Антон Олегович Малютин
Гард
Мягкий переход, остановка, толчок. На мгновение картинка размазалась, поплыла, заволоклась серым туманом. Ник едва удержался на ногах, сделал несколько шагов в сторону, упёрся в невидимую границу, упал… Переход, тяжелый и болезненный, тело обожгло ледяным холодом. На секунду Ник будто потерял сознание, но тут же открыл глаза, перевернулся на спину.
Он лежит в пыли на самой границе небольшой района в стиле американского Дикого Запада. В полуметре от него клубится серый туман, источающий бесконечный ужас. Только что здесь был какой-то район. Не тот ли, что с аттракционами? Нет, вон там, справа, виднеются верхушки шатров и гигантские колёса обозрения. Ник вышел из этого района и попал в… Он не помнит, в какой. И его тут же выбросило на пыльную дорогу Дикого Запада.
– Ничего не понимаю… – раздался голос неподалёку.
– Найтмар. – сдавленно ответил Ник, поднимаясь. – Нападение.
– Что? Я никогда такого не видел.
– И лучше бы не видеть.
Ник поднялся, отряхнул пыль с ладоней, осмотрелся. Целый район, наполненный людьми, исчез. Этот гард не справился, найтмар проник в Город и сделал своё чёрное дело. По спине пробежал холодок.
Нужно бежать отсюда. Это уже третий случай за последнюю неделю. Найтмары изобрели способ усыплять бдительность гардов, обманом проникать в Город, приносить с собой страх и разрушения. От этих мыслей внутри всё переворачивается, отказывают ноги и руки, тело становится ватным, в глазах мутнеет, картинка плывёт… Хочется крикнуть, зацепиться за ускользающую иллюзию. Но крик застревает в горле, пальцы рассыпаются в песок, мир тускнеет и проваливается во тьму…
Пробуждение.
***
Ник не находил себе места. Сегодня на его глазах рухнул целый район Города. Уже третий за неделю. Ник всегда был уверен в себе. Как и те, кто стоял на страже уничтоженных районов. Что это – нелепая случайность, вызванная усталостью гардов, или закономерность, запущенная изобретательностью кошмаров? Трудно говорить.
Город огромен, потеря трёх районов для него ничего не значит. Но люди…
Ник отогнал от себя эти мысли. Чем больше он думает о кошмарах, тем страшнее ему становится. Он даже поймал себя на мысли, что не хочет заступать сегодня на службу. Но это всего лишь мысли. Он не может не выйти, он должен выполнить свой долг. Потому что люди хотят быть счастливыми, и только Нику под силу воплотить это желание.
Ник попытался расслабиться и забыться. Принял душ, привёл себя в порядок, вышел на улицу. В городе ветер, над самыми крышами угрюмых домов плывут тяжёлые облака, холод, серость и пустота. Но Ника это не остановило. Он добежал до ближайшей кофейни, взял самый большой стакан горячего напитка, вышел на тротуар, задумчиво посмотрел по сторонам и отправился гулять. Всё лучше, чем думать о кошмарах и судьбах Города.
Об этом Ник подумает, когда наступит ночь.
***
– Что ты делаешь?
– Сплю.
– Но тебе нельзя спать.
– Почему?
– Потому что ты на посту.
– На каком?
– Пограничном.
– Я пограничник?
– Можно сказать и так.
– А какую границу я охраняю?
– Разве ты не помнишь?
– Нет.
– Значит ты плохой пограничник. Ты спишь на посту и не знаешь, на какой границе служишь. Таких увольняют.
– Но я не хочу…
– Что?
– Чтобы меня увольняли.
– Но мне придётся.
– Что?
– Уволить тебя.
– Ты можешь это сделать?
– Да.
– А кто ты?
– Ты разве не знаешь?
– Нет.
– Это ещё одна причина уволить тебя.
– Но…
– Вставай!
Он вздрогнул от окрика. И резко открыл глаза. Какая-то будка, сбитая из старых неотесанных досок. Дощатый потолок, под которым висит почерневшая от времени лампочка. В стене крохотное окошко с мутным стеклом. Через окно проникает солнечный свет, в тусклых лучах плавают мириады пылинок. Прохладно, на уши давит абсолютная тишина. А затылок ощущает чьё-то присутствие.
– Ты встал?
– Ммм… – слова застряли в пересохшем горле, превратившись в месиво неразборчивых звуков. Он откашлялся, открыл рот, высунул язык, подвигал челюстью в стороны. – Почти… – наконец, смог произнести он.
– Вставай. Ты слишком много спал на посту.
Он попытался пошевелиться, но руки и ноги не слушаются. Его охватил испуг – парализован! Нет, мышцы работают. Но от долгого пребывания в одной позе тело затекло, стало непослушным, чужим. Он сделал усилие, сел на постели, спустил ноги на пол, попытался встать, но тут же снова упал на кровать. Ещё немного усилий – и вот он уже стоит на ногах, придерживаясь рукой за стену.
– Ты встал?
– Да…
– Приводи себя в порядок, собирай вещи и на выход.
– Да, сейчас…
Он растерян и не понимает, что происходит. Какой-то пост, граница, сон, непослушное тело, увольнение. Он осмотрелся, прошелся по комнате, выглянул в низкое окно – с той стороны виднеется пустырь с пожухлой травой, за которым поднимается странный город. Громады небоскрёбов самых причудливых форм вырастают из зелёного ковра и упираются в самое небо. Местами виднеются мосты, по которым движутся почти неразличимые точки – наверное, люди. А может и другие существа. Мало ли кто здесь может жить. Город огромен, но не подавляет, а наоборот – заставляет любоваться собой, каждое мгновение находить новые детали, удивляться и радоваться…
– Ты готов?
Он так увлёкся видом из окна, что забыл о собеседнике. Оглянулся – в противоположной стене дверь. Такая же старая и неказистая, как вся эта будка. Наспех сбитая из широких досок, обшарпанная и почерневшая от времени, покрытая сетью трещин и царапин, с плохо прикрученной на два винта ручкой-скобой. Такая дверь едва ли могла защитить обитателя будки от нарушителей границы.
И хозяин голоса находится за этой дверью.
– К чему?
– Ты уже забыл?
– Ах, да… – он вспомнил весь разговор. – Собраться и выйти.
– Да, но не совсем.
– Что?
– Ты должен собрать вещи и впустить меня.
– Зачем?
– Мне нужно осмотреть пост и лично уволить тебя.
– Это справедливо.
– Хорошо, что ты признаёшь это. Значит, обойдёмся без споров и скандалов.
