bannerbannerbanner
Онтопсихологическая синемалогия

Антонио Менегетти
Онтопсихологическая синемалогия

Полная версия

Психология не проникает ни в суть природы кино, ни на уровень глубинного анализа человеческой природы. Она измеряет и классифицирует наблюдаемые поведенческие особенности, которые подлежат анализу с помощью внешних инструментов: создается впечатление, что сам человек должен соответствовать принятому методу, а не наоборот.

в) Кино и социология

В отличие от других дисциплин социология анализирует кинофильм и сам феномен кинематографии как социальную данность, изучая их воздействие на общество. Социология допускает рассмотрение кино в качестве сновидения или магии, но предпочитает опираться на эмпирическое наблюдение, собирая и обрабатывая данные, способные подтвердить сложность изучаемого феномена.

• Отображая общество, отталкиваясь от него и в нем материализуясь, кино становится индикатором социальных изменений, которые произошли или могут произойти в общественной жизни, благодаря взаимосвязи между кинематографическими произведениями и обществом, их породившим. Каждый фильм отражает менталитет, психологию, или, точнее говоря, коллективное бессознательное народа в данный исторический момент[47]. Кино является также средством передачи той идеологии и тех культурных стереотипов, в которых заинтересован рынок. Например, немецкое кино времен второй мировой войны проповедовало антисемитизм. Создавались фильмы, сюжеты которых не были напрямую связаны с военными эпизодами, но они вызывали в неподготовленном зрителе негативное отношение к евреям[48]. Кроме того, кинематографическое производство, как и всякое другое, заинтересовано в прибыли, а лучше продается то, что выше всего ценится обществом, – материнская или христианская любовь, семья, эротические переживания, всегда окрашенные негативностью[49]. К тому же, фильм порожден избирательностью режиссера, а значит, выявляет мировоззрение, способ интерпретации действительности, свойственные ему. Техника монтажа, к которой прибегает режиссер, позволяет сотворить либо определенным образом сказить реальность. И действительно, один и тот же сюжет, по-разному смонтированный, окажется отражением взглядов разных личностей, а полученные фильмы будут в корне отличаться друг от друга. Благодаря определенной последовательности кадров, режиссер способен что-то подчеркнуть, а что-то пропустить: нам не только демонстрируется фильм, но и передается определенный смысл[50]. Эти особенности делают кино инструментом влияния на коллективное поведение (формируются вкусы, нравы, утверждается определенная мораль и т. д.).

• Кино как социально-экономическое явление и общественный институт[51] представляет собой организованную деятельность и совокупность связей самого разнообразного профиля, а также продукт культуры. Как и любой товар, фильм подчиняется закону рынка. С этой точки зрения кинематографический мир – это производство и прокат фильмов, изучение потребительского спроса, согласуемого с демографическими факторами (полом, возрастом, социальным положением, сословной принадлежностью зрителей и т. д.). Исследование структуры общества, прогнозирование возможных тенденций его развития предполагает проведение статистических исследований.

• Кино как средство массовой коммуникации вызывает интерес разнообразных изданий: одни из них восхваляют позитивные качества кино, а другие видят в нем происки дьявола. Однако все признают риск поверхностного подхода к кино и бесконтрольной демонстрации кинофильмов.

В «электронной деревне», в которой все мы живем, в условиях дефицита непосредственного человеческого общения изменился процесс познания: известной, познанной является только вещь отображенная, и подлинной информацией становится само коммуникативное средство[52].

Анализ информационного послания с точки зрения не содержания, а способа локализации передаваемых данных показывает, что информация взаимодействует с органами чувств человека, провоцируя нечто вроде сомнамбулизма. СМИ словно вылепливают наши умы, проводя своеобразный «массаж»[53]. Этот психический «массаж», осуществляемый в сфере познания, приводит к созданию искаженного образа мира и нас самих. Восприятие искажается в силу преобладания технологии над органами чувств, что влечет за собой опустошающие общество последствия. Распространение виртуальной реальности говорит о необходимости педагогики образа: ответственный подход к пониманию образа следует прививать с детства как в школе, так и в семье.

г) Кино и семиотика (семиология)

Корни семиотики (семиологии) восходят к лингвистике и антропологии. Семиотика – это наука о знаках, изучающая, в том числе, их функционирование в социальной жизни. К моменту возникновения семиотики кино уже рассматривалось в качестве знака, а язык был предметом научных дебатов. Ученые осознавали необходимость строгого методологического подхода, поэтому семиотика превозносит научное познание, идентифицируя себя с самой научностью.

Если кино представляет собой язык, то необходимо уточнить значение терминов «кино» и «фильм», поскольку их различие аналогично выявляемому в разговорном языке между словами Langue (система, норма языка) и Parole (слово как индивидуальное действие говорящего). Термин «фильм» относится к отдельным кинокартинам, а термины «кино» и «кинематографический» охватывают весь феномен, анализируемый с социологической, психологической, экономической точек зрения.[54]

Внимательный анализ показывает, что кино не обладает системой, подобной языковой, и является не столько языком, сколько речью, то есть завершенным, спонтанным и универсальным дискурсом. Каждый фильм содержит смысловые элементы, выбираемые на основе значения, которое необходимо передать[55]. Таким образом, одно и то же явление может быть выражено кинематографическим языком множеством способов в зависимости от смысла, чувства или атмосферы, которые предполагается передать. Это свойство кино делает его «вдвойне выразительным средством».

 

Итак, кинематографическая речь по-своему организована, опирается на своеобразную грамматику фильма, обладает своей обстоятельной синтагматикой (кинематографическим синтаксисом повествования фильма), подразделяющей кино на определенное количество автономных сегментов[56].

Значение речи и реального смысла, содержащегося в ней, определяется образом и его применением. Образ не является специфическим кодом только кино. Он относится и к другим видам творчества, но приобретает некоторые особенности благодаря движению, возможному лишь в киноискусстве. Движение создает у зрителя впечатление реальности, поскольку делает предметы пространственными и телесными[57]. Различные исследования, анализы, классификации, доказывающие языковую сущность кино, в конце концов натолкнулись на собственные пределы. Лингвистический подход неоправданно сблизил кино с литературной речью, высветив недостаточность методологической строгости для исчерпывающего объяснения феномена кино.

Нововведения несколько иного подхода, объединяющего семиотику и психологию, будут описаны в следующей части.

Теории, рассматривающие фильм в ракурсе определенной области исследований

Данные теории разрабатывают феноменальный аспект кино, в котором затрагивается определенная проблематика, ставятся дискуссионные вопросы. Их отличает прямота исследовательского подхода, поскольку кино непосредственно анализируется в специфическом контексте культуры или определенной проблемы. Интерес к фильму вызван, главным образом, его темой, в обсуждении которой принимают участие различные специалисты, деятели культуры, очевидцы представленных в фильме событий.

Основные характеристики этих теорий:

– конкретность исследований кино и их прикладной характер;

– участие в обсуждении более широкого круга специалистов в данной области, а также свидетелей показанных в кинофильме или подобных им событий;

– приоритет специфичности: вычленяется тема, подлежащая обсуждению.

Области дискуссий:

• Текстуальное и ментальное измерения фильма

Появление так называемой «второй семиотики»[58] преобразует интерес к фильму: он начинает рассматриваться как текст, то есть как упорядоченная структура звуковых и визуальных знаков. Кинофильм подвергается тщательному текстуальному анализу с целью проследить его структуру и смысл. Исследование обращается к повествовательному измерению кино, то есть изучает сюжет, выделяя события, действия, происходящие изменения и способ изложения истории.

Считается, что не существует принципиального различия между механизмами создания фильма и функционирования естественного языка, поскольку «аудиовизуальное представление» выстраивается и воспринимается подобно тому, как конструируется и интерпретируется вербальная фраза. Утверждается, что лингвистические структуры и процессы соответствуют ментальным, отчего кино необходимо изучать с помощью генеративно-трансформационной лингвистики[59].

 Субкультуры и идентичность женщины

Кино позволяет выявить и обсудить существующие в обществе субкультуры, например молодежную или этническую, или же познакомиться с культурой, отличной от нашей, с иным образом жизни, позаимствовать что-то для себя (в этом отношении кино приближается к исследованиям семиотики, антропологии и статистики).

 Феминистские теории[60]

Эти теории, представляя мир женщины в кино, подчеркивают противоестественность женского образа, второстепенное положение женщины на экране, выделяют фиксированные стереотипы, характеризующие ее поведение, и тем самым стимулируют осмысление того влияния, которому подвергается женщина в процессе созидания собственной идентичности.

 Кино и политика

Если раньше онтологические теории стремились установить природу кино, обращаясь к политической канве фильма, то сейчас предпринимаются попытки выявить роль кино в обличении политических ситуаций как орудия борьбы, как поля битвы противостоящих сил. Желая постичь политические последствия кинофильма, теории и критические концепции сами обретают политический заряд.

 Кино и искусство

Кино, будучи «седьмой музой» и «единственным искусством, рожденным в капиталистическую эпоху», рассматривается в данной области исследования исключительно как произведение искусства. Проводится анализ свойств и качеств, которые утверждают кино в артистической сфере. Художественный фильм отличается от иной кинопродукции используемым языком, а также затрагиваемыми темами и формами своего потребления. Обладая способностью передавать или обнаруживать нечто – «либо совершенно новое, либо до недавнего времени сокрытое», кино отождествляется со всем, что отличается от заурядного и обыкновенного.[61]

Многие признают, что кино может служить диалогу или обсуждению актуальных важнейших проблем (насилие, наркотики, расизм, отчуждение от общества и т. д.). Осуществляются разного рода инициативы, проводятся обзоры и «круглые столы», впрочем, так и не достигающие своей цели – воспитания общества. Обычно речь сводится лишь к обличению ситуации, а проблема остается нерешенной.

Заключение

Задача данного раздела – синтезировать наиболее значительные достижения крупных ученых, которые интуитивно уловили отношения, связывающие кино, человека и общество. Большая часть этих догадок не получила дальнейшего развития, а остальная утонула в бесплодных обсуждениях. Фактически осмысление кино ведется сегодня в отрыве от экзистенциальной реальности, которую оно затрагивает и будоражит.

Психоанализ и психология с их предпосылкой непознаваемости бессознательного, социология и семиотика, превозносящие внешний для человека познавательный инструмент, схематизирующие и загоняющие в рамки классификаций самого человека, современная психотерапия, использующая специфические средства, не имея при этом четкого представления о том, куда она сама движется, – все эти науки так и не раскрыли предмета своего исследования, поэтому человек по-прежнему остается «незнакомцем» для самого себя.

На пороге третьего тысячелетия, когда кажется, что технология одолела интуицию и креативность человека, актуально обращение к науке, способной проникнуть в человеческую суть, восстановить смысл существования человека и рационально привести его к самосознанию и самореализации.

Синемалогия продвигается по совершенно новой дороге благодаря собственным критериям прочтения, анализа и вмешательства в фактическую данность любого человека и, следовательно, любого фильма. Открытие онто Ин-се, семантического поля и монитора отклонения[62]47 позволило постичь сущность кино и, вместе с тем, использовать его как инструмент познания, служащего эволюции индивида и общества.

Если бы ученые, упомянутые выше, располагали знанием этих критериев, то, несомненно, проводили бы свои исследования иначе, дабы современная кинематография служила человеку, а не поставляла шизофреническую информацию.

В своей методологической полноте синемалогия оказывает оздоровляющее воздействие на человека, восполняя фрагментарность вышеприведенных теорий. Дальнейшее исследование обнаружит присутствие уже известных нам теоретических составляющих как на трех уровнях применения синемалогии, так и в трех характеристиках ее процесса: отталкиваясь от онтологического реализма образа, синемалогия берет на вооружение научную методологию, которая применяется, помимо всего прочего, и для разрешения специфических проблем в определенной области. Этот путь приводит к очевидности первой характеристики (реализма образа) как генезиса экзистенциального реализма.

Следовательно, кино как выражение индивидуального, коллективного и расового бессознательного становится, благодаря синемалогии, возможностью и средством выявления, анализа и осознания психических процессов, подспудно присутствующих в каждом фильме как в зеркале жизни.

1.2. Психосемиология кино

Семиология (от греч. shμa – «знак») означает изучение знака, точнее говоря, признака предмета или явления. Все семиологические исследования оказались несостоятельными в том, что по самому своему определению они намеревались познать. Исследователи осознали, что знак не исчерпывается самим собой, а отсылает нас к чему-то другому, существует «для». Семиотика, по крайней мере в своих стремлениях, нацелена на специфический поиск смысла, основания.

Поскольку существование феноменально, знак неизбежен для постижения смысла или того обозначающего, которое делает возможным все значения. Но познание такого рода невозможно, если знак исследуется в самом себе как абсолютная объективность[63]. Существование – это магма связей и отношений, и каждая индивидуация является в ней самостоятельным центром.

Семиологический подход к кинофильму предполагает прежде всего определение объекта изучения. Вот почему столько усилий было потрачено на выяснение того, что нужно принять за единицу изучаемого материала – образный ряд, кадр, сцену. Поднимался вопрос о том, стоит ли заниматься только образами или же необходимо принять во внимание и текст, звук, то есть компоненты разного рода, в своей совокупности формирующие фильм как проективную копию.

 

Размышляя таким образом, можно понять, что семиология не столько изучает знак, сколько пытается чисто описательно классифицировать знаки[64]. Выстроены специфические языки, созданы коды и подкоды, схемы, перифразы, метафоры и символы, но то, что провокационно «подмигивает» нам в знаке, осталось недостижимым.

Рассмотрение фильма в качестве онейрической проекции бессознательного мира режиссера, сопровождающееся применением типичных для фрейдистской и лакановской психологии способов исследования, конечно, психологически усложняет семиотический дискурс, но, по сути, остается лишь благим намерением, поскольку обсуждение фильма в терминах конденсации, сдвига, метафоры и т. д. основывается на предпосылке существования бессознательной реальности человека. Поэтому, если кино признается продуктом внутреннего и по самому своему определению бессознательного мира человека, то само оно остается неясным знаком. Кроме того, семиолог применяет к кино критерии анализа онейрической деятельности, исходя из параллелей, проводимых между сновидением и кинокартиной, но не приписывает при этом фильму реального психологического значения.

Очевидно, что психическая деятельность и фильм считаются совершенно не сводимыми друг к другу, и до тех пор, пока мы остаемся в этих пределах, понимание фильма невозможно.

Действие в своей исходной данности является исключительно психическим, знак же – лишь «осадок» действия, и активен именно как таковой. Итак, существование феноменально, и человеческая феноменология специфицируется внутри него. В определенном смысле человек – явление в самом себе: он предстает одновременно как сущность и как феномен. Чувственное восприятие и рефлексия являются модальностями, на основе которых выстраивается экзистенциальная история.

Одна и та же реальность может быть пережита различным образом – через ощущение, эмоцию, мысль, образ. Но каков бы ни был способ постижения реальности, изначальной точкой отсчета является действие-жизнь. Мы привыкли не придавать особого значения душевному состоянию человека, его эмоциям, мыслям или воображению, но каждое из этих внутренних явлений укоренено в реальности. Следовательно, знак – это действие, пусть и смещенное, дифференцированное, опосредствованное. Теперь становится понятным, почему исследование знака в рамках объективной логики ни к чему не приводит, бесконечно отсылая нас к другому знаку. Но если я знаю то, что этот знак обозначает, «знаком чего он является», мне известна также истина, заключенная в знаке.

Если постичь реальность, стоящую за знаком, то семиотическая проблема просто не возникнет: она существует в силу непонятой реальности, встает перед человеком, который переживает себя как феномен, отщепленный от собственного смысла жизни. И тогда знак становится враждебным, проблематичным, а человек видится непознаваемым и окутанным тайной.

Напротив, онтопсихологическое исследование установило, что именно от Ин-се берет свое начало всякий феномен, и, тем самым, в каждой отдельной индивидуации совершается вечная игра бытия. Образ – это форма, в которой существо-человек отражает себя в качестве феномена, себя узнает. Следовательно, момент рефлексии является модальностью, посредством которой происходит преодоление дисконтинуума феноменов и возвращение к субъективной идентичности. Эйдетические способности психики являются тем формальным началом, которое лежит в основе всей внутрипсихической феноменологии – сновидениях, фантазиях, воображении, мышлении.

В качестве психической функции «Я» представляется не чем иным, как динамической точкой рефлексии. Будучи отражением экзистенциального действия, «Я» является историческим опосредованием между Ин-се и действием, между Ин-се и феноменом. В конечном счете психологическое «Я» – это феномен50[65].

Принимая во внимание вышесказанное, мы видим, что рассмотрение фильма как онейрической проекции режиссера принимает совсем иную окраску. Кинематографический образ предстает в качестве точного формообразования психического действия и может быть без труда прочитан с помощью кода, интерпретирующего язык бессознательного. Это так, поскольку все происходящее в человеке не может быть недоступно ему самому.

Фактически, человек живет, не зная себя и стремясь отыскать всеми возможными способами смысл собственного появления на свет, всего своего исторического существования. Человек создан именно для того, чтобы познать себя, наслаждаться своей уникальностью в абсолютной идентичности, но превращается в пленника знака, абсолютизирует знаковую фрагментарность, вместо того чтобы отражать себя собственным умом.

В результате длительного, тщательного исследования было обнаружено присутствие в человеческой психике инородного начала, чуждого человеческому существу. Эта чужеродность вклинивается между проприоцептивной основой и рефлексией эгоцептивного синтеза и своим действием искажает информацию о реальной данности. Тем самым рефлексивный процесс фильтруется и фиксируется на механической логике и лишается точности. Человек знает себя не таким, каков он есть, а уже искаженным чужеродной манипуляцией.

Это отчуждение воздействует на психическую деятельность именно на стадии рефлексии. Поскольку механическое начало отделяет синтетическую деятельность сознания от Ин-се, человек вынужден довольствоваться тем, что пропускает чуждый ему фильтр.

Потеряв тотальное видение, человек оказался в рабстве у знака и, как в платоновском мифе, верит, что тени, спроецированные на стене пещеры, и есть реальный мир51[66].

Используя семиотические термины, можно сказать, что обозначаемое и знак не соответствуют друг другу, поскольку опосредованы чужеродным вмешательством, что и вызывает непонимание знака, расхождение между сознанием и реальностью, точную информацию о которой дает только семантическое поле. Образ играет роль стартера: побуждает действовать, но не служит жизненному метаболизму, потому что не рожден от жизненной потребности.

Расщепленный человек может породить только расщепление, отчуждение. Поскольку знак, в свою очередь, активен, человеческая коммуникация превращается в момент распространения шизофренической инфекции, взаимообмен навязчивыми идеями и маниями.

Кино выявляет «фальшь» психического вложения, запущенного образами решетчатого механизма. Точно так же, как образы фильма, не будучи реальными, вызывают соматические ощущения, эмотивную вовлеченность, так и в самом человеке чуждые формулы поляризуют его лучшие силы, отнимают у него жизнь.

Уже много сказано и написано по поводу притягательности кино.

Большинство кинокритиков и семиологов согласно с предположением о том, что кино нравится в силу реальности производимого им впечатления. Данная гипотеза говорит о том, что кино – хороший суррогат реальности, ее, возможно, лучшая имитация, создаваемая высокой технологией.

Но почему имитация привлекает больше, чем сама реальность, вплоть до того, что человек начинает отдавать предпочтение именно суррогату? Истину человека можно найти только в нем самом. Исследуя, я обнаруживаю, что человек не знает, кто он, а то, что он знает о себе, – неправда. Человек – господин воображаемого мира, но то, что он воображает, – не его. Он живет среди имитаций, фальши, несуществующих чудовищ, в то время как является хозяином несметных богатств.

4732 Считается, что немецкое кино опередило пришествие нацизма. Успехом пользовались фильмы, которые являлись отдушиной в условиях превалирования авторитарных тенденций. Это были фильмы, превозносившие героя – потенциального или реального мятежника. См. Kracauer S. From Caligari to Hitler. – Princeton: Princeton University Press.
4833 См. Delia Fornace L. II labirinto cinematografico. – Roma: Bulzoni, 1983.
4934 См. Balazs В. L’ideologia del film // L’eco del cinema, n.66, 1954. Эта статья свидетельствует о передовом характере аналитических исследований кино и образа, выполненных французскими учеными.
5035 Скандинавские кинематографисты преобразовали фильм «Броненосец «Потемкин» С. Эйзенштейна (1926) из революционного в контрреволюционный, поменяв только последовательность первоначального монтажа. См. Balazs В. II film. Evoluzione ed essenza di un’arte nuova. – Torino: Einaudi, 1982.
5136 См. Costa A. La macchina del visibile. – Firenze: La casa Usher, 1983.
5237 Концепция М. Мак-Люэна /М. McLuhan/. Cli strumenti del comunicare – Milano: Garzanti, 1986.
5338 MacLuhan М., Fiore Q. Il medium e il massaggio. – Milano: Feltrinelli, 1968.
5439 См. работы Ф. Соссюра (F. De Saussure). См. также Metz С. Language et cinema. – Paris: Larousse, 1977.
5540 Лингвистика различает два аспекта речи: денотативный соответствует буквальному смыслу вещи (к примеру, дерево остается деревом как для русского, так и для японца); коннотативным часто именуется «глубокий смысл» или «атмосфера» (дерево показывается и преподносится так, что вызывает особенное впечатление). См. Hjelmslev H. J fondamenti della teoria del linguaggio. – Torino: Einaudi, 1968.
5641 К. Метц выделяет шесть синтагм языка: сцена, частота, синтагмы искажающая, описательная, частотная и автономный план. См. Metz С. Semiologia del cinema. – Milano: Garzanti, 1972.
5742 См. Metz С. Semiologia del cinema. Op. cit.
5843 Открыто о второй семиотике говорит Р. Барт. См. Barthes R. Le troisieme sens // Chaires du cinema, 1970, p. 222.
5944 См. Хомский Н. Аспекты теории синтаксиса. – М., 1972.
6045 См. Mellen J. Women and their sexuality in the New film. – New-York: Horizon, 1973.
6146 См. Andrew D. Film in the Aura of the Art. – Princeton University Press, 1984.
6247 Подробнее о данных критериях и их применении см. Менегетти А. Учебник по онтопсихологии. Указ. соч.
6348 Выше уже было сказано, что требование объективности научного языка родилось исключительно по причине проекции экзистенциальной шизофрении в культуре. Фактически, все существующее – от природы до животных, от человека до космических тел – не является абсолютно изолированным. Другими словами, я определяю существование инородности, исходя из собственной субъективности. Следовательно, я никогда не смогу познать другого или то, что лишь кажется другим, как внешний объект сам по себе, но только в той мере, в какой он существует «для меня».
6449 Сама дискуссия по поводу использования терминов – «семиотика» или «семиология» – является не более чем словесно-логическими ухищрениями, и, тем самым, не только не преодолевает границы проблемы, но и служит примером того, как не следует осмысливать реальность.
6550 Возможность имагогики – интроспективного метода, разработанного онтопсихологией, определяется обращением к эйдетической специфике индивидуализированной психики на стадии, предваряющей рефлексию сознательного психологического «Я». Инструмент имагогики описан в книге Менегетти А. Образ и бессознательное. Учебное пособие по интерпретации образов и сновидений. – М.: НФ «Антонио Менегетти», 2018.
6651 Только в этом случае тень проецируется не реальностью, а механизмом, экспроприирующим сокровенность человека. См. Менегетти А. Монитор отклонения в человеческой психике. Указ. соч.; а также Менегетти А. Монитор отклонения //Учебник по онтопсихологии. Указ. соч.
1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26  27  28  29  30  31  32  33  34  35  36  37  38 
Рейтинг@Mail.ru