Арест Ант
Как стать контрабандистом
Лось внимательно выслушал и перевёл свой враз потяжелевший взгляд с меня на Пышку. Та съёжилась и стала внимательно изучать поверхность стола.
– Перерыв на курение, – голос у Лося слегка завибрировал.
Кому перекур, а кому пистон по самое сокровенное. Без предварительной ласки. Вот теперь никотин мне точно сладким мёдом покажется. Костик так и не проронил ни слова, пока я медленно и с наслаждением выкурил пару сигарет. А после он мне даже предложил подольше постоять. Подышать свежим воздухом.
– Ну нет уж, пошли. Посмотрим на крепчающий маразм.
Лось сидел сумрачный. А Пышка точно на грани истерики. Так вот кто, значит, готовит компромат Великому и Ужасному. Чувствует сладкая парочка, что уж очень хлипко и жидко они выступили. Чернушники нахрапистые.
Тут внезапно подала голос Пышка:
– Но был же и второй вертолёт?
– Был. И второй, и третий. Там где-то есть все контракты. Только из Сербии вертолёт не выпустили, посчитав его техникой двойного назначения. Очень жаль. Тот вертолёт был совсем новенький, американский. В боевых действиях не участвовал, да и всё вооружение там давно распродали среди своих. А вот хвалёный шведский оказался на деле таким хламом, что его и на помойку выбросить стыдно. Что-то невнимательно вы читали документы, уважаемая.
Это оказалось последней каплей. Пышка вылетела из-за стола и скрылась за дверью. Следачка с возу – босяку послабуха.
Лось прокашлялся, но никаких замечаний от него не последовало. Он неторопливо стал перебирать разбросанные бумаги. Потом заглянул в одну книгу. Почитал. Отложил. Взялся за вторую.
– Может, закончим на сегодня? – негромко спросил я Костика, – Следователю к суду ещё надо подготовиться. Ему завтра объясняться придётся о реальных причинах моего задержания. Тут одним вертолётиком никак не отвертишься. Засмеют-с.
Не успел Костик открыть рот, как Лось заговорил:
– Последние годы вы якобы осуществляли поставки биологически активных веществ в Россию.
– Да. Только не понимаю иронии и этого якобы.
– Тогда честно расскажите, что это такое.
Я неопределённо покачал головой, не зная с чего начать.
– Понимаете, это, если говорить открыто и прямо, эти БАДы не что иное, как старческий возбудифилис.
Костик запнулся, и мне пришлось прийти ему на помощь.
– Вот, к примеру, есть «Виагра». Это дорогая, но хорошо раскрученная синтетика. С кучей побочных эффектов. А вот малограмотные малайцы лепят натуральный препарат на основе женьшеня. Корень жизни такой. Его ещё называют ginseng или panax. Эти таблетки поднимают потенцию, как у мужчин, так и у женщин. Могу более подробно рассказать… – Но тут появилась Пышка с распухшим лицом. Я ей вежливо кивнул и продолжил: – … но это будет очень болезненно для некоторых мужчин. В России препарат пользуется чрезвычайно высоким спросом. У нас, как вы знаете, народонаселение падает. А вот в Финляндии он запрещён. Вас просто нагло обделили простым человеческим счастьем, – тут я скорбно понурился и с жалостью осмотрел собравшихся, – Но вот когда я выйду, то смогу и для вас со скидкой устроить. Честно, почти по себестоимости, как пробные образцы. Проверите, порадуете семью и почувствуете вкус настоящей жизни.
– Достаточно, – голос у Костика был откровенно печальным.
– Что, уже созрели? Будете делать заказы прямо сейчас?
– Нет, мы продолжим допрос. Ты много говорил, но не убедил нас, что это не является финансированием нелегальной деятельности.
– И каким же образом это могло происходить?
– Отмывание денег.
– Да неужели?
– Мы в этом убеждены, но ещё раз детально проверим все документы. Мы предполагаем, что никакого движения товаров не было. Только одни бумажные фальсификации.
– Да уж вы вначале проверьте, а потом активно обвиняйте. А то опять получится как с вертолётом. И не забудьте запросить TNT, UPS и DHL. Они осуществляли перевозки БАДов в Россию. Желаю успехов в работе с ними.
– Мы проверим и все остальные ваши сделки. Там есть подозрительные моменты при поставках оборудования и техники.
– Вы пока ещё живёте в свободной стране. Кроме почему-то меня. Только прошу, внимательно прочитайте на ночь документы, а то суд состоится уже завтра. Мне будет за это княжество обидно, если у вас снова случится конфузия-с.
– Тогда последний вопрос для протокола. Является ли ваша компания ширмой для табачного бизнеса? Идут ли через счета вашей компании денежные потоки, связанные с нелегальной торговлей сигаретами?
– Ответ может быть категорическим и кратким?
– Да.
– Нет.
– Что значит, нет?
– Нет, значит, нет. Я никогда в жизни не занимался ни легальным, ни нелегальным табачным бизнесом. Жалко, но также не был связан и с алкогольным. И уж совсем не было даже намёка на наркоторговлю. Очень далёк от проституции и сутенёрства. Наверное, это сильно помогло моему семейному счастью. Достаточно? Или продолжить список, чем я никогда не занимался?
Лось покачал головой:
– А вы уверены, что ваша бухгалтерия даёт правильную информацию о доходах и расходах компании?
– Надеюсь. Сами проверьте. А лучше перешлите все ваши теории столичным налоговикам. Потом вместе посмотрим на результат.
– У нас здесь есть и свои высококвалифицированные специалисты.
– И где они прячутся? – я указал на книги, – Или они пока представлены только в печатном виде?
– Вы их увидите в положенное время.
– И то хлеб. Хотя свежо предание, но серится с трудом.
Костик пропустил мою хамскую реплику мимо ушей и буднично добавил:
– Есть ли замечания по ведению допроса?
– Да нет, сегодня было даже забавно. Но только занесите в протокол, что мне нужны все документы по этой контрабандной поставке. Все, до последней закорючки и скрепки. Вот это действительно очень важно. Я проведу собственное расследование.
– Мы запишем это в протокол.
– Да, а Конфуций вам знаком?
– Нет, я не помню такой компании в ваших документах.
– Вообще-то это был такой башковитый парень Кун Фу-Цзы. У вас тут его обозвали Confucius. Он придумал интересную историю о бесплодных поисках чёрной кошки в тёмной комнате.
– Не понимаю.
– The hardest thing of all is to find a black cat in a dark room, especially if there is no cat. Это как раз о вашей работе.
Костик подумал и выдал:
– Лучше пока молчите. Сейчас протокол будет напечатан следователем, а потом я его вам зачитаю.
Подмигнув Костику, я негромко сообщил:
– Ну а пока я вам зачитаю с выражением. Пока ещё помню. Итак…
Оковы тяжкие падут,
Темницы рухнут – и свобода
Вас примет радостно у входа,
И братья…
– … денег вам дадут… водки поднесут… нет… тёлку приведут, – значительно тише стал я перебирать себе под нос. Потом извиняюще выдал, – Надо же… запамятовал что-то.
– А я это помню, – вдруг заинтересованно сказал Костик, – Это же Пушкин? Мы его учили на курсах.
– Пушкин. Афро-русский сукин сын. И не надо на меня так смотреть. Son-of-a-bitch его подлинное и политкорректное самоопределение. Я вот только сомневаюсь про братьев. Наши братаны только и могут, что подлянку какую-нибудь кинуть. Это в их духе.
– Оковы… – Костик стал мучительно вспоминать, – Я же это переводил. Это же handcuff, правильно?
– Вам, следакам, виднее. Хотя мне казалось, что это что-то вроде fetters (кандалы).
И вот тут меня пробрало аж до икоты. Крутись в гробу гнусный старикашка Зигги Фрейд! Одна моя специфическая знакомая использовала на тусовках слово «оковы» как вежливое сокращение от «Одни КОзлы Вокруг». Сотрясаясь от едва сдерживаемого хихиканья и, смахнув набежавшую слезу, я повторил вслух её любимую, но совершенно непереводимую коронку:
– Достали эти оковы – рвём батоны, коровы.
Костик никак не отреагировал. Взял и зачитал мне распечатанный протокол допроса, а потом сунул на подпись. Я черканул под каждой страницей и встал, потягиваясь. Ну вот, вроде бы и еще один трудовой день прошёл. Да и пёс с ним… радует, что последний… с такими-то «оковами».
Выходя из здания таможни, я очень интимно спросил Костика:
– У вас тут что, сегодня собрались только заядлые рыбаки?
– Да, – обрадовался Костик, – мы регулярно ловим рыбу. А как ты это определил?
– Легко. Складывается впечатление, что сегодня с утра все поголовно уху ели.
– Уха – это рыбный суп?
– Суп, говоришь, – я хмыкнул, – конечно, суп. Содержит массу фосфора. Для некоторых мозгов полезно, но иногда бывает перебор. Ты предупреди своих ловцов гидробионтов, чтобы они ещё и кости обязательно ели. Там кальций. Труднее пальцы веером будет гнуть при шитье такой чернухи.
– Я опять ничего не понял, – сказал Костик вяло.
Я помолчал и мечтательно добавил:
– Господи, а ведь сегодня у нас прощальный день. А счастье вот оно, оказывается, какое! Да ещё и пайка не потревожена.
Как говаривала вечно хулиганистая хохлатая вольница из сопредельной квази-державы: «Не кажи «Гоп!», поки не доїдеш». Ведь у них, у хохлов, теперь неожиданно выявилась такая древняя история, скрываемая ранее гнусными москалями, что они до сих пор разбираются со своими корнями, утонувшими где-то между Атлантидой и Олимпом. Но шаманы, видать, знатные были. Куда там В-Ноздре-Дам-Усу84 с его невнятными пророческими стишатами.
Я вернулся в никем не потревоженную камеру. Осмотрелся. Ничего не тронуто и не сдвинуто.
– Херлоки Хамские, — ругнулся я совершенно беззлобно, – Могли бы и честно сказать, что перед судом просто хотели халявного компромата надыбать. А то… тюрьма переполнена… тела девать некуда… штабеля под потолок. – Тут мой взгляд упал на бетонное подобие стола. На нём стояло аж два подносика с едой. – Вот и компенсация за причинённое неудобство. Чем хорош капитализм, так это проплаченным сервисом. Даже вертухаи подсуетились. Чуют, что за такую подлянку надо правильному человеку жизнь подсластить.
Я придирчиво осмотрел оба подносика и выбрал тот, где просвечивался приличный кусок курицы, так и не сумевший до конца утопиться в подливе ядовитого жёлтого цвета. Хотя, может, это жертва птичьего гриппа так сильно перед смертью обделалась.
– Ну почему всё время как курица, так в соусе карри? Чтоб вас всех в нём похоронить, – вздохнул я обречённо. Неужели никак нельзя было без этого обойтись? Тухляк что ли опять маскируют? И так ясно, что этот расчленёнка доставлена не из ресторана. Конспираторы. – По-индусски куркума, а по-русски гадость, – пропел я на мотив знаменитой интернациональной песни. Но есть надо, а то совсем отощаю. И тогда уж точно век воли не видать. Я решительно нажал кнопку вызова. Минут через пять из динамика раздался недовольный голос вертухая, смутно выделяющийся среди помех. Лень ему к микрофону наклоняться.
– Можно подогреть мою еду? Она совсем холодная.
– Позднее, – вертухай тут же отключился.
Через полчаса я понял, что быстрее захлебнусь слюной, чем дождусь горячего ужина. Обречённо содрал плёнку с подносика. Гадом буду, но эта плёнка явно предназначена для защиты окружающей среды, а не для сохранности содержимого. Двумя пальцами я подцепил странной формы кусок и стал старательно очищать его о край подносика.
– Ну и с какой части тела могли срезать эту опухоль? – задал я себе очередной риторический вопрос и сам себе ответил, – Больше знаешь – дольше дрищешь. А вот запора от этого точно не будет. Вылетит как обкарренная. Да и жалко до конца переваривать такую птичку.
Я осторожно засунул в рот весь кусок целиком и начал с натугой жевать упругое мясо.
– А-а-а, – замычал я с полным ртом. По дёснам резко полоснуло болью. Я подскочил к унитазу и выплюнул изжёванную массу. Вот только рези так и не прошли. Вот сволочизм, а? Полная расплата за единственный весёлый день в тюрьме. И как-то совсем не ко времени. Тотальный капец. И ждёт теперь меня пост. Не просто пост, а хорошенький такой Пост. И буду я поститься до тех пор, пока не доберусь до своего столичного протезиста.
Это меня прошлое настигло. Мои стоматологические злоключения начались чуть больше трёх лет назад, в славном 2005 году. Однажды, в самом конце лета, я возвращался поездом из Питера после встреч с клиентами. Билет я спокойно купил за четверть часа до отхода и был весьма неприятно удивлён обилием пассажиров в вагоне. Обычно поезд Sibelius ходит на три четверти пустым, а тут вот нате вам, полна коробочка мандаринами.
Я протиснулся на своё законное место и стал озираться. Духота просто африканская. Да и запахи потрясающие. Весь вагон был битком набит гомонящими жизнерадостными туристами из Азии. Соседнее со мной место пустовало недолго. В кресло плюхнулся сопящий и чихающий маленький, но жирненький индивидуум. Он удивлённо осмотрел меня и что-то проорал соседям. Весь вагон затрясся от громового хохота.
– Нашли зоопарк, – сердито отозвался я, перекрывая шум – Что, аборигена без намордника никогда не видели? Или вас сюда тайными тропами закинули, хунвейбины? Цхао ни ма85!
Мои слова были встречены новым взрывом хохота. В этой какофонии звуков засверкали вспышки фотоаппаратов. Ну, это уже перебор! Я обречённо осмотрел проход, моментально забитый доверху вносимыми вещами, и понял, что до курилки я точно никак не доберусь. Тут человек-паук нужен.
Обычно вся дорога занимает чуть больше шести часов. Я за это время отлично отсыпался с короткими перерывами на российских, а затем финских погранцов со следующими за ними таможенниками. Главное удобство этого поезда то, что в большинстве случаев наши сапоги пока всё ещё смущаются особо выпендриваться в финском поезде, а финнам… а этим всё просто по барабану. Если за спиной нет хмурых проверяющих. Или не объявлена плановая тотальная облава. Ясно, что сегодня всем будет незапланированный цирк. Такого столпотворения и в метро в час пик не увидишь. Броуновское движение по креслам между чемоданов и коробок. Ох, доставят рисоеды радости совсем обленившимся погранцам и прочим разным бездельникам, болтающимся с ними.
Неожиданно гомон стих. В проходе появилась деловитая экзотическая дама и как на плацу стала выкрикивать команды. Весь вагонный муравейник подобрался и несколько человек стали бодро передавать коробки с сухим пайком. В воздухе явственно запахло полуденным сингапурским базаром. Кто там был, тот поймёт. Это не для изнеженного европейского носа. Я сглотнул подступающую тошноту и стал решительно пробираться в вагон-ресторан через участки, освободившиеся от коробок. Лучше сломать ногу, чем публично опорожнить желудок на соседей. Моё бегство оказалось абсолютно напрасным. Все вагоны были полностью забиты жующим народом. Просто обеденный перерыв в поезде Хайнань-Хельсинки.
А вот вагон-ресторан намертво оккупировали совершенно обалдевшие финны. И, затоварившись пивом, надёжно держали круговую оборону. Не судьба. Таких с места ничем не согнать. Неприступная линия Маннергейма. Пришлось позорно отступать назад.
Мой отобедавший вагон ходил ходуном. До я этого наивно считал наших восточных товарищей людьми тихими, склонными к самосозерцанию и к разным там медитациям. Но эти как с цепи сорвались. Или это ревизионизм на них так подействовал вдали от родной компартии?
Доставшийся мне сосед постоянно кхекал и чихал. А потом внимательно созерцал вылетевшие брызги и подсохшие козявки. Просто юный натуралист преклонных лет. Я терпел-терпел, а потом сделал мужественную вылазку и спёр из туалета все оставшиеся салфетки для рук и стал демонстративно оттирать свою территорию после каждого мокрого залпа. Думаете, это произвело на соседа хоть какое-то впечатление? Да ничего подобного. Он только сделал вид, что стал целиться в сторону. Но без особого успеха. Вот вам и дружба народов. Это не слюнявые поцелуи руководства. Тут значительно заразнее.
Единственное развлечение мне доставила появившаяся после Выборга потная группа наших российских пограничников и таможенников. Первые затравленно вступили в вагон с пачкой заранее собранных проводником паспортов и безуспешно приступили к идентификации путешествующего люда. Такие сцены надо лично видеть. Их не просто передать словами. Рядом с моим местом сурово уштукатуренная дева-прапор в супер-мини юбке, обтягивающей широкий зад, с остервенением тыкала пальцем в фотографию на раскрытом паспорте и заезжено вопрошала парочку радостно улыбающихся туристов:
– Это ваш? Или ваш? Это вы на фото? This is yours pass? А? Who is this? На фото смотри. Who… я сама вижу, где who. Это ваше яйцо? О, Господи… лицо, говорю, ваше? Ваше лицо? Нихт шпрехен, а? Может, хоть ты ферштейн?
Оба азиата синхронно кивали и что-то тараторили, но совершенно вразнобой. При этом они упорно не отрывали восхищённых взглядов от внушительного бюста, распирающего форменный китель.
– Ваня… Иван Иванович… товарищ майор! А может просто отдать им сразу все паспорта? Пусть сами разбираются. Этот… проводник весь порядок перепутал. Или вся группа неправильно сидит. Теперь точно не успеем. Они же по-нашему вообще ничегошеньки не понимают. И все так похожи… как сиамские коты.
Раскрасневшийся майор, тихо матерясь, протиснулся к ней и внятно сказал:
– Нарушаешь. Вечером разберусь. А сейчас работать.
Однако его взгляд был слишком красноречив. Мужик. Хозяин стаи секретного бусловского заповедника. Остальных в гомоне не разобрать. Но видно, что мучения испытывают все. И это приятно. Хоть как-то компенсирует имеющиеся неудобства.
Таможенники только внешне и с некоторым испугом осматривали огромные чемоданы86, при этом с очевидным сомнением поглядывая на их маломерных владельцев. Но не предпринимали никаких активных действий. Видно, обоснованно боялись, что эти оккупационные чемоданы-монстры легко придавят излишне любопытных. А самим стаскивать и пытаться их раскрывать в захламлённом проходе, мундир не позволяет. Так что они медленно, но неотступно продирались за погранцами. Без всякого намёка на привычное любопытство.
Поезд тихо подтянулся к станции Буслово. Смена караула. Сейчас через границу переползём и посмотрим импортное продолжение. Мой сосед издал какой-то утробный рык, а потом чихнул так, что накрыл чуть ли не треть вагона, захватывая и часть таможенников. И откуда в этом низкорослом теле столько запасов слизи? Человек-контейнер. Соседние ряды встретили его залп весёлыми аплодисментами. Ещё бы на бис повторить попросили, извращенцы!
Таможенники прытко смылись, а я мрачно осмотрел себя и с тоской подумал, что туалет теперь откроют только после прохода финской бригады. А до этого приткнуться мне негде. Тут нигде свободного места нет. Всё под барахлом. И куда они с собой столько набирают?
Да, а что я потом жене скажу? Откуда все эти подозрительные пятна на брюках? Ах, китаец, говоришь, на ширинку чихнул? Ха-ха, какой ты у меня сегодня остроумный. А в твоих трусах он ничего не забыл? И т.д. и т.п. Вот так и рождаются нездоровые истории о сорвавшихся как с цепи командировочных.
Финская проверка прошла быстро. Пограничники, бесстрастно поджав губы, молча шлёпали штампы в протягиваемые паспорта и как горнолыжники лавировали к выходу. Моего соседа, зашедшегося в очередном брызгающем кашле, просто проигнорировали. Брезгливо прохрустели через свалку из коробок с остатками еды и испарились. Таможенники вообще были больше озабочены трусливым поведением своей собаки. Она, поджав хвост, так тянула поводок, что было ясно, что никакой наркоты здесь и в помине нет, а вот от запахов пёсику становится дурно. Молодцы, одним словом. И не заляпались, и не перетрудились. Рационалисты. А вот некоторым азиатским сачкам, вовремя не подставившим свои паспорта под штамп о въезде, на выезде достанется по полной программе. За это обстоятельные финские парни отыграются сполна. Неясно пока на каком языке, но очень долго и нудно. Национальная особенность.
В итоге я не поспал, но соплями и впечатлениями наполнился надолго. На третий день после поездки меня скрутило. Я вначале грешил на хитрую азиатскую простуду, но никаких насморков или першений в горле, как у моего попутчика, совсем не наблюдалось. Зато температура стала скакать как сумасшедшая от 35° до 42°. Стало крючить так, что не согнуться и не разогнуться. В это время у меня горел контракт с финскими энергетиками. Но в таком состоянии я был просто недееспособен. Я даже по лестнице ни подниматься, ни спускаться нормально не мог. Полный караул.
И тут впервые в жизни мне по собственной инициативе приспичило записаться на приём в больницу. Я стоически выдержал долгую беседу с бурно радующимся врачом, а потом стерпел и все его предписанные анализы. Такой долбёж ипохондрика холериком закончился к вечеру новой торжественной встречей и обсуждением анализов в присутствии уже нескольких молоденьких медсестёр.
Диагноз был категоричен – радикулит в острой форме и вызванная этим некая незначительная фибрилляция предсердий. Звучало страшно, но солидно. Да и рецепт был выписан на благородно звучащий препарат Marevan®. Запад, господа. Все процедуры и профессиональный диагноз в течение трёх часов! И почти задаром.
Не знал я тогда, наивный, что Marevan – просто закамуфлированная торговая марка такой гадости как warfarin. А вот варфарин нормальными людьми используется исключительно в качестве крысиного яда. И очень даже эффективно. От предписанных доз у меня неудержимо и безостановочно попёрла кровь из носа и дёсен. Стало так гадко, что хоть выползай в свет за белыми тапочками. За несколько дней я полностью изучил свой кусочек дороги к аду и узнал, что не всё так хорошо на нашей прекрасной земле.
Повторный поход к врачу и новая серия анализов, к удивлению всех садистов в белых халатах, выявила, что мои показатели C-реактивного белка (CRP), который даже для начинающих медсестёр является индикатором острых воспалительных процессов, уже зашкаливает за двести. Тогда как у приличных людей он должен болтаться где-то в пределах от единицы до пяти. С медицинской точки зрения произошло довольно неприятное ЧП. На подведомственном участке неожиданно объявился грязно ругающийся и кровоточащий иностранный труп с предсмертными судорогами. И совершенно липовым диагнозом. А это могло быть чревато последствиями. Вот тут всех, наконец, проняло и такое закрутилось, что лучше не вспоминать.
Дальнейшее вытаскивание меня с того света заняло год жизни, полное удаление зубов и особо хитрую операцию на сердце. Причём эту операцию проводила сводная бригада из разных стран. За такое качественное потрошение, искренне и от всего сердца спасибо деловым парням с военной выправкой. Они почти сразу замаячили за спинами моих лечащих врачей. Сначала присматривались. Потом долго выясняли мельчайшие детали моей поездки. Несколько дней проверяли, и, наконец, предложили подписать массу бумаг о передаче всех прав на использование информации о моей болезни и т.д. и т.п.
После этого был моментально организован почасовой мониторинг моей крови и в меня стали вливать особо заковыристые препараты. Любопытное было время. С меня, облепленного как ёж внутривенными катетерами, постоянно забирали на анализы кровь, а взамен закачивали разноцветные жидкости. И почти два месяца совершенно безрезультатно. Зато я понемногу стал понимать внутренний мир наркоманов. И мечтать о нормальной встрече с унитазом. Главное, чтобы без многочисленных свидетелей.
Потом что-то сдвинулось, но как-то мало и несерьёзно. Расширенный консилиум врачей решил, что мои зубы пришли в некоторую негодность, а курсы лечения вроде как тому сильно способствовали… или нет. Но, их надо обязательно удалить! Под девизом: закроем проход всем оральным бактериям и откроем прямой путь к выздоровлению.
Через год я появился дома с шикарным шрамом от горла до пупа, пуская солнечных зайчиков новенькой вставной челюстью. Да и для гостей у меня появилась увлекательнейшая история, как я, рискуя зубами, спас Европу от азиатского ответа на американский спид. А что, недалеко от истины. Если в течение всего трёх дней можно здоровых мужиков превратить в вяло ползающих инвалидов, то это пострашнее атомной войны. Да и не зря вояки так суетились.
Позднее мой старший сын, столкнувшись со сверстниками из медицинского вуза, поведал, что история моей болезни уже вошла в местные учебники. Даже сделан полнометражный фильм об операции. Причём его можно со скидкой приобрести по студенческому билету для более детального изучения. Он сразу загорелся идеей немедленно прикупить его в домашнюю видеотеку. Пришлось резко остудить исследовательский порыв.
Это даже для меня чересчур. Я как-то сразу увидел праздничное застолье и пикантную «клубничку» под аперитив:
– Друзья, по случаю просмотра «My body thriller» пьём исключительно чистую русскую водку. Итак, поехали… здесь скучное начало… слишком много крови… перемотаем немного… сейчас кровь отсосут, и откроется нормальный вид… ага, вот здесь мне начинают пилить грудную клетку… обратите внимание на эту уникальную пилу. Доставлена прямо из Германии. Кости режет как по маслу… ах, какие изумительные крючки, они так надёжно фиксируют рёбрышки… а вот и моё сердечко… ещё бьётся, шалунишка… сейчас его остановят… а пока ещё по одной… нет-нет, не закусывая, а то ковёр потом будет трудно отмывать… до туалетов всё равно не добежите…
В итоге у меня нормальное заштопанное сердце, грудная клетка стянута титановой проволокой, один аортальный клапан игриво обрамлён платиновым (не вру!) кольцом, зато вместо своих кровных зубов я являюсь обладателем смоделированных компьютером челюстей, которые по внешнему виду почти не отличить от ранее выдранных. Внутренний слой у челюстей очень эластичный и намертво прилипает к дёснам. Хоть орехи грызи, хоть пробки открывай. Лучше, чем родные. Только зубочистка больше не нужна. Незабвенный Леонид Ильич, у которого челюсти норовили выпасть при каждом удобном случае, от зависти бы точно умер, существенно уменьшив количество анекдотов о себе.
А вот процедуру врезки керамических имплантатов я оттягивал-оттягивал и запланировал начать как раз перед Рождеством. Дооттягивался, блин, до тюрьмы. Но уж больно ярки были воспоминания о прошедших операциях. И навязчивый кошмар о предстоящих месяцах кулинарных извращений потребления мороженого и детского питания. Попробуйте посидеть хоть одну неделю только на одних этих пюре, и для вас всё станет слишком очевидным.
И вот теперь наступила расплата. То ли от времени, то ли от непомерного употребления сигарет и полного отсутствия ухода, но внутренний слой затвердел и потрескался в нескольких местах. При малейшей нагрузке эти трещины как кусачки впиваются в десны, и создаётся непередаваемое ощущение, что весь рот забит битым стеклом. Мечта махрового мазохиста.
Вот так всё складывается один к одному. И главное, в удачное время и в удачном месте. Прямо по пословице: пришла беда – отворяй варежку и не щёлкай клювом. Будем привыкать к новым беззубым реалиям, где есть исключительно молочные реки и кисельные берега. Но напрочь отсутствует мясо и прочие упругие излишества. Последняя капля к имеющимся безобразиям. Видно, звёзды криво пересеклись. Благодарность тебе особая, моя добрая планида.
Добьют меня эти застенки. Вот так и загнусь здесь перед самым выходом. И перед кончиной буду только мечтать, что так и не смог утешиться неувядаемым лозунгом лиц древнейшей профессии: «Богатые люди плохими и старыми не бывают»87.
Последующий затем прерывистый сон натощак для человека, развращённого сытым городом, есть состояние абсолютно противоестественное, противное и мерзкое во всех отношениях.
Да ещё стало совсем уж невыносимо медленно тянется ночное время под недовольные бурчания кровно обиженного желудка. Я просто физически стал ощущать, как он начинает делать робкие попытки заняться самоедством.
Всё для меня съедобное из долгожданного завтрака червячка даже не заморило, а только нанесло gaster (желудку) серьёзное оскорбление и разборки с intestinum tenue (тонкой кишкой). Желудочно-кишечная битва.
Через час вертухай застал меня за сбором вещей. Он внимательно оглядел камеру и лениво произнёс:
– Там ваш адвокат приехал. Будете встречаться?
– Буду. Когда?
– Да прямо сейчас. Идите в комнату встреч.
– Бегу.
Мой адвокат, весь из себя радостный и благоухающий, представлял рядом со мной собой исключительно разительный контраст. Я покосился на стекло переговорной и отчётливо увидел там отражение взъерошенного и дёрганого пугала.
– Как дела?
– Нормально, – ответил я и с обидой добавил, – Like a shit on a small stick. – Судя по его удивлённо поднятым бровям, я понял, что описание состояния дерьма на палочке ему совершенно неведомо, а объяснение отнимет последние силы. – Устал и воняю, – это более лаконично и близко к истине.
– Да, это заметно, – он даже слегка повёл своим аристократическим носом, – Но давайте приступим к нашим делам.
– Давайте.
Тони вытащил солидную пачку бумаг и гордо водрузил на стол.
– Это ваши медицинские записи за последние три года.
– А я и не знал, что их так много.
– От следователей так и не получено никаких фактических доказательств, на основании которых вас обвиняют. Они их засекретили до окончания следствия. Вы не узнали почему?
– Нет. Только догадываюсь. Наверное, их просто нет.
– Похоже на правду. Но для местных судей достаточно и простых подозрений. Поэтому мы освободим вас сегодня по состоянию здоровья. А потом начнём бороться за сохранение вашего честного имени.
– У меня ещё и челюсти испортились, – моментально наябедничал я, – От молока с кашей с утра тошнит. А это теперь моя основная еда.
– Учтём. Это очень важные доводы для судьи.
– А почему суд не требует хоть каких-то доказательств?
– Ну… это сложно вот так прямо сказать. Так исторически сложилось. У нас суд всегда старается помочь следствию. Они же представляют государственные структуры.
– Помочь? Или выполнить прямое указание следователя?
– Ну… это не так явно. Всё зависит от судей. Хотя такие случаи бывают. Но это редко. У нас все очень честные люди… почти.
– У меня как-то сложилось совсем другое впечатление. Вот про местных следователей этого не скажешь. Видно, не повезло. Да и всё это дело можно было раскрутить за несколько дней, а я здесь сижу уже более двух недель.
– У них, очевидно, пока нет других подозреваемых.
– Или кем-то поставлена конкретная задача.
Я вкратце поведал о последнем допросе с враньём о переполненности тюрьмы.
– Может, мне нужно приезжать на ваши допросы?
– А зачем? О контрабанде следователь молчит, а остальное просто поиски наугад.
– Хорошо, мы ещё это обсудим. Когда вы уже будете на свободе. А пока приведите себя в порядок, – он бегло осмотрел меня, – Ну, по возможности. До заседания суда осталось ещё четверть часа.
Возможностей для придания себе добропорядочного вида у меня не очень много. Но всегда есть выбор, зависящий от настроения и цели. Я намочил волосы и постарался придать им видимость причёски, а потом старательно прополоскал рот. Почесал ногу. Сыпь какая-то странная вылезла. Надеюсь, что не от клопов, а просто раздражение от этого прогрессивного постельного белья.
