Анюта Соколова
Жрица
Маг уже проснулся. Лежал, повернувшись так, чтобы видеть дверь. Мой приход с кружками в руках вызвал на его лице непередаваемую гримасу.
«Да, вот такая уродливая вам досталась жрица, – мысленно усмехнулась я, ставя кружки на стол, – ничего, потéрпите».
– Доброе утро, – произнесла вслух. – Думаю, сегодня вы можете попробовать заговорить. Но если почувствуете головокружение, тошноту, жжение, боль в горле – тут же прекращайте, хорошо?
Он кивнул, не сводя с меня пристального взгляда.
– Как вы себя чувствуете? – спросила я.
– По сравнению с теми, кого вы провожаете, – прекрасно.
Голос был слегка хриплый, но вполне нормальный. А вот язвительный тон заставил меня скривиться.
– Попробуйте поднять руку, сожмите кулак… вторую… пошевелите пальцами ног… Сойдёт. Поздравляю. Вы легко отделались. По нужде хотите?
– Мне кажется, я справлюсь с этим самостоятельно.
На этот раз ирония в голосе противоречила вспыхнувшим щекам.
– Я вам помогу. Не геройствуйте. Последствия выгорания могут быть плачевными. Лучше один раз преодолеть стыд, чем на всю жизнь остаться инвалидом.
Маг не стал спорить. Сейчас, когда он не валялся беспомощной тушкой, всё прошло намного легче.
– Теперь поворачивайтесь на живот.
– Зачем? – насторожился он.
– Пересчитаю позвонки, спереди не все просвечивают.
Не сразу, но маг послушался. Пока он отходил от моего солдатского юмора, я уложила его правильно. Сложно открывать каналы, когда не чувствуешь магии, приходилось уповать на то, что руки помнили нужные точки и последовательность движений.
– Вам не больно?
– Мне странно. Что вы делаете?
– Считаю позвонки.
Надеюсь, он не решит, что я его лапаю?! Понимаю, что прикосновения такого чудища ему неприятны, но спайки в энергопотоках иначе не рассосутся. Да и кто на него польстится… Страшненький, на курёнка ощипанного похож, ключицы выпирают, рёбра и впрямь пересчитать можно, живот к позвоночнику прилип. Без слёз не взглянешь.
– Садитесь, только потихоньку, без резких рывков… Вот так.
Я протянула ему кружку с бульоном.
– Пейте, сколько сможете. Давиться не надо.
Кружку маг вернул на третьем глотке. Хищно улыбнувшись, я тут же всучила ему вторую – с отваром.
– А это придётся допить до конца. Зато, обещаю, к вечеру вам мои услуги интимного характера не понадобятся.
Он ожёг меня взглядом.
– Вы точно жрица?
– Даже не сомневайтесь. – Я закатала рукав и предъявила восьмиконечную белую звезду на предплечье. – Ещё вопросы будут?
– Как скоро я смогу ходить?
– Смотря куда вы захотите дойти. Если до уборной – то к концу сегодняшнего дня, как я и сказала. Если порталом в Асгэр, то в лучшем случае через денницу.
Выдав данную тираду, я с удовольствием допила оставшийся бульон. Не пропадать же добру! Тем более свежий, куриный, с травками… Поймав изумлённый взгляд мага, я чуть не поперхнулась.
– И не брезгуете? – он ехидно оскалился и ткнул пальцем в кружку.
– Вы не больной и не заразный, – пожала я плечами. – Заодно и убедились, что тут вас не травят.
– Я об этом не думал!
– А принюхивались, наслаждаясь ароматом?
Он опять покраснел. При такой бледной коже ему следовало бы или загорать почаще, или смущаться пореже.
– Возьмите кружку, – буркнул маг.
– Спите, – посоветовала я. – Сейчас вам нужно как можно больше спать.
Излишнее пожелание, учитывая, что я напоила его снотворным. Но люди всегда что-нибудь говорят, особенно когда им нечего сказать.
Жрица должна утешать и успокаивать.
***
Жизнь в храме порой напоминала мне пребывание у бабушки на хуторе: все, от старика до ребёнка, заняты делом, даже отца, несмотря на его положение и редкие визиты, умудрялись нагрузить работой. Поздняя осень, когда основной урожай был снят и в огороде оставались лишь теплицы да одинокие гряды с капустой, не становилась исключением.
Но когда я только попала в храм, жрицы большую часть дня занимались своими прямыми обязанностями. Три года назад новый император Рагара решил, что его подданные вполне обойдутся без благословления Предвечной. Поток посетителей резко поредел, жриц стали тревожить исключительно в случае смерти. Следующий указ императора, призывающий предавать тела покойных магическому сожжению, народ воспринял с недоверием. В отличие от магов, Предвечная, забирая своих детей, не оставляла гари и пепла. А после того, как пару раз среди праха нашли несгоревшие крошки костей и зубов, люди и вовсе начали шушукаться.
Стремление Негара заменить служительниц Предвечной магами одобрения не вызвало. Пусть многим было всё равно, кто признает законным брак, озарит светом колыбель и избавит от тела умершего, но услуги магов стоили дорого, а жрицы довольствовались скромными подношениями или устной благодарностью. Поэтому за исполнением запрета строго следили, дозволялось разве провожать покойных, и то, похоже, до поры до времени. В любой момент император мог одним росчерком пера запретить всё, что «не рекомендовалось» и «не поощрялось». И хозяйство при храме, что раньше было лишь подспорьем, постепенно превращалось в единственную возможность выжить.
С такими невесёлыми мыслями я вернулась на кухню. Рейша увидела меня и оживилась.
– Карен, будь добра, отнеси Мелне завтрак. Что-то она совсем ослабла, хотя чему тут удивляться. Сто три года – не тринадцать.
Я цапнула со стола горбушку, подхватила поднос и направилась в комнату нашей старейшей жрицы. Лиара и Софен тоже давно перешагнули рубеж, за которым определение «пожилая» выглядит грубой лестью. Лиаре весной исполнилось девяносто три, Софен денницу назад отметила девяносто четыре года. Рейша была моложе их лет на десять, о возрасте Айшет я не спрашивала. Порой мне казалось, что главная жрица моя ровесница, временами она вела себя так, словно старше Мелны. Однажды Лиара назвала Айшет «избранной Праматерью», но пояснять, что это значит, не захотела, наоборот, сделала вид, мол, оговорилась.
Мелна дремала в кресле у окна. С середины лета она не выходила из храма и проводила дни в безмятежном забытьи. Иногда жрица ненадолго приходила в себя, ласково разговаривала и улыбалась, но даже в этом случае создавалось впечатление, что какая-то часть её сознания отсутствует. Существовало поверье, что жрицы Предвечной заранее узнают о своём переселении на Небеса: глядя на Мелну, словно сияющую изнутри каким-то особенным, невероятно мягким потусторонним светом, я начинала думать, что так оно и есть.
– Мелна, проснись, – окликнула я жрицу. – Я тебе поесть принесла.
Тёмное, почти чёрное лицо плавно повернулось в мою сторону. Мелна родилась где-то на краю света в степях Гутэра. Сотню раз она рассказывала нам о том, как замечательно жилось раньше, когда Аргэр представлял собой единое государство. «Порталы бесплатные, иди, куда душа зовёт, путешествуй, смотри, выбирай. Понравился край – оставайся, работай, люди везде добрые, примут, помогут…» Я слушала жрицу с горечью, Софен и Лиара – с грустью, Рейша – с тоской, а Азира с Найдой принимали воспоминания Мелны за сказку.
– Благодарствую, Карен… Присядь, посиди со мной. Как у вас дела? Яблоки собрали?
– Поздние остались, пусть ещё повисят.
Мне пришлось сесть на кровать. Старушка смотрела на и одновременно сквозь меня, видя за стенами храма сады, и долину, и гору, и осенний лес…
– Суровая будет зима, – произнесла Мелна. – Да, суровая…
Я хотела возразить, что на западе Аргэра зимы всегда холодные, и только потом поняла, что жрица имеет в виду не морозы.
– Мы справимся, – повторила упрямо, возражая незримой Айшет.
Цепкие карие глаза поймали мой взгляд. Теперь Мелна глядела мне в душу.
– Знаешь, Карен, когда зарождается новая жизнь? Нет, не весной… А в то время, когда всё старое отмирает. Бурый лист отрывается от ветки, падает на землю, его засыпает снегом, он гниёт, возвращая земле долг. Дерево кажется голым, но, если приглядеться, ты увидишь крохотную почку. Это будущий лист, тот, что переживёт зиму и распустится по весне.
Старушка светло улыбнулась.
– Я – осенний лист, Карен. Ты – почка.
Уважение к старой жрице не позволило возмутиться вслух. Это я – почка?! Во мне всё выжжено, отравлено, искалечено… Удивительно то, что я вообще живу – жалким подобием себя прежней, уродцем с навечно оледеневшем сердцем.
За прошедшие годы я почти смирилась. Заставила себя не мечтать о смерти. И сейчас, когда храму нужны любые руки, я тем более не смогу бросить Айшет сражаться с трудностями в одиночку. Но это единственное, что принуждает меня жить.
Жрица молчала. Кажется, она опять задремала.
– Мелна! – позвала я вновь. – Ты же так и не поела!
Она опять ушла в свои грёзы и меня не услышала. Я осторожно коснулась худенького плечика под вязаной кофтой, Мелна продолжала сладко посапывать. Поднос с едой я поставила на стол: проснётся – сразу увидит.
Жрица должна быть заботливой.
***
Айшет отыскала меня в теплице, где я старательно воевала с сорняками. Несмотря на скудное солнце, зелень всё ещё росла, а осоту с лапчаткой безразлично время года, они глушат грядки что ранней весной, что поздней осенью.
– Карен, взгляни, – голос Айшет дрогнул.
Она протянула очередной лист с новостями. Пришлось стащить садовые перчатки, подняться с колен и вчитаться в криво напечатанные строки. Никакого сравнения с листками моего детства – на глянцевой белоснежной бумаге, с ровными столбцами текста и милыми завитушками в прописных буквах. Разница между крупным городом и окраиной.
«Запрещено… запрещено… запрещено…»
– Императору Негару в юности отказала во взаимности жрица, – издевательски предположила я. – После чего он долгие годы копил злобу и теперь мстит служительницам Предвечной.
– Всё шутишь, – упрекнула Айшет. – Но смотри дальше: Рагар начисто разбил войска Асгэра в битве при Ки́рише. Представь, сколько там погибло магов! Кто проводит их?!
– В Кирише есть храм. Вряд ли приказ императора удержит жриц от выполнения своего долга. Ни тебя, ни меня он не остановил бы.
– Негар задался целью уничтожить нас… – Жрица прикрыла глаза, помолчала, затем решительно заявила: – Карен, я поеду в Кириш.
– Возьми с собой Скойша, он смекалистее, чем Миран, – невозмутимо откликнулась я. – И оденься потеплее, сейчас ночи холодные, замёрзнешь.
– Это всё, что ты хочешь мне сказать? – возмутилась Айшет.
– А что ты хотела услышать? Ты несёшь вздор, я отвечаю в том же духе. До Кириша две денницы пути, пока ты доберёшься, все души успеют десять раз прогуляться в Нижний мир и обратно. Но если ты уверена, что единственная из всех служительниц Предвечной помнишь о своём предназначении, я не собираюсь с тобой спорить.
Айшет сверкнула зелёными глазищами и надулась. Я скомкала новостной листок, засунула его в карман – не мусорить же в теплице! – и принялась снова натягивать перчатки.
– Слушай, а как же твой маг? – вдруг озабоченно спросила меня жрица.
– Что значит – «мой»? – оскорбилась я.
– Асгэрский, – быстро поправилась Айшет.
– И что с ним не так?
– Указ…
Я перебила излишне горячо:
– Слава Предвечной, император пока не догадался запретить оказывать людям помощь. Выхаживать раненых позволено любому человеку. Даже жрицам!
От злости я порвала изношенную перчатку и теперь с досадой созерцала свои пальцы, испачканные в земле.
– Отдохни, – предложила Айшет. – Ты и так здесь с самого утра.
Мы вышли из теплицы вместе. Огороды располагались за садом, чтобы не портить вид на храм с дороги. Здесь же приютились конюшня с сеновалом и сарай для угля. По голым грядам беспрепятственно гулял ветер, гоняя жухлые листья. Айшет зябко поёжилась.
– В этом году больно рано похолодало.
Почему-то вспомнилась Мелна с её обещанием суровой зимы.
– Айшет, жрицы на самом деле заранее знают, когда уйдут к Предвечной?
– Большинство.
Главная жрица склонила голову с короткими непослушными рыжими кудряшками.
– Кáйша, моя предшественница, однажды вечером собрала нас в Большом зале, трогательно попрощалась и попросила прощения, если ненароком кого-то обидела. Раздарила свои украшения и ценные вещи. Я, молодая и глупая, ещё посмеялась: крепкая, здоровая женщина чуть за восемьдесят – и говорит о Небесах! А наутро Кайша умерла. Лежала в постели и улыбалась… Мне пришлось срочно повзрослеть. В храме тогда находилось двадцать жриц и шесть послушников, за обрядами приходили каждый день – с окрестных хуторов, из Окреша, Дзáуга, Козэ́са…
– Давно это было?
– Нет. – Айшет хитро прищурилась. – Ты никогда не интересовалась моим возрастом, Карен. Я не такая уж старая: мне всего сорок два года. Храм я приняла семнадцать лет назад. Понимаешь, Предвечная сама выбирает ту, что будет нести ответственность за остальных. После смерти главной жрицы все жрицы храма по очереди прикладывают ладони к статуе, и у самой достойной звезда из белой становится золотой. Никто не ожидал, что Праматерь отметит самую юную из нас.
Мы дошли до бокового входа в храм. Айшет отогнула рукав и показала ярко сияющую звёздочку – словно в кожу вплавили золотое украшение.
– С Предвечной не спорят, её воля – закон. Мне не хватало опыта и смелости, я боялась сделать что-нибудь не так… Но потом начали уходить старшие жрицы, забот прибавилось, и страхи как-то сами собой улетучились. Когда времени в сутках не хватает, перестаёшь терзаться сомнениями.
Я смотрела на далёкую полосу леса. Семнадцать лет назад я была счастливым ребёнком, балованным и любимым. Наверно, чересчур опекаемым и оберегаемым от реального мира. Не знаю, что лучше – набираться жизненной мудрости постепенно или рухнуть с безопасного берега в стремительный водоворот.
Начало смеркаться. В долине темнело быстро.
– Пойду к Рейше, помогу с ужином, – встряхнулась Айшет.
Мне тоже следовало вспомнить о своих обязанностях.
Маг ждал меня, сидя уже не на постели, а в кресле. В первый же день я подобрала ему штаны и рубашку из храмовых запасов, повесила на спинку кровати – авось, сообразит. Теперь я убедилась, что армейский глазомер меня не подвёл, одежда пришлась впору.
– Зачем вы встали? – Я с трудом сдержала раздражение.
– И вам доброго вечера, – насмешливо произнёс маг. – Вы опять принесли мне лечебную отраву?
Хрипота из его голоса ушла, язвительность никуда не делась.
– А вы предпочли бы вино? – осведомилась я. – Или что-нибудь покрепче?
– Не искушайте, – вздохнул он. – Дорого бы я дал за бутылку разэ́нского выдержанного…
– Вернётесь в Асгэр – пейте на здоровье. – Я сунула ему в руки тарелку с мясным рагу. – Сами справитесь? Я за отравой.
– Держать в руке ложку – дело нехитрое, – проворчал маг.
– Не скажите, – возразила я. – Иногда об этом как о величайшем счастье мечтаешь несколько денниц подряд.
Он удивлённо посмотрел на меня, и я поспешила покинуть комнату, ругая себя последними словами. Асгэрец не виноват, он просто не понимает, как ему повезло. Сила постепенно вернётся к нему, сначала тоненьким ручейком, затем полноводным потоком. Магия позволит ему исцелять, открывать порталы, властвовать над миром… а я буду помогать Айшет копить деньги, чтобы починить систему обогрева.
Софен процеживала отвар через марлю. Ловкие, несмотря на почтенный возраст, руки привычно колдовали над кастрюлькой.
– Держи, – улыбнулась жрица. – Раз ты так просила, я добавила немного мёда. Стало послаще.
Поблагодарив, я вернулась обратно. Маг расправился с рагу и обессиленно сполз на подлокотник кресла.
– Долго ещё продлится это убогое состояние? – капризно спросил он. – Хуже, чем во младенчестве, демоны раздери! Там, по крайней мере, ты не сознаёшь, насколько беспомощен!
– Вы восстанавливаетесь с невероятной скоростью и даже не представляете, как милостива к вам Предвечная, – я подхватила его и помогла сесть. – Выгорели в ноль, пролежали ночь на мёрзлой земле и отделались парой дней слабости… Пейте.
Маг скривился, глядя на кружку.
– Карен, признайтесь, вам доставляет удовольствие поить меня этой дрянью?
– Разумеется, – с готовностью подтвердила я, весьма удивлённая тем, что он запомнил моё имя. – Повседневная жизнь жриц скучна, нам не хватает развлечений. Поэтому мы обожаем затаскивать в храм выгоревших магов и пичкать их отвратительными на вкус лекарствами.
Он покраснел до кончиков волос.
– Почему рядом с вами я постоянно чувствую себя идиотом? – впервые без издёвки тихо спросил маг.
– Пейте, – повторила я, поднося кружку к его рту. – Вы нашли уборную и душ? Вода только холодная, так что с утра я пришлю к вам кого-нибудь из послушников с ведром кипятка.
– Не надо. – Он оторвался от отвара и взглянул мне в глаза. – Я не настолько изнежен, как вам кажется. Помоюсь и холодной.
– Замёрзнете. Здесь родниковая вода, ледяная. Не отказывайтесь, вам ещё рано совершать новые подвиги. Может, принести книгу?
– А у вас есть? – встрепенулся маг.
– Где-то были. Я поищу.
– Весьма вам признателен. Снотворным, так понимаю, вы меня больше пичкать не будете?
– Эта порция, – я показала пустую кружку, – последняя. Дальше организм справится сам.
– Отрадно слышать, потому что я выспался на год вперёд.
– Но пить отвар всё равно придётся. Вы же хотите поскорее поправиться? – разочаровала я его.
– Разве я могу лишить вас развлечения? – он не остался в долгу.
Встал он самостоятельно, но тело плохо слушалось, пришлось помочь ему доковылять до кровати.
– Я за книгой, – предупредила на всякий случай.
Маг поблагодарил взглядом.
Книги в храме не пользовались спросом, читать было некогда, но несколько штук я видела у Лиары. Жрицу я обнаружила перебирающей отрезы ткани в кладовой.
– Вот эти можно продать, – повернулась она ко мне. – Годятся разве на шторы, мы и без них обойдёмся. Парчи два рулона валяется, тоже вещь бесполезная… Карен, когда открывается ярмарка в Дзауге?
– В первый день зимы. Хорошая мысль. Это аскошские ткани, сейчас они в цене.
– Не пропадём! – подмигнула Лиара. – Ты по делу?
– Хочу попросить у тебя разрешения взять книги для своего мага (демоны! Вырвалось же!), ему скучно лежать целый день без движения.
– Бери, конечно… Ещё, смотри какая красота – гутэрский шёлк! Раньше из него мы шили праздничные платья. Я даже не думала, что сохранились остатки.
Ткань в руках Лиары переливалась всеми цветами радуги. Из подобного шёлка был мой свадебный наряд. Мерзкое, ненавистное, постыдное воспоминание… Наверно, я невольно отшатнулась, потому что Лиара испуганно охнула:
– Карен, с тобой всё в порядке?!
– Да, – я быстро овладела собой.
Прошлое не вернётся. Ни плохое, ни хорошее. И отец, и Вэшир на Небесах, хотя, будь моя воля, второго я своими руками отправила бы в Нижний мир без угрызений совести.
Книги Лиары оказались потрёпанными любовными романами, ровесницами владелицы. Такие усыпят без снотворного, как раз то, что надо выздоравливающему. Я заранее предвкушала, как вытянется лицо мага, едва он увидит названия «Магия любви» и «Невеста императора». Но моим коварным планам не суждено было осуществиться: когда я пришла, маг крепко спал, с нежностью обнимая подушку.
Романы я положила на стол и тихонько удалилась.
Жрица не должна злорадствовать.
***
Ночь я спала плохо. Снилось то, что я считала давно забытым. Поместье в Грэ́нше, бабушка, отец в парадной форме, мой школьный выпускной бал, море цветов… И по контрасту – вспышки боевых заклинаний, вопли сжигаемых заживо солдат, смазливое лицо Вэшира, после оно же искажённое ужасом в отблесках пламени. Дикие крики и боль, боль, боль…
Я не проснулась – вырвалась из кошмара, вся в ледяном липком поту. Вскочила, бросилась к окну, распахнула раму и старалась глубоко дышать морозным осенним воздухом. Стояла до тех пор, пока окончательно не продрогла и настоящий холод не вытеснил воображаемый. Затем залезла под душ, показавшийся тёплым. Смотрела, как по мертвенно-белой коже стекает вода, разглядывала свои руки – истончившиеся, чужие, с выступающей сетью голубых вен.
Тело никогда не станет прежним. А душа?.. Обрету ли я когда-нибудь покой?
Храм ещё спал, даже в комнате Рейши, которая поднималась ни свет ни заря, было тихо. Из жилой части храма я прошла в Большой зал. Здесь в рассеянных лучах солнца словно парила над постаментом статуя Предвечной – уменьшенная копия той, что находилась снаружи. Все статуи Праматери одинаковые: юная прекрасная девушка, окутанная волной распущенных волос, протягивает тебе навстречу руки и ласково улыбается. «Жизнь – это великий дар, – пронеслись в голове слова Айшет. – Каждый человек для чего-то создан и кому-то нужен».
Кому я теперь нужна? Боевой маг без магии, в уродливом обличии, с кастрированными способностями…
Стиснув зубы, я отправилась на кухню. Готовить я научилась уже в храме и частенько представляла, каким ударом для отца стала бы его дочь, суетящаяся у плиты. Появившаяся Айшет застала пыхтящую кастрюлю с кашей.
– Карен, приехали из Кисéза. Просят проводить покойного… я поеду.
Я вспомнила карту и присвистнула.
– Это же день пути туда и столько же обратно. Лучше я.
Жрица просияла. Айшет не любила покидать храм, да и толку от неё, если честно, здесь было гораздо больше, чем от меня. Я до сих пор не умела ни шить, ни вязать, драила пол по-мужски неуклюже и с содроганием взирала на стиральную доску. Зато словно в насмешку обряды мне давались на удивление легко. Быть может, император не так уж заблуждается, и благодать Предвечной как-то связана с магией? Мой отец гордился, что я пошла в него, а не в маму, у которой был всего лишь третий уровень. Всего лишь… Маг третьего уровня умеет строить порталы на любой конец света, а исцеляет одним прикосновением.
Перед храмом поджидала телега – простенькая, из тех, в которых возят сено. Сено в ней и было – целый стог, не меньше. Я с удовольствием вдохнула аромат полевых трав. Пожилой мужчина в тёплой поддёвке поклонился, подметая седой бородой брусчатку.
– Доброго утречка, госпожа жрица. Ранéнько вы поднимаетесь, я уж боялся, ждать придётся. Меня Алéншем зовут. Не взыщите за неподобающий вид, секретности ради пришлось делать вид, что на покосы еду.
– Ничего страшного, – я взгромоздилась на сено и повернулась к Айшет: – Распорядись отнести магу горячей воды и напомни Софен про отвар. Он должен пить его три раза в день. И кормить его не забывай!
– Не беспокойся, – заулыбалась жрица. – Не дадим твоему магу помереть с голоду.
В дороге, несмотря на тряску, мне удалось подремать, восполняя кошмарную ночь. Добирались долго, время от времени я просыпалась, переворачивалась на другой бок и засыпала дальше. Ближе к полудню пришлось просить Аленша остановиться, чтобы справить естественные надобности, второй раз он сам тормознул у густого леска и ненадолго покинул своё место на козлах. В Кисез приехали в сумерках. Оказалось, жрицу здесь дожидался не только покойник: целая толпа народу встречала нас у ворот. Слава Предвечной, в первом же доме хозяйка догадалась пригласить меня к столу, а то желудок уже голодно урчал. Всего набралось трое усопших, семь младенцев от денницы до полугода и четверо влюблённых, умоляющих благословить их союз.
– Раньше-то мы сами в храм приезжали, а сейчас боязно, – пояснил Аленш. – В новостях пишут, к жрицам обращаться запрещено. Староста наш тоже вначале указ зачитал, а потом молвил так, вскользь, что нужно забрать сено с покосов в долине у храма. Вот мы и подгадали, чтобы не из-за одной семьи рисковать.
Я порадовалась, что заменила Айшет: та вряд ли справилась бы с таким количеством обрядов. Но и у меня к полуночи кружилась голова, хорошо, что жрицам выгорание не грозит. Последнее благословление я провела с восходом солнца, и мы с Аленшем сразу отправились обратно. На той же телеге, правда, лошадь сменилась. Новая, норовистая гнедая, шла бодрой рысью, и обратно в храм мы доехали засветло. Прощаясь, Аленш сунул мне в руку небольшой мешочек и подмигнул.
– Вы, госпожа жрица, в телеге забыли. Теперь к середине зимы ждите – говорят, шишки у вас больно хороши.
Отнекиваться я не стала. Благодарно поклонилась и отправилась к себе, разминая затёкшую спину. Два дня в пути – с непривычки тяжело. Император воссоздавал сеть стационарных порталов, и это было то единственное, в чём я его всей душой поддерживала.
Только ноги сами собой принесли меня под дверь гостевой комнаты. Вспомнив о приличиях, я вежливо постучала.
– Входите, Карен.
– Магия вернулась? – спросила я, едва войдя. – Вы увидели мою ауру?
Маг, пристроившийся в кресле с книгой, ухмыльнулся.
– Я узнал ваши шаги. Вы одна в этом храме не ходите, а чеканите шаг, словно гвардеец на плацу. Удивительно, как такое хрупкое создание может ступать настолько твёрдо. Хотя магия тоже при мне.
Он щёлкнул пальцами, рисуясь, и вместо тусклого света лампы комнату залило потоками яркого света. Хвастун.
– Прекрасно. Вы пили отвар?
– Скоро эта гадость полезет у меня из ушей. Но должен признаться, средство весьма действенное. Вам следует запатентовать свою целебную отраву, боевые маги выстроятся за ней в очередь.
– Обязательно воспользуюсь вашей идеей… Вы не голодны? Восстанавливающийся организм должен постоянно требовать пищи.
– Аппетит зверский, – сознался маг. – Только мне неловко, что еду сюда приносите то вы, то пожилые женщины. Я вполне в состоянии дойти до столовой.
– В нашем храме нет столовой, – разочаровала я его. – Когда-то была, но нас осталось так мало, что проще есть на кухне. Так что, если не побрезгуете, милости прошу. Сейчас схожу переоденусь с дороги и зайду за вами. Заодно принесу ваши ботинки, их почистили от гари.
– А я уж думал, вся моя форма приказала долго жить, – рассмеялся маг.
Он отложил книгу и поднялся, оказавшись всего на полголовы выше меня.
– Я ведь так и не поблагодарил вас, Карен. За спасение, за то, что не лежу беспомощным овощем…
– Благодарите Предвечную, жрицы лишь исполняют свои обязанности. Я зайду через полчаса.
Мне показалось, или он обиделся?
В коридоре я прислушивалась к своим шагам. Походка как походка, что он выдумывает?! Вычёсывая из волос травинки, подхваченные в телеге с сеном, я пожалела о своём опрометчивом визите: и так похожа на страшилище, так теперь с полным правом могу называться чучелом соломенным.
Мешочек, переданный Аленшем, я переложила в шкаф. Потом отдам Айшет и получу очередную порцию упрёков. Сейчас я хотела есть до такой степени, что желудок жалобно ныл.
Своим ботинкам маг обрадовался, словно любимой девушке. Обулся, цокнул каблуками.
– Не делайте такие глаза, Карен. Всю обувь для армии Асгэра изготавливают трёх-четырёх ходовых размеров. А у меня, как видите, слишком маленькие ноги, приходится шить на заказ и здорово переплачивать. Так что за сохранность моих ботинок я благодарен вам не меньше, чем за спасение жизни.
– У коммандера элитного отряда проблемы со средствами? – Я иронично вздёрнула бровь.
– Деньги – полбеды, вы попробуйте уговорить военного сапожника выполнить работу быстро, и чтобы маршал именно в это время не отдал очередной приказ бросить всё и вступить в бой где-нибудь на другом конце Аргэра… Кстати, как давно вы в курсе моего звания?
Вопрос он задал не меняя беззаботного тона, и, тем не менее, я почувствовала напряжённость.
– С первого дня. Главная жрица храма разбирается в ваших знаках отличия.
– А что вы сделали с моей формой?
– Её сожгли вместе с остальным мусором. – Я смело взглянула в посуровевшее лицо. – Вам не о чем беспокоиться: храмы не доносят императору о тех, кому помогают, будь это беглый преступник или офицер враждебной армии. Именно из-за этого Негар и ополчился на жриц… Идёмте есть.
На кухне собралось непривычно много народу. Лиара чистила яблоки на повидло, обе девочки ей помогали, послушники с аппетитом наворачивали что-то вкусное и горячее, отчего у меня немедленно началось обильное слюноотделение. Рейша колдовала над кастрюлями.
– Карен! – обрадовалась она. – Вернулась? Садись, сейчас я тебя накормлю… Ой, господин маг, доброго вечера! Вы суп будете? Или овощей тушёных положить?
– Всего и побольше, – за мага ответила я. – Где Айшет?
– Они с Софен, проверяют запасы трав – что можно продать без ущерба для храма.
– Видите, как скоро осуществилась ваша идея? – повернулась я к магу. – Вы отомщены: чудодейственная гадость пойдёт в массы. На вас проверили, теперь станем травить людей.
Маг, на которого уставились все без исключения – даже Миран и Скойш оторвались от еды, – сохранил невозмутимость. Спокойно принял из рук Рейши тарелку с супом, сел за длинный стол.
– Я так и понял, что являюсь для вас подопытным образцом, – улыбнулся он мне с очарованием кота, играющего с мышью. – Вы ведь с моей помощью выясняли предел человеческого терпения. Ничем иным столь мерзкий вкус не объяснить.
Найда с Азирой захихикали, Лиара добродушно рассмеялась.
– Зря вы так, господин! – обиделась Рейша. – Отвары Софен самых безнадёжных больных на ноги поднимают! Вот Карен – никто не верил, что она выживет, а Айшет упрямо её поила, с ложки, по капельке, целый месяц! И ведь выходила!
Давно я не мечтала придушить кого-то так, как в эту минуту Рейшу за ненужные подробности. Слава Предвечной, краснеть я не могла физически – мёртвая кожа не содержала кровеносных сосудов. Так что достаточно было сохранить бесстрастный вид, справиться с супом, раскланяться со всеми и покинуть кухню. Ложиться спать было рано, к тому же я выспалась в дороге, посильной работы не наблюдалось. Заглянуть бы к Айшет, но непременно возникнет вопрос о взятых в Кисез деньгах за обряды, а я сейчас не в состоянии выслушивать упрёки и оправдываться. Накинув куртку, я вышла из храма.
Ветер стих, закат почти догорел, глубокие синие тени скрыли долину, далёкая кромка леса казалась силуэтом, вырезанным из чёрной бумаги. Я села на скамью рядом со статуей Предвечной, закуталась поплотнее и засунула ладони в карманы.
– Не помешаю?
Маг подошёл очень тихо и замер в полушаге от меня.
– Вы в одной тонкой рубашке, замёрзнете, – буркнула я.
– Уже нет, – он присел рядом. – Регуляция температуры тела и всё такое… Вы же знаете.
Я молчала. Прогнать его не было повода, подняться и уйти – сил.
– Карен, вы выгоревший маг?
– Да.
Короткое слово, но за ним скрывались годы отрицания, отчаяния, гнева. Я ненавидела себя – слабую, беспомощную, уродливую, неприспособленную к обычной человеческой жизни.
– Поэтому вы так беспокоились обо мне? Предупредили, что нельзя говорить и двигаться, по десять раз приходили ночью, проверяли…
– Маги невольно привыкают обращаться к энергии для любых действий, даже безобидных, особенно когда тело ослаблено. Энергопотоки выжимают и отдают последние крохи, после чего схлопываются и закрываются навсегда. Очень важно, чтобы выгоревшему магу не пришлось напрягаться до того, как каналы вновь наполнятся.
– Вам пришлось?
– Да.
– Какой у вас был уровень? Второй, третий?
– Первый.
Маг присвистнул.
– И у меня первый.
