Арина Теплова
Опричник
Глава VII. Сергиев Посад
Москва, Саввино-Сторожевский
мужской тайный монастырь,
1572 год, 25 мая
Светало. Облачившись в удобную одежду: в короткий темный кафтан, штаны и легкие сапоги, – Мирон умелым движением надел перевязь, на которую крепился палаш и нож. За спину он перекинул бердыш, острием вверх. Попив перед дорогой лишь колодезной воды, он надел невысокую шапку из темного сукна и направился к двери. Но у выхода ему загородил путь Серый, который встал перед дверью. Чуть оскалив зубы, пес один раз гавкнул и уставился на Сабурова настойчивым взором темных глаз.
– Ты, Серый, со мной хочешь? – спросил удивленно Мирон. – Нет, так не пойдет.
Пес не сдвинулся с места и, видимо, не собирался отходить. Василий выходил пса снадобьями и мазями, и тот уже бегал, но все равно немного прихрамывал на одну лапу. Пес оказался на редкость умным. Он никогда не лаял и понимал все с полуслова.
– Отойди, говорю. Все равно не возьму с собой.
Пес имел упертый нрав, прямо как сам Мирон. Спустя несколько минут, не выдержав, Сабуров присел на корточки рядом с ним.
– Ну, ты что, друг? – вымолвил он, гладя по загривку пса. – Я ведь на дело еду. Как там будет, не знаю. А ты болен. Разве ты сможешь мне помочь больной?
Пес немедля снова подал голос. И Мирон понял, что он действительно хочет помочь. Итак, Серого он все же взял с собой.
Русское царство, Сергиев Посад
1572 год, 25 мая
Провинциального городка они с Василием достигли после полудня. Пес бежал всю дорогу сам, чуть прихрамывая, но не отставая. Чтобы он успевал, Мирон вел коня медленной рысью. Оттого в посад они въехали, когда улицы были полны народу. Зная имя наместника селения, Сабуровы останавливались пару раз, спрашивая у местных людей, как им найти усадьбу боярина Адашева.
Расположенный вокруг Троице-Сергиева монастыря посад разрастался с каждым годом. Уже насчитывая почти триста дворов, он занимал обширную местность, где жили пахари, купцы и просто служивые люди. Изначально в округе селились лишь отшельники и иноки, но затем, в начале шестнадцатого века, сюда потянулись и мирские жители, которые обеспечивали монастырь кожами, железом, конями и другой утварью. Теперь в посаде, стоящем на зеленых покатых холмах вокруг неприступных монастырских стен, кипела бурная жизнь и торговля.
Сабуровы без труда отыскали усадьбу боярина Федора Адашева, поскольку она стояла на главной улице, на самом высоком месте. Их пустили на двор, и мужик, одетый в старенький кафтан василькового цвета, провел молодых людей в передние палаты хором. Шепелявя и угодливо улыбаясь, старый слуга осведомился:
– Как о вас доложить, господа пригожие?
– Братья Сабуровы из опричного приказу, – коротко сказал Василий, постукивая плеткой по бедру.
– Будет доложено. Обождите здесь, господа хорошие, – кланяясь, ответил слуга и быстро засеменил к выходу из горницы.
Только через полчаса в комнату, где ожидали молодые люди, вошел боярин в домашнем длинном кафтане пурпурного цвета и простых сапогах без украшений.
– С чем пожаловали, люди царские? – спросил боярин Адашев Федор Григорьевич, сверкая глазами и явно предчувствуя дурные вести из Москвы. Сабуровы переглянулись, отмечая, что боярин явно напуган их визитом, но вида он не подавал.
– Опричники мы, из сотни волчьей, – объяснил Мирон. – По указанию государя нечисть ловим и изводим. Где такая водится. Наслышаны мы, что в вашем посаде некий колдун завелся, который людей пугает да козни свои строит.
– Ох. Как говорите, вы зоветесь? – выдохнул Адашев с облегчением.
– Мирон и Василий Сабуровы, из волчьей сотни.
– А, что-то слыхивал. Так вы, братцы, нечисть ищите?
– Да. Хотим вам помочь. Есть же у вас колдун, воевода бывший? – сказал Мирон.
– Ох! Вы прямо как в воду глядите! И как вовремя приехали, – довольно вымолвил боярин. – Только вчера у меня хлебопашцы были. Всю душу мне вымотали. Заладили, что колдун этот им рожь губит, и все! И так каждый год!
– Вот про него, колдуна, я и говорю, – кивнул Мирон.
– Может, вы голодны? – предложил Адашев. – Пройдите в трапезную горницу. Отобедаем. А там и поговорим за чарочкою.
С сердца боярина упал тяжелый груз, ибо с перепугу он подумал, что опричники приехали его арестовать. А они, оказывается, по душу колдуна явились, который уже который год наводил страх на всю округу. Это весьма обрадовало боярина, и он почти час сидел за дубовым столом, заставленным щами, соленьями и булками, и все пытался налить молодым людям некоего заморского вина, чтобы порадовать и задобрить их.
– Не пьем мы вина, благодарствуем, Федор Григорьевич, – уже в пятый раз повторил твердо Мирон, наливая себе в деревянную чарку холодного квасу из глиняной расписной крынки. Сабуров прекрасно знал, что после вина сознание и дух его помутнеют, и он не сможет мыслить разумно. А им еще колдуна искать надобно было. – Вы лучше расскажите нам про колдуна вашего. Знаем мы, что он воеводою раньше был, да его и разжаловали за казнокрадство.
– Так и есть, – кивнул Адашев, подливая себе вина, и добавил: – Давно это было, почитай, уж сто лет минуло.
– Как сто лет? – опешил Василий.
– И этот воевода до сих пор жив? Сколько ж ему лет? – поддержал брата Мирон.
– Явно больше сотни, – тихо сказал боярин, словно боясь своих слов. – Я еще мальчонкой был, а его уж колдуном звали, и жил он на отшибе в доме с черными ставнями. А теперь мне уж шестьдесят минуло. А этот колдун все не помрет. Явно водится с темными силами. Не может простой человек столько жить.
– Расскажите подробно, что еще знаете о нем? – попросил Мирон.
– Еще в том веке, при царе Иване III, его поймали за то, что он царскую казну воровал, да и плетьми высекли и язык отрезали. Потом, правда, выпустили из застенка, но он уж более на службу царскую не вернулся. Жил один, бобылем на окраине. А потом вообще исчез из города. А сейчас один раз в неделю появляется у купца Шелякина и заказывает у него снедь всякую для пропитания. А еще говорят, что он поля с зерном портит. То зерно, что растет на западных полях, какой год засеваем, а оно то под солнцем сгорит, то водой его затопит. Явно колдовство черное. Люди сказывают, именно там колдун обитает. Только жилища его никто не видел. А еще на этих полях иногда крестьяне пропадают. Никто их найти не может, ни живыми, ни мертвыми. Может, на них колдун порчу наводит и в свое логово утаскивает?
– Так арестуйте колдуна этого, за чем же дело стало? – предложил Василий.
– Не могу.
– Отчего же? – удивился Мирон.
– Опасаюсь я, – опять тихо и боязливо произнес Адашев. – Он того наместника, который ему язык отрезал, проклял! И семья-то наместника потом вся сгинула. Кто сам помер, кого убили. Все за десять лет померли. У нас в посаде все об этом знают. Вот я и боюсь. А вдруг он порчу и на мое семейство наведет? А у меня семеро ребятишек.
– Что за бред? Пошлите туда солдат, и дело с концом, – не выдержал старший Сабуров.
– Ага, пошли! Все боятся, и никто туда идти не желает. Проклятья боятся! – объяснил боярин.
– Да, тяжело тут у вас, – подытожил речь боярина Василий.
– И где живет этот колдун? – спросил Мирон, не опасаясь каких-то колдовских проклятий, ибо от старца Невзора, который обучал их бороться с потусторонней нечистью, он знал несколько обережных заговоров, чтобы защитить себя от темных посылов нечисти.
– Не знаю, – искренне пролепетал Федор Григорьевич.
– Как не знаете? – удивился Мирон. – Вы же сказывали, что он в городе появляется.
– Ну да. По пятницам. У купца Шелякина. А люди купца-то ему через два дня все привозят и в условленном месте у леса оставляют. А где живет этот колдун, никто уже лет тридцать не видел. Раньше, когда он воеводой был, так на Земской улице жил. А теперь не ведаю.
– Погоди, боярин, как же он приходит и у купца заказ делает? У него же языка нет, – спросил Мирон, ничего уже не понимая.
– Да. Не должно быть языка. А он все же говорит. Видать, снова язык вырос.
– Это как так? – опешил Василий.
– И я говорю, бесовщина, – округлив глаза и перекрестившись на красный угол с иконами, боязливо выпалил Адашев.
– Погодь, – начал опять Мирон. – Он приходит в город, а затем уходит. Что ж не последили за ним, куда он девается?
– Следили. Но он в чащу уходит, а потом пропадает. Сколько ни посылал я людей, не могут мои стрельцы его берлогу найти.
– Дак они, поди, так оружием бряцают, что все птицы улетают, не только колдун, – заметил ехидно Василий.
– Уж не знаю, что вас так забавляет в этом, Василий Иванович, но люди-то наши напуганы как, просто жуть. И землепашцы мне житья не дают. Вот бы у вас получилось с ним справиться и арестовать колдуна-то этого. А еще лучше убить, чтобы он порчи не успел навести. А то живой, в застенке, он более опасен. Колдовать может.
– Вас послушать, это прям не человек, а привидение какое-то. Дома не найти, куда уходит – неведомо. Еще и порчу наводит, – сказал Мирон.
– Так и есть. Привидение, только гораздо страшнее.
– Хорошо. Вы сказали, колдун по пятницам в посад приходит?
– Да.
– Сегодня среда. Вот в пятницу и будем его ждать. У дома купца вашего Шелякина, – твердо заметил Мирон. – И еще, будьте добры, грамоту мне справьте, по которой мы арестовать его сможем.
– А может, все-таки его по-тихому, ну… – намекнул боярин на расправу над колдуном.
– Нет, – отрезал Мирон. – Не дело это просто так человека губить, даже если это и колдун, – сказал младший Сабуров. – Сначала разобраться надо. Может, он и не виноват ни в чем?
Итак, Сабуровы остались жить у боярина в хоромах. Им выделили небольшую горницу в северной части дома. Ели они вместе с Адашевым и его тремя сыновьями. Весь день Мирон и Василий проводили в ближайшем лесу, тренируясь в ратном деле между собой и дожидаясь пятницы.
Еще на заре, в пятницу, в тот день, когда должен был появиться колдун, Мирон и Василий заняли свои наблюдательные посты у соседствующих с домом купца изб. Они сидели – один у старой бабки в сарае, второй у поленницы – почти до обеда, когда на улице появился колдун. Не узнать его было невозможно. Одетый в длинную черную пыльную рясу наподобие монашеской, без головного убора, с длинной черной косматой бородой, он медленно шествовал по многолюдной улице, опираясь на палку. Люди шарахались от него в стороны. Едва он зашел к купцу в лавку, Мирон сделал знак рукой Василию, который сидел напротив. Молодой человек кивнул в ответ, и, когда спустя четверть часа колдун вышел, Василий обождал и только потом последовал за ним. Мирон же проследил, чтобы Василий отошел на довольно большое расстояние и, потрепав Серого за ухом, проворно поднялся в лавку купца на несколько мгновений, а затем последовал вместе с псом за Василием. Братья разделились специально, так как двоих преследующих колдун мог заметить быстрее.
Василий шел за колдуном на довольно большом расстоянии. Он не знал, видит ли его колдун или нет, но старался слиться с посадскими людьми. Когда колдун вышел из города и направился тропой через поле, Василий осознал, что более следить за ним не удастся, ибо на открытом месте тот мог легко заметить преследователя. Василий остановился у крайнего забора, следя издалека за удаляющимся колдуном и ожидая брата. Вскоре появился Мирон и Василий бросил ему:
– Не пошел дальше. Точно увидит меня и сгинет куда-нибудь.
– Верно сделал. По следам найдем, – кивнул Мирон.
Он вынул из-за пазухи пустой мешочек и, наклонившись, дал понюхать его Серому, который стоял рядом. Мешочек был из-под серебряных монет, которые оставил колдун купцу. Последние два дня, что они провели в посаде, Мирон ежедневно по несколько часов кряду учил Серого брать нужный след. Сообразительный пес, вспомнив недавние уроки, тут же гавкнул и устремился в сторону леса, выслеживая следы колдуна. Сабуровы последовали за животным и, наверное, час петляли по лесу, а затем вышли на огромное поле, которому не было видно ни конца, ни края. Земля здесь была заброшена и явно не пахалась много лет. Пес вдруг потерял след и завертелся на одном месте. Остановившись и оглядываясь, молодые люди пытались понять, где находятся. Вокруг было пустынно. Только пустое поле с едва пробивавшейся травой и вдалеке лес.
– Смотри, вон там! – выпалил Мирон. Василий согласно кивнул, также заметив невысокий частокол на окраине поля. Они приблизились и остановились в пятидесяти шагах от него. Частокол оказался в четыре аршина высотой, и за ним не было видно строения. Едва различимая калитка с замком находилась впереди них. Они остановились, чтобы решить, что делать дальше.
– Я вот думаю, если у колдуна правда есть эта Чаша, это объясняет, почему он так долго живет, – заметил Мирон, обернувшись к брату. – Ведь отче Радогор сказывал, что Чаша может подарить бессмертие.
– А язык-то ему тоже Чаша вырастила? – усмехнулся Василий.
– Это уж мне неведомо, – пожал плечами Мирон, оправляя за спиной бердыш, чуть съехавший набок от быстрой ходьбы. – То ли Чаша, толи силы темные.
– И теперь что, Мирон? – спросил Василий, смотря на высокий частокол, срубленный из сосновых бревен.
– Идем, – велел твердо Мирон.
Проворно направившись к калитке, Сабуровы прошли не более десяти шагов, как вдруг земля задрожала у них под ногами.
Мирон лишь услышал глухой вскрик брата и, резко обернувшись, заметил, что Василия нет рядом. Замерев на месте, Мирон увидел сбоку, перед своими ногами пропасть. А точнее, глубокую яму, которая разверзлась под ногами Василия. Стремительно наклонившись, Сабуров увидел, что Василий лежит на земле на дне, на семиаршинной глубине и не двигается. Его висок и волосы были в крови. По краям ямы, на половине пути вниз торчали дубовые бревна, о которые, видимо, падая, ударился головой Василий. Наверняка специально сделанные для того, чтобы попавшийся потерял сознание.
– Вот напасть! – выругался Мирон и вздрогнул, так как бревна в яме вдруг задвигались.
Уже через минуту они ушли в земляные края, исчезнув, а сверху вылезла железная решетка, закрывающая упавшему путь к свободе. Мирон остолбенел, понимая, что колдун расставил капканы у частокола, а они, как глупые юнцы, попались. Он видел, как брат лежит внизу земляной ямы, не двигаясь, и понимал, что достать его будет непросто. Рядом залаял пес, также склонившись над ямой.
– Не бойся, Серый. Сейчас, – выпалил Мирон, понимая, что брата надо немедленно вытащить.
Осторожно обойдя яму по контуру, он встал в безопасное место, с той стороны, с которой они пришли. Ухватившись руками за железные прутья решетки, молодой человек попытался выдернуть их из земли. Но прутья были прочно вклинены в землю и не двигались. Мирон нахмурился и понял, что без силовой магии здесь не обойтись. Ощущая, что его существо полно энергией, Сабуров чуть прикрыл глаза и сосредоточился. Уже через несколько минут он ощутил в руках огненный поток и силу, как учил его старец Светослав, и со всей мочи дернул. Решетка выскочила из земли в одном месте и поднялась. Мирон немедля напряг руки и вновь дернул. Через минуту он откинул железную решетку в сторону, осматривая сверху все такое же недвижимое тело Василия.
Быстро измерив глазами глубину, Мирон повис на руках на краю ямы и спрыгнул вниз. Умело приземлившись рядом с ногами брата, он приложил руку к горлу Василия. Тот был жив, только без сознания. Кровь из его раны на виске уже перестала сочиться. Облегчено выдохнув, Мирон вытащил из заплечного мешка веревку и короткий топорик. Без промедления привязав веревку к топорищу, выкинул его вверх, чуть закрутив, и острие, застряв в мягкой почве на поверхности, замерло. Натянув веревку, Мирон проворно открыл перевязь, которая удерживала оружие и, вытянул ее сильнее, а затем пристегнул ею тело неподвижного брата к своей груди. С силой подтянувшись несколько раз по веревке на руках, он вытянул Василия из ямы и осторожно опустил брата на едва пробивавшуюся весеннюю траву. Василий так и не приходил в себя. Серый был уже рядом и начал лизать лицо Василия. Мирон повернулся к псу и, оправляя перевязь с оружием и скручивая веревку, велел:
– Оставайся здесь с ним, Серый. Я один пойду.
Сабуров понимал, что ждать, пока Василий придет в себя, времени нет, и он должен, видимо, один пройти в логово колдуна.
Пес внимательно посмотрел на него и сердито зарычал.
– Нет. Ты ему более нужен. Охраняй, – скомандовал Сабуров.
После этих слов пес как-то скис, улегся рядом с Василием и замер.
– Вот и молодец, – кивнул Мирон, окидывая взором частокол с широкими неказистыми бревнами, стоящий впереди. Пройти оставалось всего шагов пятнадцать, но Мирон чувствовал, что ловушка была не одна. Медленно приблизившись к краю уже открытой ямы, он присел на корточки. Приложив руку к земле, сосредоточился. Слева от ямы, куда провалился Василий, чуть сбоку он ощутил пустоту. Поняв, что это очередной капкан, Мирон быстро надавил на землю в нужном месте и отскочил. Почва слева провалилась, и он криво усмехнулся:
– Все явно, колдун.
Между ямами образовался узкий проход в полсажени шириной. Но этого Мирону оказалось достаточно. Видя перед собой калитку в частоколе, он, осторожно ступая по узкой земляной тропе между ямами, достиг калитки. Довольно выдохнув, он едва прикоснулся к частоколу рукой, и тут земля под его ногами вновь зашевелилась.
Испуганно озираясь, Мирон подумал, что сейчас сам провалится в яму, но увидел, как высокий частокол, который сотрясал землю, зашевелился и начал подниматься. Калитка также потянулась вверх. Когда бревна остановились, Мирон, уже окончательно помрачнев, угрюмо окинул взглядом пятнадцатиаршинную высоту частокола. Сосновые бревна замерли и более не шевелились. Мирон понял, что такой забор преодолеть обычному человеку примерно в два с половиной аршина ростом невозможно. Но он не был обычным.
– Ладно, колдун, – процедил Мирон. – Это меня тоже не остановит.
Глава VIII. Колдун
Смотря на высоченные колья-бревна, он вновь снял заплечный мешок и достал оттуда определенную веревку. Она была тонкой в два пальца толщиной, но очень длинной, почти семнадцать аршин. Затем, из тула он вытащил железную стрелу. Их Мирон носил на всякий случай. Он редко ими стрелял, ибо они были тяжелы. Но всегда выручали его в таких случаях, как сейчас. Привязав веревку к оперенью, он достал лук и со всей силы выстрелил вверх. Когда железная стрела перелетела частокол, Сабуров резко натянул веревку, и железное острие врезалось в дерево с другой стороны. Чуть подергав веревку, молодой человек убедился, что стрела крепко вошла в дерево. Мирон огляделся и, не заметив никого, кроме лежащего на земле Василия и Серого, сидящего рядом с ним, начал взбираться по веревке вверх, подтягиваясь на руках.
Через четверть часа, практически достигнув верха частокола, он ощутил, что веревка начала подозрительно сползать. Инстинктивно чувствуя опасность, Мирон, повиснув на одной руке, второй стремглав вытащил из тула еще одну железную стрелу и со всей силы всадил ее в дерево рядом. Стрела вошла как в масло, и Сабуров ухватился за нее рукой. В этот момент веревка начала падать назад, поскольку первая стрела, пропоров древесину, выпала. Мирон едва успел схватить падающую веревку, повиснув на руке, держась за железную стрелу. Он замер и прислонился лбом к дереву, понимая, что был на волосок от падения и вполне мог разбиться об землю.
Но времени на раздумья не оставалось. Собравшись с духом, молодой человек намотал веревку на руку и вытащил из тула третью железную стрелу. С силой выдохнув, он чуть подтянулся и всадил третью стрелу в дерево на аршин выше второй стрелы, на которой висел. Перехватившись рукой за третью стрелу, он опер колено о вторую стрелу и, достав четвертую железную стрелу, всадил ее еще выше.
Удерживая равновесие, он подтянулся и перехватился снова, уже опершись ногой о нижнюю стрелу, а коленом о вторую. Держась рукой за верхнюю стрелу, он вновь подтянулся на руках и ухватился за край частокола. Проворно взобравшись на него, он уселся между кольями. В этот миг забор вдруг снова зашевелился, и Сабуров что было силы вцепился в заостренную часть ближайшего бревна, обхватив его руками. Частокол стремительно начал опускаться, с диким воем раскачиваясь и врезаясь в землю. Спустя пару минут бревна остановились, возвышаясь всего на четыре аршина над землей. Мирон, который с силой держался на этом подвижном заборе, чтобы не упасть, вновь выругался:
– Вот окаянный! Да сколько можно!
Чувствуя, что частокол вроде не движется, молодой человек спрыгнул с забора на траву с другой стороны, во двор колдуна, видя впереди невысокую покосившуюся избу. Поспешно сделав несколько шагов, он резко остановился, потому что невольно наткнулся взором на сидящего на завалинке седовласого старика в темных одеждах. Быстро направившись к нему, Мирон громко спросил:
– Это ты колдун?
Старик не ответил и даже не посмотрел в его сторону. Мирон приблизился к старику, видя, что он не похож на колдуна, которого он видел в посаде. Старик сидел неподвижно и смотрел перед собой невидящим взглядом. Он казался чуть прозрачным. Молодой человек глухо выдохнул, понимая, что перед ним призрак или дух. Сабуров сделал еще пару шагов к избе, не обращая внимания на старика и, дернув ручку, распахнул дверь. Вдруг прямо на него вылетели пугающие кричащие твари в виде зубастых птиц, прозрачные и большие. Мирон пригнулся. Но они как будто пролетели сквозь него. Поняв, что это тоже привидения, он, выдохнув, наконец вошел в избу.
Здесь царил полумрак и слышались голоса. Пройдя крытые сени, Сабуров увидел две закрытые двери. Одна, довольно странная, вся тряслась и переливалась. Поняв, что это очередное привидение, Мирон толкнул с силой вторую дверь. Войдя в просторную горницу, он вмиг замер. Изба была наполнена привидениями. В основном они находились у стен, полупрозрачные, разного размера, похожие очертаниями на людей, они тихо причитали разными голосами. Некоторые смотрели на него, некоторые размахивали прозрачными руками, а некоторые летали по горнице. Окинув полупустую избу взором, Мирон отметил на полу много человеческих костей. Поняв, что привидения – это души убиенных здесь людей, молодой человек поморщился от зловонного трупного запаха.
Не понимая, откуда тут убитые, если у колдуна не было даже охраны при входе, Мирон осмотрелся внимательнее.
– Где колдун? – спросил он у привидений, почти не надеясь, что они его поймут.
Те, естественно, не услышали и продолжали кто пищать, кто летать, а кто просто тупо смотрел на него. Мирон нахмурился и прошел далее в горницу. Вдруг привидения замолчали и тихо жалобно завыли. Призраки мгновенно превратились в светящиеся шарики и опустились к своим убиенным телам, зависнув над головами трупов. Странный жалобный вой приведений навел Мирона на мысль, что кто-то приближается.
И тут он увидел, как из всех щелей в полу полезли некие твари. Черные, тонкие и шипящие. Змеи начали приближаться к Мирону. Он стремительно вытащил палаш и нож. В тот момент, когда первая гадюка бросилась на Мирона, он разрубил ее пополам палашом. Быстро запрыгнув на лавку, молодой человек приготовился к атаке. Гадюки начали прыгать на него, раскрывая пасти и пытаясь укусить. Но Сабуров умело убивал их ударом ножа или палаша, не позволяя ни одной добраться до себя. Он знал, что от укуса гадюки вряд ли можно умереть, но более дюжины человеческих трупов на полу свидетельствовало о том, что, видимо, именно эти твари, наверняка напичканные колдовским ядом, жалили насмерть. Теперь Мирон осознал, кто был охраной.
Разрубив пополам очередную змею и отшвырнув ее, Мирон отметил, что справился почти со всеми, но из щелей лезли и лезли гады. Казалось, их бесчисленное множество. В короткую передышку он невольно вспомнил об одном навыке, которому обучал его старец Лесьяр, который знал все тайны о живых существах. Отбив очередную гадюку, Сабуров чуть приоткрыл рот и начал голосом на низких частотах издавать гортанные звуки, походившие на рев медведя или низкий вой волка.
Применяя низкие частоты, Мирон выдавал невидимые звуковые волны. Это был напев угрозы и силы, внушающий ощущение смертельной опасности. Он знал, что эти звуки слышны только животным и птицам, и редко применял это мастерство, потому как животные всегда были его друзьями. Но сейчас эти жалящие гадюки явно жаждали умертвить его, а он не собирался на тот свет, по крайней мере, сейчас. Продолжая выводить низкие звуки, молодой человек уже через пару минут заметил, как змеи перестали двигаться, а через какое-то время быстро уползли обратно в щели.
Гортанная атака на черных гадюк удалась, и Мирон, облегченно выдохнув, опять спрыгнул на пол.
– Эй, несчастные, – обратился он к привидениям, души которых так и висели маленькими прозрачными шариками над трупами. – Скажите, где колдун?
И вдруг он заметил, как одно привидение-шарик приблизилось к нему и, ударившись о землю, превратилось в мальчика лет десяти. Отлетев чуть в сторону, ребенок показал рукой следовать за ним. Мирон подчинился, и призрак привел его за печь, указав прозрачной рукой на кусок стены. Там не было двери, но привидение показывало именно туда. Решив, что, скорее всего, стена как-то отодвигается, Мирон достал из-за перевязи бердыш и со всего размаху ударил по ней. От его мощного удара тут же вылетело несколько кусков древесины, и образовалась дыра, за которой зияло большое темное пространство. Бойко проделав бердышом проход, достаточный, чтобы пролезть, молодой человек убрал бердыш за спину и обернулся к привидению.
– Спасибо тебе, паренек, – по-доброму вымолвил Мирон. Прозрачный мальчик как-то безразлично смотрел на него, как будто забыв о присутствии человека рядом. Сабуров вдруг спросил: – Как помочь вам?
Безразличный взор мальчика обратился на его лицо, и привидение задрожало. Паренек открыл рот и что-то сказал, но Мирон не услышал ни звука. Привидение снова попыталось сказать, и опять ничего не было слышно. Видимо, душе не хватало энергии, чтобы воспроизвести слышимый звук, и Мирон только по губам мальчика-привидения, который с упорством твердил некое словно, догадался:
– Огонь? – подсказал Сабуров.
Привидение согласно закивало, и Мирон согласился:
– Хорошо. Разберусь с колдуном, спалю тут все. Чтобы более никто не умирал.
Молодой человек быстро сделал несколько факелов из обрубков досок и старых тряпок, найденных в избе, и зажег огнивом первый. Сунув остальные факелы за пояс, он протиснулся в деревянный вырубленный проход и устремился по земельным ступеням вниз.
Колдун почувствовал его, когда Мирон появился на пороге его огромной каменной кельи. Резко обернувшись, темный колдун выкинул руку вперед, и в молодого человека полетел яркий огненный шар размером с кулак. Мирон успел увернуться, и опасный обжигающий шар врезался в каменную стену за его спиной, горящим потоком сползая вниз. Вмиг Мирон выхватил свой палаш с посеребренными рукоятью и острием на конце и, мгновенно сконцентрировавшись, как учил его старец Светослав, поставил вокруг палаша перед собой защиту. Влетев внутрь странного каменного шестиугольного зала с окнами-бойницами, которые зияли в потолке, Мирон попытался приблизиться к колдуну. Вновь два огненных шара один за другим полетели в сторону молодого человека. И колдун чуть попятился, отступая к стене. На его страшном, словно маска, желтом лице светились лишь черные глаза. Мирон умело отразил энергетическим щитом огненные шары, и они стекли по его защите, упав на каменный пол, рассыпавшись горящими угольями.
– Заканчивай, колдун! – выкрикнул Мирон, неумолимо приближаясь к колдуну, а тот пятился от него по кругу залы. Помещение было пустым, только стол со свечами и сундук находились в нем.
– Умри, приблудок! – процедил хрипло колдун, засыпая Мирона все новыми и новыми огненными шарами. Не в состоянии подобраться к колдуну, ибо ему приходилось отбивать каждый огненный шар, Сабуров топтался на месте. В какой-то момент один из огненных шаров, низко летя, обжег лодыжку молодого человека, и тот ощутил жгучую боль. Штанина молодого человека вспыхнула, и Мирон стремительно упал на каменный пол, вниз горящей штаниной, и пару раз перекатился. Огонь затух, но обожженная нога болезненно заныла. Тут же еще один опасный шар пролетел у него над головой, и Сабуров едва успел пригнуться.
– Ну все, колдун, хватит! – прорычал Мирон, окончательно разозлившись, и, стремглав поднявшись на ноги, проворно достал небольшой топорик и метнул его прямо в колдуна. Холодное оружие рассекло воздух и широким лезвием с недюжинной силой врезалось в запястье той руки колдуна, которой он метал огненные шары. Топор обрубил руку по локоть и ударился в стену. Отрубленная кисть колдуна упала на пол, и он истошно заголосил нечеловеческим голосом. Мирон уже оказался рядом и, схватив его за рясу на груди сильной рукой, прохрипел в лицо:
– Все, колдун, игрища кончились, теперь поговорим!
Колдун уже хрипел, прижимая к обрубку здоровую руку, пытаясь остановить кровь.
– Я тебя не звал и говорить с тобой не буду, – выдохнул невнятно колдун, скрипя зубами от боли, и Мирон едва разобрал его слова.
– Хочешь жить, будешь говорить. Иначе умрешь от крови, – с угрозой бросил Мирон.
– Чего тебе надобно, опричник?! – проскрежетал колдун. Было заметно, что язык старика странно шевелится, будто плохо слушался его, и Мирон подумал, что к выращиванию языка колдуна явно приложил руку нечистый.
– Мне Чаша нужна, кою тебе Храмовники завещали.
– Не тобой оставлено, не тебе получать, – выплюнул колдун.
– Нет, колдун. Ты по-хорошему отдай. Тогда, может, оставлю тебе жизнь.
– А ты что, Христос, чтобы решать, кому жить? – съязвил колдун, корчась от жестокой боли, потому что с обрубка его руки стекала кровь.
– Нет, – процедил Сабуров, стягивая рясу на груди колдуна, словно хотел удушить его. – Но у меня есть грамота, чтобы привести тебя на боярский двор к наместнику. Жаждет он тебя в тюрьме видеть.
– Так я и пошел, – взвизгнул зло колдун.
– А может, лучше, как боярин велел, тайком покончить с тобой, чтобы люди посадские более не боялись мимо полей на кладбище ходить?
Колдун оскалился, понимая, что Мирон не оставил ему выбора, и прищурился.
– Есть у меня эта Чаша, – сказал тихо колдун. – Только она не здесь. Идти надобно за ней.
– Ясно, – кивнул Мирон и отпустил колдуна, понимая, что тот сдался. Молодой человек отошел от сидящего на полу старика и огляделся, ища, чем бы перевязать руку колдуну. – Есть тряпье какое? Перевяжу тебя.
В следующее мгновение внутренним чутьем услышав знакомый свист, рассекающий воздух, Мирон резко отклонился, и кусок железа с ладонь длиной, похожий на острие ножа, пролетел мимо и врезался в стену. Стремительно обернувшись, Мирон увидел, как сидящий на полу колдун откуда-то из-за пояса быстро вытаскивает острые железные чешуйки и со злобным остервенением кидает в него с такой скоростью, что Мирон вмиг упал на пол, спрятавшись за дубовые ножки стола. Одно из острых лезвий все же задело Мирона, попав ему в левое запястье. Выдернув острие из своей руки и увидев, как из раны хлынула кровь, Сабуров, разозлившись, в бешеном порыве вытянул из ножен длинный нож и метнул его в колдуна. Тот взвыл, и лезвия перестали лететь. Мирон приподнялся, вытянув голову из-за стола, и увидел, что клинок его длинного ножа угодил колдуну прямо в правый глаз, врезавшись с силой в его голову и пробив ее до затылка.
