Анзор Хусейнович Апшев
Удел избранного
На полпути, после двух часов активных физических усилий, Мураками сделал двадцатиминутный привал. Небо стали заволакивать облака. Подул прохладный ветерок. Лес наполнился шумом колышущейся шелестящей листвы. Иногда звучал скрип трущихся друг о друга толстых древесных ветвей. Так приятно было, прилечь на душистую траву под не менее пахучей кроной липы и подремать, наслаждаясь звуками природы. Но не время расслабляться. Как-нибудь в другой раз при удобном случае. Но, увы, не сейчас. Отдышавшись, успокоившись и передохнув, он двинулся дальше.
Неутомимый целеустремленный человек черной тенью скользил по горному склону. Он неумолимо стремился достичь его пика. Окрыляло то, что путь не омрачался никакими незапланированными приключениями. Путник отметил отсутствие живности здесь в отличие от предыдущих лесов и гор. Ну, или, по крайней мере, в разы меньшее ее количество. По мере приближения к вершине облака сгущались, ветер усиливался. В груди возникало недоброе чувство. Когда он достиг горного хребта, почерневшие тучи нависли над ним. Приятный ветерок сменился ощутимо холодным сильным ветром. Причем, как отметил мужчина, непогода разыгралась только в этом, открывшемся взору ущелье. Остальные горные гряды и балки утопали в солнечных лучах под чистым голубым небом.
Это ущелье бросалось в глаза своей мрачностью и безжизненностью. Оно было неприветливым. С него веяло холодом и затхлостью. Отличалось своей узостью, высоченными горами и крутыми склонами, высохшим руслом реки и огромным количеством корявых сухих деревьев. Поверхность преимущественно была скалистой. Черные уродливые выступы камней еще больше нагнетали и без того тяжелую в этом месте атмосферу. Стало темно как при сумерках, хотя вечер еще только наступал.
Добраться
Пока еще не стемнело, ниндзя решил сократить путь до поселка. Держась мрачной стороны горного хребта, как советовала Коноха, он осторожно двигался вперед параллельно ущелью по совсем не удобному для передвижений склону. Почему-то мысленная связь с женщиной прервалась. Ее присутствия в окружающей среде больше не ощущалось. Синоби хорошо видел в темноте. Но поверхность оказалась слишком неровной. В любой момент можно было сгинуть в пропасть. Или, на худой конец, отбить себе ноги. Перемещение осложнял еще и ветер, бивший то в спину, то в грудь. Так и норовя сбить его с ног. А спасительных деревьев под рукой не оказывалось. Полоса леса размещалась значительно ниже горной вершины.
Когда стало окончательно темнеть, Ичиро пополз вниз, намереваясь схорониться и переночевать, как и прежде, на дереве. «Сейчас найду невысокое раскидистое дерево в окружении деревьев повыше с густой кроной, чтобы укрыться от ветра, – размышлял он. – Привяжу себя к стволу с подветренной стороны и отдохну как-нибудь. Мне не помешает хорошо выспаться. Зверей здесь все равно нет». Добрый час скалолаз добирался до лесной зоны на данном крутом склоне. Только он углубился в нее, как заметил невдалеке мерцающий огонек. Метрах в ста правее и ниже на небольшой ровной земляной площадке обнаружилась скромненькая лесная избушка.
«Кто бы в ней не жил, лишь бы то был человек. Все одно лучше, чем здесь снаружи, – решил путник. – А себя я в обиду не дам». Он крадучись приблизился к оконному проему и заглянул внутрь, чуть отодвинув матерчатую грязную ширму. Внутри полумрак единственной комнатенки разгоняла большая зажженная свеча. И без того толстая, она стала еще толще из-за стекавшего растопленного воска, который тут же остывал, образуя волнистые бугристые наросты. Свеча стояла на большом пне в центре комнаты. Вокруг него размещалось три невысоких пня. В дальнем углу на полу распростерлась шкура с изрядно облезлой коричневой шерстью. Вдоль стен располагались длинные скамейки, служившие полками для нехитрой хозяйской утвари. У импровизированного окна стоял чан на железной конструкции, напоминавшей мангал, в котором варилась дурно пахнущая похлебка. Неприятный запах едва перебивался запахом трухлеющей древесины, из которой была сложена изба.
В правой от стены с оконным проемом стене имелся дверной проем. На нем вместо двери свисала плотная шершавая бугристая шкура, напоминавшая шкуры стегозавров, которых в полдень видел у реки диверсант. Перед этим выходом стояла, принюхиваясь, уродливая старуха. Похоже, она учуяла-таки его запах. «Ямауба27!» – вспыхнула мысль в голове японца. В красном грязном рваном кимоно среднего роста она была костлява. Длинные седые волосы свисали лохмотьями до нижнего края лопаток на сгорбленной спине. Ее огромный рот был растянут на все лицо. Глаза отдавали желтизной. Она была действительно страшна.
Хоть она и коварна, но также была глупа. Ее можно было обхитрить. А потому Ичиро, выдохнув, снял маску с лица обошел угол избы и постучал в дверной косяк.
– Заходи, милок! – услышал он низкий голос пожилой женщины.
Отодвигая толстую шкуру, он осторожно вошел внутрь. В нос ударил неприятный запах похлебки. Свеча на пне достаточно освещала центр комнатенки, оставляя в тени периметр вдоль стен. Скрестив спереди пальцы опущенных рук, перед ним стояла, улыбаясь во весь рот от уха до уха, страшная бабка. В ее глазах сверкали искорки задора. Еда нежданно-негаданно сама пришла к ней.
– Ну, здравствуй, усталый путник, – приветствовала она его, плохо скрывая свою радость.
– Доброй ночи, бабушка, – стараясь не выдавать своего волнения, ответил мужчина.
– Проходи, присаживайся, располагайся в моей скромной лачуге, – она сместилась в сторону и указала рукой на пеньки, стоявшие вокруг пня со свечой.
– Благодарю за гостеприимство, – сказал японец, присаживаясь на пенек справа так, чтобы выход был близко по прямой. На случай если придется спешно покидать комнату. Он заметил, что в избе было только одно окно.
– Никак заплутал, путешественник?
– Да, есть такое. Сбился с пути, – почесал в затылке гость.
Ветер снаружи разыгрался не на шутку. Изба скрипела и немного пошатывалась, когда особо сильный поток воздуха обдувал стены. Но никакого дуновения ветра внутрь не просачивалось, не смотря на ширмы в проемах. Ведьма сидела напротив и только не облизывалась. Она старалась подавить в себе нахлынувшее чувство голода, но у нее не очень-то и получалось. Мураками делал вид, что не замечает этого. И не выдавал того, что признал в ней ямаубу.
– Ой, чего это я расселась! Ты наверно голоден с дороги, – вскочила она с пня и принялась хлопотать у скамеек вдоль стен. – Ко мне не часто захаживают гости. Отвыкла совсем.
– А что, бабушка, Вы живете в этой глуши одна? – пытался поддерживать непринужденную беседу человек в черной одежде.
– Да мы с супругом давно здесь поселились. Будучи затворниками и натуралистами нам были ближе горы и леса, чем деревенский быт. Потом суженый помер, а я осталась коротать век в гордом одиночестве, – умело вешала на уши лапшу хозяюшка.
– Тут ведь километрах в пяти выше есть поселение людей, – решил заодно провести разведку лазутчик.
– Это одно из немногих племен, с которыми не следует иметь никаких дел.
– А что так? – удивился он тому, что ведьма остерегается простых смертных.
– Слишком воинственный народ, не терпящий вмешательства со стороны.
– Ну, с учетом зверей, обитающих тут, это, скорее всего, вынужденная необходимость.
– Звери водятся повсюду. Надо уметь находить с ними взаимопонимание, быть с ними на одной волне, – уродливая старуха поставила на широкую поверхность пня со свечой две деревянных пиалы: одну с зеленоватой жидкостью, другую с лесными ягодами. – Угощайся, мил человек. Чем богаты, тем и рады. Скоро сготовится и суп.
В народе ходили слухи, что ямауба заманивает к себе заблудившихся путников, неосторожных доверчивых людей, откармливает, усыпляет бдительность и пожирает их. Она являлась мастером привораживающих напитков и ядов. Естественно, помня об этом, диверсант не собирался лакомиться ее стряпней. Но, чтобы не вызвать подозрений, приналег на ягоды. Порция витаминов совсем не помешала бы ему.
– Ну, расскажи, дорогой, откуда ты, чем занимаешься? – она подперла подбородок, облокотившись на край большого пня.
– Я из соседнего района. Люблю путешествовать. Также доставляю письма и подарки родственникам людей, живущих далеко, не имеющим самим такой возможности, – старался выдавать общую информацию гость, которая не выдала бы того, что он далеко не местный.
Похоже, колдунья, не имела представления о роде его деятельности. Вследствие чего заключил, что в этом мире нет такого явления как синоби-но-моно. Тем временем наступила ночь. Дувший несколько часов ветер стал затухать. Больше не слышалось его завываний. Прекратился и скрип, покачивание избушки. Японца стала одолевать дремота. Ведьма только того и ждала. Усни он крепким сном, и она отведает его жилистой упругой плоти. Ее неухоженные седые волосы стали вздыматься в полумраке комнаты, словно клубок змей. Широкая от уха до уха страшная улыбка обнажала белые крепкие зубы.
Необходимо было умерить ее пыл, пока она совсем не разошлась в своем стремлении сожрать его. Ичиро как бы невзначай, промежду прочим, вытащил из-за спины свой меч и начал протирать его. Острое как бритва лезвие клинка образумило хозяйку ветхого жилища. Отблески стали усмирили уродливую старуху.
– Чего ты это носишь с собой такое? – с опаской глядя на меч, спросила она.
– К сожалению, у меня не получается находить общий язык с кишащими в здешних лесах монстрами, – растягивая слова проговорил собеседник, поднимая над собой меч и рассекая им воздух. Ему понравилось воздействие, оказанное данным оружием на оппонентку. – Поэтому у меня есть вот такое средство, чтобы утихомирить их.
– Ты поаккуратнее с ним тут, – сказала она, вставая и подходя к чану с варевом. Ведьма помешивала его содержимое деревянным черпаком, пробуя на вкус. По внешнему виду было видно, как она раздосадована.
Разумеется, людоедка не собиралась сдаваться. Налив в миску суп с сомнительным содержимым, она поставила ее перед ним. Положила рядом деревянную ложку.
– Кушай, путник. Хватит сидеть с пустым желудком.
Неизвестно, что за ингредиенты плавали в мутной жидкости. Туда могло быть многое намешано и подмешано. Синоби перемешивал похлебку, дул на нее, словно пытался чуток охладить перед употреблением. Попутно умелым отточенным движением отправил меч обратно за спину в ножны. Затем принялся доедать ягоды. Пожилая женщина, не отрывая своих желтых глаз, следила за клинком, пока он не скрылся за спиной потенциальной жертвы.
Опустошив пиалу с лесными ягодами, мужчина встал и подошел к стене хижины, у которой лежала шкура. Не трогая ее, он сел рядом на пол. Облокотившись спиной к стене, он вытянул ноги на полу.
– Спасибо за ужин. Если Вы не против, бабушка, я отдохну чуток, – произнес усталый путник.
– Да ты ничего толком не поел, – с обидой в голосе констатировала она.
– Позже, может, не сейчас.
– Ну как знаешь. Отдыхай мил человек.
Снаружи стало совсем тихо. Не слышно было даже ночных животных. «Всех перевела, ведьма», – мелькнула в голове японца мысль. Прикрыв глаза на половину, он релаксировал. Страшная бестия ждала, пока он заснет, создавая вид, что хлопочет по хозяйству. Вылила обратно в чан нетронутую миску с супом. Убрала пиалу с зеленого цвета питьем. Зачерпнув воды из бочонка в углу, вышла наружу и помыла посуду. Протерла тканью поверхность большого пня. Сняла чан с мангала и поставила на плоский округлый камень под ним. Затушила угли. Затем принялась готовить какой-то салат. Все это время периодически поглядывая одним глазком на гостя.
***
Мураками находился на территории крепости. Выполнив задание, не успев покинуть замок, он был обнаружен. И теперь во дворе замка был окружен восемью самураями. Вооруженные ката́нами28, они пытались прикончить его. Эти солдаты чести являлись умелыми и бесстрашными воинами. И не могли себе позволить упустить диверсанта. Они атаковали то по очереди, то все разом. Их действия были налажены и точны. Враг тоже был не из робкого десятка. Также слыл непобедимым воином среди своих соплеменников. И уж точно не собирался быть пойманным. Он прекрасно осведомлен, насколько самураи искусны в осуществлении пыток попавших в плен лазутчиков. Выдавать им тайны своего клана не намеревался. А потому, раз рассекретил пребывание в тылу врага, остается биться насмерть.
Ловко и эффективно отражал он атаки соперников. Переходя от обороны к наступлению, он уже ранил некоторых из них. Да и самому неплохо досталось. Левое предплечье, правое бедро и спина оказались рассечены. В местах порезов его черный камуфляж окрасился в багровые тона. Выпад самурая с ударом мечом сверху. Блокировка и ответный удар. Меч ниндзя разрубает плоть от левого плеча до правой подвздошной кости. Поворот к атакующему справа с одновременным отведением вертикальным положением клинка колющего выпада в корпус. Тут же свой выпад и острие оружия синоби пронзает насквозь шею оппонента. Атака сзади. Одиночка ныряет под просвистевший над головой клинок. Вставая из подседа, рубящий удар снизу вверх. Рука самурая с зажатой в ней катаной отрубленная падает на землю.
Битва длится считанные секунды. Но за это время разворачивается целое действо. Град ударов, свист клинков, выкрики и стоны, ругань. На освещенном участке грунта Ичиро словно тень мечется от воина к воину, нанося каждому урон. Будто демон он сеет панику и хаос в стане врага. Тень метнулась влево, самурай упал сраженный в сердце. Метнулась вправо, другой боец рухнул на колено с подрезанной ногой. Еще прыжок, покатилась по траве отсеченная голова. Сверкающие под светом Луны мечи обрушаются на спину, на грудь и голову ночного оборотня. Но он уворачивается от них, парирует своим клинком, разрывает дистанцию, оставаясь недоступным для несущего смерть холодного оружия.
Очередной маневр, разворот назад и… Катана неприятеля разрубает его шею сбоку, вонзаясь в позвонки… Острая боль в шее… Кровь бьет в голову… Темнеет в глазах и…
***
Мураками просыпается в лесной обветшалой избушке. Проясняющийся взгляд выхватывает из полумрака толстую свечу на широком пне. Он сидит прислоненный к стене на полу с вытянутыми ногами, с завалившейся на правое плечо головой. Что это? Рядом располагается старое костлявое тело в оборванном изношенном красном кимоно. Почему такая боль. Ах ты тварь! Широченная вонючая челюсть ведьмы сомкнулась на оголившейся с левой стороны шее.
«Ямауба! Я все-таки заснул! – пронеслось в голове. – Сейчас вырвет полшеи и конец!». Вонзив в ее гортань свои сжатые прямые жесткие пальцы словно копье, он заставил ее разжать челюсть. Пока людоедка откашливалась и ловила ртом воздух, мужчина вскочил на ноги. Бросив беглый взгляд по закоулкам, он нашел то, что искал. Пару листьев подорожника не попавших в суп. Смочив их в бочке с водой, приложил к месту укуса и надел обратно свой головной убор и маску, плотно обвязывая шею. С облегчением отметил, что диверсия обошлась несколькими проколотыми зубами отметинами из которых сочилась кровь. Известный своим противовоспалительным и антисептическим действием азиатский подорожник должен был помочь.
Тем временем уродливая старуха отдышалась и с недобрым рыком направилась на избежавшего поедания человека. Ее глаза превратились в две ярко-желтых миндалины. Рот раскрылась на невозможную ширину. Мимика на лице мало отличалась от звериного оскала. Седые длинные лохматые волосы вздыбились и словно змеиный выводок колыхались над головой. Но успевшего уже адаптироваться к страшным образам местных тварей японца это зрелище не повергло в оцепенение. Хотя мурашки устроили забег наперегонки по спине. Раскрошив пальцами извлеченный из внутреннего кармана шарик, он бросил в глаза колдуньи порошок металлической стружки и бросился прочь из избы.
Ущелье в ночи огласилось душераздирающим воплем ямаубы, эхом прокатившимся в обе его стороны на многие километры. Был то вопль от острой резкой боли в глазах или от досады, что запланированное на ужин мясо ретировалось, известно только ей самой. А ниндзя осторожно прокладывал себе путь по направлению к поселению выше в соседнем ущелье. Он держался с этой стороны горной гряды, хоть это было слишком энергозатратно. В любой момент скалолаз мог сигануть в пропасть или свернуть себе лодыжку на данном ухабистом скальном грунте в непроглядной темени.
***
Близился рассвет, когда Ичиро добрался-таки до пункта назначения. Расположившись на горном пике, на скалистом выступе так, чтобы не быть замеченным, он отдыхал. Устроившись между большими валунами, переводил дух. Сзади находилось мрачное ущелье, над которым все так же нависали кучево-дождевые облака. В нем царила гробовая тишина. Веяло оттуда прохладой и негативной энергетикой. Спереди у подножия смыкающихся гор в низине раскинулся небольшой населенный пункт. Пару сотен причудливых конусообразных домов, сложенных из камня и дерева стояли хаотично. Улицы зигзагом пролегали промеж них. Все было отстроено вкривь и вкось. Не наблюдалось никаких геометрических контуров. Это все, что мог разглядеть с вершины лазутчик в предрассветной мгле.
Пока не совсем еще рассвело, надлежало спуститься в лесополосу, разместиться поближе к деревушке и понаблюдать, осмотреться. Рана на шее пульсировала и ныла. Стопы были отбиты. В животе урчало. В нос вновь ударил приятный запах кедра. Лес понемногу наполнялся звуками: зашуршали на подстилающей поверхности грызуны и насекомые, зашевелились птицы, расправляя перья и распеваясь. На светлеющем небе заиграли краски. День предвещал быть жарким.
«Ты куда запропастился? – почувствовал в мозгу знакомые ощущения мужчина. – Я думала, что ты погиб. Хвала Будде ты все же добрался. Значит, отец не ошибся с выбором. Будь осторожен у местных отменное чутье». Да уж, он добрался и все еще жив. И пока что здоров. Быстро адаптироваться к меняющимся условиям, сливаться с окружением, сносить боль, холод, голод, терпеть лишения, уметь часами ждать в засаде, преодолевать десятки километров пути за раз, яростно биться с врагом и быстро восстанавливаться – это как раз то, чему его обучали с раннего детства, с грудного возраста и по сей день. Это все, что умеет человек в черной одежде. То, в чем он преуспевает. И то, что спасает от неминуемой гибели в этом чужом враждебном измерении, в данной мистической параллельной реальности.
Разместившись поудобнее на высоком дубе, на склоне метров на двести выше поселения, Мураками утолил голод, съев порцию своего калорийного и полезного печенья. Расслабив мышцы и успокоив разум, он наблюдал. Бросались в глаза размеры домов. Они были одноэтажные большие и высокие. Похожие на юрты и вигвамы. Но вместо шкур и войлока здесь использовались камни. Высокие стволы деревьев расставлялись по кругу диаметром не менее десяти метров, верхушки которых на четырех-пяти метровой высоте соединялись и закреплялись. Далее этот каркас обшивался, точнее, обкладывался камнями, стыки которых промазывались глиной. Поражали размеры первых нескольких рядов камней. То были неподъемные большие и тяжелые глыбы. Никаких же конструкций и устройств не имелось, с помощью которых всю эту тяжесть можно было бы водрузить друг на друга. Примерно на двухметровой высоте жилища опоясывали три-четыре оконных проема на неравномерном расстоянии друг от друга. Строители, по-видимому, не сильно заботились о линиях и пропорциях. Эти проемы были затянуты неизвестной полупрозрачной мембраной. Дверной проем высотой метра три и шириной около полутора метров закрывался скрепленными в ряд бревнами, на подобие плота. Данные двери просто отодвигались в сторону и приставлялись затем на место.
Складывалось впечатление, что здесь живут дикие здоровенные силачи. Настолько все было кустарно, неотесанно и громоздко. Японец не ошибся в своем предположении. Его глаза округлились, когда он увидел вышедших из домов жителей. Под три метра ростом, килограмм за двести весом широкоплечие и массивные, с рыжей густой шевелюрой, такими же усами, свисавшими ниже челюсти, волосатой грудью они восхищали своей мощью. Женщины были чуть поменьше в габаритах, но также не были обделены силушкой. Штаны и куртки надетых на них неаккуратных и неряшливых кимоно были сделаны из грубого материала светлых тонов. У мужчин куртки не имели рукавов. По размерам и комплекции их дети соответствовали параметрам взрослого человека, наблюдавшего за ними из леса.
«Да, великаны под стать монстрам, обитающим в здешних местах, – заключил диверсант. – Это мир чудовищ и гигантов». Полдня он сидел недвижимый. Ознакамливался с бытом, манерой поведения, условиями жизнедеятельности исполинов. Группа мужчин ушла вниз по реке, вооруженная внушительными копьями; вернувшаяся через несколько часов с увесистой добычей, которую они за один конец волокли на импровизированных носилках. Другая группа разделывала большие туши убитых животных. Еще несколько их вскапывали, разрыхляли, бороздили землю. Другие натаскивали ее в объемных мешках на спине из леса, расширяя посевную площадь. Иные возводили новые дома. Еще группа уходила внутрь горы, вынося, спустя время, тяжеленные валуны и каменные глыбы. С противоположного от наблюдателя склона несколько великанов выволакивали из леса длинные толстые бревна. Также по периметру деревеньки патрулировало с десяток богатырей.
Женщины обрабатывали шкуры животных, отделяли мембрану, засевали, поливали, возделывали землю, готовили еду в огромных чанах. Собирали урожай зеленых овощей, помогали мужчинам в меру своих сил. Обламывали ветви с заготавливаемых стволов, замазывали глиной щели выстраиваемых стен. Кормили и прибирались, в общем, хлопотали по хозяйству. У подножия торцевой горы, рядом с входом в пещеру, особняком стояла хижина, у которой тоже находился часовой. Туда женщины периодически заносили еду, воду, тряпье.
Дети, как мальчики, так и девочки, только и делали, что проводили между собой учебные поединки. Рукопашная сменялась боями с деревянным оружием: шестами, дубинами, топорами. Затем следовали силовые упражнения. В качестве инвентаря использовались те же громоздкие бревна и камни. Их «играми» руководили несколько мужчин. Людей пожилого возраста в поселении не обнаруживалось. Разговаривали все на незнакомом лазутчику языке. Их басистые голоса отчетливо доносились до него. Но ничего из них понять было невозможно.
В полдень все работы приостановились. Народ разбрелся по своим домам трапезничать. Только остались на постах часовые. Ичиро полдня сидел на своем наблюдательном пункте, особо не шевелясь. То, напрягая, то расслабляя мышцы, перенося вес тела на одну сторону тела, после на другую, он предотвращал затекание мышц и отсрочивал усталость. Увлекшись наблюдением за жизнедеятельностью дикарей, он позже, чем следовало бы, почувствовал опасность.
***
Снизу по стволу к нему подбиралась неугомонная ямауба. В этом мире бестия оказалась активна и днем. Из-под закрытых век проглядывала запекшаяся кровь. Слепота никак не мешала ей превосходно ориентироваться в пространстве и отслеживать жертву. Она словно ящерица ползла вверх, задрав голову и принюхиваясь. Ее ноздри расширялись и сужались в такт дыханию. Костлявая, растрепанная, зубастая, страшная с огромным ртом горная ведьма вызывала отвращение.
– Думал обхитрить меня, негодник? От меня не уйдешь, – шипела старуха.
– Да и ты не отведаешь моей плоти, – вполголоса парировал Мураками.
– Не трепыхайся. Иначе нас заметят те великаны. Мне то что, а вот тебе точно не поздоровится.
– А что если я нашел тот цветок, в котором заключена твоя душа, – тянул время ниндзя, спрыгивая с ветки на ветку вниз. – Мне стоит разорвать цветок в клочья и с тобой будет покончено.
Колдунья застыла на месте захваченная врасплох. Потом тряхнула головой.
– Врешь, бесстыдник, не проведешь. Где тебе знать в каком месте растет цветок, – и она, паря в воздухе, бесшумно бросилась на ставшего наизготовку внизу человека.
Молниеносным движением меча, тот отсек голову уродливой бестии. Отрубленная голова, шипя, с искаженной гримасой гнева и боли кубарем покатилась вниз с горы. Тело ямаубы подобно ящерице на четвереньках металось во все стороны, пытаясь отыскать голову. Из обрубленной шеи брызгала кровь. Спустя мгновение, определив направление движения, тело поползло вслед за головой. Обескураженный живучестью страшной ведьмы, синоби сместился левее на пятьдесят метров и замер за холмиком, вжавшись в его грунт. Возникшая здесь возня наверняка привлекла внимание часовых у подножия горы. Даже если шум реки мог заглушить звуки, то не заметить колыхание бамбуковых стеблей и движение по склону было фактически невозможно.
Так и случилось. И катящаяся вниз голова, и сползающее вслед тело были тут же обнаружены. Ближайший патрулирующий границу поселения великан, преодолев реку, бросился к ним. В следующее мгновение в одной руке он держал отрубленную голову за волосы, в другой пояс кимоно с которого свисало тело ведьмы. Перекинувшись парой фраз с подоспевшим к берегу реки вторым исполином, он пошел вверх по склону. А тот вернулся на свой пост. Великану не сложно было подниматься в гору с его-то силушкой. Но большие размеры и вес не придавали ему скорости и сноровки. Неуклюже пробираясь меж деревьев, заваливаясь на опорную ногу, он медленно двигался к горному хребту.
«Видимо, швырнет страшилу в ее же ущелье» – догадался японец. Если великан понял, что голова сама не отвалилась, и на подступах к деревне орудует чужак, то дикари обязательно прочешут этот склон в его поисках. Поэтому диверсант решил покинуть свое место дислокации. Он направился параллельно ущелью в ее начало. Туда, где деревушка упиралась в торец горы. Левее в ста метрах от пещеры стекал со скалы водопад. За водопадами всегда бывают ниши. Мужчина надеялся переждать суматоху там. Вода легко скрыла бы как его следы, так и его присутствие. Переждав до темноты, он намеревался приступить к освобождению пленницы.
Крадучись, держась тени, перебежками между деревьев продвигался Ичиро к цели. Там, где склон оголялся, перемещался медленно ползком, не отрывая глаз от патрульных внизу у береговой линии. Спустя час он уже полз по отвесной скале. До водопада оставалось несколько десятков метров. Ниндзя воспользовался нэкодэ29, чтобы облегчить себе работу. Да и намокший камень в любой момент мог способствовать срыву со скалы. Периодически прижимаясь к темной поверхности, сливаясь с ней, он замирал и окидывал взглядом поселение внизу. Убедившись, что не замечен, двигался дальше. Наконец, метрах в трех ниже синоби заприметил небольшое углубление в скале, аккурат, прямо за стеной падающей сверху воды. Забравшись-таки весь промокший в эту нишу, он удобно расположился в ней. Предстояло обсохнуть, передохнуть, наметить план действий. Достав из-за пазухи печенье, он с удовольствием, не спеша, долго пережевывая каждый кусок, съел его. Оно позволяло ему худо-бедно бороться с голодом и подпитывать тело высоким содержанием углеводов.
Мураками из своего наблюдательного пункта в тылу врага видел, как после обеденного перерыва довольные и сытые могучие жители деревеньки продолжили свои трудовые будни. На удивление никаких поисковых действий в ответ на обнаруженное тело ямаубы не последовало. «Вряд ли дикари не разбираются в отметинах, оставляемых холодным оружием в местах воздействия с плотью, – размышлял лазутчик. – Или им уже осточертели вылазки горной ведьмы и ее выходки». Может она являлась одной из причин по ведению дозора вокруг поселения. И наличия часового у хижины, стоявшей недалеко от пещеры. Диверсант рассчитывал, что пленница находится именно там.
«Не обольщайся. Эти гиганты знают, что ты здесь. Но понятия не имеют, кто ты и как выглядишь. Поэтому не подают виду, но постоянно начеку. Не все так просто, как может показаться. Ловушка захлопнулась. Будь готов», – пронеслись в голове посланные Конохой мысли. Мужчина не исключал такой ситуации. Однако надеялся на недалекость и простоту дикарей. «Тебя спасают твои небольшие по сравнению со здешними обитателями габариты, умение сливаться с природой и оставаться бесшумным. Одна ошибка и тебя ждет моя участь», – предостерегала женщина.
Японец принял позу для медитации. Ввел себя в состояние транса. Сплетая мудры и произнося мантры, он пробуждал в себе демона, не знающего преград, ночного оборотня, не ведающего страха, воина, неподвластного сомнениям. Со сверхчеловеческими возможностями своего тела диверсант производил сонастройку психики и духа. В таком состоянии он уподоблялся магам и стоил десятка отборных опытных воинов.
