Антон Николаевич Геля
Бабник
***
… Это был выходной день. Солнце начало расшквариваться после обеда. За несколько минут его яркость возросла так, как будто в коробке от холодильника включили прожектор на десять тысяч ватт. Следом за светом пришёл жар. Бытовые спиртовые термометры в тени зашкалили и начали лопаться, потому что стеклянные трубки разорвал вскипевший спирт. Пластиковые окна начали перекашиваться и заметно оплавляться.
Яркий белый свет слепил глаза и не давал рассмотреть происходящее. А посмотреть было на что: мимо, тяжело ступая, шёл огромный чёрный динозавр. Он шёл за уходящим солнцем по раскалённой, шевелящейся от жара земле.
Когда солнце ушло за горизонт в наступившей тьме стало заметно сочащееся маревом из трещин в земле оранжево-красное свечение.
– Это раскалённое инфра-красное излучение. Это конец, – проговорил кто-то рядом.
В выжженном воздухе было очень мало кислорода. На каждый вздох требовалось огромное усилие…
А на следующий день начался дождь.
– Это был выброс солнечного протуберанца, за сутки он сжёг Землю и пролетел дальше. Теперь вся испарённая влага, которая ещё не улетела в космос, начнёт выливаться обратно.
– Много испарилось? – уточнял Стас.
– Полностью растаяли льды на полюсах, и всё равно океаны на сто метров стали мельче. Все моря на материках, без связи с океанами, высохли начисто. Теперь это всё обратно выливаться будет, пока не выльется…
Сотни дней и ночей потоки воды изливались с тёмного неба. Вода с улиц не уходила уже давно.
… – Они хотят нас отсюда выгнать! Говорят, теперь их очередь здесь жить! – кричала, упираясь во входную дверь маленькая девушка. Дверь, которую она сдерживала, дёргалась под ударами снаружи.
– Они просто хотят нас съесть. У них там снаружи вся еда давно закончилась, – отвечал ей кто-то с другой стороны таким голосом, от которого веяло смертной тоской всего человечества.
Битвы за возможность жить на верхних этажах развернулись сразу после начала потопа. С трудом двигаясь, Стас подошёл к выходу, лёг на пол, упёрся ногами во входную дверь, но дверь всё равно рывками открывалась.
– Они влезают и на тыканья ножками стула не реагируют! – кричали рядом. Стас изо всех сил упирался ногами в дверь, видел нечеловеческого вида людей, протискивающихся в расширяющуюся щель и тянущихся к нему скрюченными пальцами…
– АААААА!.. – с трудом закричал Стас, дёрнулся и в ужасе проснулся. – Твою мать!.. Аааах… госссподи…
Сел в кровати, включил ночник, начал тереть лицо дрожащими руками. От пережитого ночного кошмара трясло. «Так вот он какой, конец света… А ведь это вариант: сначала всё на хрен сжигает сгустком энергии, а потом смывает весь плодородный слой. Люди быстро возвращаются в зверское состояние, пожирают друг друга, и… И всё. Ну меня на хрен с такими снами…».
Поправил подушку, расправил скрученное в жгут одеяло, лёг, протянул руку, выключил лампу, закрыл глаза… Такие реалистичные кошмары часто мучили Стаса в период длительного безделья. Если не хватало усталости, то через несколько дней покоя мозг начинал выдавать длительные замысловатые реалистичные кошмары, после которых Стас просыпался измотанным, больным, несчастным. Несколько ночей после этого снов не было. Потом появлялись короткие яркие, а если и дальше не было физической усталости, опять било кошмаром. «Надо бы перед сном хоть прогуляться по свежему воздуху, а то неизвестно, сколько ещё тут зависать», промелькнуло в сознании перед самым засыпанием.
Уже третью неделю Стас ждал одного телефонного звонка, после которого он сорвётся в очередную авантюру. Звонок мог прозвенеть в любой момент, но когда этот момент наступит – никто не знал: должно было совпасть слишком много обстоятельств.
***
Даже в сказках, где возможно всё, Василиса Прекрасная и Василиса Премудрая – это две разные Василисы. Одной из «подруг» Стаса была женщина, значительно старше, чем он, по имени Светлана. Про себя она говорила, что за свою жизнь «прошла огонь, воду и медные трубы. Теперь весёлая, крепкая, сногсшибательная, как самогонка». Их встречи часто ограничивались просто долгими увлекательными беседами, и только иногда заканчивались физической близостью. Они познакомились в очереди за билетами в театр. Стас не собирался в театр в тот день. На улице заметил очень привлекательную, красиво одетую женщину, «с пробегом, но на ходу», отметил для себя и просто пошёл за ней следом. В театральной кассе стояла редкая, для этого города, длинная очередь. Стас встал сразу за Светланой и приложил немало усилий, чтобы она им заинтересовалась. Уже через пятнадцать минут культурного разговора они прониклись взаимной симпатией. После покупки билетов на соседние места они ещё долго просто гуляли, разговаривали, немного флиртовали. Стас наслаждался её познаниями, манерой разговора, чувством юмора, достойным поведением. Любовные отношения между ними развились постепенно. Светлана сама выступила инициатором их первого поцелуя. Оба признавали, что если бы не разница в возрасте, им было бы очень комфортно вдвоём.
Стас давно её не видел, соскучился.
– Алло, светлая моя, здравствуй! – поздоровался Стас со Светланой, когда после третьего гудка она ответила на его звонок.
– Здравствуйте, Станислав! Давненько не наблюдаю у себя вашего присутствия. У тебя всё хорошо?
– Да, хорошо. Соскучился я по тебе! Можно приехать?
– Приезжай! Буду тебе очень рада!
Через полчаса Стас звонил в двери к Светлане.
– Что, сударь, неудачи на любовном фронте, что решили вспомнить свою прежнюю даму? – с улыбкой поцеловала и обняла Стаса Светлана. Между ними не было секретов. За много лет общения сложились глубоко доверительные отношения. Настолько доверительные, что Стас рассказывал Светлане о своих встречах без обязательств. Это не было сплетнями, это был доверительный разговор. Больше ни с кем это не обсуждалось, дальше Светланы это не шло.
… – Раньше «гуманитарий» – это был тот, кто знал три языка, философию, мог произвести лингвистический анализ средневекового художественного произведения на французском языке, а сейчас это те, кто не может выучить таблицу умножения, – сокрушалась Светлана. – Эрa двоечников настала. Эра, эпоха. Чудовищное, могучее поколение двоечников и неучей заполонили всё вокруг. Нет, они были и раньше, но еще несколько лет назад они не так сильно бросались в глаза. Как-то стеснялись своей безграмотности, что ли? А сейчас они, такое ощущение, везде. Они популярны! Безграмотные звезды. Косноязычные лидеры мнений. Не умеющие двух слов связать законодатели мод, – Светлана вздохнула, повернулась, легла удобнее. – Все эти люди, которые никак не могут понять разницу между «тся» и «ться». Которые говорят «я думаю то, что»… Которые говорят «координальный» вместо «кардинальный» – видимо, и Ришелье в их версии был «координалом». Которые заявляют, что «мне показалоСЯ», или «я разочаровалаСЯ». Которые никак не могут забыть кошмарное слово «вообщем». И они уже не стесняются ничего!.. Кошмарные дикари… И ладно бы только блогеры были безграмотными. Блогеры вообще умудрились за краткое время своего существования сделать все возможные ошибки и покрыть себя любым известным позором, так что само слово «блогер» в нашем обществе носит пренебрежительно-несерьезный оттенок. На фоне понтов, самолюбования, воровства, накрутки подписчиков, откровенной грубости, глупости и хамства какая-то там безграмотность уже не выглядит как порок, – Светлана посмотрела на Стаса, увидела понимание в его глазах, продолжила. – Но безграмотность проникла уже в святая святых – в СМИ. В место, которое держалось дольше всех. В то место, где непременно должна быть хоть какая-то редактура, хоть какой-то второй взгляд. Нет. Сами редакторы уже не знают, что к чему. И ладно бы модные журналы, нет – солидные политические издания на полном серьезе обсуждают вопросе о «приемнике Президента», хотя слово «приемник» – это, скорее, что-то из радионауки, в отличие от слова «преемник», которое и пишется, и читается по-другому. Всем наплевать на грамотность. Всем. Никакой вычитки, никакого свежего взгляда. Афиша с фильмом Нуртаса Адамбая заявляет о «фильме Нуртаса Адамбай» – хотя фамилия «Адамбай» прекрасно склоняется, прекрасно, так же, как и Хемингуэй. Но только в одном случае – если речь идет о персонаже мужского рода. Если бы это был фильм какой-нибудь Нургуль Адамбай – тогда склонять не следовало бы. Но эти безграмотные двоечники не понимают разницы, не понимают, – Светлана опять замолчала.
– Безграмотность везде и во всем. Неучи везде. Неучи – лидеры мнений. Неучи – популярные блогеры, – повторилась она, – неучи дают интервью и учат других жить. Люди, которые сами не удосужились научиться – учат других. Перевернутое время, ей-богу. И вот я точно знаю, в чем причина. Все ведь просто – эти люди не читали в детстве, и не читают сейчас. И я точно знаю, что с этим делать. Точно знаю, как безграмотность лечится. Будь моя воля, я бы собрала в одном месте всех этих редакторов модных журналов, всех этих блогеров, всех этих безграмотных журналистов, всех этих пишущих людей, которых на пушечный выстрел нельзя подпускать к тексту. Всех этих молодых и дерзких. Собрала бы, и заставила читать. И читать не журналы с картинками, не блоги, не модных писателей, не какого-нибудь дебильного Коэльо, не какого-нибудь популярного Харари, который под видом откровения публикует кошмарный наукообразный бред. Нет, Чехова бы они у меня читали! Чехова, Антона Павловича. Возможно, тогда они бы узнали, что вот это кошмарное построение фразы «переступая порог ресторана, возникает ощущение, что ты дома» – так вот, это построение фразы называется «анаколуф», и его первым безжалостно простебал именно Чехов. И это ощущение переступает порог ресторана, а не ты, двоечник. Чехова им всем в двойном размере!.. Толстого. Шекспира в переводе Пастернака. Самого Пастернака. Каверина. Домбровского. Бунина. Вот кого. А в интернет я бы им запретила заходить в принципе. До тех пор, пока не смогут правильно применить «тся» и «ться». Десять раз из десяти. Некоторые, наверное, никогда не смогли бы это сделать. Но таким людям отлучение от Интернета только на пользу… Для грамотности нужно мышление взрослого человека. Но мы безвозвратно утратили способность быть взрослыми: не будет уже никогда двадцатилетнего генерала Наполеона Бонапарта, шестнадцатилетнего комдива Гайдара. Инфантильная придурковатость стала нормой. Поэтому и детские экивоки никуда не денутся. Как жаль…
Светлана выговорилась и теперь утомлённо замолчала.
– С чего тебя так перепахало? – после длительного молчания уточнил Стас, повернулся удобнее, начал кончиками пальцев поглаживать Свету по плечу.
– В поезде ворох газет прочла, а там так всё безмозгло, так безграмотно, так косноязычно. Особенно региональные таблоиды. Это что-то невероятно ужасное… Такие примитивные темы обсасываются на полном серьёзе… Так возникают нации, которые выпускают стеклянные бусы и нации, которые за эти стеклянные бусы продают свои земли. Всё грустнее наблюдать растущую самоуверенную безграмотность. Становится нормой «Ну, я же так думаю, значит, так оно и есть». Растёт число сторонников учения о плоской земле и наличия планеты Нибиру, населённой ануняками. У входа в университет в Южной Африке висит следующее сообщение: «Уничтожение любой нации не требует использования атомных бомб или использования ракет дальнего радиуса действия. Требуется только снижение качества образования и разрешение обмана на экзаменах учащимися». Пациенты умирают от рук таких врачей. Здания разрушаются от рук таких инженеров. Деньги теряются от рук таких экономистов и бухгалтеров. Человечество умирает от рук таких религиозных ученых. Справедливость утрачивается от рук таких юристов и судей… Управление теряется в руках законодателей. «Крах образования – это крах нации»… Мы стали нацией, которая обречена на вымирание. Так грустно… Опять подумала, что хорошо быть дурой, но мне так не повезло с детства много читать, стать всей из себя умной. Скажи, хорошо же быть дурой, правда?
– Тебе это уже не грозит. Неси свой крест просвещённого человека, – поцеловал Стас в макушку Светлану. – Светлая твоя голова. Как же с тобой хорошо поговорить.
– Женись, Станислав. Обязательно женись! И обязательно родите детей! Воспитайте их умными людьми! Просто страшно становится от мысли, что мы последние поколения умных образованных людей. Давай я тебя с хорошей умной девушкой познакомлю, чтобы вам было о чём говорить. А?
– Не надо… Не надо… Это апоптоз… На уровне общества. Каждый член общества – как отдельная клетка. Всеобщее одурение и массовое суицидальное поведение – это стремление членов общества к скорой гибели. Слишком нас много на планете расплодилось.
– Не будь таким мрачным. Что у тебя произошло? – повернулась к Стасу Светлана.
– Кошмар ночью снился. Наблюдал конец света, – ответил Стас и пересказал свой сон.
– Как фильм телеканала «Дискавери» или «Нэйшнл джиографик». Иди ко мне… – притянула к себе Стаса Светлана.
***
В понедельник утром Стас сидел в очереди банке. Необходимость каждые несколько лет заменять карты была частью его работы. А сейчас Стас восстанавливал утраченные ранее карты. Полтора десятка карт разных банков хранились в отдельном портмоне. Рядом сидела пара немолодых людей, усталый мужчина и нервная женщина. Они продолжали какой-то прежний разговор, но с какого-то момента Стас откровенно начал прислушиваться. «Тебя поставили подглядывать, а ты подслушиваешь», сам себя укорил Стас.
– Чем умнее и взрослее мужик, тем меньше у него претензий к женщинам, – нравоучительно говорила женщина. – Он отсеивает всяких дур, кур, меркантильных сучек, находит женщину по себе и работает на эти отношения. Развивается сам и помогает расти и развиваться своей женщине. Зато тот, у кого мозг с птичью какашку, годами будет орать, что все бабы сучки, что им нужны только деньги. Каждый получает бабу по своему уму и способностям. Вот такие дела! – победно закончила женщина с напором.
– А как быть с теми, кто честно женился по залёту после случайной связи с незнакомой тёлочкой, которая оказалась именно меркантильной сучкой с куриными мозгами? – отстранённо уточнил мужик, явно имея в виду что-то личное.
– А вот не надо было ему с кем попало в постель ложиться! – почти выкрикнула женщина обижено.
– А он там один оказался, её там не было? – медленно проронил мужик.
– Так, знаешь что?!
– Что?
– Ничего! Вот подумай, о чём я тебе сказала, – закрыла тему женщина.
– А о чём я тебе сказал, ты подумаешь? – усмехнулся мужик.
– Я не буду про всякую чушь думать! Я тебе сказала, как есть, так вот и есть всё! Не надо мне тут всё это вот! – выдала речевые надолбы женщина.
– Чего не надо? – уточнил мужик.
– Ничего! Молчи уже, если сказать нечего! – зашипела на мужика женщина.
– Мне есть что сказать… – начал было мужик. Ему уже было важно просто оставить последнее слово за собой.
– Заткнись по-хорошему, не зли меня!.. Чего молчишь? Нечего сказать? Вот так-то… – зло скривила губы женщина.
– Да я вот над твоими словами думаю… К какой группе ты относишься из перечисленных тобой персон? И высчитываю птичку, размером с чью какашку мои мозги… Даже не голубь. Воробей. Точно, воробей, – сам себе проговорил мужик.
– Ты сейчас что сказал? А!? Ты сейчас что сказал?! – встрепенулась женщина.
– Мозги у меня размером с воробьиную какашку, говорю, – ответил мужик.
– Почему это?!
– Я подумал о том, что ты мне сказала…
– Вот так лучше, самокритика полезна, ещё подумай, – почувствовала себя победительницей в споре женщина.
– Да, самокритика… Не у всех она есть, да? – тихо проговорил мужик.
– Не у всех, не у всех. Вот лучше молчи и думай… Ах, ты урод! Ты меня кем назвал?! – вдруг догадалась женщина, о чём шла речь.
– Тебя – никем. Я про себя.
– Ты меня в виду имел! Что я сучка, да!?
– Что ты, ласточка моя, у меня загранпаспорт дома, я так не рискую, – зевнул мужик.
Окончания этого увлекательного спора Стас не услышал, его пригласили в одно из окон. «Интересно, какую охренительную истину они родят в этом бестолковом споре? Увлекательно жить в таком насыщенном событиями браке…», проскочило в мыслях.
…Операционистка была совсем молодой миловидной женщиной. Стас без усилий создал атмосферу лёгкого флирта, несколько раз вызвал искренний смех сотрудницы, пока она оформляла его документы, чем вызвал недовольные взгляды немолодых женщин без фигуры за соседними компьютерами. Каждая из них была бы счастлива, чтобы Стас флиртовал с ними. Но осуждали и его, и свою сотрудницу, когда наблюдали чужой флирт.
«Интересное женское свойство: всё, что не моё – это плохо. Это относится к предметам, вещам, чужим детям, чужим радостям. На вечеринке жена может флиртовать и любезничать с посторонними мужчинами, но если муж вдруг с улыбкой переговорит с какой-то другой женщиной, его ждёт вынос мозга: «кто это был?!», а на указание, что ты сама любезничала, последует «конечно! От тебя разве дождёшься? Да и ничего не было! А ты как баба, если предлагаешь мне на себя посмотреть!». Милые создания… И сейчас они осуждают и будут поучать свою коллегу, потому что это не и смех и флирт, а значит, это плохо, значит, этого не должно быть…», – осознал ситуацию Стас.
– Желаю вам хорошего дня. Вы очень хорошая собеседница. Я, пожалуй, опять потеряю свою карту, чтобы снова к вам прийти, – довольно громко сказал Стас для окружающих. Потом наклонился чуть ближе и тихонько проговорил для неё одной: – я бы вас пригласил куда-то сходить, но в этом случае ваши коллеги вас просто съедят.
– А они меня и так съедят, не переживайте, – так же тихо ответила операционистка. подмигнула и с улыбкой протянула листок с номером своего телефона. – Позвоните мне в сентябре, когда я буду в отпуске.
***
– Мир очень странный… Вот, например, коробка для пиццы квадратная, сама пицца круглая, а порции треугольные. В школе нас этому не учат, но вот в чём дело… Есть пиццы на двенадцать и восемнадцать дюймов, то есть двадцать четыре и тридцать шесть сантиметров соответственно, если перевести на русский язык забугорную тарабарщину. По цене восемнадцать дюймов на четверть дороже двенадцати. А по площади восемнадцать дюймов ровно в два раза больше, чем двенадцать! – за обедом в кафе говорила миленькая Катя. – Я тут сегодня с утра вычитала, что основатель компании «Тойота» Сакити Тойода, постоянно пользовался правилом «пяти почему». Во всех непонятных ситуациях он использовал этот метод, и тот ему всегда помогал. Вот это правило. Например, мне хочется шубу. Спрашиваю себя: почему я хочу новую шубу? Это первое «почему». Отвечаешь себе: потому что я хочу всех удивить. Окей, второе «почему»: почему ты хочешь всех удивить? Ответ: потому что хочу, чтобы на меня обратили внимание. Третье «почему»: почему тебе нужно, чтобы на тебя обратили внимание? Ответ: потому что я чувствую себя неуверенно. Четвертое «почему»: почему ты чувствуешь себя неуверенно? Ответ: потому что я никак не могу реализоваться, потому что я сижу на одном месте. Пятое «почему»: почему ты не можешь реализовать себя? Ответ: потому что я занимаюсь тем, что мне не нравится. И скажи теперь, при чем тут шуба? Так получается, что в ответе на пятое «почему» и кроется первопричина, которая, на первый взгляд, не просматривается. Пятое «потому что» выводит на свет то, что скрыто. Если угодно, пятое «потому что» и есть настоящая ты. Это очень действенный способ проверить, что ты на самом деле скрываешь, в чём боишься признаться даже себе, чего ты действительно хочешь и что, на самом деле, просто мишура. Я так рада, что сама до этого дошла! А потом мне стало грустно, потому что очень часто женщины тратят слишком много денег, которые они не заработали на вещи, которые им не нужны, чтобы впечатлить людей, которые им безразличны.
– Всё верно, психологическая зрелость, это понимание того, как много вокруг вещей и событий, которые вообще не нуждаются в твоих оценках, комментариях, – поддержал Стас Катю.
– Я по тебе соскучилась! Когда ты будешь меня мылить? – с улыбкой спросила Катя.
– Давай сегодня, – предложил Стас.
Катя была одной из «постоянных подруг», с которой он встречался уже много раз, желания расставаться ещё не было. Она была миленька, добрая, страстная, ничем не напрягала, всегда была в хорошем настроении. Каждая их встреча была маленьким праздничным приключением. Сама Катя считала себя слишком влюбчивой, а влюбившись, начинала так беспросветно заботиться о своих любимых, что те начинали её избегать, поэтому теперь она боялась заводить серьёзные отношения, чтобы очередные расставания из-за того, что она «слишком хорошая» не приносили ей страдания. Встречаясь со Стасом, она помнила, что это только на время, не серьёзно, удерживала свою непомерную заботу, и сама удивлялась, что, оказывается, без этого можно жить. Без её заботы ничего вокруг не менялось. Теперь она просто жила, не ждала ответной заботы.
– Давай. Ты мне приготовишь место во дворе? – По городу Катя ездила на простом отечественном автомобиле, но на трассу выезжать боялась.
– Не требуется, сейчас много места под окнами, все на дачах, – успокоил Катю Стас. «Какая же аккуратненькая, как куколка», любовался Стас своей зеленоглазой собеседницей, тёмно-рыжие густые волосы со стрижкой, круглые черты лица. «Дураки мужики, заботу такой прелести не ценить. Себе её оставить, что ли?», размышлял Стас.
– Увидела ещё сегодня в сети на странице старого знакомого, что он изменил свою жизнь на триста шестьдесят градусов, но фотографию на аву поставил старую, школьную. Теперь пытаюсь понять: то ли он математику вообще не знает, то ли успешно крутится, – продолжала делиться своими наблюдениями Катя. Стас на мгновение задумался и от души рассмеялся.
– Мать, ты начинай дневники вести. Ты просто кладезь наблюдений! – похвалил собеседницу Стас.
– Кому это надо? Думаешь, хоть кто-то кроме тебя оценил это? Никто даже не понял! Знаешь, что мне ответили по этому поводу двое до тебя? Они сказали «Ну, вот так у человека в жизни всё повернулось», – пожаловалась Катя. – Ой, ладно, пойду обратно, надо добивать эту «братскую могилу». Никто без меня этот сборник не скомпилирует. Цезаря в сенате сговорились убить шестьдесят человек. Но на его теле было всего двадцать три раны. Это говорит о том, что во всех групповых проектах абсолютное большинство участников ничего не делают, – вздохнула Катя обречённо. «Братской могилой» в академической среде называют сборники статей и материалов конференций, отпечатанных мелким шрифтом малым тиражом. Эти сборники читали только составители. Больше никто не читал материалы целиком: авторы перечитывали свои тексты, студенты в библиотеках искали только конкретные статьи. 90% опубликованных в таких сборниках материалов больше никогда нигде не всплывали. Эти публикации нужны были студентам и аспирантам «для галочки», и в массе своей были мертворожденной пустышкой. – Мы все понимаем, что так жить дальше нельзя, но понимаем, что именно так мы жить и продолжим. А самая большая драма нашей жизни в том, что начиная делать какую-то фигню, мы почти всегда знаем, что будет в конце, но нас это не останавливает… – совершенно печально закончила Катя. Ей очень не хотелось возвращаться к своей скучной работе. – Давай, до вечера… Я пойду… Уходишь – не оглядывайся. Оглянешься – вспомнишь. Вспомнишь – пожалеешь. Пожалеешь – вернёшься. Вернёшься – начнётся всё сначала… А я уже всё доела и допила, сытая, больше не смогу наедаться. Неопределённое местоимение – это что-то с чем-то, – шутила Катя про всё подряд, чтобы просто потянуть время.
– Очень жду тебя вечером, – с искренней улыбкой добро обнял Катю Стас. «Какая же хорошенькая!», любовался Стас уходящей Катей, в платье, похожем на платья пятидесятых годов. Катя вообще напоминала девушку с классических картинок «Пин-ап-гёрл».
***
– Девушкам вредно смотреть фильмы о любви, а парням порнуху: и те и другие начинают думать, что такое возможно в действительности, и ждёт их большое разочарование, – тараторила Катя, когда они голые сидели на кухне у Стаса, чаем восполняли потерянную с потом любовных утех жидкость.
– В этом жанре, в смысле порнухи, давно уже кризис идей, – отозвался Стас на шутку. – Я порнуху не понимаю: это как чужую пьянку по телевизору смотреть.
– Ну, футбол же смотрят те, кто сам трёх метров за автобусом пробежать не может. Может быть, любителям порнухи тоже не осталось ничего радостнее, как на других посмотреть, – вступилась за зрителей этого жанра Катя.
– С этой стороны я не думал… Да, наверное так и есть. Но я бы в порноактёры не пошёл. Да потому что для меня встреча с женщинами – это радость, удовольствие, предвкушение, а для них работа, работа, работа… Как на тренажёре отпыхтел, и никакого тебе удовольствия. И так каждый день, каждый день. Я бы не смог, – признался Стас.
– Вторую половину лета обещают жарким, – глядя в окно произнесла утомлённая Катя. Своим совершенством она напоминала древне-греческие мраморные статуи.
– Красивая ты! Ладная, – невпопад ответил Стас.
– Ага… Спасибо маме с папой… – согласилась Катя. – А вот скажи, ты бы как поступил, если бы у тебя был любимый человек, а ты ещё влюбился в другую женщину?
Стас задумался, левой рукой задумчиво пошевелил волосы на затылке, медленно сформулировал:
– Если бы я полюбил одновременно двух людей, то есть одну женщину за другой, я бы выбрал вторую: если бы я действительно любил первую женщину, не полюбил бы вторую.
– Как всё просто… А если, вот, действительно любишь, обоих любишь, что делать? – настаивала Катя.
– Был у нас на истфаке замечательный преподаватель. Специалист по черносошному крестьянству… У него была привычка на экзамене одним единственным вопросом наизнанку выворачивать, – начал вспоминать Стас. – Отвечаю по билету, допустим, праздники у русских крестьян в такой-то период года в тринадцатом веке, весной, например. Бодро так отвечаю, самому нравится, подробно, все дела. Он кивает, согласен, всё нормально, а по завершении ответа задаёт дополнительный вопрос: «Ну, а всё-таки, какие праздники были связаны именно с этим временем года». Начинаю дополнительно вспоминать. Ещё пару праздников, благо их там на каждый день не по одному было, называю. Он, значит: «Да, верно. Ну а всё-таки?». И так раз пять-шесть. Всё, уже голова пустая, не помню больше ни одного. И тут он называет какую-то такую фигню, которую и за праздник то не считали, но всё-таки. Так и ты, «ну, а всё-таки?», да?
Катя улыбнулась, наклонилась вперёд, опёрлась локтями о стол, положила голову на ладони, отчего её круглые груди легли на край стола и на несколько секунд привлекли внимание Стаса. «Ну, какая же аккуратная, просто прелесть!», мелькнула мысль.
– Ну, скажи! Тебе жалко? – настаивала Катя.
– Что сказать-то? – уточнил Стас.
– Как тут быть?
– С чем? С двумя влюблённостями? Мы любим тех, кому делам что-то доброе. Поэтому и говорят, что с глаз долой – из сердца вон. Прекрати общение с одним из них, переключись полностью на второго, – напрямую выдал Стас свою догадку.
– А как выбрать?
– Монетку подбрось! – посоветовал Стас.
– Так нельзя. Они оба по-своему хорошие. У обоих есть свои недостатки, – не сдавалась Катя. – Как выбрать?
– Я полюбила вас, крепитесь. Из вредности в любви признаюсь, – выдал шуточное двустишие Стас с усмешкой. – Тебе нужен безупречный мужик. Зачем тебе с недостатками? А вообще, если выбирать – то бросай меня, – глядя прямо в зелёные глаза под короткими рыжими волосами предложил Стас.
– Тебя мне ещё не хватало! Ты, если когда и умрёшь, то от бессердечного приступа, в очередное бездушное душное лето, на какой-нибудь очередной девке… В тебя влюбляться – это сразу аптеку за ядом идти нужно. Бедная будет та баба, которая станет твоей женой. Ты же перемелешь любую! С тобой мне просто хорошо, тебя я не рассматриваю как спутника жизни. Ты – как моя машина. Просто безотказное функциональное приспособление для облегчения жизни. Не буду же я влюбляться в машину и хранить ей вечную верность.
– Да? Жалко… В смысле, если бы был выбор между мной, и не мной, это было бы сильно проще. А так между неизвестно кем и не мной – не зна-а-аю… Это, значит, как приходит врач к пациенту домой и сразу заявляет, что болезнь у хворого от алкоголя. Больной возражает, что вообще не пьёт. Врач расстраивается и говорит: «Жалко, что не пьёте… Это сильно облегчило бы диагностику», – усмехнулся Стас.
– А как вообще себе спутников жизни выбирают? – не стала смеяться Катя. Стас тоже посерьёзнел, пожал плечами.
– Не знаю. Как познакомиться с женщиной, да с кем угодно, что-то вместе сделать – это я знаю. А как жить долго и счастливо – ни разу не делал. Главное скажу, кого нельзя в спутники брать. Нельзя выбирать «правильных», «положительных», «хороших». Это самый мерзкий тип мужского пола. Все «хорошие» парни очень плохие любовники, – начал делиться своими знаниями Стас.
– Почему? – включилась Катя.
– Эти правильные… Уроды они. Бабы с хренами. Трусливые, подлые… В общем, должно быть в мужике здоровое зверское начало. Мужицкое, сильное, бескорыстное. А такие качества у «хороших» отсутствуют. А нет этих мужицких качеств – это змея, скорпион, бабская натура в своём худшем проявлении. Бежать от такого надо… А вообще, не загоняйся. Если из головы выкинуть шаблон «как оно всё непременно должно быть», а просто наслаждаться тем, как оно есть, можно случайно стать счастливой.
– Как-то не конкретно. Что ты имеешь в виду? – заинтересовано проговорила Катя. Её взгляд остановился, она смотрела куда-то внутрь себя.
– Давай так: сейчас я чётко не могу выдать, но специально для тебя сформулирую, как оно должно быть и мерзкие мужские черты, которые если заметишь в мужике, знай, что от него держаться подальше. А ко мне поближе… – оба замолчали. Стас глубоко вздохнул, подался вперёд, и без привязки к только что произошедшему разговору сказал: – Замечено, что даже те люди, которые уверены, что всё предрешено и ничего нельзя изменить, при переходе дороги смотрят по сторонам. Интересно, да? А пошли опять мылиться? – закончил Стас с улыбкой.
Катя улыбнулась, молча встала и, шлёпая босыми ногами, первая пошла в ванную. Стас опять залюбовался стройной гладкой спиной и круглой попой с розовыми пятнами от табуретки.
***
Утро вторника ознаменовалось долгожданным звонком на специально выделенный для этого канала связи мобильный телефон.
– Добвое утво, Вохматый, – прозвучал в динамике спокойный баритон с мелодичными дефектами речи в виде картавости и вместо звука «л» мягкое «вэ». – Не вазбудив?