Антон Валерьевич Панфилов
Посредник судьбы
– Вам никогда не казалось, что вы живете чужой жизнью? – спросил я, стараясь как-то наладить разговор.
– Нет, – сухо ответил он.
– А бывали случаи, когда бы вы хотели вернуться в прошлое и что-то в нем изменить? – продолжил я.
– Да, но я не намерен вам об этом рассказывать, – так же сухо заявил он.
– Не подумайте, я и не жду этого от вас, просто пытаюсь представить, на сколько вы хорошо меня поймете, – вежливо продолжил я.
– Если вам нужно, чтоб вас поняли, советую вам обратиться к психологу.
– Спасибо, но я и сам своего рода психолог, от этого моя история и кажется мне не только печальной, но и забавной, – рассуждающе, проговорил я, стараясь тянуть время, еще не придумав свою историю.
– Ну, уж тогда рассказывайте, мне даже стало интересно, что такое может произойти с психологом, что ему самому понадобиться психолог, – оживившись, сказал он.
– Открою вам одну тайну, – сказал я, придвинувшись к нему и понизив голос. – Если вам понадобиться помощь психолога, ее можно заменить простым разговором, можно даже с незнакомым человеком. Главное рассказать о своей проблеме с иронией, и тогда ваша проблема уже не будет казаться такой серьезной. Впрочем, именно поэтому я тут.
Я когда-то читал, что если поделиться тайной, то во многих случаях это пробуждает к вам доверительное отношение со стороны собеседника. На это я сейчас и рассчитывал. Мой расчет оказался верным.
– Я уже готов вас выслушать, – заинтересованно сказал химик, внимательно глядя на меня.
Выдержав небольшую паузу, и окончательно сформировав свою грустную историю у себя в голове, я начал свой рассказ:
– Два года назад мне предложили работу в другом городе и дали неделю на размышление. Я был готов согласиться сразу, так как понимал все перспективы этого предложения, и все же у меня была девушка… и неделя, чтоб ее убедить, что от таких предложений не отказываются. Я ей во всех красках разрисовывал все грядущие перемены в нашей жизни. Но она наотрез отказывалась переезжать. Так что у меня возник выбор: либо карьера, либо любовь. Я выбрал любовь. А сегодня моя любовь выбрала другого. Я так никуда и не уехал, и полагаю, больше таких предложений в моей жизни не будет… – грустно закончил я.
Да, я врал, но зато как красиво я врал, мне даже самому стало себя жаль. В глазах моего собеседника я тоже заметил легкую грусть, а еще там стоял вопрос. Вопрос, которого я ждал:
– Да уж. Печальная история… – тяжело вздохнув, сказал химик. – Но объясните мне, где же во всем этом ирония?
– Ирония в том, что я не только психолог, но еще занимаюсь тем, что предсказываю людям их будущее. И то, что она выберет другого, я знал, когда выбирал ее. И все же надеялся, что смогу это изменить, хотя сам всем своим клиентам говорю, что не стоит держаться за то, с чем вам суждено расстаться, что это бессмысленная трата времени и нервов. А сам в итоге, держался до последнего, оттянув наше расставание еще на год с того момента, когда мне даже без предвидения будущего было понятно, что наши отношения не спасти, – завершил я свой рассказ, постаравшись улыбнуться в конце.
– Могу сказать только, что теперь с высоты вашего жизненного опыта вы будете более убедительно говорить людям, что не стоит держаться за то, с чем, как вы выразились, вам суждено расстаться, – с грустью сказал он и после небольшой паузы продолжил, – и все же я вынужден вас огорчить. Я недолюбливаю предсказателей.
Эти слова возмутили меня.
– Это с чем-то связано? – спросил я, стараясь не показывать своего волнения.
– Как раз с той историей, которую я не хотел вам рассказывать, – так же печально ответил он.
Пока я не знал, что эта история связанна с моей профессией, мне было все равно, теперь же во мне проснулся жгучий интерес. Но как заставить его говорить, если он не хочет ничего рассказывать.
– Я не в праве заставлять вас ничего рассказывать, все таки это я подсел к вам с надеждой, что вы выслушаете мою историю, – тактично начал я. – И все же после того, как мне стали известны некоторые подробности, ваша история уже не может не вызывать у меня интереса.
– Вы обнажили передо мной свою душу, теперь, видимо, моя очередь, – все с той же печалью в голосе, сказал он. – Пожалуй, было бы не честно по отношению к вам этого не сделать.
Я молчал, сгорая от стыда, стараясь при этом быть предельно спокойным. До нашей с ним встречи, я даже представить не мог, что в тридцать лет можно иметь такие печальные глаза.
– Это было десять лет назад, я тогда еще учился в университете, – размеренно начал он свой рассказ. – Как-то раз мы с другом пошли на рынок, я собирался купить себе новую куртку. И вот в одном из павильонов я задержался, примеряя понравившуюся. Когда я вышел, то увидел, что возле моего друга уже стоит цыганка, и что-то ему нашептывает. Он безропотно сует руку в карман и достает деньги. Я подбежал к нему и, спиной отгородив цыганку, схватил его за руку. Увидев меня, он словно проснулся, выдернул свою руку, в которой держал деньги, и сунул ее в карман обратно. Сказал мне, что-то вроде: «Пошли отсюда быстрее, мне что-то не хорошо». И мы направились к выходу с рынка. Цыганка же все это время кричала на меня, что я оставляю ее детей без хлеба, сыпала в мою сторону различные проклятия. Я ее старался не слушать и все же одна ее фраза глубоко засела в моей голове. Она тогда сказала: «Своей любовью всех в могилу сведешь». Не знаю, что именно она хотела этим сказать. Но мой друг так и не получил диплома, его забрал рак за пол года до окончания университета. Через год после него рак обнаружили у моей мамы. Она прожила еще три месяца с этим диагнозом. Она была очень волевой женщиной и, видимо, поэтому до последнего не обращалась к врачам. С тех пор, я стараюсь ни с кем не сближаться. А все предсказатели у меня теперь ассоциируются с той цыганкой.
Он замолчал и опустил голову вниз, словно старался скрыть от меня то, что его глаза наполнились слезами.
– Вы, судя по всему, были очень близки со своей матерью, – проникнувшись его рассказом, сказал я.
– Да. Она одна меня воспитывала, делала все, чтоб я ни в чем не нуждался. Днем работала продавцом в магазине, а вечером пела в этом баре. Я поэтому и хожу сюда. Ее тут все хорошо помнят. Вы наверно, заметили, что в зале современный ремонт, а про этот угол строители, словно, забыли? – спросил он, с ноткой появившейся гордости.
Я только сейчас обратил внимание, что действительно, весь бар был оформлен по современному дизайну, и лишь этот угол выглядел как пережиток прошлого, словно уголок музея. А на выцветших обоях весела картина, на которой была изображена симпатичная женщина с микрофоном.
– Да, выглядит именно так, – сказал я.
– Это угол памяти моей матери. Этому столику уже не меньше двадцати лет, и каждую вторую субботу он забронирован, на мое имя. Над ним висит ее фотография, – гордо заявил он.
– У вас была красивая мать, и, видимо, невероятно талантлива, раз ее до сих пор тут вспоминают.
– Да, она была очень красивой, даже хозяин этого бара делал ей предложение, но она всю свою жизнь решила посвятить мне, – с вновь появившейся печалью, сказал он.
– И чем же вы сейчас занимаетесь? Вы же, наверняка, мечтаете о том, чтоб все силы вашей матери, вложенные в вас, не были напрасными?
– Я сейчас работаю в больнице, провожу анализы, – смущенно ответил он. – Но когда у меня появляется свободное время, я изучаю кровь. Я хочу понять, как можно определять рак на более ранних стадиях, и найти вещество, которое бы убивало раковые клетки. В больничной лаборатории не много условии для этого, и все же кое-что есть.
– Вы всерьез намереваетесь победить рак? – серьезно спросил я.
– Да, и очень надеюсь, что у меня это получится.
– Ну, тогда вам надо менять место работы, если поискать, то, возможно, найдутся вакансии в каких-то научных лабораториях, углубленно изучающих вопросы рака, – продолжил я развивать свою мысль.
– В нашем городе таких нет, а к переездам я еще не готов, с этим местом у меня многое связанно в жизни. Вы ведь тоже держались за свою девушку до последнего, так что я думаю, вы меня прекрасно понимаете.
– А если, вдруг, вам позвонят из лаборатории и сами предложат работу, то вы решитесь на переезд? – спросил я.
– Не могу сказать, что сразу бы согласился, но, во всяком случае, задумался бы, – неуверенно ответил он.
– Не повторяйте моих ошибок, вы же понимаете, что больничная лаборатория – это совершенно не то место, в котором совершаются великие открытия. Если уж вам предложат, что-то стоящее, не игнорируйте эту возможность. Второй такой может и не быть. Пообещайте мне, – разошелся я.
– Единственное, что я могу вам обещать, это то, что я в таком случае досконально изучу все за и против, и не буду принимать эмоциональных решений.
– Допустим, на одной чаше весов лежит лекарство от рака, скажите мне хоть одну вещь, которую нужно положить на вторую чашу, чтоб она перевесила, – не унимался я.
– Пожалуй, лекарство от рака невозможно перевесить, – после недолгого молчания, задумчиво произнес он.
– Ну вот тогда, когда вам поступит такое предложение, считайте что вас приглашают на изобретение этого лекарства.
– Вы так говорите, словно предложение мне уже поступило.
– Не забывайте, я же предсказываю будущее, – улыбнувшись, сказал я.
– Можно, я буду считать вас просто психологом? – улыбнувшись в ответ, спросил он. – Мне так намного комфортнее.
– Считайте меня кем хотите, это нисколько меня не расстроит, – вежливо ответил я.
Так мы проговорили до десяти вечера, серьезные темы сменились на боле веселые. Он даже несколько раз посмеялся. Мне было комфортно в его компании, и в то же время, я постоянно испытывал угрызение совести за то, что мне пришлось его обманывать. Расстались мы на радостной ноте, я рассказал ему анекдот, он немного посмеялся. Мы на прощание пожали друг другу руки и сели в разные машины такси, которые развезли нас в разные стороны.
В ту ночь я долго еще не мог уснуть, размышляя про его печальную историю. Тяжело было осознавать, что у этого доброго и отзывчивого человека, мечтающего избавить мир от рака, совершенно нет друзей. Могу ли я стать его другом? Может ли дружба начинаться со лжи? С этими вопросами я и уснул.
29
На следующее день я проснулся в полном опустошении. Чем теперь заниматься? Я совершенно не представлял. Все, что я планировал, я сделал. Клиентов я уже давно не принимал, а желания начинать все заново у меня не было. Корректировать судьбы я больше не собирался, а быть простой гадалкой меня не устраивало.
Проведя в размышлениях о дальнейшей жизни почти полдня, я вдруг вспомнил про заинтересовавшую меня, но так и не дочитанную стать о талантливых детях. Я быстро отыскал ее в интернете и перечитал ее заново, только в этот раз до конца. Мне очень понравилась идея не корректировать заблудшие судьбы, а с детства направлять людей в правильном направлении. Этим я и решил заняться. Написал объявление, что помогу родителям рассмотреть в ребенке талант, расскажу об их сильных качествах, которые необходимо развивать, чтоб ребенок вырос счастливым и здоровым.
Опубликовав объявление, я почувствовал сильное облегчение, словно в моей жизни снова появилась цель. Я нашел еще несколько статей, так вдохновившего меня автора, все они были про детей. После их прочтения, я решил найти информацию о самом авторе, ее было не много, и все же не смотря на его юный возраст, чувствовалось, что в среде детских психологов с его мнением уже считаются. Я хотел найти его фотографию, но, к моему удивлению, в интернете их не было. Я счел, что это из-за того, что все-таки он еще студент, и пока он не хочет привлекать к себе много внимания.
Через неделю у меня появились первые клиенты. Мои новые сеансы доставляли мне огромное удовольствие. Я был словно начальник навигации, отправляющий корабли в путь, указывая им правильный маршрут. Это были совершенно другие ощущения, и если я раньше отдыхал, когда у меня не было клиентов, то теперь я начинал расстраиваться.
Так прожив две недели в совершенно новой для себя атмосфере, я все-таки не смог усидеть дома в субботний вечер и отправился в бар, навестить знакомого химика, хотя и не знал, будет ли он этому рад. К моему облегчению, он встретил меня с улыбкой, как старого друга. Так мы просидели до позднего вечера, рассказывая друг другу обо всем, что случилось с нами за последние полмесяца.
Так началась моя новая жизнь. Жизнь, которой я действительно наслаждался. Даже мама отметила, что я изменился, спросив меня как-то, когда мы играли в шахматы:
– Ты влюбился? Таким довольным я тебя никогда не видела.
– Нет, мам, пожалуй, ты этого не дождешься, я обречен на одиночество, но даже одиночество может доставлять удовольствие, когда ты занимаешься тем, что тебе действительно по душе, – улыбнувшись, ответил я ей.
Раз в две недели мы встречались с химиком в баре, и эти встречи тоже доставляли мне огромное удовольствие, он уже не выглядел таким угрюмым как при первой встрече, мы много улыбались, смеялись, хотя часто разговаривали и на серьезные темы. С ним я мог обсудить все что угодно, единственное, что меня терзало в те моменты, так это моя ложь при знакомстве. Я все пытался подобрать нужный момент для признания, но всегда откладывал его на следующий раз.
Так прошло почти полгода. Как-то вечером я сидел сам не свой. Мне казалось, что все идет не так, что что-то должно случиться. Я испытывал непонятную мне тревожность. Словно мать, ожидавшая сына, не пришедшего домой вовремя. Не понимая причины таких переживаний, я взглянул на календарь.
«До боли знакомая дата» – пронеслось в моей голове. Я уже видел эту дату. Видел в этом синем «всевидящем око», которое парило над столом наставника. В этот день инженер должен попасть в больницу. Я взял в руки телефон. Номера инженера у меня не было, я дал ему свою визитку и ушел. Волнение нарастало. Телефон у меня в руках, надо звонить. Кому? Я позвонил.
– Ало, что-то случилось? – раздался в трубке знакомый голос майора.
Я мешкал, что же мне сказать? Не скажу же я, что в этот день должны зарезать человека, майор и так подозрительно относится к предсказаниям, а после такой фразы он и ко мне станет так же относиться. Но говорить что-то надо, и я сказал:
– Нет, все в порядке, просто завтра буду в вашем районе, может, встретимся, давно не виделись.
– Сейчас не лучшее время для подобных разговоров, я еду на вызов, говорю по громкой связи, завтра созвонимся и дого… БЛИН!!! – отчетливо были слышны какие-то посторонние звуки, словно телефон упал на пол – Откуда тут взялась яма?! – раздался слабый голос майора, значит, телефон и правда был не на положенном для него месте. – ТВОЮ МАТЬ!!! – услышал я крик с того конца телефонной трубки, смешанный со скрежетом резины, трущейся об асфальт. Далее последовал хлопок закрывающейся двери, и повисло молчание, продлившееся около десяти минут. За тем снова какие-то шорохи.
– Я больше не могу говорить, только что сбил парня, он жив, но необходима медицинская помощь. Потом, возможно, все расскажу, – протараторил майор и сбросил вызов.
Я не мог поверить своим ушам. Как такое вообще возможно? Даже я считал, что ДТП, прописанное в судьбе, – это какая-то ошибка. Майор почти не водит сам машину, его везде возят. Почему же вдруг он оказался за рулем? И, именно тогда, когда я позвонил? А сбил бы он кого-нибудь, если бы не было моего звонка? Моя голова, просто, разрывалась от наплывших вопросов. От мыслей об инженере становилось еще хуже. Ведь если майору не удалось избежать своей судьбы, то инженеру, наверняка, тоже пришлось сегодня туго.
«Ну почему я не взял у него номер телефона?» – корил я себя.
Интуиция. Я вспомнил, что говорил мой наставник о ней. С помощью нее душа, знающая свою судьбу, пытается донести до мозга, что что-то он делает не так. Именно под ее влиянием я позвонил майору.
«Интересно, линия майора снова зеленая» – всплыли слова наставника в моей голове. Я только сейчас понял, что это означало. Зеленый цвет имеют линии, обозначающие души, которые идут согласно своей судьбе. И, именно, после моего вмешательства линии майора стали зелеными, а значит, все это было прописано судьбой. Значит, наставник меня обманывал, говоря, что моя судьба еще не прописана. Я был взбешен. Меня провели как простого мальчишку. Только сейчас я понял, что все рассказанное мне наставником, было лишь для того, чтоб я поверил в свою исключительность и пошел самостоятельно менять судьбы людей. Он не боялся оставлять меня одного, потому что знал, к чему это должно привести. Меня, просто, использовали.
Я был уверен, что инженер сейчас в больнице. По этому не стал дожидаться его звонка, а сразу решил отправиться туда, где готов был все разломать, если не получу ответов на все мои вопросы.
30
– Здравствуй, вижу, ты полон решительности, – добродушно встретил меня наставник.
– Вы использовали меня наглым образом!!! – с крика начал я, пропустив приветствие.
– Присядь, – спокойно ответил он.
– Не делайте вид, что вам что-то непонятно!!! – враждебно продолжил я.
– Я понимаю твое негодование, присядь, и мы спокойно все обсудим, – так же дружелюбно продолжил он.
– Я не хочу садиться!!! – кричал я. – Почему вы мне сразу все не рассказали? Вы же все это знали!!! Неужели я для вас просто средство, для достижения цели?
– Присядь и успокойся! – впервые повысил он голос.
При этих словах я почувствовал тяжесть в руках, словно что-то невидимое взяло меня за руки и опустило на диван.
– Вы этим ничего не добьетесь!!! – кричал я, не в силах пошевелится.
– Я ничего и не собираюсь добиваться, – снова спокойным голосом произнес он. – Давайте по порядку. Чем вы возмущены?
– Вы меня использовали. Просто признайте это, – уже спокойнее сказал я.
– У вас был выбор, когда вы впервые тут оказались, стать моим помощником или же отправиться в дальнейшее путешествие души. Вы помните об этом?
– Да, но никто не говорил мне, что меня будут нагло использовать.
– А как вы считаете, если кто-то принимает кого-то на работу своим помощником, то что это подразумевает? То, что принятого на работу будут обеспечивать всем необходимым или же что будут использовать его навыки для выполнения общих задач? – все так же спокойно продолжал он.
– Ну, пожалуй, и то и другое. Ему будут платить за использование его навыков, – успокоившись, рассуждал я.
– Так в чем же я вас обманул?
Его простой вопрос заставил меня задуматься и успокоиться. И я заметил, что чем спокойнее я становился, тем свободнее мне было двигаться. Подумав, я ответил:
– Вы используете меня, но вы мне не платите, так что сравнение с работой тут не подходит.
– Как же это я вам не плачу? – сказал он, удивленно на меня посмотрев. – Вы до сих пор живы. Вам этого мало? Согласитесь, не каждый работодатель способен заплатить такую цену.
Он был, как всегда, прав. Я тут – простой разнорабочий, меня используют и платят мне днями, которые я проживаю на Земле. Как я раньше мог этого не замечать?
– И все же вы меня обманывали, уверяя, что моя судьба еще не прописана, – уже окончательно успокоившись, обреченно сказал я.
– Она и не прописана на тех уровнях, доступ к которым я имею, и все же я полагаю, что судьба бы не допустила, чтоб кто-то, зная многие ее тайны, спокойно расхаживал по Земле и корректировал все, что пришло бы ему в голову. Думаю, даже на меня у судьбы есть план, но он скрыт от моих глаз. Так что тут я вас не обманывал, а скорее не договаривал. Согласитесь, это, ведь, разные вещи. Вы ведь тоже не обманываете меня, а что-то мне не договариваете? – сказал он, пристально посмотрев на меня.
Я готов был провалиться в диван, он все знает, и про библиотекаря, и про голубой сектор.
– Вы же и так все знаете, зачем вам, вообще, что-то рассказывать? – нервничая, сказал я.
– Это нужно не мне, а тебе. Приятно же, когда при общении с человеком, тебе не надо ничего скрывать. Когда никакие мысли тебя не гложут. Когда не приходится бояться, что твоя тайна всплывет. Ты же знаешь, что тайное всегда становиться явью. Но чем позже это становится, тем тяжелее оказываются последствия. Ты уверен, что не хочешь мне ничего рассказать? – спросил он, продолжая пристально смотреть на меня.
От моего нападения не осталось и следа, он отбил все мои атаки и теперь наносил свои, гораздо более опасные, которые мне не чем было отбивать. Да, пусть он все знает, и все же, мне совершенно не хочется об этом говорить. Как-нибудь в другой раз.
– Уверен, что ничего рассказывать не хочу, а вот кое-что спросить хочется, – попытался я сменить тему.
– Ну, раз хочется – спрашивай, – невозмутимо ответил он, отведя свой взгляд на какие-то бумажки, лежащие на столе.
– У меня был хоть один шанс изменить судьбу майора, избавив его от ДТП?
– Нет, – задумчиво ответил наставник. – Ты должен понять, что человек сам должен хотеть изменить свою судьбу. Если же его все устраивает, и он не намерен ничего менять, то мы тут бессильны. Это можно сравнить с алкоголизмом, если человек не признает себя больным и не захочет выздороветь, то врачи не смогут ему помочь. Вот поэтому вы для нас так и важны, к вам приходят люди, верящие в судьбу и готовые ее поменять.
Я понял свою главную ошибку, я сам жаждал менять судьбы людей, даже не интересовавшись, хотят ли они этого. И все же у меня был еще один вопрос:
– А моя дружба с химиком – это тоже часть вашего плана?
– Дружить с ним или нет, тебе решать. Это уже ни на что не повлияет, – с безразличием сказал он.
– Значит, взрыва дома не отменить? – разочарованно спросил я.
– А почему ты решил, что взрыв дома связан только с химиком? Если происходит крушение самолета, полагаешь, что это только из-за того, что кому-то из пассажиров суждено умереть? Не думай, что из-за одной души будет планироваться какая-нибудь катастрофа, – продолжал говорить он, совершенно не дожидаясь ответов на свои вопросы. – Для катастрофы нужно, чтоб сотни деталей пазлов сложились в одну картину, если хотя бы одна деталь будет отсутствовать ни чего не выйдет. Не забивай себе голову этим взрывом. Просто живи дальше, как живешь сейчас. Ты наконец-то стал получать удовольствие от своей жизни, так зачем все это рушить из-за того, что ты не в силах изменить?
Я молча сидел на диване, уставившись в пол. Мне больше не чего было сказать. Эту битву с наставником я проиграл. Хотя он вряд ли расценивал этот разговор как битву, скорее, для него это был очередной урок, на котором он снова поставил на место разбаловавшегося ученика.
31
Проснувшись на следующий день в своей кровати, я провел, пожалуй, самый мучительный день в моей жизни. От майора не было вестей, как не было известий и от инженера. Весь день я ходил по квартире сам не свой, пытаясь представить, что же случилось в тот вечер. Может, инженер и не в больнице. Он бы уже позвонил, если бы что-то с ним случилось, его же не должны были убить.
Но следующий день разрушил все мои надежды. Около одиннадцати мой телефон зазвонил, номер был мне не известен, и все же я сразу решил, что это инженер. Так и оказалось. Его голос был очень слаб:
– Знаете, а, ведь, все случилось так, как вы и говорили. Я лежу в больнице, а мой проект сегодня отдали другому человеку. Я все больше об этом думаю, и знаете, пожалуй, было бы лучше, если бы я ничего этого не знал. Последние полгода я прожил в страхе. Я боялся каждого шороха, когда возвращался домой с работы. И все для чего? Для того, чтобы, в конце концов, все равно оказаться в больнице. Только вот в одном вы все-таки ошиблись – моя супруга никакими новостями меня не порадовала. До свидания, желаю вам всего хорошего, и надеюсь, больше вас никогда не увижу.
Он меня так ни о чем и не спросил, даже не уточнил, я ли это. Весь его рассказ я слушал, почти не дыша. Я не знал, что ему ответить. Поэтому вздохнул с облегчением, когда, закончив говорить, он сбросил вызов. Видимо, он настолько устал жить в страхе, что сейчас попадание в больницу, для него было облегчением, так как это означало, что все позади. Его совершенно не интересовало, что я ему отвечу. Просто он обещал позвонить, и он позвонил. Этот звонок был для него, словно точка, завершающая повесть о его страхах и переживаниях. И он ее поставил. И теперь сможет жить дальше, не оглядываясь назад.
Я был рад, что он смог поставить эту точку. А вот я? Смогу ли я ее поставить? И, если смогу, то сколько времени для этого потребуется? Я своими действиями заставил жить человека в страхе шесть месяцев. Теперь я тонко прочувствовал значение поговорки «благими намерениями дорога в ад вымощена». И если б я в него верил, то был бы уверен, что меня там уже поджидают.
Два часа мне понадобилось, чтоб немного отойти от разговора с инженером, и набраться решимости. Раз майор не звонит, тогда я сам ему позвоню. Я был серьезно настроен, расставить все точки над и, как можно быстрее. Я устал ждать и гадать, к чему все же привели все мои попытки корректировки судеб. То, что майор все же попал в ДТП, мне было известно, оставалось узнать, какие это повлекло за собой последствия.
Я позвонил. Майор ответил почти сразу. По интонации было слышно, что он не рад моему звонку, и все же он ответил на все мои вопросы и многое мне рассказал. Как оказалось в тот вечер, он отпустил одного из полицейских домой, по случаю дня рождения. Когда же поступил звонок о хулиганах во дворе дома, все патрули были заняты, пришлось ему самому выезжать на вызов, прихватив с собой лишь молодого стажера, у которого и водительского удостоверения не было.
Во время моего звонка, его телефон был прикреплен к панели автомобиля. Разговаривая со мной, он не заметил яму на дороге, наехав на которую машину тряхнуло, и телефон упал вниз, сорвавшись с магнитного крепления. Когда он потянулся за телефоном, на дорогу выбежал молодой человек, и майор не успел среагировать. Пострадавший остался жив, но скорее всего майору теперь придется подать в отставку.
В конце разговора он начал рассуждать:
– Не подумай, я не пытаюсь свалить на тебя свою вину, и все же меня постоянно посещают мысли. А случилось бы это, если бы мы с тобой не познакомились? Я ведь последние восемь месяцев постоянно думал о ДТП, а тут еще твой звонок не вовремя. Возможно, у судьбы действительно есть план для каждого из нас, и все же я останусь при своем мнении, лучше этот план не знать. Удачи тебе во всем. И я надеюсь, ты больше не будешь вмешиваться в мою судьбу.
– И вам удачи, – все, что смог сказать я ему.
Он сбросил вызов. А я так до конца дня и оставался в раздумьях, задавая себе один и тот же вопрос: «А случилось бы все это, если бы я не вмешивался?»
32
У меня вновь возникло желание бросить свою деятельность, но родители постоянно приводили детей, и я ни как не мог им отказать. Периодически я находил в интернете статьи юного автора, и они так же подпитывали меня положительной энергией. Там же в интернете я наткнулся на блог, в котором кто-то со странным псевдонимом Ни.Чехов публиковал свои рассказы. Во многих его рассказах поднимались темы, которые мне были близки, во многих героях я узнавал себя, но попадались и герои вызывающие лишь презрение. Через два месяца моя жизнь вошла в прежнее русло. Я не перестал думать о том, как бы сложилась жизнь майора и инженера, если бы они не познакомились со мной, и все же я уже не тратил на это все свое свободное время. Мы продолжали встречаться с химиком в баре.
Время шло. В моей жизни ничего не менялось, но я и не хотел ничего менять. Мне нравилось работать с детьми. Мне казалось, я действительно делаю что-то стоящее. Несколько раз я натыкался на информацию о научных конференциях, в которых участвовал уже подросший автор статей. Я даже как-то собирался посетить одну из них, мне очень хотелось с ним обсудить его творчество, выразить ему свою благодарность за то, что благодаря ему, я обрел себя. Но мне не суждено было попасть на ту конференцию, к моему удивлению, мне позвонил мой земной наставник и пригласил в гости в день конференции. Мы с ним не часто виделись, и я не смог ему отказать, согласившись на его предложение.
Так прошло три года. Пожалуй, это были самые спокойные три года моей жизни. Я ни разу не встречался с наставником, я, практически, и не вспоминал о нем, и уже начал забывать, что когда-то работал на судьбу. Мне даже начало казаться, что сюрпризы в моей жизни закончились.
Как-то раз в один из субботних вечеров мы, как обычно, встретились с химиком в баре. Но на этот раз он выглядел совершено иначе, словно, что-то серьезное произошло в его жизни, и он всеми мыслями был погружен в размышления о происшедшем. Он даже не сразу меня заметил, когда я вошел в бар.
– Привет. Что-то случилось? – спросил я у него, присаживаясь за столик.
– Привет, – как-то сухо ответил он. – Сегодня, выходя из дома в бар, я встретил довольно странного человека. Он предложил мне работу в лаборатории.
– Это же здорово! Почему же ты такой напряженный? – с недоумевающей улыбкой на лице спросил я.
– Я обещал подумать, и он оставил мне визитку, – размеренно продолжил химик. – Не спрашивай меня пока ни о чем. Я еще не успел все обдумать.
– Хорошо, – улыбаясь, сказал я. – Обдумывай сколько хочешь, а я пока схожу, что-нибудь себе закажу. По такому поводу, пожалуй, можно и вина бутылочку открыть. Ты будешь?
– Да, – все также задумчиво ответил он, поглощённый в свои мысли.
Я сходил до барной стойки, принес бутылку красного вина и два бокала, налил ему и себе, выпил уже половину налитого. Он же все это время так и седел, словно, меня вообще не было. Так, молча мы просидели около десяти минут.
– Он мне не только про лабораторию рассказывал, – наконец-то химик прервал молчание.
– Ну, так рассказывай. Я уже минут пятнадцать как весь изнемогаю от ожидания твоего рассказа, – оживился я.
– Он говорил и о тебе…
– Обо мне? – удивлено переспросил я, полагая, что тут какая-то оговорка, и химик сейчас хотел сказать что-то другое.
– Да, о тебе, – вдумываясь в каждое слово, продолжил химик. – Тебя никогда не бросала девушка. Это так?
Я не ожидал такого вопроса, хотя и предполагал, что такой разговор когда-то должен состояться, и все же в моих мыслях всегда я был инициатором. Я ни как не мог себе представить, что он узнает это от кого-то другого. И кто мог быть этим другим? Этот вопрос сбивал меня с мыслей. Я медлил с ответом, пытаясь найти подходящие слова.
– Да, не бросала, – тяжело выдохнув, ответил я.
– Тогда зачем нужно было устраивать весь этот цирк? Я этого не понимаю. Я рассказывал тебе обо всех своих переживаниях, ты знаешь всю мою жизнь, мои мечты. Я тоже о тебе все знаю. Вот только есть одна существенная разница. Все что я знаю о тебе – это ложь, – с грустью произнес он.
