bannerbannerbanner
Иностранка

Арина Теплова
Иностранка

Полная версия

Глава II. Фрейлина

Санкт-Петербург, Зимний дворец,

1789 год, Декабрь, 20

В очередной раз оправляя платье, Машенька медленно поднялась по беломраморной лестнице дворца в сторону комнат императрицы Екатерины Алексеевны. Все последние дни девушка очень волновалась из-за своего нового звания придворной фрейлины. Именно благодаря отцу, который занимал высокое положение в окружении императрицы, Машенька неделю назад получила это место. Поначалу пообещав ее отцу устроить Машу фрейлиной к юной жене Александра Павловича, своего внука, императрица вскоре поменяла решение и надумала оставить миловидную и сообразительную девушку при себе. Так как цесаревна Елизавета, едва увидев Машеньку и позавидовав красоте девушки, почувствовала в ней соперницу и дала про нее нелестный отзыв императрице, надеясь, что восемнадцатилетнюю прелестницу Озерову удалят от двора. Но государыня весьма ценила отца Машеньки, Кирилла Петровича, и потому решила более внимательно присмотреться к девушке. Оттого оставила ее пока в списке своих личных фрейлин.

Машенька уже несколько дней жила в Зимнем дворце, где у нее была хоть и маленькая, но все же своя комнатка, в то время как некоторым придворным приходилось ютиться по несколько человек. И девушке казалась привлекательной такая жизнь. В доме отца и матери на улице Л. было скучно. В последний год в небольшом особняке Озеровых обитали только Маша да слуги. Родители постоянно находились на службе в Зимнем дворце и часто ночевали там же. Старший брат девушки, Сергей, служил адъютантом при генерале М, в лейб-гвардии, и безвылазно жил в казарме.

За прошедшие годы судьба немилосердно обошлась с четой Озеровых. Их малыш Константин умер в младенчестве. А четыре года назад от оспы скончалась Лизонька, и теперь, Маша и Сережа были единственными наследниками Озеровых. Матушка после смерти Костеньки не решалась рожать и все время твердила, что более не сможет пережить подобного удара. Когда в двенадцатилетнем возрасте умерла Лиза, Анна Андреевна вообще слегла от потрясения и горя. Все опасались за ее здоровье, но, к счастью, через два года она вроде бы поправилась, однако ее сердце с того момента стало давать сбои. Доктора констатировали у Озеровой сильное нарушение ритма и велели ей поменьше переживать. Чтобы убить время и меньше вспоминать о так рано и трагично ушедших детях, Анна Андреевна попросила императрицу, которую хорошо знала еще с девичества, дать ей место при дворе. Екатерина Алексеевна обещала помочь, и спустя год Анна Озерова перебралась во дворец и стала одной из фрейлин жены наследника престола, цесаревича Павла. Озерова приглядывала за детьми Павла Петровича наравне с двумя другими фрейлинами Марии Федоровны, жены Павла Петровича, и была весьма довольна своими новыми обязанностями. Здесь, в Зимнем дворце, Машенька могла видеться с родителями ежедневно и по нескольку раз, чему несказанно радовалась.

Едва Маша приблизилась к покоям императрицы, ей навстречу вышел граф Зубов, новый фаворит царицы Екатерины Алексеевны. Молодой, красивый, наглый, вспыльчивый и пронырливый, Платон Зубов смог завоевать сердце императрицы очень быстро. Платону было всего двадцать два года, и стареющая шестидесятилетняя императрица не чаяла в нем души. Обожание Екатерины Алексеевны было так велико, что даже всемогущий князь Таврический-Потемкин опасался за свое, казалось, непоколебимое положение у трона императрицы.

Впервые за многие годы владычества в Российской империи Потемкин почувствовал в Зубове соперника, и не только в телесном плане, но и в безграничном влиянии на государыню. Платон же, видя пылкие чувства Екатерины Алексеевны и ощущая свое превосходство, вел себя дерзко, надменно и вызывающе, зная, что государыня простит ему все его «шалости и причуды», как она ласково высказывалась о крайне нелицеприятных поступках молодого графа Зубова. Однако вызывающее, а порой хамское и высокомерное поведение молодого человека не могло не вызвать у старой знати и приближенных императрицы неприязни и даже ненависти. Оттого Платон всего за несколько месяцев фавора сумел нажить себе очень влиятельных и опасных врагов. Но это вовсе не беспокоило его, ибо он знал, что под опекой государыни ему нечего опасаться.

– Вы к Екатерине Алексеевне, моя разлюбезная Машенька? – как-то чересчур слащаво произнес Зубов, улыбаясь девушке белоснежными зубами.

– Да. Екатерина Алексеевна велела мне прийти к ней сегодня поутру.

– Но государыня пока занята. У нее граф Панин.

– Правда?

– Ну да. О, вы опечалились, моя несравненная? – продолжал обволакивающим голосом Платон. – Но я бы мог составить вам компанию. Например, мы могли бы прогуляться по зимнему саду, пока Екатерина Алексеевна решает государственные вопросы.

Маша удивленно посмотрела в лицо Платона и ощутила неловкость. Все во дворце знали, что государыня очень ревниво относилась к графу Зубову. И даже такая неопытная и наивная девушка, как Машенька, понимала, насколько опасно гулять с любимцем императрицы по саду у всех на виду. Но и оскорблять отказом Зубова было нельзя, потому она очень мило улыбнулась и ответила:

– Вы, наверное, правы Платон Александрович, – почтительно заметила Маша. – Я пока займусь другими делами, а чуть позже вернусь.

Она отметила недовольное выражение на лице Платона и, извинившись перед ним, быстро направилась прочь от покоев императрицы, намереваясь увидеться с матерью, которая по утрам находилась в детской цесаревичей.

Зимний дворец, который теперь служил главной резиденцией российской государыни Екатерины II, был заложен еще Елизаветой Петровной, а достроен при Петре III. Богатое внутреннее убранство комнат и интерьеров в стиле рококо дворец получил уже при нынешней императрице, Екатерине Алексеевне. Трехэтажный, каменный, со множеством помпезных нарядных залов, гостиных, галерей, будуаров, кабинетов и даже с театром дворец насчитывал более тысячи залов и покоев и сотни лестниц. Императрица Екатерина Алексеевна проводила в Зимнем дворце почти все свое время с ранней осени по май, лишь на лето переезжая в Царское село или Петергоф.

Следуя по широкому с высокими потолками коридору Зимнего дворца, Машенька приблизилась к величественной парадной мраморной лестнице, украшенной позолоченной лепниной, статуями и живописным плафоном, изображающим древнегреческих богов. Спускаясь вниз, девушка еще с верхнего лестничного марша заметила высокую поджарую фигуру молодого гвардейца, который в этот момент поднимался ей навстречу. Вмиг смущенно опустив глаза, Маша замедлила шаг, намереваясь пройти мимо, не здороваясь, ибо они не были представлены друг другу. Но гвардеец, едва поравнявшись с девушкой, тут же оценивающим взором пробежался по ее фигурке, которая была немного выше среднего роста. Отметив прелестное совершенное лицо и гибкий изящный стан, он вдруг громко произнес:

– Добрый день, сударыня!

Невольно остановившись, Маша мгновенно подняла на него глаза и окинула гвардейца заинтересованным наивным взором. На вид молодому человеку было лет двадцать пять, и выглядел он великолепно. Высокий, видный, с широкими плечами, он имел красивое скуластое лицо, яркие карие глаза и чувственные губы. Вмиг ощутив неистовое волнение от его близости, Машенька даже не нашлась, что ответить, так как гвардеец в красно-зеленом военном мундире и высоких ботфортах стоял невозможно близко. Видя ее замешательство, молодой человек сделал несколько шагов назад и спустился ниже, его лицо оказалось как раз на уровне глаз девушки, и он добавил уже тише:

– Мы не представлены друг другу. Но это лишь досадная ошибка. Мое имя Григорий Петрович Чемесов, поручик лейб-гвардии полка ее величества. – И, видя, что девушка внимательно смотрит на него своими прелестными глазами, он по-мальчишески улыбнулся и вежливо добавил: – Могу я узнать ваше имя?

Только после этих слов Машенька, очарованная всем эффектным мужественным образом молодого человека, пришла в себя и, искренне улыбнувшись Чемесову, произнесла:

– Озерова Мария Кирилловна. Я фрейлина государыни.

– Весьма раз знакомству! – отчеканил Григорий и, вновь проводя по девушке заинтересованным взором, добавил: – Однако раньше я вас не видел, хотя знаю всех фрейлин ее величества.

– Я недавно служу во дворце, – ответила Маша.

– Это все объясняет, – выпалил Чемесов, и его взгляд остановился на больших, лучистых, мерцающих синих глазах девушки. Юная, прелестная, с нежным лицом и гибким станом, с румянцем на щеках и переливающимися темными локонами, она вызвала в существе молодого человека страстное волнение, и Григорий добавил: – Надеюсь, мы еще увидимся?

– Да, наверное, – кивнула Маша, понимая, что для первого знакомства уже достаточно разговоров. Тем более на лестнице появились еще люди, и их продолжительная беседа могла вызвать кривотолки.

– Тогда буду ждать, – кивнул довольно Чемесов.

– Извините, мне надобно идти, – пролепетала Машенька.

– О, простите меня. Я задержал вас, – кивнул Григорий. И Маша, быстро поклонившись, поспешила вниз, инстинктивно ощущая, как поручик смотрит ей вслед.

Чемесов проводил внимательным взглядом изящную соблазнительную фигурку девушки до самого низа лестниц, и только потом быстрым маршем направился в сторону покоев цесаревича Павла, думая, что юная фрейлина императрицы – весьма лакомый кусочек и явно стоит того, чтобы попробовать завоевать ее расположение.

Таврический дворец князя Потемкина,

1790 год, Март, 3

– Григорий, так что там у нас с барышней Озеровой? – тоном инквизитора поинтересовалась княгиня Екатерина Семеновна Д. переводя властный взор на молодого офицера в форме лейб–гвардии измайловского полка. Чемесов натянулся, будто тетива, и с горячностью ответил:

– Я полностью очаровал ее, сударыня.

– И далее? – высокомерно спросила княгиня, которая вальяжно полулежала, расположившись на парчовом диванчике, и гладила пухлой рукой мохнатую собачонку.

– Мне кажется, она влюблена в меня, – замялся Чемесов, не зная, что еще сказать Екатерине Семеновне.

 

– Это весьма обнадеживает, – удовлетворенно кивнула княгиня. – Григорий, ты ведь прекрасно знаешь, что у малышки Озеровой есть свободный доступ к покоям императрицы и к комнатам ее любимца Зубова.

– Я помню о том.

– Вот именно, помни. Ведь мы с Григорием Александровичем для того и рекомендовали тебя императрице, чтобы ты был в свите цесаревича и мог заниматься нашими делами.

– Премного благодарен вам за это, Екатерина Семеновна, – кивнул, поклонившись, Григорий.

Поручик Григорий Петрович Чемесов был представительным и видным придворным и занимал небольшую должность при дворе Екатерины Алексеевны. Благодаря своим высокопоставленным покровителям, Потемкину и княгине Д., Чемесов получил это место и понимал, что от его поведения при дворе зависит дальнейшая карьера.

– Ты должен быть уверен, что девица Озерова полностью подчиняется тебе и готова ради тебя на все. Только после этого я скажу, как следует поступить дальше, – загадочно сказала княгиня.

– Но мне кажется, она готова.

– Тебе кажется, или ты уверен? – спросила Екатерина Семеновна строго. – Наше дело весьма важное и очень деликатное, и я бы не хотела, чтобы в нем участвовали люди, которые не до конца уверены в своих силах.

– Да, она влюблена в меня, как кошка. И, ежели я велю, сделает все. Ваша светлость, Екатерина Семеновна, дайте мне поручение, я все исполню! – выпалил Чемесов, понимая, что настал тот момент, когда он может завоевать доверие облеченной властью и обласканной государыней княгини Д.

– Браво, Григорий, – кивнула довольно княгиня и небрежно добавила: – Если все так, как ты говоришь, вскоре жди от меня письма. Когда я решу, что время пришло, вызову тебя и объясню, что следует сделать…

Когда лакей закрыл дверь за Чемесовым, княгиня, проворно откинув от себя собачку, встала. Она проследовала в смежную комнату и приблизилась к полноватому, с внушительной фигурой мужчине лет пятидесяти, который, развалившись, сидел в кресле в одном халате и потягивал игристое вино из хрустального бокала. Потемкин, а это был он, вскинул затуманенный вином взор на Екатерину Семеновну, едва она приблизилась, и поинтересовался:

– И что наш молодец?

– Как обычно, одна бравада и пылкость, – поморщилась княгиня, усаживаясь в кресло напротив Григория Александровича. – Я ему велела потребовать с Озеровой признаний в любви. Ведь именно после этого он сможет просить ее сделать то, что нам надобно.

– Да, вы верно подметили, Екатерина, ради любви люди на многое способны. Даже отравить кого-нибудь…

– Тише, Григорий Александрович! – смутилась княгиня, испуганно оборачиваясь на приоткрытую дверь. – Вы же знаете, везде есть уши.

– Вы правы, я погорячился. Но этот Зубов просто выводит меня из себя. Как он смеет, этот мальчишка, у которого молоко на устах не обсохло, посягать на мою власть и влияние!

– Вот именно, смеет, – кивнула Екатерина Семеновна. – Да еще как смеет! Он вообще обнаглел. Вчера на приеме в честь турецкого посла даже не поздоровался со мной, нахально ухмыльнулся мне в лицо и прошел мимо!

– Каков наглец! – тут же возмутился Потемкин. – Весь в своего отца, вора и взяточника.

– Его давно надо поставить на место! – раздраженно заметила княгиня. – И как императрица не видит, что этот Зубов глуп, как пробка, и бездарен? Не пойму, Екатерина Алексеевна всегда отличалась взыскательным и утонченным вкусом при выборе мужчин.

– Он молод и горяч, вот и весь секрет, – поморщившись, заметил Потемкин.

– Этого наглого мальчишку следует убрать из покоев государыни как можно скорее, пока он не наделал дел и не раздал лучшие должности своим приближенным.

– Да, следует его убрать, вы правы, – кивнул Потемкин, вновь отпивая вино. – А лучше – вырвать его вовсе!

– Да, согласна с вами, Григорий Александрович, – кивнула, мрачно улыбаясь, княгиня, оценив метафору «вырвать» в сочетании с фамилией Зубов.

Машенька еще раз оглядела себя в простое зеркало, висящее на стене, и вновь поправила изысканно элегантную модную прическу, в которую уложила свои чуть напудренные, темные густые волосы. Выше среднего роста, девушка обладала изящной фигурой, округлыми плечами и высокой грудью. Стройные покатые бедра ее и длинные ноги были скрыты под пышными юбками платья и практически не угадывались среди бархатных складок материи. Удовлетворенно отметив, что все в порядке, она оправила оборку закрытого лилового наряда и вышла из своей маленькой комнатки. Оглядевшись и отметив снующих по дворцу слуг, девушка направилась в центральную часть анфилады комнат к спальням императрицы Екатерины Алексеевны.

Уже три месяца Маша служила фрейлиной при государыне. Еще в прошлом декабре девушке исполнилось полных восемнадцать лет, и она чувствовала себя вполне взрослой барышней и готовилась стать надежной и незаменимой фрейлиной Екатерине Алексеевне. Стареющая императрица, которой уже перевалило за шестьдесят, была строгой, своенравной, но доброй женщиной. Да, она была придирчива к Машеньке, но все же справедлива, зря не бранила и очень уважительно говорила с девушкой.

Поначалу императрица предвзято и как-то холодновато относилась к Маше и почти не замечала ее в своем окружении, потому что девушка была еще слишком молода. Но через пару недель, когда одна из фрейлин государыни, которая выполняла мелкие поручения, неожиданно заболела и слегла с чахоткой, Екатерина Алексеевна предложила Машеньке выполнять ее работу. Девушка с воодушевлением согласилась, и уже вскоре императрица стала полностью доверять Озеровой и со спокойной душой поручала ей разнообразные дела, такие, как подобрать перчатки в модном салоне или приобрести интересную книгу в печатной лавке, где продавались разнообразные новые издания, или проверить, как накормили ее любимых собачек.

Да все эти дела были довольно мелкими и порой вызывали у других фрейлин ехидные улыбки. Но Машенька отчего-то чувствовала, что нравится Екатерине Алексеевне, и то, как она исполняла свои обязанности, вполне устраивает императрицу, ибо наедине она постоянно хвалила девушку, и говорила, что из нее выйдет толк. При Екатерине Алексеевне постоянно находилось шесть приближенных фрейлин, но все они уже более двадцати лет служили государыне, и, конечно же, она доверяла им более ответственные дела. Но остальные фрейлины при дворе вообще слонялись без дела, и их собирали в тронном зале только для массовости, когда проходили приемы послов или при награждении отличившихся военных и государственных сановников.

Императрица Екатерина Алексеевна обычно вставала рано, около шести. Она сама заваривала себе кофе и далее писала за своим секретером. Около восьми к ней приходил личный парикмахер и главная фрейлина, которые помогали государыне облачаться и причесываться. И Маша знала, что ранее девяти к Екатерине Алексеевне приходить не стоит. Оттого, уточнив время у камердинера, который попался ей по дороге, девушка решила пойти немного медленнее, так как еще было только половина девятого. Она прошла по длинному коридору и со второго этажа услышала приглушенные голоса и смех снизу. Тенор показался ей знакомым, Машенька невольно остановилась на лестнице и чуть склонилась, устремив пытливый взор на двух гвардейцев в красно-зеленых мундирах и двух молодых дам в светлых платьях. Все четверо весело и оживленно о чем-то разговаривали.

Машенька вмиг напряглась всем телом, тут же узнав со спины Григория Чемесова, который в последнее время занимал все мысли девушки. Григорию едва исполнилось двадцать пять лет, пять из которых он провел на службе в гвардии. Он происходил из известного дворянского рода и служил адъютантом при цесаревиче Павле Петровиче.

Декабрьское знакомство не прошло даром, и с того дня Машенька, впечатлившись образом молодого человека, начала постоянно выискивать его глазами в рядах многочисленных обитателей Зимнего дворца. Позже, видя его на приемах послов, парадах и торжественных мероприятиях, девушка заинтересованно рассматривала Григория Чемесова, желая разглядеть каждую черточку красивого мужественного лица и атлетически сложенного тела. Через несколько недель, на удивление Маши, Чемесов стал появляться в тех же местах, что и она. То около покоев императрицы, то в парадной зале для приема, то в галерее – он постоянно оказывался поблизости и заводил с Машенькой непринужденные разговоры, заглядывал в глаза, пытаясь разглядеть реакцию на свои слова. Уже через месяц такого знакомства девушка, наконец привыкшая к молодому человеку, перестала стыдливо краснеть и смущаться в его обществе. Она стала даже улыбаться в ответ и старалась поддержать разговор. Чемесову это явно льстило, и он начинал рассыпать комплименты девушке, говоря о ее чудесном цвете лица, ярких глазах и стройном стане.

Спустя еще месяц образ красавца Чемесова уже полностью завладел всем сознанием, мыслями и чувствами Маши, она постоянно мечтала о том, что когда-нибудь молодой человек сделает ей предложение, и они обвенчаются. При этом отмечала, что Григорий также ищет ее общества и расположения и даже осмеливается теперь приглашать ее на свидания. Это были совсем невинные прогулки по набережной Невы или вечерние беседы на скамейке в зимнем саду дворца, но все же все эти встречи вызывали в душе девушки трепетное, страстное чувство. А на прошлой же неделе он отважился и сделал ей предложение стать его невестой. И она так обрадовалась его словам, что позволила себя поцеловать. Тот поцелуй прервала именно она, ощутив, что Григорий уж больно долго терзает ее губы. Но каждый последующий день, встречаясь с девушкой, молодой человек настаивал на поцелуях и шептал ей на ушко о том, как она привлекательна и желанна.

Вчера поздно вечером в одной из пустынных галерей дворца Чемесов даже осмелился прикоснуться к ее груди, и девушка, словно пугливая пташка, испуганно отстранилась от него, покраснев. В ответ на такую застенчивость Чемесов недовольно заметил, что раз она его невеста, то не должна отстраняться, если он хочет приласкать ее. Маша смущенно ответила, что сначала Григорию следует поговорить с ее отцом и объявить о помолвке открыто. Но молодой человек заметил, что пока не может этого сделать, ибо в течение месяца должен разрешить один вопрос, касательный наследства. И только потом намерен просить ее руки, так как горячо влюблен.

Ответ явно понравился девушке, и она разрешила Чемесову вновь обнять себя и даже позволила его широкой ладони надолго задержаться на груди, затянутой в розовый шелк. Позже, лежа в своей постели, она полночи думала и мечтала о молодом человеке и сомкнула глаза только на рассвете. И вот теперь она видела своего любимца внизу, воркующим с двумя молоденькими придворными дамами. Маша отметила, как одна из красавиц, весело смеясь над шуткой Чемесова, ласково провела по его щеке. Григорий тут же поймал ее руку и поцеловал пальчики дамы, заглядывая ей в глаза.

Маша ощутила некий укол ревности, поскольку считала, что Григорий не может так развязно вести себя с другими девушками, тогда как еще вчера вечером признавался ей в любви. Она нахмурилась и, более не желая смотреть на эту сцену, которая вызвала в ее нежном сердце озабоченность и боль, отвернулась. Она решила уже вечером все выяснить у Григория и попросить его объясниться, отчего он так вел себя. Маша быстро последовала дальше, боясь опоздать к нужному часу.

Проворно пройдя первые комнаты императрицы и достигнув нужных дверей, украшенных золотыми вензелями, она осторожно постучалась. Ей ответили, и девушка вошла в просторную, убранную в золото и белый шелк спальню государыни.

– А, душечка, проходи, – приветливо сказала ей Екатерина Алексеевна, чуть обернувшись, – ты как раз вовремя.

Машенька всегда приходила к императрице в закрытых, довольно скромных платьях, чтобы не вызывать у государыни неодобрительной реакции. Только на свидания с Чемесовым или на приемы, устраиваемые в Зимнем дворце, как и полагалось по этикету, Маша надевала свои изысканные прелестные туалеты, которые подчеркивали красоту и стройность ее стана.

Императрица Екатерина Алексеевна, будучи по происхождению немецкой принцессой, в пятнадцатилетнем возрасте приехала в Россию и, приняв православие, вышла замуж за наследника российского престола Петра Федоровича. В тридцать три года вступив на русский престол в результате дворцового переворота, во время которого был низложен ее муж Петр, вот уже тридцать лет единовластно управляла огромной Российской империей. Будучи довольно влюбчивой, Екатерина часто меняла любовников, которых за время ее жизни уже насчитывалось более двух дюжин. Фавориты государыни всегда щедро вознаграждались за свои труды и спустя несколько месяцев или лет покидали ее опочивальню.

Лишь двум мужчинам удалось на длительный срок удержать изменчивое сердце государыни и получить от Екатерины Алексеевны безграничную власть и могущество. Одним из них был Григорий Орлов, который помог Екатерине вступить на престол, а вторым – князь Потемкин, который теперь имел в Российском государстве влияние почти равное с самой императрицей. Остальные фавориты были лишь красивыми недолговечными любимцами в покоях государыни и особого влияния на политику не оказывали. Последнего же, Платона Зубова, которому было немногим более двадцати лет, нисколько не смущала разница в возрасте со стареющей государыней, ибо он стремился надолго остаться подле Екатерины Алексеевны и жаждал получить такую же безграничную власть, как и Потемкин. В эту пору императрица обожала своего нового возлюбленного и осыпала его щедрыми милостями в виде денег, земельных угодий, крепостных и драгоценных подарков.

 

Машенька прошла и, чуть поклонившись, почтительно остановилась в нескольких шагах от сидящей за туалетным столиком императрицы. Екатерина Алексеевна, уже причесанная и облаченная в прелестное платье из дорогой шелковой ткани, пару раз щипнула свои щеки и тяжело встала.

– У вас будут поручения для меня, Екатерина Алексеевна? – вежливо спросила девушка, когда государыня обратила на нее внимательный взор.

– Да, как и обычно, Маша. Будь добра прибери на моем секретере, а то я поутру сочинительствовала да разбросала там бумаги. Да еще в комоде моем разложи все как следует, а то сегодня я никак не могла найти пару от голубых чулок. Этот Михайло, как ни говори ему, все по одному складывает.

– Хорошо, Екатерина Алексеевна, – кивнула девушка, осознавая, что императрица недовольна своим камердинером.

– Еще надо будет съездить в несколько богоугодных заведений. Валериан Иванович тебе скажет в какие, мы вчера с ним это обсуждали. Надо узнать, не нужно ли им что-нибудь. Составь список, что им надобно, а я посмотрю, что мы сможем пожертвовать. Ну, это на неделе, как время у тебя будет.

– Да, конечно, я съезжу, как вы велите, – кивнула Маша.

– Все, пойду. А то в девять совет меня дожидаться будет, – сказала императрица и направилась к двери. – Да не забудь свечки в канделябрах сама поменять, а то Михайло опять огарки оставит да фитиль не так обстрижет. А ты знаешь, как я люблю.

– Все сделаю, не беспокойтесь, Екатерина Алексеевна.

– После обеда ты мне не нужна будешь, потому можешь поехать по моему поручению. А завтра поутру я жду тебя.

Императрица направилась к двери и, уже взявшись за дверную ручку, добавила:

– Ах да, чуть не забыла. Ты подбери мне, душенька, что-нибудь почитать, а то я вчера книжку-то закончила, а ночью уже не с руки было за новой посылать.

– Что-нибудь из французских философов, как вы любите?

– Да. Можно Вольтера, давно его не перечитывала. Да пару романов, подбери что-нибудь на свой вкус про заграничные страны.

– Слушаюсь, ваше величество, – поклонилась Маша, когда императрица уже почти вышла.

Более за весь день Маша не видела Чемесова. Однако около трех часов, едва она вернулась во дворец из сиротского приюта, слуга передал ей записку от молодого человека. Григорий просил ее о встрече в зимнем саду дворца недалеко от их тайного убежища. Девушка, отметив, что до парадного ужина еще есть пара часов, быстро переоделась в светлое парчовое платье с довольно глубоким вырезом и, захватив белую вышитую шелковую шаль, поспешила к назначенному месту.

Чемесов уже ждал ее. Неизменно в своем зелено-красном мундире измайловского полка, в высоких сапогах-ботфортах и небольшом белом парике, он, как и обычно, показался Машеньке весьма эффектным и вызывающе притягательным. В этот час в уединенном зимнем саду дворца было тихо и безлюдно, ибо придворные готовились к предстоящему грандиозному празднеству, которое должно было состояться в парадных залах через пару часов.

Едва заслышав легкие шаги девушки, Григорий быстро обернулся. Она приблизилась, отмечая, что он раскинул руки, видимо, приглашая ее в свои объятия, и по-мальчишески призывно улыбнулся. Однако Маша отчетливо помнила, как поутру видела его в компании молодых фрейлин и как он кокетничал с ними. Оттого девушка остановилась в двух шагах от молодого человека и холодновато строго взглянула на него. В одном из французских романов, которые она прочла за последние месяцы, описывалось, как надобно наказывать молодого человека, если он провинился. И Машенька именно это и собиралась сделать. Она поджала губки и безучастно произнесла:

– Здравствуйте, Григорий Петрович.

Чемесов удивленно опустил руки, и улыбка исчезла с его красивого лица. Он сделал шаг к девушке и, заглядывая ей в глаза, проворковал:

– Вы обижены на меня, Машенька? И отчего же?

Она упорно молчала и даже отвела взор в сторону. Нахмурившись, Григорий осторожно ухватил девушку за локоть и увлек в тенистое уединенное место. Усадив Машу на ажурную скамью, он сел рядом и настойчиво поинтересовался:

– И что случилось, красавица моя?

– Я не пойму, господин Чемесов, зачем вы назначаете мне свидания, тогда как я знаю, что вы прекрасно проводите время без меня в компании фрейлин, – произнесла она недовольно, бросая на него пытливые и укоризненные взоры.

– Каких еще фрейлин, Маша? Ну в самом деле, я ничего не пойму из ваших слов, – недовольно бросил молодой человек. – Объясните все толком!

– Поутру вы кокетничали с Сашенькой Протасовой и Софьей Орловой в парадном коридоре дворца. Я все прекрасно видела.

– Ах, вы про этих, – понял Чемесов и, притиснувшись к девушке всем телом, обвил ее стан сильной рукой, добавив более интимно: – Да ты краше их всех. Они мне вовсе не нужны.

– Однако вы, сударь, смеялись с ними и были весьма рады их обществу, – холодно добавила она, убирая его руку со своего стана.

– Это не так, Маша. Что ты, в самом деле? – уже возмутился Григорий, поджав недовольно губы. – Что ж, по-твоему, я и поговорить ни с кем не могу? Эти твои ревности просто смешны.

– Ах, вам смешно? – опешила девушка и, вскочив на ноги, попыталась уйти. Но молодой человек быстро обхватил ее стан руками и властно усадил Машу к себе на колени. Она попыталась сопротивляться, но Чемесов сильнее прижал ее к себе и приказал:

– А ну, успокойтесь, Мария Кирилловна!

– Григорий Петрович, я не желаю сидеть на ваших коленях, – возмутилась она, все еще пытаясь вырваться. Григорий испугался, что вся его двухмесячная осада Озеровой в один миг может окончиться неудачей, и он не сумеет выполнить задание, которое поручили ему княгиня Д. и князь Потемкин. Потому решил немедленно спасать положение. Уткнув лицо в ушко девушки, Чемесов как можно ласковее проворковал:

– Повторяю тебе еще раз, не нужны они мне вовсе. В моем сердце только ты, моя красавица. – После этих слов Маша прекратила вырываться и замерла. Григорий понял, что он на верном пути и продолжал: – Просто эта Протасова так и вешается на меня. А мне она совсем не нравится. Но ты же знаешь, что ее отец может попортить мое положение при дворе. Вот и приходится притворяться, что она мне интересна. Но без ума я только от тебя, моя несравненная.

Григорий говорил что-то еще, оправдываясь и увещевая. А затем как-то незаметно перевел разговор на тему прелестей Машеньки. И спустя некоторое время девушка, простив молодого человека, уже позволила ему себя поцеловать. А далее она, так и сидя на коленях Чемесова, пылко отвечала на его поцелуи пухлыми губками, обвив его шею руками. А он, воодушевленный и окрыленный тем, что девушка смилостивилась, шептал ей о том, как она желанна и нежна. Уже стянув с ее плеч шаль, Григорий смело ласкал пальцами шею и выступающие над низким вырезом платья грудки, то и дело сжимая приятные округлости девушки. Она же, опьяненная его близостью и словами, позволяла ему делать все, что он хотел, и лишь нежно целовала губы и лицо, трепеща всем телом в его объятиях. В какой-то миг Григорий, решив, что настал тот самый момент, когда он может полностью подчинить себе эту наивную пташку, чуть отстранился от ее губ и страстно прошептал:

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26  27  28  29  30  31 
Рейтинг@Mail.ru