Антуан де Сент-Экзюпери
Маленький принц
Серия «Всемирная литература (с картинкой)»
Оформление серии Н. Ярусовой
В оформлении обложки использованы фрагменты работы художника Алексея Дурасова
© Финогенова А., перевод на русский язык, 2021
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021
* * *
ЛЕОНУ ВЕРТУ[1]
Я хочу попросить прощения у детей за то, что посвящаю эту книгу взрослому. Но у меня есть на то серьезная причина: этот взрослый – мой самый лучший друг на всем белом свете. Есть и вторая причина: он понимает всё-всё, даже детские книжки. А есть и третья: проживает он во Франции, где сейчас голодно и холодно. И он очень нуждается в утешении. Впрочем, если этих причин всё-таки недостаточно, я, пожалуй, посвящу эту книгу мальчику, которым был когда-то мой взрослый друг. Ведь все взрослые сначала были детьми (хотя далеко не все помнят об этом). Итак, я дополню посвящение:
Леону Верту,
когда он был мальчиком
Глава 1
Однажды, когда мне было шесть лет, я увидел поразительный рисунок – в одной книге о тропических лесах под названием «Непридуманные истории». На рисунке удав заглатывал дикую кошку. Выглядело это примерно так:
В книге говорилось: «Удавы заглатывают свою добычу целиком, не прожевывая. После чего больше не могут двигаться и спят на протяжении шести месяцев, переваривая добычу».
Я долго размышлял об удивительном мире джунглей, затем и сам вооружился карандашом и создал свой первый рисунок – то есть рисунок номер один. Вот он:
Я начал показывать этот шедевр взрослым и спрашивать: правда страшный рисунок?
Все они отвечали мне: «А что такого страшного в шляпе?»
Но я нарисовал не шляпу! А удава, который заглотнул слона. Тогда я изобразил удава изнутри, чтобы взрослые наконец-то поняли. Вечно им нужно всё объяснять. Вот мой рисунок номер два:
На что взрослые посоветовали мне забыть про рисунки с удавами – будь они изнутри или снаружи – и больше интересоваться географией, историей, арифметикой и грамматикой. Так и вышло, что в возрасте шести лет я навсегда отказался от блестящей карьеры художника. Не смог пережить печальную судьбу моих рисунков, номер один и номер два. Эти взрослые, они никогда ничего не понимают, а объяснять им всё снова и снова – очень утомительно, особенно для ребенка.
Так что я выбрал себе другое занятие и выучился управлять самолетами. Я облетел почти весь мир. И география, надо признаться, здорово мне пригодилась. Я с первого же взгляда понимал, скажем, Китай подо мной или Аризона. А это крайне важно, если ночью вдруг собьешься с пути.
В общем, за свою жизнь я тыщу раз имел дело с тышей серьезных людей. Я гостил у множества взрослых. Я хорошенько изучил их. И не могу сказать, что мое мнение изменилось в лучшую сторону.
Когда мне встречался взрослый посмышленее прочих, я устраивал ему проверку – показывал свой рисунок номер один, который всегда носил при себе; чтобы проверить, насколько этот взрослый проницательный. Но всегда слышал в ответ одно: «Это шляпа». И тогда я уже не решался говорить с ним ни об удавах, ни о тропических лесах, ни о звездах. Я подстраивался под него. Говорил о бридже и о гольфе, о политике и о галстуках. И мой собеседник был очень рад, что познакомился с человеком весьма здравомыслящим.
Глава 2
Так что жил я один, и мне не с кем было поговорить по душам – пока шесть лет назад мне не пришлось совершить посадку в пустыне Сахаре из-за поломки. Что-то стряслось с мотором. А поскольку со мной не было ни механика, ни пассажиров, я готовился сам, без чьей-либо помощи, устранить серьезную неисправность. Для меня это был вопрос жизни и смерти: питьевой воды оставалось дней на восемь, не больше.
В первый вечер я заснул прямо на песке, в сотнях миль от ближайшего человеческого жилища. Я был куда более одинок, чем потерпевший кораблекрушение на плоту посреди океана. И вообразите же мое удивление, когда на рассвете меня разбудил чей-то тоненький голосок:
– Пожалуйста, нарисуй мне барашка!
– Что…
– Пожалуйста!
Я живо вскочил на ноги, словно ужаленный. Старательно протер глаза – и буквально оторопел: передо мной стоял симпатичный паренек совершенно необычайной наружности, смотря на меня очень строго. Вот его лучший портрет, который мне немного позже удалось нарисовать. Только, конечно, мой рисунок не в силах в полной мере передать его очарование. И в этом нет моей вины. Ведь я отказался от карьеры художника еще в шестилетнем возрасте – и всё из-за взрослых. Я так и не научился рисовать ничего, кроме удавов, снаружи и изнутри.
Итак, я таращился на это чудо круглыми от изумления глазами. Не забывайте – я находился в сотнях миль от обжитых мест. И всё же было непохоже, что мой маленький гость потерялся и умирает от усталости, от голода и жажды или от страха. Он совсем не был похож на ребенка, что заблудился посреди пустыни, в сотнях миль от человеческого жилья. Когда ко мне вернулся дар речи, я спросил:
– Но… как ты здесь очутился?
А он вновь очень вежливо, словно говорил о чем-то крайне важном, произнес:
– Пожалуйста… нарисуй мне барашка.
Когда человек ошеломлен происходящим, у него просто нет сил противиться. И хотя его просьба звучала абсурдной – ведь мы находились посреди голой пустыни, на грани жизни и смерти, – я достал из кармана листок бумаги и авторучку. Но тут вспомнил, что, усердно занимаясь географией, историей, арифметикой и грамматикой, я так и не научился рисовать – о чем с некоторой досадой и сообщил пареньку.
На что он отвечал:
– Это ничего. Ты нарисуй барашка.
Но ведь я никогда не рисовал баранов, поэтому просто повторил один из двух своих рисунков – удава снаружи. Однако меня изумила реакция мальчугана:
– Нет! Нет! Не хочу я слона в удаве. Удавы слишком опасны, а слоны – неуклюжи. У меня дома всё маленькое. И мне нужен барашек. Нарисуй мне барашка, пожалуйста!
Я покорился.
Внимательно рассмотрев рисунок, он сказал:
– Нет – он совсем больной. Нарисуй-ка другого.
Я нарисовал.
Мой дружок по-доброму снисходительно улыбнулся:
– Сам погляди… Это не барашек, а взрослый баран. С такими рогами…
Я попытался еще раз.
Но паренек отверг и этот вариант:
– Этот совсем старый. А мне нужен барашек, который проживет долго.
Тогда, почти потеряв терпение – ведь мне надо было спешить с починкой двигателя, – я нацарапал вот что:
И сказал ему:
– Вот тебе ящик. Там сидит твой барашек.
Как же я удивился, когда увидел, как засветилось от радости лицо моего маленького критика:
– Это именно то, чего мне хотелось! Как ты думаешь, ему нужно много травы?
– А что?
– У меня всего так мало…
– Я уверен, что ему хватит. Я нарисовал тебе совсем маленького барашка.
Он наклонился ближе к рисунку:
– Он не такой уж маленький… Ой, кажется, он спит!
Так я и познакомился с Маленьким принцем.
Глава 3
Мне понадобилось немало времени, чтобы понять, откуда он. Маленький принц задавал мне вопросы без счета, но, казалось, совсем не слышал моих. Лишь благодаря случайно оброненным словам мне постепенно всё открылось. Например, когда он впервые увидел мой самолет (его я рисовать не стану, это для меня непосильная задача), то спросил:
– Что это за штуковина?
– Это не просто штуковина – она умеет летать. Называется «самолет». Это мой самолет.
Я с гордостью сообщил ему, что умею летать, и он вскричал:
– Как, неужели ты упал с неба?
– Да, – скромно ответил я.
– Ах! Как странно…
И принц рассмеялся красивым звенящим смехом, что меня просто возмутило. Я-то хотел, чтобы он отнесся к моим злоключениям всерьез. И вдруг он говорит:
– Значит, ты тоже живешь на небе! А на какой планете?
Я тут же смекнул, что сейчас самое время пролить свет на его таинственное появление, – и небрежно спросил:
– Ты сам, выходит, с другой планеты?
Но он промолчал. Изящно склонив голову набок, он разглядывал самолет:
– Конечно, на нем ты не мог прилететь издалека…
И мальчик погрузился в глубокую задумчивость. Через какое-то время он достал из кармана мой рисунок и стал внимательно разглядывать свое сокровище.
Вообразите себе, как я был заинтригован этим полупризнанием о другой планете! Конечно, мне захотелось узнать обо всем поподробнее:
– Так откуда ты взялся, мой маленький гость? И куда унесешь моего барашка?
Немного подумав, он ответил:
– Как хорошо, что ты нарисовал ящик, – ведь ночью барашку будет где укрыться.
– Конечно! А если будешь себя хорошо вести, я нарисую тебе веревку, чтобы ты мог привязывать его днем. И колышек тоже.
Это предложение, похоже, немало удивило Маленького принца.
– Привязывать? Какая странная идея!
– Но ведь если его не привязать, он побредет куда глаза глядят – и заблудится…
Мой юный друг ответил на это новым взрывом смеха:
– Ну куда, скажи на милость, ему идти!
– Куда угодно, прямо вперед…
– Не беспокойся, у меня ведь всё такое маленькое! – И потом добавил с долей печали: – Если пойти прямо вперед, далеко не уйдешь…
Глава 4
Так я и узнал вторую важнейшую вещь: родная планета мальчугана была едва ли больше обычного дома!
Это меня не особенно удивило. Ведь я отлично знал, что помимо огромных планет вроде Земли, Юпитера, Марса и Венеры, у которых есть названия, существуют сотни других – маленьких настолько, что их сложно разглядеть даже в телескоп. Когда астроном открывает такую планету, то дает ей вместо названия номер. Например: Астероид-3251.
У меня были серьезные причины сделать вывод, что планета, с которой прилетел Маленький принц, называется астероид Б-612. Единственный раз ее увидел в телескоп один турецкий астроном в 1909 году.
Он устроил грандиозную лекцию по случаю своего открытия на Всемирном конгрессе астрономов. Но никто ему не поверил, а всё из-за турецкого наряда. Взрослые, они такие.
И, к счастью для репутации Б-612, вскоре турецкий диктатор под страхом смертной казни приказал своему народу носить европейское платье. Когда астроном провел новую лекцию в 1920 году, одет он был элегантнейшим образом. И на этот раз весь мир с ним согласился.
Я рассказал вам столько подробностей про этот астероид и даже сообщил его номер исключительно в угоду взрослым. Ведь они так любят цифры. Когда вы рассказываете взрослым, к примеру, о новом друге, они никогда не спрашивают вас о чем-нибудь по-настоящему важном. От них никогда не услышишь: «Какой у него голос? Во что он любит играть? Он коллекционирует бабочек?» Нет, они скорее спросят: «Сколько ему лет? Сколько у него братьев? А сколько он весит? Сколько зарабатывает его отец?» И тогда им кажется, что они узнали о нем самое важное. Если вы скажете взрослому: «Я видел красивый дом из розового кирпича, в окнах которого стояла герань, а на крыше сидели голуби…», то он просто не сможет его представить. А попробуйте: «Я видел дом за сто тысяч франков». И тогда он вскричит: «Какая красота!»
Так что, если заявить взрослым: «Вот доказательства существования Маленького принца: он был очарователен, он смеялся и мечтал о барашке. Если кто-то мечтает о барашке, то он, конечно, существует», – в ответ они лишь пожмут плечами и скажут, что вы – сущий ребенок. Но если сообщить им: «Планета, с которой он прибыл, называется астероид Б-612» – это их убедит, и они оставят вас в покое со своими расспросами. Так что дети должны относиться ко взрослым с большим снисхождением.
Но, конечно, у тех, кто действительно понимает жизнь, как мы с вами, цифры вызывают смех! Я бы хотел начать свою историю на манер волшебных сказок:
«Жил да был Маленький принц, он обитал на планете едва ли больше себя самого, и ему отчаянно не хватало друга…» Для тех, кто понимает жизнь, в этом было бы намного больше правды.
Просто я не хочу, чтобы мою книжку читали для развлечения, ведь при этих воспоминаниях меня переполняет грусть. Шесть лет минуло с того дня, как мой дружок исчез вместе со своим барашком. И сейчас я рассказываю вам всё это, чтобы не забывать о нем. Забыть друга – это так печально! Ведь не у каждого бывает друг. И я тоже мог стать обыкновенным взрослым, которого не интересует ничего, кроме цифр. Именно поэтому я купил себе набор красок и карандашей. Очень трудно вновь приниматься за живопись в моем возрасте, когда не успел нарисовать ничего, кроме удава снаружи и изнутри, да и то в шестилетнем возрасте! Конечно, я постарался, чтобы портреты получились как можно правдоподобнее. Но всё-таки я совсем не уверен в результате. Один рисунок получается удачным, другой – совсем наоборот. У меня не выходит соблюдать пропорции. Принц кажется то слишком высоким, то коротышкой. Я сомневаюсь, правильный ли цвет подобрал для его костюма. И вот пробую то один, то другой. Возможно, что я позабыл какие-то важные детали… Но прошу вас не судить строго. Мой юный друг никогда не давал мне объяснений. Видимо, он считал, что мы с ним похожи. Но нет, увы – я не могу разглядеть барашка в нарисованном ящике. Наверное, я всё-таки стал напоминать других взрослых. Должно быть, я постарел.
