Антон Леонтьев
Ее настоящая жизнь

Ада, уставившись на нее, молчала, а Нина продолжила:

– Только если ты примешь мои условия, то обратного пути к твоей прежней жизни не будет. Но ведь ты и сама не хочешь возвращаться в этот ад, Ада?

Та, взглянув на нее, причем уже не как подросток, а как умудренная жизнью женщина, каковой, по сути, она и была, ответила:

– Ну почему же? Там ведь были и занятные моменты, и много роскоши, и встреча с очень влиятельными людьми…

Однако, кладя руку на банкноты, девушка заявила:

– Но ты права, я все время мечтала о том, чтобы появился ангел и забрал меня из этого кошмара. И надо же, он и появился. Ты! Кстати, ты ведь не сказала, как тебя зовут! И вообще, почему ты это делаешь?

Нина, усмехнувшись, поняла, что правильно оценила ситуацию – нет, рецидива у Ады не будет, и она, желая забыть о том кошмаре, в котором жила по злой воле чужих людей, точно не вернется к нему.

– Делаю я это потому, что это единственно верное. А зовут меня Нина. Ну что, еще по порции блинчиков, а потом я отвезу тебя к миссис Гейз?

Убедить Шарлотту было гораздо проще, чем ожидала Нина. Она-то думала, что та в свете ареста своего квартиранта, месье Г.Г., и слышать ничего не пожелает о новой жилице, однако, вняв убедительному шуршанию банкнот, миссис Гейз, которая, как верно писал Набоков, являла собой крайне слабый, несколько мутноватый раствор Марлен Дитрих, во время их делового разговора непрестанно куря вонючую сигарету в бирюзовом мундштуке, сказала:

– Что же, сдам комнату вашей кузине, но только с условием, что она будет помогать мне по хозяйству. Потому что Ло так неряшлива, а Луиза столь нерасторопна!

Гейзиха томно вздохнула, и Нина поняла, что финансовый аргумент – самый весомый.

– Только никаких мужчин! – заявила Шарлотта тоном настоятельницы монастыря. – Я этого не потерплю, да и хватит пока с меня всех этих мужчин, в особенности подозрительных иностранцев. И вообще, у меня малолетняя дочка!

Столкнуться с Лолитой Нине снова не повезло – та была в школе.

Нина энергично кивнула головой:

– Мэм, вы так правы!

А сама подумала, что еще накануне мэм, готовая с головой и в одежде прыгнуть в омут чувственных приключений с месье Гумбертом, и думать ничего не хотела о своей малолетней дочке.

Не вышло.

Смягчившись, Шарлотта пустила в потолок кольцо сигаретного дыма и сказала:

– Ах, милая моя, вы, надо сказать, пришли как раз вовремя. Мне ведь так нужны деньги… Знаете, воспитание непоседливого ребенка в наши дни так дорого… А Ло так прожорлива!

Сгребая деньги, которые в качестве трех первых недельных взносов вручила ей Нина за свою кузину, она добавила:

– Вы буквально спасли меня, милая моя!

Нина не стала просвещать жадную Шарлотту, что и в самом деле спасла ее – от смерти под колесами автомобиля. А также ее непоседливую и прожорливую Ло, являющуюся самой обыкновенной здоровой девочкой двенадцати лет от роду, – от горькой судьбы.

– Рада это слышать, мэм! Ну, тогда моя кузина может вселиться в свою комнату прямо сейчас?

Тепло попрощавшись с Адой, которая уже считала ее свой закадычной подругой и в считаные минуты сумела растопить сердце подозрительной Дорис, лихо обслужив нескольких клиентов в кафе, Нина поцеловала ее в щеку и произнесла:

– Ну, мне пора…

Ада произнесла:

– Так ты уезжаешь? Но ведь мы увидимся?

Нина знала, что нет. Потому что если она вернется в «Лолиту», то все вернется на изначальные позиции, и месье Гумберт со своим пижонским желтым чемоданом въедет к ничего не подозревающей Шарлотте.

Но знать об этом Аде было вовсе необязательно.

– Да, обещаю тебе, что вернусь. Просто у меня сейчас дела в… в Канаде, причем надолго. Но рано или поздно я приеду в Рамздэль и навещу тебя!

Вздохнув, Ада, облаченная уже в форменную одежду кафе Дорис (они находились там, потому что смена Ады должна была вот-вот начаться), произнесла:

– Ну да, как и надлежит ангелу, ты полетишь дальше.

Нина протянула ей ключи от автомобиля.

– Это – мой прощальный подарок.

Не веря своему счастью, Ада подозрительно спросила:

– А как же ты в Канаду поедешь?

– Об этом ты не беспокойся. А мне же обещай, что больше не свернешь с правильного пути.

Ада, бросив на нее полный трагизма взгляд, ответила:

– Я ангелов не обманываю. Потому что не дура, понимаю, что такой шанс бывает раз в жизни. И я уже давно не ребенок, понимаю, что в мире много зла. Но есть и добро!

Она порывисто обняла Нину и прошептала:

– Думаю отчего-то, что мы больше не увидимся. Потому что ангелы дважды не прилетают. Но если у тебя получится снова спуститься с небес на грешную землю, то заходи, буду очень рада!

Послышался грозный окрик Дорис:

– Ада, к пятому столику, клиент уже готов сделать заказ!

Поцеловав в щеку Нину, Ада, на глазах которой сверкали слезы, удалилась, а Нина, чувствуя, что и сама готова расплакаться, зашла в дамскую комнату.

Сполоснув лицо, она схватилась обеими руками за грязноватую раковину, закрыла глаза и сконцентрировалась.

А когда открыла их, то увидела свою дверь, лакированную, темно-синюю, с ручкой в виде разинутой пасти льва, возникшую в стене.

Она сделала все, что могла. И вывела из обоймы не только Г.Г., но и К.К., при этом спасла не только Лолиту, но и Аду.

Делать ей здесь больше нечего.

Она плавно повернула ручку двери – и поняла, что та по-прежнему не поддается.

Отступив на шаг, Нина заметила, как дверь исчезла, но не стала вызывать ее снова.

Волнения на этот раз не было, как и страха тоже. Одно из двух: или сбой в работе портала до сих пор продолжается, что маловероятно, потому что это затронуло бы не только ее, но и всех прочих, посвященных в тайну «Книжных ковчегов», или…

Или ее миссия в «Лолите», несмотря на все, что ей удалось сделать, до сих пор не подошла к концу.

И дверь поэтому-то и отказывается ее выпускать.

Снова схватившись за края раковины, Нина уставилась на себя в зеркало. Г.Г. и К.К. на скамье подсудимых и наверняка сядут в тюрьму, в этом сомнений быть не могло. Лолита жива и будет жить, так же как и ее мамаша Шарлотта. Ада работает теперь официанткой и – в этом Нина не сомневалась – найдет свою дорогу в новой жизни и точно не вернется к прежней.

Так в чем же тогда дело?

Как ни старалась, Нина не могла понять, что же от нее еще требуется. Она сделала все, что можно, спасла всех, кого можно было спасти, а с учетом Ады даже и тех, о ком не имела ни малейшего представления и кого в романе Набокова элементарно не было.

Тут в дамскую комнату проследовали две смеющиеся молодые женщины, и одна из них произнесла, обращаясь к другой:

– …и после этого мы поедем в Калифорнию, там у него тетка живет. Ей от мужа досталось такое шикарное ранчо под Сан-Хосе! Нам надо поддерживать с ней контакт, тогда она нам его завещает…

Нину как током ударило. Ну да, конечно, ей снова был знак – ранчо в Калифорнии!

То самое ранчо Дук-Дук, на котором происходят кошмарные вещи и где суждено было побывать Лолите и стать секс-рабыней драматурга – и, увы, не только его.

Ну, теперь уже не суждено.

Но это не отменяло того, что ранчо, обставленное с вызывающей роскошью, имеющее бассейн, причем не один, и даже искусственный водопад, несмотря на арест Г.Г. и даже К.К., все еще продолжало служить местом заточения несчастных подростков, которым там приходилось переживать то, о чем Нине и думать не хотелось.

Поэтому, вернувшись в кафе, Нина дождалась, пока Ада подаст заказ и сможет минутку передохнуть, и снова подошла к ней. Та, увидев ее, просияла:

– О, ты вернулась! Надо же, как быстро! В Канаду слетала?

Отведя ее в сторону, Нина тихо произнесла:

– Скажи, ты ведь была на этом ранчо?

Лицо Ады окаменело, она прошептала:

– А тебе это зачем?

Нина честно ответила:

– Хочу сделать так, чтобы всех, кто замешан в этих ужасах, накрыли.

Ада вздохнула:

– Ну точно ангел. Только там все схвачено. Это не так, как в особняке К.К., ранчо посещают и полицейские чинуши, и высокопоставленные политики, там даже сенатор какой-то важный ошивался, причем, кажется, даже и не один. И местная полиция там на прикорме, они получают на лапу и помалкивают в тряпочку.

И добавила:

– Там одну дурочку, которая хотела обратиться к властям, убили и в пустыне закопали!

Встрепенувшись, Нина произнесла:

– Они кого-то убили?

Поежившись, Ада ответила:

– И, думаю, даже не одну эту дурочку. У них там время от времени получается, что кто-то умирает – от передозировки, от слишком усердных секс-игр, во время ссоры. Так они всех там в пустыне и закапывают!

Нина, взяв девушку за руку, произнесла:

– И где именно? Пустыня же большая…

Ада, едва не плача, произнесла:

– Ах, я не хочу думать об этом, не хочу… Мне надо только одно – забыть об этом…

А потом тихо добавила:

– Но их надо покарать, ты в этом права. Давай я тебе нарисую план ранчо и его окрестностей. Они там своих покойников за одним холмом хоронят…

Быстро набросав на салфетке план, Ада вручила его Нине, и до них донесся голос Дорис:

– Ада, ко второму столику, клиент уже нервничает!

Обняв Нину, Ада сказала:

– Ну, мне пора. Не хочу, чтобы уволили в первый же день работы.

Нине тоже этого не хотелось.

– И будь осторожна, потому что они и ангела убьют, если что. Это ведь не люди, а исчадия ада!

Нина, сворачивая салфетку с планом, ответила:

– Исчадия ада ангелам не помеха. Кстати, мне очень неловко, но не могла бы ты вернуть мне ключи от автомобиля? Он мне понадобится. А ты вот возьми, тут двести долларов…

Ада тотчас сунула ей в руки ключи и решительно отвергла предлагаемые деньги:

– Ни за что и никогда! Они тебе нужнее. Только обещай мне, что будешь предельно осторожна. И вообще, мне, может, с тобой поехать? Я ведь там все как свои пять пальцев знаю…

Нина, потрепав ее по щеке, ответила:

– Нет, ангелам помощники не нужны. У тебя новая жизнь, и ты обещала мне, что к старой не вернешься. Я сделаю все сама.

Вздохнув, Ада проронила:

– Но ты, если заехать, вернее, залететь ко мне не сможешь, так все равно дай весточку. Буду очень рада!

Пообещав, что так и сделает, Нина отправила Аду ко второму столику, а сама вышла из кафе, села в автомобиль и отправилась через всю страну на Западное побережье, в Калифорнию.

По пути, занявшему без малого неделю, она жила в мотелях, где, вероятно, если бы она не вмешалась, жили бы и Г.Г. с Лолитой, колеся по США. У нее была возможность обдумать план, поэтому, когда она после незабываемого переезда прибыла, наконец, в легендарный штат у Тихого океана, то имела очень четкое представление, что ей надо делать.

Деньги у нее заканчивались, однако кое-какие запасы еще имелись. Поэтому, наведя справки и разыскав одного из лучших частных детективов в Лос-Анджелесе, Нина выложила перед ним свои последние сбережения и сказала:

– У меня пропала сестра, и я точно знаю, что в последний раз ее видели живой на ранчо Дук-Дук. Это там, в пустыне, в сторону Сан-Франциско…

Детектив, как две капли воды походивший на Хамфри Богарта в роли частного сыщика из «Мальтийского сокола», произнес:

– Ага!

Нина же продолжила:

– Вижу, вы тоже кое-что слышали об этом ранчо. Там происходят гнусные вещи…

Детектив, кинув себе в рот еще одну резинку, произнес:

– Мисс, в этом мире сплошь да рядом происходят гнусные вещи…

Нина посмотрела ему в лицо и сказала:

– Это все, что у меня есть. Причем это не так уж мало, и я знаю, сколько вы обычно берете за свою работу, мистер. Мне надо, чтобы ранчо Дук-Дук перестало существовать, а все те, кто причастен к происходящим там гнусностям, понесли наказание и сели на скамью подсудимых.

Детектив, усмехнувшись, заявил:

– Ну, об этом ранчо много слухов ходит. В том числе и о том, что его покрывают и шишки из полиции, и политики. Думаю, так просто к ним не подобраться, а на шалости, которые там, опять же по слухам, происходят, все закрывают глаза.

Положив перед ним план ранчо и его окрестностей, которые она перерисовала с салфетки на большой лист бумаги, Нина сказала:

– Если под шалостями вы имеет в виду оргии с несовершеннолетними, то спешу поставить вас в известность, что на ранчо еще и убивают людей. И хоронят их в пустыне, вот за этим холмом.

И она ткнула пальцем в середину листа.

Подавшись вперед, детектив, с которого слетел налет незаинтересованности, произнес:

– Там убивают людей? Откуда вам это известно?

Нина ответила:

– Из хорошо осведомленного источника. Причем в пустыне похоронен не один человек и не два, там целое кладбище! Это разве не зацепка?

Поднявшись, детектив прошелся по своему кабинету и, повернувшись к Нине, произнес:

– Это очень дурно пахнущее дело, мисс. Очень!

Та же ответила:

– Вот поэтому, мистер, я и обратилась к вам. Вы же в подобных делах мастак, не так ли?

Она знала, что так.

И добавила:

– Вы ведь возьметесь за него? По вашей реакции вижу, что возьметесь. Потому что благодаря ему вы станете не только знаменитым, но и богатым!

И детектив, усмехнувшись, кинул себе в рот еще одну резнику:

– Ну, одного меня тут не хватит, тут нужна еще и пресса. Но есть у меня на примете один прыткий репортеришка…

Вместе с этим прытким репортеришкой, оказавшимся хоть и молодым, но крайне оборотистым, к тому же с самого начала положившим на Нину глаз, они побывали незадолго перед закатом в пустыне, около холма, откуда открывался вид на расположенное в нескольких милях ранчо Дук-Дук.

Детектив прихватил с собой лопату, и практически сразу они наткнулись на что-то, закопанное в песке.

На чей-то скелет.

Репортер, присвистнув, сдвинул на затылок шляпу и произнес:

– Ого! Дай-ка мне!

И, схватив лопату, воткнул ее рядом, она во что-то ударилась – это тоже оказался скелет.

– Да здесь как на раскопках в Египте! – заявил он в благоговейном ужасе. А Нина, которой было не по себе, несмотря на присутствие двух мужчин, один из которых (детектив) был вооружен, с тоской посмотрела на ранчо и спросила:

– Так что, мои сведения подтвердились?

Репортер, лихорадочно раскапывая то одну яму, то другую, ответил:

– Более чем! История рванет так, что разнесет всех в клочья! Ну что же, нам нужны доказательства, и мы их добудем. Так, где мой фотоаппарат?

История – и в этом репортер оказался прав – рванула так, что разнесла всех в мелкие клочья. После сенсационной статьи-разоблачения о массовом захоронении в пустыне, где избавлялись от мертвецов с ранчо Дук-Дук, а также показаний нескольких свидетелей, бывших секс-пленников ранчо, которых удалось разыскать в Лос-Анджелесе, последовала целая вереница арестов.

Три сенатора, четыре муниципальных депутата, ряд бизнесменов, федеральный судья, два заместителя шефа полиции, масса актеров и режиссеров, в основном малоизвестных, из близлежащего Голливуда – и даже одна дама, мадам Дамор, ушлая эксцентричная операторша, которая снимала все происходившие на ранчо мерзостные делишки на камеру и клепала потом гадкие фильмы, распространявшиеся за огромные деньги в кругу посвященных.

Детектив, который помог Нине, в самом деле стал не только известным, но и богатым: он вознамерился писать книгу, права на которую были куплены одним из голливудских гигантов.

Репортер, неплохой, в целом и общем, малый, быть может, несколько тщеславный, также высоко взлетевший, явно подбивал клинья к Нине, поэтому пригласил ее в один из лучших ресторанов Города ангелов и, положив свою ладонь на руку Нины, под французское шампанское и устрицы сделал ей нечто, похожее на предложение.

Высвободив свою руку из-под его ладони, Нина мягко сказала:

– Ты хороший парень, но…

Репортер промямлил:

– Но чем я тебя не устраиваю? Я сейчас уже чертовски много зарабатываю, а буду еще больше! У меня такие ослепительные перспективы…

Нина еще мягче заметила:

– Вот я и не хочу их разрушать. Тебе, одинокому герою чернильницы и пишущей машинки, не требуется жена. Ты – знаменитость, герой светских хроник, у тебя должны быть постоянно меняющиеся любовницы, а не верная супруга. Иначе это разрушит твой великий талант!

Нина, конечно, сгущала краски, но тщеславный парнишка принял все за чистую монету.

– О, ты в самом деле так считаешь? – произнес он мечтательно, уже напрочь забыв о том, что только что предложил Нине выйти замуж. – Мне нужна не жена, а постоянно меняющиеся любовницы?

Он взглянул на Нину, а та, подозревая, что начать он хочет с нее, сказала:

– Решать, конечно, тебе, но я не успела сказать тебе, что покидаю Лос-Анджелес.

Репортер хоть и вздохнул, но скорее патетично, чем огорченно:

– Ах, как жаль! Ты ведь мой добрый ангел, Нина! Но ты ведь заглянешь сюда еще как-нибудь?

Нина, допивая шампанское, которое и правда было великолепным (на это репортер денег со своих выросших гонораров не пожалел), ответила:

– Ангелы дважды не прилетают. Но я постараюсь, хотя обещать не могу.

Она знала, что после этого вечера они никогда больше не увидятся. Каждый жил не только в своей временной эпохе, но и в собственной вселенной.

Поэтому, мирно расставшись с явно задумавшимся о череде сменяющихся любовниц репортером и даже поцеловав его напоследок в щеку, Нина поняла, что теперь-то дверь точно должна открыться!

Потому что если она не откроется, то Нина не будет знать, что ей тогда делать.

Впрочем, в таком случае она всегда может вернуться к репортеру и принять его предложение руки и сердца – в том, разумеется, случае, если оное все еще будет действительно.

Гарантий на что было не так уж много.

Тем же душным вечером, собрав кипу вырезок о скандальных арестах, задержании завсегдатаев инфернального ранчо Дук-Дук и освобождении ряда малолетних секс-пленников, которые содержались в его подземных лабиринтах, Нина бросила в почтовый ящик письмо для Ады, адресовав его в дом Шарлотты Гейз на Лоун-стрит, 342, в Рамздэле, штат Нью-Гэмпшир.

И положила среди вырезок последнюю двадцатку, которая у нее осталась. Автомобиль барахлил и явно намеревался в самое ближайшее время испустить свой бензиновый дух, но Нина не сомневалась, что Ада сумеет заработать себе на собственный.

Что же, ее миссия была выполнена, и делать в мире «Лолиты» ей больше ничего не требовалось. Она могла снова вызвать дверь – и попробовать открыть ее.

Ничего?

Нина поняла, что должна поставить финальный аккорд. Тот самый, который для развития событий был уже не так важен, но требовался ей самой.

Той же ночью, заехав на автомобиле, который все еще тянул, но издавал странные клокочущие звуки и не мог ехать быстрее, чем тридцать миль в час, на бензоколонку, Нина высыпала в руки расторопному подростку груду оставшейся у нее мелочи, которая ей теперь больше не требовалась, и произнесла:

– Мне нужно две… Нет, три… Нет, лучше четыре канистры бензина – с собой!

После того как канистры были погружены в багажник, Нина села за руль, повернула ключ зажигания – и убедилась, что ее машина, судя по заунывному безрезультатному тарахтению, досрочно отошла в автомобильный мир иной.

– Ну милый, давай же! Ты меня через всю Америку провез, довезешь и двадцать миль до ранчо! – взмолилась Нина.

Но автомобиль, продолжая выть, упорно не желал заводиться.

– Мэм, у вас проблемы? – обратился к ней подросток с бензоколонки, и Нина усмехнулась.

Можно и так сказать.

И снова попробовала обратиться к своему железному коню. На этот раз по-другому.

– Заклинаю тебя «Кристиной» Стивена Кинга – давай, езжай!

И едва она упомянула адский, требовавший человеческих жертв автомобиль с женским именем из одноименного романа короля ужасов, ее собственный, вдруг фыркнув, после нового поворота ключа зажигания завелся и, мерно гудя, как ни в чем не бывало покатил с бензоколонки в направлении ранчо.

Вот что значит сила литературы!

Припарковав автомобиль перед запертыми воротами пустого ранчо, Нина потрепала руль и произнесла:

– Спасибо тебе. Думаю, ты бы мог растопить сердце неприступной «Кристины». Так что бывай!

Ей померещилось или ее собственный автомобиль издал некое подобие элегичного вздоха?

Нет, скорее просто запоздалые выхлопы из трубы вылетели.

Ворота были на замке, но в этот раз Нина была вооружена – в отличие от того случая с дилетантским проникновением в дом Гейзихи в Рамздэле.

С помощью заранее прихваченных массивных кусачек она избавилась от металлической цепи, на которой висел огромный замок, и толкнула ворота ранчо.

Те, визгливо и истерично скрипнув, словно обругав ее за то, что Нина намеревалась предпринять, распахнулись.

Она прошла на территорию калифорнийского ранчо ужаса. Когда-то, совсем недавно, здесь происходили кошмарные вещи, и Нина была уверена, что дух зла продолжал витать над этим местом.

Для того чтобы его изгнать, она, своего рода литературный экзорцист, и прибыла сюда.

В мистическую чушь она не верила, как и в то, что ранчо – или автомобиль – обладает душой.

Но в том, что зло было реально, она могла убедиться великое множество раз. Причем не фантастическое, потустороннее зло, а человечье, творимое тут и там. Даже в параллельной литературной вселенной.

На ранчо Дук-Дук.

Втащив по очереди все четыре канистры с бензином, Нина вошла в темный, выглядевший столь угрожающе, но ее ничуть не пугавший огромный дом, вернее, небольшой дворец.

Вся эта вызывающая роскошь, посреди которой насиловали детей, была по-прежнему там, и Нина, открутив крышку первой канистры, подняла ее и стала поливать фешенебельную гостиную бензином.

Стивена Кинга она не очень-то любила, но если ее автомобиль был, судя по всему, в восторге от четырехколесной убийцы «Кристины», то она сама вела себя как герои из знаменитого романа про вампиров, высосавших подчистую целый городок: чтобы уничтожить зло, требовалось вернуться в его логово и предать скопище скверны всеочищающему огню.

Инквизиторы знали, что делали.

Нина обильно полила и первый, и второй этаж бензином, разбрызгивая его по украшенным узорчатыми обоями стенам, по гобеленам с голыми наядами и совокупляющимися с ними сатирами, по крайне непристойным картинам, по хрустальным люстрам и даже по гигантской, походившей на затаившегося в подводной пещере спрута громаде рояля.

Зачем на порноранчо рояль?

Наверное, чтобы заниматься на его полированной спине черт знает чем.

И черт, вероятно, в самом деле знал.

Чувствуя, что ее одежда пропиталась бензином, и даже волосы резко пахнут, Нина зашла в одну из шикарных ванных комнат и, открыв кран, тщательно умылась.

Вода была тепловая, затхлая, словно пахнущая мертвецами.

Теми самыми, что покоились, до того как были извлечены полицией, за соседним холмом.

Вытерев волосы кособоко висевшим на золоченой перекладине полотенцем, Нина покинула ранчо, не забыв прихватить обнаруженную ею на одном из столиков массивную, кажется платиновую, зажигалку.

Вообще-то она прихватила с собой два коробка спичек, но так даже лучше.

В свете полной луны, стоя перед раскрытой – подобно беззубой пасти – дверью дворца ужаса, Нина заметила инициалы на зажигалке.

«C.Q». То есть Клэр Куилти.

Тот самый, который, как она узнала из газет с Восточного побережья, недавно был приговорен к тридцати пяти годам тюрьмы.

А вот Гумберту Гумберту не повезло – он в самом деле еще до процесса скончался. Но не от закупорки сердечной аорты, как в романе Набокова, а во время потасовки в тюрьме, где дожидался процесса: кто-то, желая отобрать у старосветского щеголя его пижонский перстень-печатку с перевернутой восьмеркой, сгоряча пырнул «профессора» ножом, и Г.Г. умер на продавленной койке в вонючем тюремном госпитале.

Ни одного, ни другого Нине было ничуть не жаль.

Они понесли наказание за то, что сделали – или должны были сделать, если бы она не вмешалась.

Ранчо, конечно, не было виновато в том, что послужило местом для всех этих сексуальных мегасвинств, но Нина знала, что поступает правильно.

Только огонь может уничтожить спящих вампиров, и только огонь может извести зло, которое затаилось в этом роскошном доме.

Щелкнув зажигалкой, Нина увидела огонек пламени. Оно, однако, тотчас погасло, хотя ветра не было – стояла идеальная ночь полной луны.

Идеальная ночь для того, чтобы уничтожить скверну, подпалив ранчо Дук-Дук.

– Сопротивляешься? – спросила Нина, когда, чиркнув зажигалкой, увидела, что пламя и на этот раз не возникло.

И посмотрела на раскрытую беззубую пасть входной двери дворца.

Ну да, зло сопротивлялось.

– У меня есть еще спички. Два коробка! – заявила Нина и чиркнула зажигалкой в третий раз.

Пламя выскочило невероятно длинным языком, едва не попав ей в лицо. Нина отбросила от себя зажигалку, та, клацая, приземлилась на бензиновый след, который вел из внутреннего дворика в дом, и огненный шнур, весело гудя, резво поскакал вовнутрь.

Нина посмотрела на мертвецки-белую, нереально огромную, какой она бывает только в пустыне, луну, похожую на око гигантского чудища, и пошла прочь.

У ворот она задержалась, обернувшись, – в темноте было отлично видно, что пламя уже вовсю бушует на первом и на втором этажах дворца, пожирая его изнутри.

Выйдя со двора, Нина прикрыла ворота, которые на этот раз скрипнули жалобно, как будто умоляя ее.

Дело было сделано.

Усевшись за руль своего автомобиля, Нина попыталась завести его, но, как ни пыталась, ничего не вышло. И даже упоминание стивенкинговской «Кристины» в этот раз уже не могло ничего изменить. Автомобиль твердо решил не заводиться. Нина вышла из него, закрыла дверцу и на прощание произнесла (огонь к тому времени уже охватил весь дом, вырвался наружу и перекинулся на пристройки):

– Спасибо тебе за все. Вижу, что ты мужественно сам выбрал для себя участь. Тебе придется тоже сгореть, но, думаю, ты к этому готов. Передавай привет «Кристине»!

Автомобиль фыркнул – хотя наверняка это было гудение пламени, уничтожавшего адское ранчо Дук-Дук.

Бредя по ночному шоссе в направлении уже знакомой ей ближайшей бензоколонки, Нина размышляла о том, что в романе ранчо тоже сгорело (там вообще удивительно много чего горело!), как будто инфернальный огонь, пожирая изнутри и Г.Г., и К.К., перекидывался то и дело на то, что их окружало.

А вот в реальности ранчо спалила она сама. И была этим страшна горда, даже еще больше, чем арестом всех этих мерзких персонажей, к которым она была причастна.

И почти так же, как спасением Лолиты и Ады.

Красное марево от горящего ранчо было видно даже с бензоколонки, куда Нина, решив пробежаться трусцой, прибыла примерно через два часа, в самый глухой час летней ночи.

Все тот же знакомый ей парнишка, встретив ее, произнес, озадаченно глядя на пламенеющий горизонт:

– Там может только ранчо гореть, ну, то, которое накрыли…

Нина подтвердила, что это так.

– Ну, значит, дотла сгорит, потому что никто тушить его не приедет. А если и приедет, то все уже к тому времени дотла выгорит.

Нина снова подтвердила, что это так.

Парнишка, подозрительно уставившись на нее, добавил:

– А ведь вы на автомобиле приезжали и четыре канистры бензина у меня купили. А ваш автомобиль сломался?

Нина опять подтвердила его слова.

– А четыре канистры бензина вам на что, мисс? И вообще, от вас бензином за милю разит, мисс. Вы что… ранчо подожгли?

Нина улыбнулась и, на этот раз предпочитая не удовлетворять любопытство болтливого подростка, сказала:

– А вот это я тебе не скажу. Где у вас тут дамская комната?

И, беспрекословно получив ключ от явно робеющего подростка, Нина удалилась туда.

Она вовсе не собиралась умываться, потому что не сомневалась, что подросток тотчас брякнет по телефону шерифу или в полицию и сообщит об очень странной мисс.

Мисс, которая подожгла ранчо Дук-Дук.

А неизбежное и, судя по всему, скорое рандеву с местным Джоном Шейдом в ее планы отнюдь не входило.

Девушка зажмурилась, открыла глаза – и почти с облегчением заметила, что в стене возникла ее дверь, темно-синяя, лакированная, с ручкой в виде распахнутой пасти льва.

А что, если она снова не сумеет уйти? Ну, значит, тогда придется ломать голову над тем, что же еще ей надо выполнить в этой вселенной.

С трепетом, как никогда раньше, она подошла к двери, дотронулась до ручки, повернула ее – и, почти уверенная, что ничего не получится, к своему большому удивлению, увидела, как дверь начала растворяться.

Получилось!

Из-за другой двери, двери дамской комнаты, раздались громкие голоса, и кто-то крайне грозно произнес:

– Мисс, выходите немедленно! Думаю, у нас есть о чем поговорить!

Усмехнувшись, Нина как можно шире распахнула дверь, ее дверь, увидев спасительную тьму, в которую и ступила…

…оказавшись в тайной комнате своего «Книжного ковчега». Бегом выбежав оттуда, она задвинула крепившуюся к стене на шарнирах книжную полку, которая скрывала доступ к порталу, и глубоко вздохнула, все еще не веря, что оказалась дома.

После скольких, собственно, месяцев отсутствия?

Взглянув на громко тикающие часы, висящие над винтовой лестницей, ведущей на первый этаж, где и располагался магазинчик (квартира, где она обитала, как и книжная полка, скрывавшая портал, располагались на втором этаже небольшого особняка, обладательницей которого Нина и была), она облегченно вздохнула, хотя знала это с самого начала.

Семь минут!

Часы показывали почти половину одиннадцатого. Нина помнила, что ушла вечером, только вот какого дня?

Хорошо, что тут же, у спуска на первый этаж, висел календарь с рекламой ее «Книжного ковчега».

Ну да, стояла первая половина августа, и Нина, чувствуя, что очень рада оказаться дома, хотя почти привыкла к миру «Лолиты», прошла в большую просторную кухню, где горел свет.

Вот именно, почти.

После возвращения домой после литературных путешествий у нее был ритуал – выпить чашку горячего сладкого чая, и девушка не намеревалась отступать от него и сейчас.

Нет, похоже, что это была не только одна из самых долгих, но и самая сложная миссия! Что бы она говорила шерифу или тому, кто только что требовал от нее выйти из дамской комнаты одинокой бензоколонки в калифорнийской пустыне, если бы дверь снова не поддалась?

«Да, сейчас, только руки вымою»?

Рассмеявшись, Нина в превосходнейшем настроении (впрочем, оно после завершения путешествия всегда у нее было превосходное) прошла на залитую светом кухню – ну да, свет она опять же, как водится, оставила тут гореть, потому что уходила и возвращалась обратно всегда вечером или ночью.

И остолбенело уставилась на свою любимую большую чашку с дымящимся чаем, которая стояла на столе.

Нет, чай она никогда не готовила до путешествия, всегда после возвращения, считая, что иначе провоцируешь трудности – ну что поделать, требовались же ей какие-то собственные, пусть и ужасно глупые, суеверия!

Может, она в этот раз поступила иначе, и поэтому-то дверь так упорно и не желала открываться?

Нет, не поступила – все было как обычно.

Но кто же тогда приготовил за семь минут ее отсутствия в этот августовский день чашку горячего ароматного чая для нее?

– Добрый вечер, Ниночка! – услышала она знакомый голос и все равно вздрогнула – увидела у плиты высокого мужчину с седоватой бородкой клинышком и в таинственно посверкивающем чеховском пенсне.