Архимандрит Варсонофий (Подыма)
Моя замогильная диссертация
«Смирно! Шагом марш!» Колонны и шеренги начинали маршировать по плацу, смешиваясь друг с другом. Меньшая группа людей, не более пятидесяти человек, свободно гуляла на отдельной площадке. Они могли присесть, кто хотел, на длинные скамейки и общаться друг с другом.
– Кто это? – спросил историк, почему-то шёпотом.
– Разные грешники. Их на пол земных часа вывели. За тех, кто марширует, сегодня были на Земле панихиды отслужены. За тех, кто свободно гуляет, – литургии заказные. Частички просфор с их именами были омыты Кровью Господней.
– Так просто?!
– Да. Ничего сложного. А те, которых вообще не поминают, в том здании без окон сидят. Вернее, стоят. Там в одной маленькой камере десятками грешников набивают. Ни вдохнуть, ни выдохнуть. Ваша земная минута им столетием кажется. Только и надеются, на молитвы праведников, на облегчение своего состояния, а может, и вообще на свободу из этой темницы.
Историк и ангел пошли дальше. Стало видно, что ангел торопится:
– Глянь в это окно, и побежали. Блудники, рукоблудники, порнографической «клубнички» любители.
Из окна разило запахом экскрементов, спермы, выделений женских. Женщины и мужчины плавали в вонючем, липком озере. Такие же горбатые и кривоногие существа иногда помогали им нырнуть в него, толкая за голову вниз своими когтями. По стенам большого зала вокруг озера были мерзкие фотографии с половыми актами крупным планом. Раздалась команда:
«Всем смотреть! Это вам при жизни нравилось? Теперь всегда и вечно на это смотрите!»
Историк поспешил отойти от этого окна, вспомнив свою студентку Анжелу. А ангел сказал, не оборачиваясь:
– Это блудники. У прелюбодеев наказание посерьёзнее.
Тем временем, они вышли из подземелья в какой-то посёлок. Было впечатление, что в этом городке не работают коммунальные службы. Все до одного уличные фонари были разбиты. В густом тумане трудно было что-либо разглядеть. Мусорные баки были давно переполнены. Рой мух громко жужжал над каждой кучей мусора. По улицам шествовали только черви, создавая живые, шевелящиеся полосы. Стоял кисло-сладкий смрад.
– Осторожно! – светящийся дёрнул за тельняшку историка. Кто-то из окна третьего этажа вылил ведро мочи. Дома были, в основном, пятиэтажные, судя по виду, – с малогабаритными квартирами, которые в 60е года ХХ века называли «хрущёвки». Все эти дома требовали ремонта – то крыша перекошенная, то дверь у подъезда оторванная.
– Саша! – кто-то позвал историка по имени. Из окна первого этажа ему махали рукой мужчина и женщина.
О, БОЖЕ! Это были знакомые историку муж и жена, Андрей и Жанна. Они умерли лет пять назад одна за другим. Андрей – от повторного инсульта, а Жанна – от воспаления лёгких.
– Саша! Заходи-заходи, – радостно суетился Андрей, а ангел знаком показал историку: зайди, но не надолго.
Историк вдруг отчётливо осознал ещё один свой грех. Они с Андреем выросли в одном дворе. Андрей был очень скромным мальчиком, из породы тех, кто и мухи не обидит. А его обижали все, кому не лень. Александр защищал друга, но только когда надо была перед девочками рисоваться, он показывал своё превосходство над Андреем. Он и не грешил, наверное, кроме карт. В 7 классе они вместе вместо школы лезли на чердак и в секу или буру «резались» на мелочь. Когда папа Саши об этом узнал, он карты разорвал и обрывки съесть сына едва не заставил.
Андрея в детстве не крестили, как остальных ребят и девчонок в их дворе. Его мама была ярой коммунисткой, старательным работником дела Ленина и Сталина. О Боге даже говорить сыну запрещала. В 30 лет Андрея женили на Жанне, которая, оказалось, была в секте адвентистов 7 дня. Скоро и Андрей туда вляпался.
К концу 80х, когда Александр стал сознательным православным, он решил спасать друга детства и его жену. Беседы, литература, слабый характер супругов сделали своё дело. И Андрей, и Жанна (Анна) приняли таинство крещения в православном храме. Александр тогда хвастался всем: «Я две души у дьявола вырвал и к Богу привёл!»
Батюшка, который супругов крестил, сказал историку: «Помнишь у Экзюпери: мы в ответе за тех, кого приучили. А это не лисёнок или роза. Это – люди, и если ты зовёшь себя их крёстным отцом, то ты в ответе за них перед Отцом Небесным. Речь о спасении, о Вечности идёт!»
Крёстное отцовство заключалось лишь в том, что он изредка, когда вспоминал, подавал их имена на проскомидию. Правда, каждый вечер 6 декабря он навещал их. Для него всегда была приготовлена бутылка хорошей водки и жареный судак с картофелем фри.
Православие же Андрея и Жанны заключалось лишь с ещё привычки адвентистов читать Отче наш и один раз в год на Пасху святить купленные в магазине куличи и крашенные Жанной яйца. Они ни разу в жизни не причастились. Своего сына к вере не приучили. Этот сын потом в Китай на заработки уедет, и очень редко будет звонить родителям.
Теперь историк с ужасом смотрел на их квартиру. Она воняла сырой землёй. По всем стенам чернела плесень. По всем углам висела годами не убираемая паутина. Всё было обшарпанным и «убитым». Стола и стульев не было. Вместо кровати на прогнившем и дырявом полу лежал обожжённый ватный матрац. Щели пола чернели от тараканов.
– Извини, Саша, у нас не прибрано. И водки с рыбой у нас нет.
– Что же вы ремонт не сделаете?
– Строительного магазина «33 метра в квадрате» в нашем городке нет.
– Учёный! – ангел позвал историка продолжить путь.
Александр молча спешил за светящимся, понимая, что скоро ему придётся отвечать и за этот грех. Божье послушание быть нормальным крёстным отцом он не исполнил.
Вскоре они вышли из тумана на освященную солнцем поляну с красивыми цветами.
– Это уже Рай? – спросил историк, но и на этот раз ангел промолчал. Они увидели странные дома. Эти строения были очень маленькими, величиной с палатку, и по самую крышу вросшие в землю. Из-под этих крыш были слышны церковные песнопения с плохим качеством звука, будто от пластинок запиленных или от «допотопных» магнитофонов с плёнкой «зажёванной».
Вдруг пение перебил «живой» голос: «Владыка! Что же ты нашу яичницу спалил?! Чем мы завтракать будем?!» А ангел прокомментировал:
– В этой деревне духовенство живёт. Не всё, конечно, а то, кто на Земле богатство любил. Богатство – не препятствие в Царство Небесное. Смотря, как к нему сердце лежит. Ты ещё при жизни понял закон «бумеранга», когда всё сделанное добро и зло сторицей возвращается. Есть ещё закон «чёрное – белое, белое – чёрное». У этих епископов и священников на Земле целые дворцы были с прислугой. Они любили красиво жить, на Мальдивах и Канарах отдыхать, даже Турцией и Египтом брезгуя. Да и своё святое послушание нерадиво исполняли. Теперь они все вместе в этих хатках живут, сами себя обслуживают, и выходить им куда-либо запрещено.
Тут историк заметил, что пения выключили, а под стеклом окна под крышей, под самой верхней рамой на них смотрели несколько любопытных глаз толкающих друг друга клириков. Ангел продолжил говорить:
– Протоиереи с матушками своими и детей своих алчными потребителями воспитали. Поэтому у Владимира Даля есть такая найденная народная поговорка: «Поповские дети, что синие кони – редко удаются».
На похоронах твоих тебе «во блаженном успении вечный покой» протарахтели быстро. В этой деревне нет покоя, поэтому это – не Рай.
Историк сник, моча плёлся за светящимся ангелом, глубоко задумавшись о своём дальнейшем существовании. Ангел подбодрил его:
– Переживаешь? Не переживай. Всё нормально будет. Рай, который ты пытался представлять, будучи живым, действительно место, близкое к Богу – Источнику благодати, то есть – абсолютного счастья. Счастья – не искусственного из-за повреждения ума, как у вечно улыбающихся олигофренов, или наркоманов, путающих «кайф» со счастьем. Ни одно чувственное удовольствие не сравнится с состоянием пребывающих в Царстве Небесном. В основе этого блаженства мир и покой, который вы смирением должны стяжать, находясь ещё на Земле. Смирением, молитвой, послушанием воле Божьей. Это – ДАР ДУХА СВЯТАГО! А человек должен делать РАЙ у себя внутри, в своём сердце.
Рай – это не обязательно красивый сад или пляж лазурного моря. Это даже не исполнение сокровенных, скрытых желаний, как у Стругацких «золотой шар» в книге «Пикник на обочине» или «комната желаний» в фильме «Сталкер» Тарковского («дикобразу дикобразовое»). Блаженства Рая словами не описать. Я не вхожу в число прославляющих Творца у Его престола, но я очень люблю свою работу. Она – элемент моего блаженства.
Есть у тебя одно хорошее дело, которое обязательно учтут на суде и Суде.
Историк приостановился и с надеждой смог заглянуть в глаза ангелу, которые уже не слепили его. На историка смотрели чистые-чистые глаза трёхлетнего ребёнка.
– Ты должен быть благодарен своему заведующему кафедрой, который внёс хоть небольшой элемент исповедничества в твою жизнь. А главное – ты ещё до падения безбожной власти и марксистко-ленинской атеистической идеологии не побоялся, вопреки давлению коллег и университетского начальства, вопреки нажимов со стороны членов твоей тогдашней коммунистической партии, нести студентам слово Божье на занятиях по истории и философии.
Ради карьеры и денег ты не поступился своей совестью и православной верой. Студенты верили тебе. У меня подсчитано, сколько юношей и девушек пришли к спасительной Истине, благодаря твоим лекциям и семинарам по истории и философии.
Церковь Всех Святых на старом городском кладбище твои коллеги называли «исчезающим родимым пятном мракобесия отжившего эксплуататорского строя», а ты по курсу культурологии вёл туда детей, показывая иконы и молясь на образа. На лекции «Смысл жизни», которую ты студентам в старом склепе читал, вёл их опять-таки в храм и оставлял их там одних думать. Много хорошего надумывали они там. По курсу истории родного края, после посещения могил знаменитых земляков, ты опять в дом Божий детей тащил.
«Тайна христианства есть тайна Богочеловечности, тайна встречи двух природ, соединяющихся, но не смешивающихся» – написал ты на доске. Студенты переписали эту цитату, подписав её «Александр Александрович П.» А ведь ты фразу эту у Бердяева украл, и ещё мыслей много…
Не смущайся. Николай Александрович уже 72 ваших земных года в Царстве Небесном. Ему не жалко. Ему даже лестно, что в 1989м ты нашёл и прочитал его труды «Смысл истории», «Самопознание», «Философия свободы»…
– «Христос и мир» – работа против Розанова! – добавил историк.
– Да-да. Помню, как написал ты на доске цитату Цицерона: HISTORIA MAGISTRA VITAE и добавил устно: «Что-то мадам Клио – муза истории плохо учит нас, если ради некого будущего счастья мы страну кровью залили, помазанника Божьего царя Николая Второго и его несчастную семью расстреляли. А как же одна слезинка ребёнка по Достоевскому?» Твоего проверяющего, записывающего твою лекцию на диктофон на галёрке аудитории, аж перекосило тогда. Он, кстати, эту запись в КГБ отнёс, и там взяли тебя на заметку.