Антон Грановский
Сон с четверга на пятницу
3
– Вы уверены, что это нужно? – сипло пробормотала Настя.
– Да, – ответил доктор Макарский.
Он протер ей предплечье ваткой, смоченной в спирте. Затем взял шприц и ввел иглу ей в вену. Настя прикусила нижнюю губу.
Доктор убрал шприц, но продолжал держать Настину руку, отслеживая пульс. Женщина почувствовала легкое головокружение. А затем явственно ощутила, как по телу растекается странное оцепенение. По щекам ее все еще текли слезы, но Настя этого не замечала. Оцепенение сменилось расслабленностью.
– Как вы себя чувствуете? – спросил доктор Макарский. – Теперь вам лучше?
– Да, – пробормотала она.
Во рту у нее пересохло. Зато тяжесть с души исчезла, а вместе с ней стало уходить и чувство страха. Нервное напряжение спало.
– Вот и хорошо, – сказал доктор Макарский, продолжая следить за пульсом Насти и внимательно вглядываясь в ее лицо.
Несколько секунд оба молчали. Потом доктор выпустил из пальцев ее руку и удовлетворенно откинулся на спинку стула.
– Некоторое время у вас будет кружиться голова, – произнес он. – Но приступы будут непродолжительными.
– Да, я это заметила. – Настя почувствовала себя настолько лучше, что смогла улыбнуться. – Я испугалась, что схожу с ума. Галлюцинации были очень… реальными. Я спустилась вниз, хотела остановить Алексея… А когда увидела хлебо-булочный киоск, у меня подкосились ноги. Я поняла, что не в себе.
– Понимаю. Но теперь все позади. Просто старайтесь не думать об этом.
– Ладно.
Настя вздохнула. Она видела, что Макарский хочет еще что-то сказать, но не решается начать. Наконец, он заговорил снова.
– Настя, вы для меня не просто пациент. Я дружил с вашим мужем и чувствую за вас ответственность.
– Сейчас вы скажете, что я должна остаться в клинике? – прозорливо прищурилась Настя.
– Да, я бы хотел, чтобы вы остались.
Настя покачала головой:
– Нет, доктор. Если я сейчас останусь в клинике, я точно сойду с ума. Я понимаю, какому риску себя подвергаю, но чувствую, что должна справиться сама.
– Вы собираетесь вернуться домой?
– Да. Если я сейчас сломаюсь, то уже никогда не стану прежней. Вы же сами мне об этом говорили, помните?
Макарский обдумал ее слова.
– Что ж, – сказал он. – Впереди вас ждет долгий и тяжелый период адаптации. Лекарства лишь слегка облегчат ваше положение.
– Я знаю.
– Правда кажется вам ужасной, но единственный способ вылечиться – это принять правду. Ваш муж погиб. Ваш ребенок – тоже. Все остальное – мнимости. Работа воспаленной фантазии.
Настя слегка побледнела, но сумела остаться внешне спокойной (не без помощи препарата, который вколол ей Макарский).
– Знаю, доктор, – произнесла она. – Я готова принять правду. Мой муж погиб под колесами машины. И у меня… нет ребенка.
– Говорите это себе как можно чаще. И не забывайте принимать лекарство, которое я вам дал. По одной таблетке три раза в день. Постарайтесь не пропускать.
– Хорошо.
– И еще. – Доктор выдержал паузу, внимательно и строго глядя на Настю. – Не впускайте фантазии в реальную жизнь. Оставьте их вашим книгам. И снам. Важна ваша личная, очень твердая установка на выздоровление. Вы понимаете, о чем я говорю?
– Да, доктор, я все понимаю. Спасибо вам.
Посчитав разговор законченным, Настя поднялась с кресла. Макарский тоже встал со стула и обошел вокруг стола.
– Звоните мне в любое время дня и ночи, – проговорил он, проводив Настю до двери. – Если состояние ухудшится, мы продолжим лечение в стационаре.
– Я не хочу возвращаться в клинику, – твердо сказала Настя.
Макарский рассеянно улыбнулся.
– Да, я помню. Но вы еще не видели наши новые ВИП-палаты. Завтра утром мы собираемся их открыть.
– Я предпочитаю болеть дома, – ответила женщина. – Еще раз спасибо. И простите за то, что свалилась вам на голову. В следующий раз, вместо того, чтобы метаться в страхе по квартире, я просто выпью таблетку.
Настя вышла из кабинета и двинулась к выходу. Когда она свернула за угол, дорогу ей преградила невысокая худая женщина в коричневой кофте. На вид ей было лет сорок пять. Распущенные, начавшие седеть волосы, сухое, землистого цвета лицо. Глаза подернуты пеленой безумия. В руках незнакомка держала… детскую куклу. Довольно потрепанную, простенькую, должно быть, еще советских времен.
Настя хотела обойти незнакомку, но внезапно та вцепилась в рукав ее плаща.
– Я все знаю! – выпалила она громким шепотом.
– Что? – испуганно пробормотала Настя.
– Я подслушивала у кабинета доктора.
– Вы…
– Я все знаю! – снова возбужденно зашептала незнакомка. Затем быстро оглянулась по сторонам, приблизила свое лицо к лицу Насти и выпалила, глядя на нее своими сверкающими глазами: – Ваш сын жив! И муж тоже! Не верьте тому, что вам говорят!
Настя дернулась, как от пощечины.
– Вы… Вы кто? – хрипло проговорила она, с ужасом глядя на незнакомку.
– Меня зовут Галина! Галина Упорова!
Откуда ни возьмись появился доктор Макарский, а с ним – огромный санитар-охранник (здесь это было одно и то же).
– Уведите ее! – громко сказал, почти крикнул Макарский. – Живо!
Охранник схватил женщину за руку и потащил ее прочь. Женщина сунула куклу в руки Насте. Та машинально взяла.
– Они живы! – крикнула незнакомка.
Охранник затащил ее за угол, и крики стихли в отдалении. Настя, овладев собой, посмотрела на доктора.
– Она сказала…
– Это одна из наших пациенток из «надзорного отделения», – произнес Макарский нервным голосом. – Ума не приложу, как она сюда попала. Я с этим разберусь.
– Она сказала…
– Пожалуйста, не обращайте внимания на ее слова.
– Но вы даже не знаете, что она сказала!
– Это не имеет значения! – повысил голос доктор. Но тут же виновато проговорил: – Простите меня за грубость. Я раздражен, но это не из-за вас, а из-за санитаров, которые не уследили за ней. У нее сейчас приступ, а в эти минуты она опасна не только для других, но и для самой себя. Но… конечно же, это ничуть меня не оправдывает. Еще раз простите меня за то, что я повысил на вас голос.
– Ничего страшного. – Настя хмуро посмотрела на Макарского, который снял очки и принялся протирать их платком. – Андрей Петрович, что с этой женщиной? Чем она больна?
Доктор невесело улыбнулся.
– О, там целый букет психических заболеваний. Маниакально-депрессивный психоз, шизофрения… Но вам не стоит об этом думать. Оставьте диагнозы и анамнезы врачам, а ваша главная задача – поскорее выздороветь.
Он улыбнулся своей обычной, вежливой и спокойной улыбкой, после чего водрузил очки на нос. Настя не стала улыбаться в ответ.
– Эта женщина сказала, чтобы я не верила тому, что вы мне говорите. И еще она заявила, что мой муж жив. Откуда она меня знает?
– Она вас не знает, – произнес Макарский. – И то, что она сказала вам, она говорит всем.
– Значит, это простое совпадение?
– Да.
– Но…
– Это все, что я могу сказать. Остальное – врачебная тайна. Я провожу вас до выхода. Идемте.
И доктор первым зашагал по коридору. Насте не оставалось ничего иного, как последовать за ним.
На улице она сообразила, что все еще прижимает к груди куклу, которую сунула ей пациентка Упорова. Настя, немного поколебавшись, бросила куклу в урну и направилась к метро.
4
Дома Настю ждал новый ужасный сюрприз. Входная дверь оказалась открыта. Замок – сломан. Следовало сразу же позвонить в полицию, но женщина почему-то об этом даже не подумала. Она вошла в квартиру и обнаружила там полный разгром.
С побелевшим лицом Настя обошла комнаты, глядя на разбросанные вещи. На кухне было страшнее всего. Содержимое холодильника валялось на полу, а на толстом слое томатного соуса Настя увидела след от мужского ботинка.
– Боже мой… – только и смогла произнести она.
Некоторое время женщина не могла ни думать, ни говорить, ни шевелиться, только стояла у входа в кухню и смотрела на отпечаток ступни.
Наконец она вышла из ступора, повернулась и выскочила из квартиры. Не дожидаясь лифта, слетела по лестнице вниз, рискуя подвернуть ногу.
На улице она села на скамейку у подъезда и позволила себе отдышаться. Нужно было позвонить в полицию. Но что она скажет полицейским? Они наверняка спросят, украл ли что-нибудь злоумышленник, а она не сможет ничего ответить.
Кроме того, тут был еще один нюанс, о котором Насте было неприятно и даже страшно думать. Накануне вечером она написала две страницы текста и не помнила, как это сделала. Что, если перед тем, как уехать в клинику, она сама устроила погром в собственной квартире, а потом об этом забыла?
– Но там был след, – тихо пробормотала Настя, мучительно морща лоб. – Там был след.
Да, действительно, на кухне был след. Но достаточно ли тщательно она его разглядела? Что, если след вовсе не мужской? У страха глаза велики. Мало ли что ей могло показаться. Господи, да есть ли там вообще этот след? Или она его просто вообразила? Как вообразила мужа, шагающего к машине!
Настя обратила внимание на то, что все еще держит в руке сумочку. Она достала из нее пачку сигарет. Когда прикуривала от зажигалки, заметила, как дрожат пальцы, и от этого ей стало еще страшнее.
Немного успокоившись, она достала телефон и набрала номер Светланы. Та отозвалась почти сразу же.
– Привет, Настен! Ты ходила к доктору?
– Светка, ты можешь сейчас ко мне приехать? – спросила Настя, пропустив вопрос подруги мимо ушей.
– Что-то случилось?
– Нет, но… Ладно, забудь. Прости, что дергаю. Все время забываю, что я одна такая бездельница, и что другим людям надо работать.
– Я приеду, – сказала Светлана. – Если не застряну в пробке, то буду возле твоего дома минут через двадцать.
– Хорошо. Спасибо, Светка!
– Не за что.
Настя отключила связь и убрала телефон в сумку. После этого она зажгла новую сигарету, но успела затянуться всего пару раз, когда мужской голос отчетливо произнес:
– Привет, Настя!
Сигарета выпала из ослабших пальцев на скамейку. Невысокий, коренастый мужчина в черном пальто быстро нагнулся, поднял ее и швырнул в урну. Снова посмотрел на Настю.
– Похоже, ты не рада меня видеть?
– Виктор? – только и смогла вымолвить она.
Он усмехнулся:
– Не ожидала?
Женщина овладела собой.
– Ты сбежал из тюрьмы? – спросила она тихо.
Виктор засмеялся и качнул головой:
– Нет, я теперь законопослушный гражданин.
– Тогда почему ты на свободе? Если мне не изменяет память, тебе дали шесть лет, а прошло с тех пор только четыре.
Он чуть склонил черноволосую голову набок, продолжая разглядывать Настю.
– Слышала про условно-досрочное освобождение?
– Тебя освободили по «удо»? – не поверила своим ушам женщина.
– Точно, – кивнул Виктор. – За хорошее поведение!
Он снова хохотнул. Насте, однако, было не до смеха. Глядя на его небритое, худощавое лицо с колючими глазами, она задумчиво произнесла:
– Либо ты сильно изменился, либо…
– Либо? – приподнял брови Виктор.
– Либо здорово всех обманул. И, если честно, в это я верю больше, чем в твое исправление.
Он хмыкнул.
– Не возражаешь, если я присяду? Хочу с тобой поговорить.
Он сел на скамейку рядом с Настей. Несколько минут они сидели молча, наблюдая за тем, как ветер срывает с деревьев желтую осеннюю листву и кружит ее в воздухе. Последний танец. Агония умирающей природы.
– Я слышал, твой муженек отдал Богу душу.
– Не смей о нем так говорить, понял?
Виктор примирительно поднял ладони:
– Ладно, ладно, не горячись. Просто твой Алексей…
– Даже имени его не произноси, – оборвала Настя.
– Почему?
– Потому что твоя душа – помойка. И все, о чем ты говоришь, пачкается, становится грязным.
Он осуждающе покачал головой.
– Ты слишком жестока. А ведь я встал на путь истинный, и ты, как друг, должна помочь мне не сойти с этого пути.
– Я тебе не друг.
– Ты права. Правильнее назвать тебя моей бывшей девушкой, которую у меня увел этот…
– Остановись! – снова с угрозой сказала Настя.
Виктор вздохнул:
– Ладно. Ты права, о мертвых либо хорошо, либо никак. Тем более что я все равно вышел победителем.
Настя не поверила своим ушам.
– Победителем?
– Конечно. Я сижу рядом с тобой, а он лежит под землей, на глубине…
– Хватит!
– Прости. – Он виновато улыбнулся. – Меня снова занесло. На зоне быстро забываешь хорошие манеры.
Неожиданно в глазах Насти засветилась страшная догадка.
– Это ты меня преследовал все эти дни? – резко спросила она. – Ты устроил погром у меня в квартире?
– У тебя в квартире устроили погром? – правдоподобно удивился Виктор.
– Я задала тебе вопрос! Все это твоих рук дело? Ты меня преследовал?
И вновь он покачал головой:
– Не совсем. Я тебя не преследовал. Я тебя оберегал.
– Чушь, – фыркнула Настя. Некоторое время она пристально его разглядывала, словно пыталась проникнуть в его мысли, после чего резко спросила: – Что ты знаешь о смерти Алексея?
– Что он умер. – Заметив, как передернулось лицо Насти, Виктор добавил: – Прости, я не хотел каламбурить. Я знаю, что его сбила машина. – Он пожал плечами. – Это все.
Настя смотрела на бывшего любовника пристально и с недоверием.
– Когда именно ты освободился? – спросила она.
– Две недели назад, – ответил Виктор. – Я искал тебя, хотел поговорить. Но ты была в больнице. Я хотел тебя навестить, но…
– А потом? – нетерпеливо перебила Настя. – Почему ты ходил за мной, вместо того, чтобы подойти и поговорить?
– Сам не знаю. Когда я тебя увидел, понял, что не смогу просто так подойти. Я даже не знал, с чего начать разговор. Не знал, как сделать так, чтобы ты меня выслушала. Мне нужен был удобный момент.
– И ты решил, что он наступил?
– Да.
– Могу я узнать почему?
– У тебя проблемы, – спокойно произнес Виктор. – И я хочу тебе помочь. Тебе нужно опереться на крепкое мужское плечо. И мое плечо вполне для этого подходит.
Настя молчала, продолжая хмуро разглядывать бывшего любовника.
– Настеныш, я изменился, – сказал тогда он.
– Ты сволочь, – четко произнесла она. – Всегда таким был и таким останешься.
– Говорю тебе: я теперь другой. Того Виктора Быстрова, которого ты знала, больше нет.
Настя решительно качнула головой и произнесла – веско и жестко:
– Ты можешь обмануть суды, прокуроров, адвокатов – всех, кого угодно, кроме меня. Ты можешь прикинуться ангелом, но я-то знаю, что ты дьявол. Перестань меня преследовать.
– А если не перестану?
– Я вызову полицию и скажу, что ты пытался меня изнасиловать.
– Но ведь это ложь.
– Мне плевать. Главное, чтобы тебя снова посадили туда, откуда ты явился.
Возле бордюра, мягко прошелестев шинами, остановилась красная «Тойота-Камри». Настя вскочила со скамейки и быстро зашагала к машине.
5
– Кто это был? – спросила Светлана, едва Настя уселась рядом с ней.
– Мой старый знакомый.
Светлана посмотрела вслед удаляющемуся мужчине, чье черное пальто маячило уже возле крайнего подъезда.
– Почему он так резко ушел? – спросила она. – Я вам помешала?
– Нет.
– Но он…
– Свет, этот парень – мой «бывший».
– Твой бывший?
– Да. Виктор Быстров. И не делай такое удивленное лицо. Ты же знаешь, у меня была личная жизнь до знакомства с Алексеем. Ты тогда жила за границей, поэтому ничего о Викторе не знала.
– Понимаю, – сказала Светлана. И добавила с невеселой улыбкой: – Мы с тобой обе – женщины с прошлым. Вижу, тебе эта встреча не доставила удовольствия.
– Удовольствия? Этот человек внушает мне ужас. Я думала, что с ума сойду от страха.
– Он сказал тебе что-то ужасное?
– Нет. Но он… – Настя сбилась. – Я не знаю, как тебе объяснить. Понимаешь, от этого человека исходит холод. Он говорит – а у меня мороз по коже.
– Он что, наелся ментоловых конфет? – пошутила Светлана.
Настя никак не отреагировала на шутку.
– Чего он от тебя хотел? – спросила тогда Светлана, снова переходя на серьезный тон. – Снова подбивает клинья?
– Не знаю. Но думаю, что да.
– Он симпатичный, – неуверенно проговорила Светлана. – Такой брутальный.
– Да.
– И ты ему до сих пор нравишься. Это сразу заметно.
– Свет, я тебя прошу – не надо больше о нем говорить.
Светлана кивнула:
– Хорошо. Нет проблем. Просто мне показалось, что мужское общество тебе…
– Свет! – одернула ее Настя.
Светлана сделала утрированно-виноватое лицо.
– Прости меня, строгая госпожа, – пропищала она мультяшным голосом. – Больше не буду тебе перечить. Клянусь луной и солнцем!
Глядя на лицо подруги, Настя не удержалась от улыбки.
– И зачем ты только в бизнес пошла? Тебе бы в театре играть.
– Угу, в ТЮЗе. Кстати, насчет навязчивых и нежеланных мужиков… Загляни в бардачок.
– Зачем?
– Загляни-загляни.
Настя открыла бардачок и ахнула.
– Пистолет? Надеюсь, он газовый?
– Нет. Самый что ни на есть настоящий!
– Светка, ты с ума сошла?
– Не бойся, у меня на него есть разрешение. И в тире я занималась, так что пользоваться умею.
Светлана сунула руку в бардачок и достала маленький блестящий пистолет.
– Ты что! – возмутилась Настя. – А ну убери его отсюда! Убери, сказала!
– Ладно. Ты чего так разволновалась?
– Ненавижу оружие.
– Это ведь для самозащиты.
– Все равно убери!
Светлана убрала пистолет обратно в бардачок. Посмотрела на сердитое лицо Насти, улыбнулась и сказала:
– Не знала, что ты такая чувствительная. Слушай, Насть, мы с тобой так и будем торчать на улице?
Настя передернула плечами.
– Не хочется домой. Давай покурим пару минут, ладно?
– Ты снова куришь?
– Да.
Настя достала из сумочки сигареты. Посмотрев, как она прикуривает, Светлана заметила:
– Я думала, ты перешла на здоровый образ жизни.
– А какой в этом смысл? – равнодушно проговорила Настя. – Алешка вон о здоровье заботился, из фитнес-клуба не вылезал, в бассейне каждое утро плавал. Ему это помогло? Нет. А мне?
Светлана молчала, не решаясь возразить. Тема была слишком взрывоопасная.
– Я перед тем как забеременеть, четыре месяца не курила, – продолжила Настя. – Отказалась от алкоголя и все такое. Хотела, чтобы ребенок здоровеньким родился. И чем все это кончилось?
– Ну, не знаю, – с робким сомнением в голосе произнесла Светлана. – Мне кажется, нельзя так говорить.
– Мне – можно, – сказала Настя. – Мне теперь все можно.
Она опустила со своей стороны стекло и выдула в окно струйку бледно-голубого дыма.
Проходившая мимо старушка остановилась, гневно посмотрела на Настю и вдруг громко проворчала:
– Сидят тут, курют! Совсем стыд потеряли, молодые шалавы!
Старушка сплюнула под ноги и заковыляла дальше. Светлана взглянула на Настю.
– Подруга, ты слышала? – усмехнулась она. – Нас с тобой обозвали молодыми шалавами.
– Угу, – в тон ей отозвалась Настя. – Даже не знаю, обижаться или радоваться?
– Конечно, радоваться. Меня уже лет десять так никто не называл.
– Вряд ли это был комплимент, – заметила Настя.
– Тем более приятно. Лет через семь-восемь мы с тобой уже и на «старых шалав» не потянем.
– Это точно!
Подруги переглянулись и прыснули от смеха.
– Уф-ф… – Настя смахнула с ресниц выступившие слезы. – Нельзя так много смеяться. Примета плохая.
– Тогда давай немного поплачем – чтобы уравновесить чаши весов, – весело предложила Светлана.
– Пошли уже домой, юмористка, – сказала Настя, отсмеявшись. – Напою тебя кофе.
– Договорились.
Вдруг улыбка покинула губы Насти, а лицо ее побледнело. Она вспомнила про погром, устроенный у нее в квартире. Светлана заметила перемену и участливо спросила:
– Что случилось? Тебе снова плохо?
– Нет. Все хорошо. – Настя через силу улыбнулась. – Слушай, я пойду. Спасибо, что приехала.
Она открыла дверцу и выбралась на улицу.
– Настен! – окликнула ее Светлана.
– Что? – обернулась Настя.
– А ты зачем меня вызывала-то? Из-за своего бывшего?
– Да.
Прозвучало это не совсем уверенно.
– Он и правда так опасен, как ты говоришь? – с сомнением уточнила Светлана.
Настя покачала головой:
– Нет. Не думаю. Это все из-за моей болезни. Приступ паники и все такое. Больше не буду тебя дергать по пустякам.
– Глупости, – сказала Светлана. – Дергай, сколько пожелаешь.
– Хорошо. Я тебе позвоню сегодня вечером.
– Буду ждать!
Настя махнула подруге рукой, отвернулась и зашагала к подъезду.
6
Вернувшись домой, Настя заперла дверь и первым делом изучила след, который обнаружила на кухне. Теперь уже она не была уверена в том, что это действительно след.
Настя выпила таблетку доктора Макарского, запив ее холодной водой из крана. Потом принялась за уборку и потратила на это больше часа.
После некоторое время отдыхала, сидя в кресле перед телевизором. На экране три женщины постфертильного возраста занимались сводничеством, навязывая тридцатилетнюю толстушку-хохотушку солидному, строгому мужчине в костюме и очках.
Настя долго, мрачно смотрела на экран, думая о своем, затем взяла телефон и набрала номер телефона доктора Макарского.
– Слушаю вас, Настя! – голос доктора был как всегда вежлив и приветлив.
– Андрей Петрович, я думаю, что у меня снова был приступ. Но я… я в этом не до конца уверена.
– Расскажите подробнее.
Настя рассказала, стараясь не упустить ни одной мелочи. Макарский внимательно выслушал, после чего уточнил:
– Давно вы с Виктором расстались?
– Давно. Так давно, что я уже забыла о его существовании. Пока он сам не напомнил.
– Из-за чего вы расстались?
– Из-за того, что он был свиньей.
– Мне бы хотелось знать подробности, – мягко проговорил доктор.
– Да, простите. Он ревновал меня к каждому столбу. Напивался и устраивал мне сцены. А потом… – Настя сделала над собой усилие, чтобы закончить фразу. – …Он стал меня бить. В первый раз я его простила. Потом был второй раз. И тогда я от него ушла.
– На этом ваши отношения не закончились?
– С моей стороны закончились. А с его… Он преследовал меня. Даже когда я встречалась с Алексеем. А когда мы только-только поженились, Виктор подкараулил моего мужа возле подъезда и ударил его ножом в грудь.
Настя перевела дух. Воспоминания давались ей тяжело.
– Ранение было серьезным? – спросил доктор.
– Да. Лезвие ножа прошло всего в сантиметре от сердца Алеши. Он несколько дней провел в реанимации, а потом еще три недели в общем отделении. Виктора судили, дали ему шесть лет. А теперь он утверждает, что его выпустили досрочно за «хорошее поведение».
– И вы в это не верите?
– Нет. Мне кажется, он в этом как-то замешан.
– В чем именно?
– В убийстве моего мужа.
– Настя, мы же, кажется, определились, что ваш муж…
– Его убили, доктор, – твердо сказала Настя. – Теперь я в это верю. И никто не заставит меня думать иначе.
– То есть вы думаете, что Виктор Быстров сидел за рулем того черного «Шевроле»?
Настя молчала, прикусив губу.
– Почему вы позвонили мне вместо того, чтобы обратиться в полицию? – спросил Макарский, не дождавшись ответа.
– У меня нет доказательств, – произнесла Настя. – К тому же я – недавняя пациентка психиатрической клиники. Никто не примет мои слова всерьез.
– Но это не все причины, верно? Главная причина в том, что вы не уверены, что разгром в вашей квартире устроил именно Виктор. Я прав?
– Да. Вы правы.
– У вас есть основания полагать, что разгром в квартире устроили вы сами.
– Да. – На глазах у Насти выступили слезы. – Что мне делать, Андрей Петрович?
– Вот как мы поступим, Настя. Вы соберете все необходимые вещи и приедете в клинику. Здесь мы с вами…
– Я не лягу в клинику, – сказала женщина.
Он выдержал паузу, а затем негромко, но твердо произнес:
– А если я буду настаивать?
– Андрей Петрович, я не хочу с вами ссориться. Вы дружили с моим мужем, и я отношусь к вам как к родному человеку, но…
– Именно поэтому я настоятельно рекомендую…
– Но я не вернусь в клинику, – договорила Настя. – Если я вернусь, это будет значить, что я сдалась. Что я опустила руки. Что я признала себя сумасшедшей. – Она стиснула в пальцах телефонную трубку. – Я не вернусь в клинику, Андрей Петрович.
Макарский тяжело вздохнул.
– Хорошо. Но что же, по-вашему, должен делать я?
– Я не знаю. Но знаете… после того, как я все вам рассказала, мне стало легче.
– Настя, я не психотерапевт, я психиатр.
– Я знаю. И все же это так. Спасибо, Андрей Петрович! И я… Я вам еще позвоню!
Настя положила трубку на рычаг. После разговора с доктором она и в самом деле почувствовала себя немного легче. Ей удалось успокоиться и начать рассуждать холодно и здраво. Немного поразмыслив, она сделала то, что должна была сделать сразу после встречи с Виктором – сняла трубку и по памяти набрала номер телефона матери своего бывшего любовника.
Гудок… Второй… Третий… Наконец трубку сняли, и женский старческий голос негромко проговорил:
– Да.
– Анна Марковна, здравствуйте! Это Настя.
– Кто?
– Настя Новицкая. Мы с вашим сыном…
– Настя. Да, я тебя помню.
– Анна Марковна…
– Зачем ты звонишь? Что тебе от меня нужно?
Голос звучал не просто недовольно, а откровенно неприязненно. Насте пришлось сделать над собой усилие, чтобы продолжить.
– Я хотела узнать: у вас все в порядке?
– Какое твое дело – в порядке я или нет?
– Дело в том, что я… – (И вновь ей потребовалось усилие.) – …Я встречалась с Виктором. Пару часов назад.
Настя замолчала, пытаясь подобрать правильные слова. Но теперь заговорила мать Виктора.
– Тебе не стыдно? – сипло произнесла она. – Ты разрушила жизнь моего мальчика, а теперь звонишь мне, чтобы поиздеваться?
Настя опешила.
– Я не…
– И как только тебя земля носит? – продолжала гневаться старушка. – Почему ты еще не в аду?
Настя едва не бросила трубку, но сдержала порыв и снова попыталась взять себя в руки.
– Анна Марковна, я понимаю вашу обиду. И я готова извиниться, хотя и не считаю себя виноватой. Я не хочу с вами спорить или ругаться. Просто передайте своему сыну, чтобы он от меня отстал. Если он продолжит меня преследовать, я позвоню в полицию. Так ему и передайте, ладно?
Настя хотела положить трубку, но тут старушка проговорила – четко и сухо:
– Я не могу ему ничего передать.
– Почему?
– Потому что Виктор мертв.
Лицо Насти чуть вытянулось.
– Как мертв? – растерянно обронила она.
– Так. Уже двадцать дней. Его убили. Ударили ножом в сердце. Во время бунта.
Настя покрылась испариной.
– Анна Марковна, этого не может быть, – дрогнувшим голосом пробормотала она. – Я видела его сегодня. И говорила с ним.
– Я старая, больная женщина и ничего не могу сделать, – тем же сухим, трескучим голосом произнесла Анна Марковна. – Но когда я умру, я приду за тобой с того света. Слышь ты, бессердечная тварь! Я вернусь за тобой! Вернусь и…
Настя опустила трубку на аппарат. Рука ее дрожала. «Виктор мертв, – мрачным колоколом звучало у нее в голове. – Виктор мертв. Виктор мертв. Виктор мертв».
– Виктор мертв, – произнесла она вслух. И сама себе ответила: – Это невозможно.
Не считая нужным медлить, Настя тут же села за компьютер, вошла в Интернет и принялась искать упоминания о заключенном Викторе Быстрове, убитом в тюрьме или на зоне. И вскоре нашла.
«В уральской колонии строгого режима № 17 на территории поселка Совиный Сергеевского района Свердловской области во время бунта заключенных произошла стычка с охраной. Охрана была вынуждена применить оружие. Один заключенный, Олег Кислицын, был застрелен на месте. Еще один, Виктор Быстров, погиб в результате ножевого ранения».
Ниже были помещены фотографии убитых зэков. В одном из них Настя без труда опознала своего бывшего любовника.
