Вадим Арчер
Острова междумирья

– И подняли?

– Да. Для самого заклинания не требуется никаких вспомогательных средств, нужно только иметь достаточную общую силу магов и общее желание совершить его. Если нет общего желания, светлая и темная сила не сольется в кольцо – мне известны случаи, когда маги договаривались, но их желание выполнить заклинание не пересиливало взаимную неприязнь. И заклинание не получалось.

– Понимаю, – кивнул Могриф. – Мне было бы проще всего развернуть эту землю при помощи кольца силы – но не с кем. Может, вместе у нас это получится?

– Мы же оба – темные маги, – напомнил демон. – Можно было бы договориться с Карвинаком, если бы он был здесь.

– А его здесь нет? – Могрифа вдруг осенило: – Вы с ним разломили эту землю на две части?!

– Не сразу. Сначала мы с ним провели границу, примерно посередине, а затем долго жили каждый на своей половине, не заглядывая друг к другу. Но как-то однажды мне стало скучно и я зашел на половину Карвинака посмотреть, как он там поживает. Он мне вроде бы даже обрадовался и мы завели разговор, но – слово за слово, и вскоре мы так поссорились, что у нас началась большая драка. Дрались мы так, что земля трещала, в ход пошло все, вплоть до огнепадов и землетрясений. Наконец я поднапрягся и произнес заклинание разверзания пропасти, чтобы этот Карвинак провалился туда. К несчастью, я не подумал, где я нахожусь – земля-то разверзлась, и Карвинак провалился туда, но пропасть разорвала материк на две части, которые разлетелись в разные стороны.

– А Карвинак?

– Он вывалился в междумирье, а оттуда, наверное, в какой-нибудь мир. Я тогда остался доволен дракой – я оказался сильнее его и получил огромный кусок земли в личное владение. Правда, канал остался на другой половине, но я и не собирался покидать это место, потому что канал все равно был односторонним, я не нашел бы, как сюда вернуться. Это вы, гуманы, каким-то загадочным способом привлекаете к себе скакунов, а мы этого не умеем.

– Так… – задумчиво протянул Могриф. – Теперь понятно. Та часть материка, с каналом, осталась на прежнем месте, а эта часть потеряла связь со своим миром и отправилась восвояси. Видимо, она прошла слишком близко от родного мира улдаров и теперь он притягивает ее – а это означает, что даже если я разверну ее, она или вернется сюда, или войдет в область притяжения другого мира и упадет на него. Да, тебе трудно позавидовать, глупая ты красная рожа!

– Почему? – не понял демон.

– Потому, – терпеливо объяснил маг, – что с потерей канальной связи твоя земля потеряла устойчивость в междумирье и рано или поздно куда-нибудь шлепнется.

– Как? – слова мага дошли наконец до демона, и он испугался. – Значит, я скоро упаду и разобьюсь вместе с ней?!

– Правильно, умница, – с ехидной ласковостью улыбнулся Могриф.

– Но я не хочу!!! – взвыл демон под лапами улдара. Чувство самосохранения было у него прекрасно развито, как и у всего демонского рода. Демонам были чужды всякие глупости вроде самопожертвования, а место самоотверженности у них занимала самоприверженность.

Некоторое время Могриф изучающе разглядывал своего пленника, который даже потускнел от испуга.

– Я могу вытащить тебя отсюда, – предложил он наконец. – Но за это ты поклянешься своим посмертием и посмертием своих предков, что будешь служить мне и выполнять все мои приказания.

Демон ни на мгновение не подумал, что в предложении мага заключается хоть капля оскорбительного милосердия – он слишком хорошо понимал, что означает условие «служить и выполнять все приказания». Это было вполне сволочное, нормальное для демона условие, а он еще хотел пожить и, хотя он отказывался признаться в этом даже самому себе, ему смертельно надоело в этом райском местечке. Даже быть на побегушках у гумана – и то казалось приятнее. Поэтому он почти не замешкался с ответом.

– Согласен. Клянусь своим посмертием и посмертием своих предков, что стану твоим вечным и безотказным слугой, а за это ты вывезешь меня отсюда.

– Очень хорошо, – сухо подтвердил Могриф, принимая клятву демона. – Асур, отпусти его.

XV

В лицо Зербинасу ударил пахнущий серой воздух. По мере того, как черно-красная равнина приближалась, его взгляду открывались все более мелкие подробности – рыжие островки кустарника на красной траве, темные дымящиеся ручьи и лужи, округлые черные валуны, наполовину погрузившиеся в почву. И посреди этого чужого, непригодного для человеческой жизни мира вышагивал человек.

Даже глядя на него сверху, со спины, можно было ощутить неторопливое спокойствие и уверенность, с какими он шел по этой земле. Его невысокая, сухощавая фигура была облачена в щеголеватую, тщательно подогнанную одежду, составлявшую разумное среднее между походной и придворной. В академии Гримальдус был равнодушен к своему внешнему виду, поэтому Зербинас решил, что подобная перемена в его привычке одеваться вызвана требованиями нанимателя. Полупустой дорожный мешок за плечами мага был невелик и свидетельствовал о том, что его владелец привык обходиться в пути немногим.

Гримальдус издали почувствовал их приближение. Он оглянулся и остановился, дожидаясь, пока Ки-и-скаль не опустится рядом с ним. Гримальдус никогда не улыбался в общепринятом смысле этого слова – ни губами, ни уголками глаз – он просто приходил в состояние улыбки, никак не отражающееся на его внешности, и те, кто недостаточно знал его, считали, что он не умеет улыбаться. Но Зербинасу было так знакомо ощущение, исходящее от улыбающегося Гримальдуса, что и теперь, годы спустя, он видел, что его друг находится в состоянии улыбки.

Они не стали ни здороваться, ни обниматься – просто остановились в нескольких шагах напротив, с преогромным удовольствием рассматривая друг друга. Гримальдус первым подвел итог взаимному созерцанию.

– А ты совсем не изменился за двадцать лет, – объявил он. – Не такой, конечно, сопляк, как был тогда, но в остальном то же самое.

Сам Гримальдус никогда не выглядел сопляком. Даже в годы учебы он был вполне зрелой, сложившейся личностью, терпеливо пережидавшей свой детский и юношеский возраст. Зербинас, однако, заметил иное различие между тем Гримальдусом и этим, ставшим более лощеным и прилизанным.

– А ты, я смотрю, стал более светским, – выбрал он подходящее слово для этого различия. – Хотя в остальном – то же самое.

– Еще бы не стать, – подтвердил тот, – когда все это время одной из моих первейших обязанностей было производить внушительное впечатление на соседей моего нанимателя – особенно на род Халу, с которым Иру воюют так же регулярно, как умываются. В академии я считал курс этикета второсортной наукой, но на службе был вынужден изучить его досконально.

– Если это – твоя первейшая обязанность, каковы же тогда остальные? – спросил Зербинас, благополучно успевший забыть, чем он сам занимался на своей службе.

– Примерно того же уровня, – пренебрежительно повел головой Гримальдус. – Ничего такого, с чем не справился бы самый последний тупица из наших академиков. Сначала мне было досадно – для чего учился – но затем даже понравилось, когда я понял, какие возможности у меня открываются для собственной работы.

– Как у тебя хватает терпения на эту ежедневную кропотливую возню? – не мог не подивиться Зербинас. – Одно только твое «Исчисление звезд» чего стоит!

– А мне не нужно ничего терпеть – мне это интересно. В архонтских землях редко бывает облачность, поэтому мне потребовалось всего лишь три года, чтобы выполнить основные измерения. Там такие прохладные, ясные ночи, что бодрствовать – одно удовольствие. – Его насторожившийся взгляд вдруг обратился за спину Зербинаса: – А это кто такой?

– Хирро, пиртский маг, – ответил тот, обернувшись туда же и увидев подходившего к ним Хирро с Чанком на плече. – Это мой новый знакомый, он приехал сюда со мной.

На лице Гримальдуса не отразилось ничего, но Зербинас безошибочно почувствовал, что его друг пришел в состояние заинтересованности.

– А я-то удивлялся, что ты не откликаешься на трансовую связь! Значит, пока я ждал тебя в гости, ты все это время разгуливал по другим мирам! Ты все такой же безответственный бродяга, каким был в академии.

– Но ты же сам только что заметил, что с тех пор я нисколько не изменился, – хмыкнул Зербинас. – По-моему, будет только к лучшему, если Хирро тоже примет участие в твоем деле.

– Тебе уже известно, в чем оно заключается?

– Более-менее. Кое-что нам рассказала Джабраэла, кое-что добавил Ки-и-скаль, но было бы неплохо узнать подробности от тебя.

– Для меня все началось с того, что я познакомился на Ферузе с Ги-и-рралем, когда отправился туда за каменным волосом для заклинания поиска новых каналов. В последнее время я занимаюсь исследованием новых каналов на пятом континенте и сочинил эффективное заклинание для их поиска, но ингредиенты оказались слишком дорогими, чтобы я мог купить их на магических рынках, даже при моем жаловании. Я решил набрать их сам и отпросился у Герна Иру на Ферузу, где в горах встретил Ги-и-рраля, который разыскивал там канальный вход для дальнейшего путешествия. Узнав, что я написал несколько трудов по теории магии, он спросил, не смогу ли я составить заклинание, которое отведет от мира падающий на него материк. Эта история заинтересовала меня, и я сказал, что сначала мне нужно выяснить все обстоятельства этого случая. Тогда Ги-и-рраль согласился стать моим скакуном, чтобы мне было удобнее разбираться в этом деле.

– А как лары узнали, что материк упадет на их мир? – спросил Зербинас.

– Как мне объяснил Ги-и-рраль, это им рассказал вожак улдаров, а тому сообщил дракон во время случайной встречи. Как известно, драконы являются жителями междумирья и умеют предвидеть перемещения его объектов. Сначала лары не поверили сообщению улдара, но оно выглядело слишком необычным для провокации или дурного розыгрыша – и тогда они начали искать другой подходящий мир.

– Но почему они не могут покинуть свой мир на время катастрофы, а затем вернуться туда, когда все успокоится?

– Масса материка огромна, его скорость постоянно возрастает и ко времени падения на мир ларов и улдаров станет очень высокой. Из-за этого столкновения там начнется чередование дня и ночи, что никак не устраивает ни ларов, ни улдаров.

– Но для того, чтобы обнаружить материк, нужно выходить в междумирье, – заметил Хирро, тоже внимательно слушавший Гримальдуса. – Его можно найти только при помощи седоков.

– Необходимые вычисления сделал седок вожака улдаров – какой-то темный маг, – пояснил ему тот. – Он рассчитал, что до катастрофы осталось несколько лет, и посоветовал своему скакуну предупредить об этом стаю. Мне негде было научиться подобным расчетам, потому что в нашей академии почти ничего не известно об островах междумирья, но у нас традиционно сильны методы ясновидения. Я создал зеркало магов, выждал подходящее положение звезд – это заняло у меня около полугода – и мне удалось уточнить местонахождение материка, а также выяснить, что он имеет танваланское происхождение. Я вспомнил о Квербре – это тоже демоноидный мир, где есть культ Пааны, с которым у нас дружественные отношения – и собрался туда, чтобы расспросить о Танвалане, но тут как раз объявился он, – Гримальдус кивнул на Зербинаса, – и тогда я решил дождаться его, потому что уже понял, что для одного мага эта задача слишком сложна. Он заставил меня поволноваться, пока я ждал его – но вы явились вдвоем, а это куда лучше. Дело в том, что у меня возникли непредвиденные затруднения.

– У тебя были какие-то первоначальные намерения? – догадался Зербинас.

– Я разработал мощное заклинание распыления, для успеха которого нужно участие нескольких сильных магов, хотя в крайности я попробовал бы выполнить его в одиночку. Но Джабраэла, когда услышала о нем, очень не советовала мне распылять землю, на которой я стою. Она сказала, что после этого я не задержусь в междумирье даже на мгновение и мой скакун не успеет подхватить меня.

– А она что-нибудь посоветовала вместо этого заклинания?

– Методы демонской магии отличаются от наших. Я узнал от Джабраэлы множество подробностей, интересных, но совершенно неприемлемых для нас. Среди всего прочего она рассказала мне и об этом материке, который подняли в междумирье два танваланских демона. Ей приходилось слышать, что существует возвратное заклинание, которое может вернуть землю на место, но оно слишком редкое и трудное, чтобы быть общеизвестным. На Квербре его не знали, и тогда я понадеялся договориться с танваланцами, чтобы вернуть их землю обратно. Но, как выяснилось, зря.

– Да, танваланские демоны нетерпимы к гуманоидным расам, – подтвердил Хирро. – Боюсь, что мы с Зербинасом усугубили эту нетерпимость.

– И я тоже, – сообщил Гримальдус. – Им так хотелось подраться со мной, что мне пришлось пойти навстречу их желанию. Но, надеюсь, мы сумеем обойтись и без помощи демонов.

– Может, заклинание распыления выполнимо верхом на ларах? – спросил Зербинас.

– Нет, примесь магии волшебных скакунов помешает его выполнению. Кроме того, часть внимания придется отвлекать на поддержание энергетического единства со скакуном, а заклинание требует полной сосредоточенности.

– Возможно, оно выполнимо с соседнего острова, если такие имеются поблизости, – предположил Хирро.

– Действительно, его можно настроить на удаленное действие, – обрадовался Гримальдус. – Но неизвестно, есть ли здесь соседние острова.

– Мы можем выйти в междумирье и отыскать их, – сказал пиртянин.

Все трое магов были неопытными седоками, но каждому было знакомо кое-что из теории путешествий по междумирью. Способы определения близлежащих объектов почти не отличались там от подобных способов внутри мира и не составляли трудностей для мага с хорошим врожденным чувством направления. Зербинас сразу же честно предупредил остальных, что никогда не был силен в этом.

– Ничего, я справлюсь с этим один, – успокоил его Хирро.

– Почему один? – удивился Гримальдус. – Я это тоже умею. Сейчас я подзову Ги-и-рраля.

Он послал вызов Ги-и-рралю, улетевшему осматривать материк, и они стали дожидаться возвращения лара. Вдруг их внимание привлек отдаленный грохот, доносившийся из-за горизонта. Все трое насторожились и обернулись в ту сторону.

– Это гроза? – спросил Гримальдус, прислушиваясь.

– Скорее это похоже на шум сражения магов, – ответил более опытный в таких делах пиртянин. – Как ты думаешь, Зербинас?

– Да, пожалуй, – согласился тот. – Вот это наверняка звук «черной молнии» – я запомнил его по той нашей стычке с Гестартом. Парень очень неплохо освоил этот классический образчик темной магии.

– Да. – Хирро вслушался в отдаленное громыхание. – А это шипение – вероятно, от «огненного облака». Там дерутся, это несомненно.

– Значит, здесь все-таки живут. – Гримальдус вгляделся в горизонт, но на оранжево-багровом небе не отражалось никаких отсветов. – Я довольно долго нахожусь здесь, но пока никого не встретил.

– Давайте посмотрим, что там творится, – предложил Хирро. – Может, это те самые демоны, о которых нам рассказал танваланский колдун.

– А вдруг там Ги-и-рраль? – забеспокоился Гримальдус, не сводя глаз с горизонта.

Но лар появился с противоположной стороны, и занятые шумом драки маги заметили его, когда он уже опускался рядом со своим седоком.

– Что там, Ги-и-рраль? – спросил Гримальдус, кивая на горизонт.

– Не знаю, я был в центральной части материка.

– Там есть что-нибудь необычное?

– Чей-то одинокий дом, похожий на танваланские жилища. Там никого не было, но дом выглядел жилым.

– Хозяева наверняка там. – Хирро указал в направлении подозрительного шума. – Давайте слетаем туда.

Все трое вскочили на ларов и помчались туда, откуда еще недавно доносился шум сражения. По пути они прислушивались к доходящим из-за горизонта звукам, но те стихли так же внезапно, как и появились.

Судя по тому, что отступающий перед магами горизонт вдруг начал приближаться и принял фиолетовый оттенок, они прилетели на край материка. О месте недавнего побоища можно было догадаться по выжженной траве и обгоревшим зарослям кустарника, но это маги разглядели позже. Сначала им бросилась в глаза ровная площадка с вычерченной на ней гептаграммой, хорошо видимая сверху. Силовые иглы в концах лучей и приколотая в центре гептаграммы чаша говорили о том, что здесь готовилось мощное заклинание.

Убедившись, что вокруг никого нет, маги подлетели поближе. Они остановили ларов над гептаграммой и начали ее рассматривать.

– Обратите внимание, она закреплена заклинанием прочности, – заметил Гримальдус.

– И притом мастерски наложенным, – подтвердил Хирро. – Но колдовской раствор, я вижу, выплеснулся из чаши и разлился по гептаграмме. Эта конструкция уже не годится для работы.

– Интересно, что здесь собирались делать? – задумался вслух Зербинас.

– Возможно, нам удастся определить это по составу колдовского раствора.

Пиртянин послал свою лару вниз и опустился у края гептаграммы. Проверив, не установлена ли по краю защита, он вошел на гептаграмму и присел на корточки перед зеленовато-розовой лужицей. Гримальдус и Зербинас последовали его примеру и тоже склонились над жидкостью, исследуя ее анализирующими заклинаниями.

– Драконья кровь, – первым объявил Гримальдус.

– И порошок рога ильгана, – добавил Хирро.

– Но здесь есть что-то еще…

– Да, какой-то странный компонент.

– Что-то из темной магии, – догадался Зербинас. – Видимо, желчь существа, в котором силен темный огонь – ядозуба или гугленя.

Все трое магов недоуменно переглянулись. Никто из них не знал заклинания, для усиления которого использовалась такая странная смесь.

– Гримальдус, а что Джабраэла рассказывала тебе о методах демонской магии? – спросил Зербинас. – Там было что-нибудь похожее?

– Нет, – качнул головой тот. – В быту служители культа Пааны пользуются темной магией – это для них так обыденно, что отказ от нее принес бы массу неудобств – а в своей работе они используют только светлую магию, по возможности следуя нашим методам. Совмещать и то, и другое в заклинаниях – противоречит их убеждениям.

– Непонятно. – Хирро встал и огляделся. – Интересно, куда подевались эти драчуны? Если, допустим, одна из сторон враждебна нам, тогда другая вполне может оказаться нашим союзником. Как утверждал колдун, один из тех двух демонов был последователем чистого огня.

– Не все так просто в поднебесной, – напомнил Гримальдус. – В ней сколько угодно вещей, которые делятся не только на два, и мы вполне можем попасть между молотом и наковальней.

– Да, но в ней не так уж много вещей, которые опасны для троих таких парней, как мы.

– Нам хватит и одной, а вторая будет уже лишней. Но, согласен, нам нужно выяснить, кто и почему здесь сражался – с разумной предосторожностью, конечно.

Они исследовали следы магических ударов на почве и не нашли ни малейшего намека на использование светлой магии. Все боевые заклинания недавней драки были основаны только на темном огне. Маги вскочили на ларов и закружили по окрестностям, но не обнаружили никого и ничего. Тогда они покинули место схватки и полетели осматривать материк.

Несколько часов спустя, облетев значительную часть материка, они опустили ларов у обнаруженного Ги-и-рралем жилища. Каменное строение было крупнее виденных ими на Танвалане хаток и не имело ни подсобных сооружений, ни огородов. Хозяина не было дома – иначе он наверняка уже заметил бы гуманов и оказал бы им традиционное демонское гостеприимство.

На всякий случай постучавшись, они заглянули в дверь, на которой не было ни малейших признаков запирающего приспособления, а затем вошли. Изнутри дом представлял собой одно большое помещение, используемое хозяином и для приготовления пищи, и для сна. Постелью служила небрежно сложенная лежанка из заношенных шкур, в прочном корявом шкафу у стола нашлось немного демонской пищи, пахнущей серой и тухлятиной. У противоположной стены стоял другой шкаф, с небогатым набором ингредиентов, используемых в демонской магии. Его содержимое вызвало наибольший интерес магов.

– Ни драконьей крови, ни желчи нечистого зверя, – подытожил Хирро, когда они осмотрели хранящиеся в шкафу мешочки и банки. – Ни тем более рога ильгана.

– Здесь есть только те компоненты, которые можно найти на материке, – добавил Гримальдус. – Видимо, оба демона не покидают эту землю – еще до вашего появления я выяснил, что здесь нет ни одного канала.

– Но здесь нет и этих демонов, – сказал Зербинас. – Мы облетели достаточно, чтобы найти их – если, конечно, они не прячутся от нас.

Если учесть драчливый характер демонов, его последнее предположение выглядело просто смехотворным. Любые другие предположения, даже такие, что демоны могли бесследно исчезнуть во время драки или вследствие того непонятного заклинания, для которого была подготовлена гептаграмма, и то выглядели правдоподобнее. В конце концов маги сошлись на том, что заклинание предназначалось для перенесения демонов с обреченного материка в другое место и было-таки выполнено, хотя шум драки и вид гептаграммы вызывали сильное сомнение в правдоподобности этой версии.

– Я обратил внимание на форму материка, – сказал Хирро, когда они перестали спорить о том, куда пропали местные обитатели. – Он похож на полукруг – словно отделился от чего-то большего.

– Так, наверное, действует заклинание отделения, о котором рассказывала Джабраэла, – предположил Зербинас.

– Как бы то ни было, нам нужно распылить эту землю, – перешел Гримальдус к делу.

– А куда полетит пыль? – поинтересовался Хирро.

– Даже если в ту же сторону, все равно она навредит меньше, чем падение твердого тела, – понял его невысказанную мысль Гримальдус. – Давайте выйдем в междумирье и поищем, нет ли по соседству других островов.

Они покинули дом, сели на ларов и вылетели в междумирье. Хирро с Гримальдусом начали разыскивать ближние объекты, оставив Зербинаса наблюдать, как его друзья бормочут себе под нос дорожные заклинания и вертят головами по сторонам. Наконец они оба уставились в одном и том же направлении, а затем взглянули друг на друга:

– Там?

– Там.

Там оказался крохотный островок земли – кусок зеленой рощицы под желтовато-белесым небом. Посреди рощицы светлела прогалина, посреди прогалины находился канал, ощутимый чуть ли не с любой точки островка. Маги выбрали это место, как наиболее удобное для приземления, и направили туда ларов. Но когда они спешились и огляделись, каждый вдруг почувствовал острое желание вскочить обратно на своего скакуна и помчаться отсюда без оглядки, потому что кроме канала на прогалине находилось существо.

Это было небольшое звероподобное существо, дремавшее под мохнатыми ветвями куста, из-за которых маги не заметили его сверху. Почувствовав появление пришельцев, оно село по-собачьи и вытянуло к ним длинную шею, заканчивающуюся носатой мордой с венчиком длинных щетинок за подвижными ушами. Уши существа вспорхнули кверху, щетинки поднялись ореолом вокруг головы, маленькие глазки счастливо заблестели, и вся его носатая морда буквально засияла дружелюбием навстречу магам.

Это был говорунчик.

Чтобы понять состояние увидевших его магов, нужно четко усвоить две вещи. Во-первых, после десятиминутного общения говорунчика хочется убить. Во-вторых, убивать его ни в коем случае нельзя, потому что говорунчик – волшебная тварь, вся магия которой ушла в желание говорить. И оно так сильно, что если говорунчика заставить замолчать – все равно, каким способом – желание говорить магически переселяется в того, кто это сделал. И тогда хочется убить уже его.

Говорунчик не знает, что такое – бояться других разумных существ, потому что ни одно живое существо в известных магам мирах, если оно хоть сколько-нибудь разумное, не убьет говорунчика. Зато он твердо знает другое – разумные существа для того и существуют, чтобы он мог поговорить с ними. На то они и разумны, чтобы оценить по достоинству его красноречие. В славную, доверчивую голову говорунчика никогда не заскакивает и намек на мысль, что он может оказаться хотя бы чуть-чуть надоедливым.

– Слушатели! – устремился он к магам. – Наконец-то мне есть с кем поговорить!

Содрогаться этому устрашающему «наконец-то» не имело смысла, потому что соскучившийся по общению говорунчик не становился еще разговорчивее. Это было просто невозможно. Маги только приняли к сведению, что на островке не жил никто, кроме этого общительного существа, по загадочным обстоятельствам поселившегося в таком уединенном месте – если, конечно, его соседи не покончили с собой, не выдержав его присутствия.

– А я как раз думал, с кем бы мне обсудить странности поведения этих муравьев, – начал говорунчик. – Каждый раз, когда муравей попадает между пальцами моей передней конечности, он начинает кусаться. Такая злобная скотина! А я весь так нежен и чувствителен, что муравьиный укус пронзает меня с головы до ног и я весь страдаю, страдаю… больше я страдаю только от нечутких и бестактных слушателей. Вы не поверите, сколько на свете нечутких и бестактных слушателей, но вы к таким, конечно, не относитесь. Я вижу это по вашим внимательным, сочувствующим лицам. Я так благодарен вам, друзья мои, что не могу даже высказать этого. Когда муравей укусил меня последний раз – а это было три недели и три дня назад – у меня между пальцами вздулась огромная опухоль. По моим прикидкам, не меньше, чем шесть маковых зерен в ширину… или даже шесть с половиной. Как я мучился, о! Дня четыре оба моих пальца на левой передней лапе, второй и третий, не сходились на ширину соломинки. И все между ними болело и ломило – даже и сейчас болит, но только если раздвинуть оба пальца и надавить между ними… но надавить очень сильно, тогда чувствуется.

Говорунчик протянул каждому из магов левую переднюю лапу и не успокоился, пока все они по очереди не осмотрели ее и не ощупали, сопровождаемые его предупреждениями «не давить очень сильно». Было ясно, что он сидит на этом острове так давно, что у него не осталось никаких тем для разговора, кроме самых незначительных. Говорунчик, однако, преподносил эти мелочи слушателям так, словно все они, вместе взятые, вели к неизбежному и закономерному концу света. Это было неотъемлемым свойством говорунчиков – не успокаиваться на том, что бесконечный поток их слов воспринимается как фон, а добиваться признания себя центром внимания.

– А теперь посмотрите здесь, – говорунчик указал им лапой за ухом. Маги, завороженные потоком его слов, машинально повиновались, но ничего там не увидели. – Как не видно? – удивился он, когда услышал это. – А вы надавите пальцем – только не очень сильно – там должно появиться маленькое красное пятнышко. Как не появилось? Должно появиться – так вот, вы думаете, это муравьиный укус? Ничуть не бывало, – торжествующе закончил он. – Это блоха. Она укусила меня, когда я спал под этим кустом, да еще поздно ночью… вы только представьте – полночь, а я просыпаюсь от страшной боли, весь укушенный, и это так мучительно…

– Может, мы займемся наконец делом? – спохватился Хирро.

Доверчивые глазки говорунчика укоризненно посмотрели на пиртянина.

– Не заставляйте меня подозревать вас в нечуткости и бестактности, – на его выразительной мордочке проступило огорчение. – Я, конечно, понимаю, что вы ничего не имели в виду – вы просто не подумали, но стоит мне вспомнить о всех этих бессердечных и невнимательных слушателях… Я считаю, что элементарное воспитание и такт должны быть у каждого, и всегда исхожу из того, что они есть у моего слушателя. Но нравы нынче так низки, что разочарования неизбежны, а все потому, что у меня доброе сердце и я не склонен судить о слушателях предвзято. Надеюсь, хоть вы не разочаруете меня – мне уже довелось испытать множество разочарований в жизни.

Всем троим магам ужасно хотелось разочаровать его, и они так бы и сделали, если бы не знали, что разочарованный говорунчик еще надоедливее неразочарованного.

– Да-да, разумеется, – закивал Зербинас. – Мы ничего не имели в виду, но нам нужно обсудить одно важное и неотложное дело…

– Обсудить?! – вскинулся говорунчик. – Я с огромным удовольствием обсужу ваше дело.

– Мы, собственно, имели в виду… – сказал Гримальдус. – То есть, я хотел сказать, что нам незачем обременять вас обсуждением такого совершенно не интересного для вас дела.

– Как это обсуждение может быть неинтересным? Вы только скажите мне, что обсуждать – и вы увидите, как хорошо это у меня получается.

Трое магов с надеждой переглянулись – может, им и вправду удастся обсудить выполнение распыления материка в присутствии говорунчика. Гримальдус еще не сообщил остальным исходный вариант распыляющего заклинания, поэтому он начал разговор именно с этого.

Говорунчик терпеливо выслушал заклинание Гримальдуса до конца.

– Какая интересная вещь – распыление, – заметил он, когда тот договорил последнюю строчку. – «И будь ты пылью в поднебесной» – хорошо звучит! «И будь ты пылью в поднебесной!» Ах, как это выразительно! Но я вот что скажу вам – будет не менее интересно, когда эта пыль осядет, и тогда из нее можно будет что-нибудь слепить. Гнездо, например, если добавить травинок, мисочку… а, может, и такую же землю, которую распылили. Как вы думаете, можно будет слепить ее обратно? – спросил он магов и тут же сам ответил: – Я думаю, что можно, но самое забавное – можно ли повторить все эти подробности, которые были на этой земле до распыления? Это вопрос философский и загадочный, и если ответ на него отрицательный, то неизбежно возникает другой вопрос – зачем распылять, если не можешь воссоздать заново? Но опять же – зачем распылять, если можешь воссоздать заново? По-моему, куда важнее порассуждать о муравьиных укусах – они такие болезненные…

– Может, все-таки вернемся к заклинанию? – предложил Хирро. – Мне кажется, удаленный вариант лучше всего сформулировать вот так, – он изменил в исходном заклинании несколько строчек.

– Вы всегда так затыкаете рты своим собеседникам? – возмущенно посмотрел на него говорунчик. – Я еще не высказался, а вы уже говорите свое, причем без учета высказанного мной. Мои последние собеседники тоже были магами, но они вели себя куда корректнее. Они сказали мне, что будут разговаривать со мной по очереди. Как я понял тогда – исключительно из уважения ко мне и повышенного внимания к моим словам. А ведь среди них были такие известные колдуны, как белый архимаг Панлеш и черный Грокшар – и оба скромно поставили себя в конец очереди. Я с волнением предвкушал нашу с ними содержательную беседу – но пока я общался с первым из их компании, мне показалось, что что-то вдруг случилось. Не могу сказать, что именно – я был слишком увлечен беседой – но земля вдруг как будто затряслась, а затем Панлеш сказал, что все сделано в точности по приказу правителя. Грокшар добавил, что теперь их головы останутся целыми – и все они исчезли, прямо вот здесь, посреди поляны. Но какой смысл иметь голову целой, если при этом сам исчез вместе с ней? – Говорунчик недоуменно развел передними лапами. – Когда они исчезли, я решил вернуться в столицу к правителю, но заблудился в этом лесу. С тех пор я живу на этой поляне – неплохо живу, вот только поговорить не с кем.