили в прошлое, заставляли впиваться ногтями в ладони до крови, сдерживая крик ярости.
Мой ритуал по перемещению в другой конец мира – моего родного мира – не сработал, и я перенесся в мир совсем другой. Как это возможно? Даже вообразить себе не могу. Не сталкивался я с настолько мощной и странной магией доселе.
Причем перенос мой был сопряжен с весьма странными последствиями. Я скинул двадцать четыре года своей жизни. Помолодел. Как такое вообще возможно? Это за гранью моего понимания. Это безумие. Это апогей абсурда.
Оказавшись в этом мире, я автоматически стал говорить на местном языке. Более того – в моей памяти всплывали странные для меня прежнего речевые обороты. Непривычные. Чуждые. Порой такие, которые мне, уважаемому алхимику, жившему при дворе короля, было попросту неприлично произносить. Но я их произносил на автомате, будто всю жизнь только и общался так.
Конечно, можно смотреть на вещи по-разному. Например, с той точки зрения, что мое знание местного языка и его особенностей существенно облегчит мое пребывание в новом мире. Но как же это все-таки бредово – обнаружить в своем сознании что-то чуждое, будто к ткани твоей старой, настоящей личности приделали дополнительную заплатку.
Так, ладно, философские рассуждения оставим на «потом», сейчас надо решать более насущные проблемы…
Я поднялся с постели и заходил взад-вперед по комнате. Да, это была моя комната в родовом замке семьи Акселя Ульберга. Парня, за которого какого-то хрена принимали меня! С этим разобраться бы надо в первую очередь, но я понятия не имею, как подступиться к этому вопросу.
Акке вывалил на мою несчастную голову ушат информации, после чего я попросил его оставить меня одного, чтобы переварить все в благотворной тишине уединения.
Итак, идем дальше…
Но я не смог продолжить аналитический процесс: в дверь постучались.
– Брат… – Акке просунул голову в открывшийся проем, – там родители вернулись. И они просто в ярости: на наш дом теперь повесили громадный долг за утонувший катер и потерянный товар.
Что ж, новая жизнь началась охренеть как обнадеживающе!
Глава 2
– Акке сказал, ты не помнишь ничего после взрыва? – хмуро спросил отец семейства, нервно измеряя гостиную шагами.
Сыном этого человека теперь мне придется, видимо, притворяться. Это был мужчина в летах – на вид ему далеко за полтинник – высокий, тучный, седовласый, с тяжелым подбородком и угрюмым взглядом небольших, серых глаз. К груди его пиджака была прицеплена красивая брошь в виде виноградной лозы. Звали мужчину Филип.
Мать Акке, Астра, была существенно моложе своего мужа – не больше сорока-сорока пяти лет. Статная, красивая женщина. Красивая и властная, если судить по взгляду темных глаз, готовых пробуравить во мне дырку. Изящное правое запястье оборачивает браслет в виде… виноградной лозы. Это у супругов Ульберг фетиш, что ли, такой?
Пока Филип расспрашивал нас с Акке о случае с катером, Астра сидела с надменным видом в кресле и пристально всматривалась в меня. Нутром чую, с настоящим Акселем у этой дамы были не самые нежные отношения.
– Не помню, – подтвердил я. – Я ударился головой. Куда вы ездили?
– На встречу с представителем Нильсонов, разумеется.
Нильсон – могущественный и очень богатый аристократический клан, в руках которого семья Акселя была пешкой. Так сказал мне Акке буквально час назад.
– И что они?
– А ты как думаешь, недоумок? – взорвалась Астра, срываясь с места. – Вы, безмозглые идиоты, умудрились потопить весь товар и их катер! Они обвиняют нас в преднамеренности этих действий и требуют полностью возместить ущерб! Вы хоть представляете себе, о какой сумме ущерба идет речь, болваны?! – Женщина вроде как обращалась и ко мне, и к сыну, но ее испепеляющий взгляд был направлен исключительно на мою скромную персону.
– Не представляем, – спокойно ответил я. – Но мы решим этот вопрос.
– Да ты издеваешься, что ли? – едва ли не взвизгнула истеричка.
– Астра, давай успокоимся. – Ее муж примирительным тоном попытался сдержать назревающий скандал. – Мы придумаем, как с этим разобраться.
– Да, конечно, мы придумаем, как за месяц достать целую уйму денег!
– Они дали всего месяц? – ужаснулся Акке.
– Да. В противном случае они отберут все, что у нас осталось – магазин и особняк, – мрачно ответил Филип.
– Вот это мы влипли… – протянул Акке, потирая виски.
* * *
После неприятной беседы с Филипом и Астрой я, наконец, получил возможность осчастливить сведенный судорогой голода желудок. Бирла провела меня на кухню и заботливо заставила стол передо мной всякими лакомствами. От запаха запеченной курицы, начиненной апельсинами, у меня едва слюни не стекли до пола. Я накинулся на еду, уже не сдерживая себя и не думая о том, что лучше после долгой отключки есть малыми порциями.
– Как же так-то, Аксель? Что же это за напасть-то такая с твоей памятью, да и вообще с этим взрывом? Ой, чтой-то будет теперь, чтой-то будет! – причитала добрая женщина, нарезая круги по кухне и продолжая заваливать меня ароматной снедью.
– Прости, Бирла, если обижаю своим вопросом, но я и правда ничего не помню. Ты работаешь у нас на кухне?
– Ой, беда-то какая, неужто позабыл, как я тебя нянчила всю жизнь? – Женщина, наконец, уселась напротив меня и отерла тыльной стороной ладони слезинку. – Да я ж всю твою жизнь в этом доме живу, вынянчила тебя, за матерью твоей ухаживала, когда заболела та…
– Не помню. Прости.
Бирла вновь всхлипнула.
Конечно, мне было жаль добродушную женщину, но вот как же я ненавижу слезы и причитания, а Бирла, похоже, как раз из очень сентиментальных особ.
– Поможешь мне восстановить память, Бирла? Я даже про страну нашу ничего не помню. – Я отхлебнул вкуснейшего молока с медом и продолжил уплетать курицу.
А Бирла между тем начала свое сбивчивое повествование, перемежающееся излишними описаниями, подробностями и очередными причитаниями по поводу случившегося в реке. Я слушал молча, не перебивая, лишь изредка задавал уточняющие вопросы. Наконец, насытившись пищей и физической, и информационной (временно, конечно, вопросов все еще оставалось море), я отправился передохнуть в свою комнату. Состояние мое все еще было не самым бодрым, что не удивительно: перенос из другого мира, ожог, вероятно, легкое сотрясение мозга – хорошо еще, что вообще жив остался.
Империя, в которую я попал, звалась поэтично – Альхена. Анодос – ее столица. Альхена была средоточием таких сочетаний, которые человек не вообразил бы даже под воздействием мощных галлюциногенов.
В этом мире дружно соседствовали магия и технологии. Последние были на таком уровне развития, что лучшим ученым умам Джамалона и не снилось.
Альхена не была феодальной, но социальное неравенство проступало в ней предельно отчетливо. Есть император. Есть аристократия, которая делится на герцогов, графов и баронов. Всем в государстве заправляли самые могущественные кланы. В их руках сосредотачивались огромная власть и колоссальные богатства.
Были средний и нижний слои населения. Социальные лифты для профессиональной реализации для них гипотетически были предусмотрены, но кто же поверит в реальность этих гипотетических возможностей?
Баронский род Ульбергов некогда был процветающим. Корнями он уходил в глубокую древность. Члены рода были виноделами на протяжении столетий, но вот досада: полтора десятка лет назад оплот их могущества и сокровищ сгорел в прямом смысле слова – винный завод взорвался. Акке сказал, что официальная причина этого – производственная авария. Что ж, так ли это на самом деле – весьма и весьма интересный вопрос.
Все это невероятно занимательно, только вот более всех остальных меня волновали два вопроса: как мне быть теперь и куда делся настоящий Аксель Ульберг?
Переместился в мой мир? Обмен жизнями? Бред же! Но ведь этот человек существовал и просто исчезнуть, уступив мне свое место в этом мире, никак не мог! Что-то же случилось такое, что я оказался на его месте. Так что же? И главное – почему? Совпадение? Ох, что-то не верю я в эти совпадения…
А мне как быть? Оставаться самозванцем мне претило, но иного варианта я пока не видел. Обратно вернуться в свой мир я не смогу, потому что попросту не знаю, как. Да и возможно ли это вообще? Древняя книга, в которой был описан ритуал перемещения в пространстве, не содержала в себе информации о путешествиях по разным мирам. Я был крайне обескуражен тем, что это вообще реально.
Оказавшись здесь, я еще ни разу не проверял свои магические силы. Все не было возможности сосредоточиться на этом, да и в полном и длительном уединении оставаться не удавалось. Пора заняться этим вопросом.
Я уселся поудобнее в кресло и закрыл глаза. Никаких сложных трюков – лишь волевая и мысленная концентрация. Спустя несколько страшных мгновений я открыл глаза и стал нервно вышагивать по комнате.
Мои силы были заблокированы. Я не ощутил в себе бурлящего потока энергии, как должно быть. Я ощутил… не пустоту, нет… будто бы мои силы заблокированы, погребены под тяжелыми обломками, сбросить которые я пока не мог. И это самая паршивая новость из всей длинной череды паршивых новостей. Я был великим магом в своем мире – в этом же я никто без своих сил. Пока никто. Я непременно обязан придумать, как мне вернуть свое былое могущество.
Что касается алхимии… С ней все сложнее. Мои умения мешать зелья, делая из них чью-то боль, смерть или ключ к неизведанным тайникам человеческой души никуда не делись. Но смогу ли я усиливать действие ингредиентов, а не просто мешать их правильно? Наверняка проверить это я смогу лишь опытным путем.
Раздумывая над всем этим, я рассматривал свой скудный гардероб. Сегодня у нас ожидалась гостья – дочь Нильсонов. Надо бы переодеться во что-то поприличнее к приходу дамы.
Дама эта, по словам Акке, была плюс-минус моего возраста. Страшный любитель дайвинга. После того, как родители Акселя… – надо говорить «мои», чтобы случайно при людях не оговориться – и Нильсоны встретились и поговорили, последние заявили, что их дочь отправится изучать подводные глубины, чтобы проверить достоверность нашего с Акке рассказа. Проверка, конечно, логична, но как же все-таки глупо с их стороны предполагать, будто бы мы могли специально подстроить все: мы себе враги, что ли, чтобы долговую яму рыть своими же руками? Какой резон был для нас устраивать весь этот спектакль с потопленным товаром?
Но самое странное: часа полтора назад нам позвонили по… кажется, эта штука для связи называется телефон… и сказали, что девица изъявила желание посетить нас. Какого, спрашивается, хрена?
Гардероб Акселя действительно представлял жалкое зрелище. Всего один приличный, целый костюм, пара… джинсовых штанов (в голове всплыло название материала, которого нет в моем мире), пара рубашек, футболок… и все. Да, совсем обнищал некогда процветающий род.
После пробуждения и разговора с Филипом и Астрой я успел лишь поесть. Теперь же с удовольствием сходил в душ – смыл с себя старую жизнь, как символично. Оделся без заморочек – просто джинсы и рубашка. В молодости мои темные волосы были до плеч, вот и сейчас тоже.
Вообще было довольно жутко видеть в отражении себя в возрасте сопляка: высокий, тощий, патлатый. Лишь одно осталось неизменным: стальной взгляд серых глаз, в котором до конца моей жизни отпечатались железная воля и несгибаемый дух.
Не считая перебинтованной руки, выглядел я неплохо. Голова периодически болела, но вполне терпимо. Призыв домочадцев отправиться проверять голову на возможную травму я решительно отклонил – не до этого, и не такое я переживал в прошлом, а тут максимум – легкое сотрясение может быть, само пройдет со временем…
Да, кстати, что касается медицины. Здесь она массово была основана на технологиях, а не на магии, как в моем мире. Впрочем, маги-лекари были, но их услуги стоили баснословных денег, и прибегали к ним лишь в тяжелых случаях и лишь богачи. У каждого серьезного рода был, конечно, свой штат докторов. И у рода Акселя был в прошлом, пока род не разорился. Теперь же этому семейству доступна лишь общая медицина, которой пользуются простые горожане. Как я понял со слов Акке – это жуткий позор для рода.
Не прерывая своих размышлений ни на мгновение, я спустился вниз. Особняк был трехэтажным: первый этаж – кухня, гостиная, библиотека, комната Бирлы и погибшего на судне слуги, второй – наши с Акке спальни, и еще несколько пустующих комнат, третий – спальня родителей и снова – еще несколько пустующих комнат.
Пока внимание домочадцев было отвлечено от меня на другие вещи, я прошелся по дому и констатировал, что обнищание рода налицо – здесь требовался серьезный ремонт. У семьи попросту не хватало средств, чтобы поддерживать весь особняк в надлежащем состоянии, поэтому большинство комнат были заперты на ключ.
Спустившись вниз, я застал всех домочадцев в гостиной – напряженно застыли в ожидании гостьи, семья которой могла стереть дом Ульбергов в пыль.
– Зачем ей вообще являться сюда? – недоуменно вопрошал Акке. – И так все ясно. Они ведь уже говорили с вами, – кивнул он в сторону матери.
– Не желают упускать лишний повод поизмываться над нами, – отозвалась та таким тоном, будто хотела сплюнуть.
Гостья соизволила явиться, когда мы уже перестали верить в это. Бирла провела в гостиную смазливую девчонку-малявку – лет восемнадцати. Моего, чтоб его, возраста!
– Я рада, что, наконец, удостоилась чести познакомиться с вами, – слащавым тоном обратилась девица ко мне и Акке.
Видимо, с родителями она знакома, что вполне логично.
– Это для нас честь, – запинаясь, ответил Акке.
Я взглянул на братца – аж щеки у парня запылали. Да ты еще ножкой шаркнуть не забудь, балбес, и ниц перед ней пасть. Я мысленно закатил глаза.
– Отец передал вам, баронесса, вы так же прекрасны, как этот цветок. – Девица с улыбкой протянула Астре красную розу.
– Благодарю, гра… – Астра чихнула. – Прошу меня простить… – Снова чихнув, женщина поспешила удалиться.
– Вы обнаружили под водой, что искали, графиня? – спросил Филип напряженно.
– Да, я нашла катер и товар, точнее, то, что от них осталось. Если вы не возражаете, я бы хотела поговорить наедине с вашими сыновьями. С каждым по отдельности.
– Это еще зачем? Ничего нового они не скажут. Мы ведь уже все обсудили с вашими родителями, графиня.
– Конечно, так оно и есть, – обворожительно улыбнулась девица. – Но я не теряю надежды выяснить причину взрыва. Вдруг мои наводящие вопросы помогут вашим сыновьям вспомнить что-то важное.
– Не думаю, чтобы мы знали больше, чем уже было сказано, – вмешался я.
– И все же, я вынуждена настаивать. – Графиня-соплячка взглянула на меня таким взглядом, от которого наверняка таяли до состояния луж все ее ухажеры, но только меня в моем возрасте уже не проймешь этими женскими штучками.
Филип оставил нас втроем.
– Начну я, пожалуй, с Акке, – снова улыбнулась девица, глядя в этот раз только на меня.
Я пожал плечами и покинул гостиную, решив подождать на кухне. Там мыла посуду Бирла. В мусорном ведре лежала красная роза.
– Что, Астра настолько не любит Нильсонов? – спросил я шёпотом, кивая на цветок.
