bannerbannerbanner
Боярич: Боярич. Учитель. Гранд

Антон Демченко
Боярич: Боярич. Учитель. Гранд

Полная версия

Глава 3. Думки-задумки и побег из курятника

Итак, посмотрим, что я умею и как это соотносится со здешними… хм-м… представлениями о человеческих возможностях и умениях.

Два часа я отрабатывал на пустом полигоне свои стихийные техники, как самую интересную для меня «прежнего» часть умений. И ведь умом понимаю, что все это теперь в моей памяти отложено – и как, и что, и «зачем» с «почему», – но проверить каждый вспоминаемый элемент все равно тянет со страшной силой. А когда почувствовал, что окончательно выдохся, присел на бревнышко под небольшим навесом, в уголке полигона, и принялся прикидывать, как эти самые стихийные техники – если быть точным, воздушные и чуть-чуть водных – вписываются в здешнюю «табель о рангах»… Да, есть здесь такая. Состоит всего из четырех ступеней, по возрастающей. Новик – ему доступны лишь вода и воздух, как самые «легкие» стихии, да и то в очень небольших пределах. Вой способен по чуть-чуть оперировать всеми четырьмя стихиями и очень неплохо владеет «наследственной» стихией, то есть той, к которой имеют склонность представители его рода. Гридень – ему доступны энергозатратные техники всех четырех стихий, а также он может выкинуть очень неприятный фокус, а то и не один, в своей «родной» стихии. Иногда неприятный даже для стихийников высшего ранга, ярых. А ярый… это вообще черт знает что и сбоку бантик. Всяческие «огненные штормы», «ледяные бури» и «длани неба» с «дрожью земли», это техники уровня ковровой бомбардировки, или удара полка «градов». А трое ярых, объединившись, могут жахнуть как тактический ядерный заряд весом в пять-шесть килотонн. Вот такая вот арифметика. На что способен так называемый «полный круг» из дюжины ярых, или по европейской классификации экселенц, я даже думать не хочу. Дурно становится, честное слово.

Деления эти, правда, довольно условные. Поскольку, например, начинающий вой и в подметки не годится вою-середнячку, а старший вой раскидает обоих и не поморщится. Правда, официально всех этих «младших», «средних» и «старших-высоких» не существует. Но все всё понимают, и только что сдавший экзамен на воя стихийник не будет даже рассчитывать на победу в столкновении с воем, уже пять-шесть лет оттачивающим техники этой ступени. Хотя бывают и исключения, конечно, но чаще всего они связаны со стихийниками, достигшими своего потолка. Такой вой, например, может изрядно удивить даже гридня-середнячка просто за счет виртуозной техники владения доступными ему силами. Но все это лирика…

А для меня важно другое. Если следовать этому делению на ранги, то мои умения сейчас находятся на уровне новика-середнячка… причем если с воздухом дела обстоят еще более или менее нормально для низшего ранга, то с водой… хм, в общем, можно считать, что ее у меня нет. Пара оказавшихся доступными мне простейших техник, годных разве что для того, чтобы не сдохнуть в пустыне от жажды, и в расчет ее можно и не брать. Не сказать, что от результата я приуныл, но пришлось признать, что стихийник из меня действительно очень слабый. По уровню знаний, спасибо обучению в роду, вполне могу претендовать на воя, а вот по силе – полный облом. И прогресс если и будет, то невеликий. То есть максимум вой, да и то младший, и без всякой надежды на «открытие» остальных стихий. А то и вовсе старший новик. И становится понятным то пренебрежение, с которым ко мне относятся в доме. Слабак… прямой укор могуществу рода, где члены семьи, даже женщины, при всей здешней патриархальности (довольно кривобокой и неоднозначной, смею заметить), должны быть сильными стихийниками. Традиция… И я ее нарушаю одним своим существованием. Неудивительно, что сестренки с теткой то и дело о грядущем изгнании намекают… Ну, как намекают? Прямым текстом, в глаза говорят. А дед, который боярин Громов, глава рода и прочая, и прочая, молчит… И мне это не нравится. Что такое это самое изгнание – ни мне, ни Кириллу толком неизвестно. Точнее, Кирилл считал его чем-то вроде той самой эмансипации и не особо по этому поводу напрягался. А вот меня терзают смутные сомнения. Эмансипация в моем положении штука неплохая… но, зная близняшек и тетку так, как знал их Кирилл, сложно предположить, что они стали бы радоваться такому приятному для меня сюрпризу, как полное освобождение из-под опеки рода. А значит, изгнание – это что-то другое…

Я вздохнул и, вытряхнув из головы неуместные мысли, вернулся к своим опытам в новой для меня, но привычной и обидной для Кирилла области. Его можно было понять. Если бы ранг зависел только от знаний, сейчас Кирилл запросто мог претендовать на воя, но… в том-то и дело, что одними знаниями ступени не взять. Нужна сила… точнее, большая пропускная способность тела. А вот с этим у меня швах. Так что, даже зная теоретически, как воплотить, допустим, ту же «длань неба» или «дрожь земли» – приемы, входящие в экзамен на ярого, – у меня просто не хватит дури, чтобы их воспроизвести. В лучшем случае подобная техника у меня просто схлопнется, обернувшись порывом ветра, а в худшем, если вдруг вздумаю ее поддерживать дольше возможного, превращусь в мумию, которую можно будет выставить в какой-нибудь боевой школе в качестве назидания слишком много мнящим о себе ученикам. Так что о высоких ступенях и изображении ОМП[3] можно забыть. Ну, собственно, память сей вывод подтверждает, так что ничего удивительного.

Теперь идем дальше. Эфирные техники. М-да, это штука куда более универсальная, нежели стихийные школы, но и у нее есть свои ограничения. Эфирные техники позволяют воздействовать и на живое, и на неживое… примером тому может послужить засилье рунных артефактов – от средств связи до средств передвижения. Да-да, здешние автомобили, точнее, их движители, по сути своей, есть не что иное, как большие артефакты… Но и это еще не все. Эфирные техники, помимо артефакторики, используются в целительстве… и, скажем так, в ментальных искусствах. Нет, ни о каком чтении мыслей и речи нет. Зато считать эмоции с помощью Эфира – дело несложное. Мороки и иллюзии туда же. Подслушать кого-то на расстоянии, что-то подсмотреть – тоже не проблема, если, конечно, объект не озаботился защитой, эфирной или стихийной. Кстати, многие кинетические щиты младших ступеней также строятся на эфирных техниках, но бойцы предпочитают защищаться доступными стихийными приемами, ввиду их большей эффективности. А уж вои, которым становятся доступными сложные техники «наследной» стихии, – те и вовсе забывают об эфирных щитах как о страшном сне…

В общем, Эфир штука весьма разносторонняя. Но есть и минус. От любой, даже самой изощренной, его техники можно защититься намного более простыми стихийными щитами или вовсе разрушить ее с помощью энергоемкой, но опять же куда более простой стихийной атаки. В общем, не панацея… Но тут у меня есть козырь, о котором местные, кажется, даже не задумываются. Почему я в этом уверен? Потому что Кирилл не знал о такой штуке, как мой разгон… а уж он-то искал все, что связано с возможным увеличением собственных возможностей. Искал исступленно, можно сказать, был одержим этой идеей. И в воспоминаниях об учебе у отца, которые мой предшественник ввиду их яркости и нереальной точности величал «записями», тоже ничего подобного не упоминалось и не демонстрировалось. И раз он не нашел ничего подходящего, значит, по крайней мере, подавляющее большинство здешних мастеров даже не пытается накачивать Эфиром собственное тело, напитывая им нервные ткани, мышцы и связки, укрепляя кости. А для меня это так же естественно, как дыхание. Ну, вспоминая, какой болью сопровождались подобные экзерсисы в последние годы моей жизни Там… скажу честнее: почти так же естественно.

Я тронул Эфир, «ощупывая» пространство вокруг, и одновременно окинул взглядом полигон. Вроде бы пусто. Замечательно. Ну-ка попробуем мой разгон… Вот и камешек подходящий. Рука потяжелела, наливаясь теплом. Короткий удар… и в стороны шрапнелью брызнул щебень. Ха! Сработало.

Я гений? Ой, вряд ли. Наверняка и до меня были попытки использовать усиление и ускорение тела Эфиром, но… Здесь как раз случай, когда сила – это еще не все. В отличие от стихий, для эфирных техник нужен, прежде всего, контроль, точный и взвешенный, причем такой, какого на начальных ступенях мастерства ни одному бойцу-стихийнику не видать, как своих ушей. А на более высоких ступенях, когда уровень контроля становится достаточным, такие вещи, как разгон, проще заменить хорошим стихийным щитом или дистанционной атакой. Вот и получается: низы еще не могут, а верхам это уже на болт не нужно… поскольку чем бегать от чужой атаки под ускорением, проще принять ее на щит, а атаке по площади вообще плевать на то самое ускорение. Накрыл такого вот «бегунка» дистанционной техникой, с пятном воздействия метров в пятьсот-шестьсот квадратных, – и амба. По-моему, так… по крайней мере, это предположение логичнее, чем «страшная тайна великих мастеров». Да и забывать о том, что стихийники предпочитают вести бои на дальних и средних дистанциях, тоже не стоит. Нет, они в обязательном порядке занимаются руконогомашеством, но… большого прикладного значения эти занятия не несут. Ведь зачем бить противника пяткой в лоб, если можно засветить огнешаром в ту же часть тела? Но… БИ[4] полезны для развития контроля и потому присутствуют в программах тренировок всех одаренных.

Следующая весьма интересная фишка, показанная Ки… мне Владимиром Александровичем незадолго до той самой полевой практики и так небрежно продемонстрированная мною охраннику Коле… А именно – свободное оперирование стихией… Тут все сложно, но очень интересно. Любой одаренный в своем развитии, начиная с первых ступеней, использует известные распространенные техники, и лишь достигнув своего «потолка» в контроле пропускаемой через тело силы, мастера начинают экспериментировать с прямым управлением стихиями, изобретая собственные приемы и техники. Почему так? А дело все в том же контроле. Например, имеется потенциальный гридень, который, только-только сдав экзамен на новика, решил «поиграть» с одной из доступных ему на этом уровне стихий. Результат будет… короче, в лучшем случае отделается закупоркой Дара с очень долгим периодом восстановления, а в худшем – его разорвет на кусочки из-за неспособности контролировать весь поток проходящей через него энергии. Грустно? Да не так уж… Техник для каждой ступени хоть и конечное число, но оно очень-очень большое. Одних боевых атакующих приемов уровня воя в мире известно больше сорока тысяч, и это только для школ Огня и Земли. А ведь есть еще и защитные, в чуть меньшем количестве, и небоевые, число которых вовсе неизвестно, поскольку то и дело появляется что-то новое…

 

Что же до Эфира, то и тут у меня все не как у людей. Если в стихии я откровенно слаб, то здесь могу дать фору многим одаренным. Так, например, я могу «ощутить» пространство в радиусе пятисот метров на открытой местности, тогда как у деда предел – сотня, а он старший или, как здесь чаще принято говорить, «высокий» гридень. Впрочем, неудивительно. Отец сам был слабым стихийником и Кирилла натаскивал именно в контроле Эфира. Да и мои тридцать лет учебы со счета захочешь – не сбросишь.

Еще один момент, отличающий меня от здешних мастеров, – незашоренность. Я не заучивал каких-то специальных техник и приемов, развивая контроль именно на их исполнении, как привыкли это делать стихийники, и перенося тот же тип обучения на работу с Эфиром. И, кстати, не помню, чтобы отец учил Кирилла подобным методом. Нет, концентрация и контроль отдельно, а приемы отдельно. Правда, надо отдать должное местным мастерам, особенно тем, что пытаются освоить Эфир, одновременно развиваясь как стихийники, – для них наш с Кириллом способ был бы самоубийством. Стоит хоть чуть-чуть ослабить концентрацию – и, не имея полного контроля над всей доступной телу мощью Эфира, такой экспериментатор просто сгорит или лопнет от неуправляемого потока Эфира, захлестнувшего его тело. Мне проще. Потолок – вот он, что называется, рукой подать. Контроль над доступными телу потоками Эфира – на максимуме, так что можно не опасаться проблем со срывом концентрации… я уж молчу о том, что даже если я полностью сниму контроль, меня не ждет ничего хуже, чем пара дней в медблоке. Потолок моих способностей слишком низок, так что совершить такое вот ор-ригинальное самоубийство у меня не получится. Разве что сутки-другие мучительных судорог в результате… есть у меня и такое воспоминание. Но ведь живой…

– О, мелкий здесь. – Звонкий голос вывел меня из задумчивости, и, подняв голову, я чуть не поморщился. Ну конечно! Других девчонок, кроме Милы и Лины, моих дражайших двоюродных сестричек, в имении нет и быть не может.

Вон как выступают. Походочкой повышенной сексуальности… Чего это они? А! Вспомнил. Последние года два вот эти их женские штучки, вкупе с ультракороткими шортиками и полупрозрачными маечками, на Кирилла действовали как «тяжелая» игра на старый процессор… Короче, тормозил и глючил Кирюша от открывающихся видов, разве что не дымился… Ну, кто бы сомневался, что лучшие ученицы первой в недалеком прошлом сердцеедки столицы не заметят того несомненно любопытного воздействия, что оказывает вид их юных тел на гормональный баланс двоюродного братца. Ну-ну. Хотя-а… Стоит признать, у барышень уже есть чем похвастать.

– Извиняться пришли? – вытряхивая из головы несвоевременные мысли, смотрю на приближающихся сестер. – Так это не по адресу. Вы лучше у Гдовицкого прощения попросите. Ему ведь наверняка нехило влетело за ваши чудачества с оружейкой.

– Санычу дед по этому поводу ни слова не сказал. А тебе, братик, давно пора понять: за твои залеты в медблок нам ни у кого прощения просить не приходится… – мило улыбнувшись, проворковала Лина. А вот Мила насторожилась. Ну да, она всегда соображала чуть быстрее сестры, и нынешнее мое поведение ее обеспокоило. Оно и к лучшему. После прочтения документов, оставленных Санычем в моем браслете, желание оставаться в имении пропало напрочь. Там ведь не только выдержки из законодательства были, но и копии кое-каких бумаг моей семьи, отца, матери… немного, но чтобы понять, насколько холодными были отношения моей семьи с родом, их вполне хватило.

Да и… память памятью, а мое поведение в корне отличается от прежнего. Да что там! У меня даже моторика постепенно меняется, про манеру речи и вовсе молчу. В общем, валить отсюда надо. А для этого идеально подойдет конфликт, который мне сейчас и устроят мои «обожаемые» сестренки… Надо будет только раздуть его хорошенько, перевести, так сказать, из разряда тайного противостояния в открытые и продолжительные боевые действия. Чтобы уж точно никто не мог обозвать их детскими шалостями.

– Да-да… я заметил, что Георгий Дмитриевич окончательно разочаровался в вашем воспитании и бросил его на самотек. Ну, право, не пороть же этаких дылд? Поздновато как-то… да и предосудительно. Как бы окружающие не сочли это сексуальным извращением, а не воспитательным приемом… – Есть контакт! К концу фразы глазки близняшек опасно загорелись, а через секунду они бросились в атаку.

О да! Огонь, батарея, огонь, батальон! Попрыгаем, красивые!

Главное – не дать им времени развернуться со столь любимыми сестрами огненными техниками… И это мне удалось, благо у Кирилла была неплохо наработанная тактика, сводившаяся к простому как топор решению. Выйти на короткую дистанцию с одной из сестриц и крутиться вокруг, используя ее как щит от атак второй, одновременно нанося короткие уколы-удары водой и воздухом.

Знакомый огненный хлыст оставил на земле длинную выжженную полосу, а следом еще одну, и еще… Вывернувшись из-под удара разъяренной Лины, ухожу в сторону и, спиной почувствовав нарастающее напряжение, рву на разгон. В том месте, где я только что находился, вспучивается огненное облако, которого моя слабая защита просто не выдержала бы. Вот теперь шутки точно кончились. Срываюсь с места…

* * *

Момент, когда привычная, но так выбешивающая сестер «карусель» превратилась в нечто совершенно дикое, Мила могла назвать совершенно точно. Это случилось через секунду после того, как Кирилл каким-то неуловимым для глаза движением сумел уйти от «мухомора», который сестры только-только выучили специально, чтобы глушить этого придурка, когда он опять начнет «липнуть» к одной из них во время боя. И ведь хорошая же идея была. Их щиты спокойно выдержат и три таких удара подряд, а вот мелкому не поздоровится… Должно было непоздоровиться. Кто же мог подумать, что этот… сможет уклониться от дистанционной техники?! Сумел… и словно растворился в воздухе. А потом… Вот развернувшая свой огненный хлыст Лина взлетает в воздух и, уже явно без сознания, плашмя падает наземь, а следующее, что запомнила Мила, – был чудовищный удар, сметающий ее в сторону, и… мир померк.

В себя она пришла спустя несколько минут. Точнее, Милу привел в чувство поток воды, вылитой на голову. Отфыркавшись, она кое-как открыла глаза, но рассмотрела только удаляющийся силуэт. Через секунду чуть в стороне раздался какой-то странный свист, потом звук выплеснутой воды… и визг сестры.

Кое-как усевшись, Мила обвела мутным взглядом полигон и, наткнувшись на такой же недоуменно-расфокусированный взгляд Лины, тихонько хмыкнула. Нет, Кирилл, бывало, выигрывал поединки один на один, но вот раскидать обеих сестер, уже вышедших на ступень воев и начавших осваивать родовые огненные техники, ему удавалось очень редко, и то с огромнейшим трудом и обязательным для победителя последующим визитом в медблок. Сейчас же…

Переглянувшись, близняшки покачали головами и, поднявшись наконец на ноги, с интересом уставились на брата, который к этому моменту спокойно дошел до недавно оставленного им бревнышка и, усевшись на него, невозмутимо затянулся дымом неизвестно откуда взявшейся сигареты.

– Не рановато ли ты курить начал? – зло прищурившись, проговорила пышущая гневом Лина, когда обе сестры, поднявшись с утоптанной земли, отряхнулись и подошли к безмятежно взирающему на них брату.

– С вами не то что курить… пить начнешь и не заметишь, – пожал плечами Кирилл, явно не впечатлившись нависающими над ним фигурами. Впрочем, нет… Взгляд, которым он прошелся по все еще тяжело дышащим сестрам и, самое главное, их мокрым, облепившим тела футболкам, говорил о том, что кое-какое впечатление сестры на него произвели… только вряд ли это было именно то, на что они сейчас рассчитывали. Да и не стал он тормозить, как обычно. Так, оценил вид, полюбовался и отвел взгляд.

– Борзеешь, мелкий, – ласково улыбнулась Мила, на миг опередив еле сдерживающую злость сестру. – Думаешь, один раз застал нас врасплох и стал кум королю?

– Вот ведь дуры, прости боже, – вздохнул Кирилл и покачал головой. – Да и я, кажется, не лучше… Надо было раньше прекращать эту игру в поддавки. Так ведь нет, все берег идиоток… ну как же, сестренки ведь идут на гридней как минимум, без уверенности в себе им никуда. Надо подсобить. Допомогался, чтоб вас. Совсем берега потеряли…

– Ты… ты чего плетешь, а?! Придурок! Какие, к бесам, поддавки?! Я же тебя сейчас дымом пущу. С-сучонок! – окончательно взбеленившись, прорычала Лина, поднимая руки… Но ударить, по всей видимости, тем же «мухомором» не успела. Стоящую рядом Милу только обдало ветерком, когда мелкий вдруг странно дернулся и разъяренная сестра упала наземь, словно подрубленная.

– Хм… – покосившись на ворочающуюся в пыли сестренку, безуспешно пытающуюся встать на четвереньки, Мила отступила на шаг от Кирилла, оценивающе поглядывающего на нее снизу вверх, и, прочистив горло, спросила: – Братец, тебя разве не учили, что девушек бить нельзя?

– Девушек? – в деланом удивлении приподнял бровь мелкий и демонстративно огляделся. – Я, знаешь ли, такой консерватор, всегда считал, что девушки – это такие существа в платьицах. Добрые, отзывчивые, нежные… Их нужно защищать, да… А здесь я таких объектов не наблюдаю. Зато вижу двух совершенно охреневших от собственной крутизны и безнаказанности воев, напрочь забывших о главном принципе одаренных: «На всякую силу найдется бо́льшая сила»…

– Не поняла… это ты сейчас на что намекаешь? Что мы уже не девушки?! – Щеки Милы моментально полыхнули алым, а глаза зло прищурились. Хоть она и отличалась от сестры большей выдержкой, но и ее терпение имело свой предел, и мелкий, кажется, только что его перешел.

– Я же говорю: дуры и есть. Никого кроме себя не слышите, ничего понимать не желаете… Ох, и наплачутся же с вами мужья… – не обращая никакого внимания на окруживший Милу кокон силы, блистающий огненными сполохами, вздохнул Кирилл. Покрутил в руке потухший бычок, спрятал его в карман и, выудив другую сигарету, естественным, словно бы уже многократно проделанным жестом прикурил ее от огненных разводов, скользящих вокруг Милы.

От такой неописуемой наглости девушка совершенно растерялась, и кокон рассеялся в воздухе, словно его и не было.

– По-моему, пребывание в медбоксе разрушающе подействовало на твои мозги, – прикусив губу, сделала вывод Мила и, коротко глянув на застонавшую сестру, бросилась помогать ей подняться на ноги…

Поведение мелкого было совершенно неожиданным и непонятным, оно вызывало недоумение, так что Миле требовалась хотя бы минутка, чтобы привести мысли в порядок и придумать, как быть дальше. Поскольку, как бы она ни гнала эту мысль от себя, лезть в драку с таким Кириллом у девушки желания не было совершенно. В общем, надо потянуть время. Заодно и сумбур в мыслях развеется… хоть чуть-чуть.

Не тут-то было. Стоило Миле помочь сестре подняться на ноги, как мелкий вскочил с бревна и, неожиданно быстро сформировав эфирную технику, прошелся по Лине «диагностом». После чего удовлетворенно кивнул и… споро усадил обеих близняшек на только что освобожденное им место.

– Знаешь, мелочь, не тебе судить о наших будущих мужьях, – неожиданно спокойно заметила Лина, с трудом устроившись так, чтобы не тревожить ушибленных ребер.

– Что совершенно не мешает мне им сочувствовать. Можешь считать это пресловутой мужской солидарностью, – фыркнул Кирилл.

– Не думаю, что род устроят зятья-слабаки или тряпки, – тихо проговорила в ответ Мила.

– Тогда я буду сочувствовать вам, – растянул мелкий губы в совершенно идиотской улыбке.

– Ч-чего?! – вскинулась было Лина, но тут же зашипела от боли.

 

– Того. Если все будет так, как вы говорите, то мужьями вам будут московские бояричи, и уж они-то вас быстренько обломают, а чтобы не вздумали бунтовать, запрут на женской половине и устроят сладкую жизнь по старым московским же традициям… И никакая сила вам не поможет. Будете рожать и есть медовые пряники, раз в год показываясь гостям мужей на годовщинах свадьбы. А если вдруг все же взбрыкнете, мигом плетей получите… и ведь никто не заступится. Классно, а?

– Ты с дуба рухнул?! Какие к бесам плети, какие московские традиции?! – Лина даже пальцем у виска покрутила для достоверности.

– Ну, отчего же сразу с дуба-то… – Кирилл пожал плечами. – Вон хоть род матушки вашей возьмите. Часто вы своих теток видите? А когда в гости к Томилиным приезжали, вас хоть раз за общий стол пускали? Да ни хрена. Только поздоровались-почеломкались – и вперед, мальчики налево, девочки направо. Образцовый московский род, патриархальный, все в лучших традициях государя Иоанна Четвертого. По сравнению с Корнеем Платонычем, их главой, наш дедушка просто образец прогресса.

3ОМП – оружие массового поражения.
4БИ – боевые искусства.
1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26  27  28  29  30  31  32  33  34  35  36  37  38  39  40  41  42  43  44  45  46  47  48  49  50  51  52  53  54  55  56  57  58  59  60  61  62  63  64  65  66  67  68  69  70  71  72  73 
Рейтинг@Mail.ru