Антон Болдаков
Напиток тамплиеров

Полная версия

1879 год

Бродит осень парками Версаля,

Вся закатным заревом объята…

Мне же снятся рыцари Грааля,

На скалах суровых Монсальвата…

Максимилан Александрович Волошин

Эйнджел Снарк-Младший сидел в старом, тихо поскрипывающем кресле-качалке у ками-на и неторопливо перелистывал страницы журнала «Ланцет», всматриваясь в разного рода статьи, повествующие о новинках медицины и рассказывающей об интересных историях из медицинской практики других врачей.

Внешность у Снарка, или, как его звали друзья, и люди, знавшие его достаточно близко – Доктор Акула, была довольно странноватая, на взгляд простого человека. Снарк был весьма высоким, широкоплечим человеком, с коротко остриженными светлыми волосами и гладко выбритым лицом. Его светло-зелёные глаза загадочно мерцали, отражая огонь камина. Самым необычным в Снарке были его руки – пальцы кистей были очень длинными, как минимум вдвое длиннее пальцев простых людей.

Такое странное явление называлось «арахнодактилия» – удлинение фаланг пальцев. Из всей своей семьи Снарк был единственным, кто родился с такой необычной аномалией развития костей кистей рук. Однако на его жизни странные пальцы, абсолютно никак не сказывались.

Перелистнув страницу журнала, Снарк, совершенно машинально, щёлкнул зубами, словно большая акула, готовящаяся напасть на безвинную жертву. Эта привычка – щёлкать зубами, была у него врождённой, Снарк никак не мог избавиться от неё, да и говоря честно – не очень и стремился.

Подняв кружку с кофе, Эйнджел немного отпил его и углубился в чтение статьи Влади-мира Хавкина, о борьбе с чумой и его теории о возбудителе чумы. В своё время Снарку доводилось не раз бывать в России, где он учился у русских врачей премудростям их наук, особенно тех, что касались опаснейших болезней.

Да и сам Снарк пару раз привозил прелюбопытнейшие образцы для лабораторий врачей, странствуя по миру. Некоторые виды заболеваний, с которыми он сталкивался в влажных чащобах джунглей или ледяных стен тайги, не имели никаких аналогов среди известных миру возбудителей болезней. Снарк мог бы немало рассказать о местах, где он обнаружил то или иное заболевание, но, как правило, придерживал эти рассказы для тех, кто относился к нему серьёзно. И не имел привычки смеяться над историями Доктора Акулы.

Обычно такие встречи не афишировались. Эйнджел Снарк был военным врачом, и свой опыт получил во время Гражданской Войны в США. Причём он воевал на стороне Юга и был тем, кого зовут «дикси» – солдат Конфедерации. После войны он, как и большинство военно-служащих, что воевали на стороне американского Юга, получил амнистию, но доступ к врачебным училищам США для него был закрыт. В США таких как Снарк называли «живой мертвяк» – для общества он был мёртв и не существовал более.

Впрочем, это ничуть не мешало Доктору Акуле быть довольно хорошим авторитетом в области медицины, чьи знания основывались на хорошей практике в самых мрачных и дальних уголках мира.

А учебники и книги по медицине можно было почитать и вернувшись из странствий – сидя в кресле, у камина.

Отложив книгу, Снарк встал с кресла качалки и, заложив свои странные руки с необычайно длинными пальцами, за спину, подошёл к окну и посмотрел на безбрежное море крыш Лондона.

Район, в котором остановился Эйнджел, был очень респектабельным, тихим и спокой-ным. Здесь царила тишина и покой, не нарушаемая практически никакими переменами. Один из тех уголков Англии, где люди рождаются, живут и умирают, ни разу не покинув пределов своего городского округа. Разве что некоторые отправятся в путешествие, а самые отчаянные запишутся в армию и отправятся колесить мир.

Это было как раз то место, где такой человек как Эйнджел Снарк мог немного отдохнуть, и набраться сил перед очередным путешествием с целью исследования тайн мира.

Отойдя от окна, Снарк вытащил из секретера странный предмет – огромный, с человече-скую ладонь, зуб акулы, потемневший от времени. Обычно свежие зубы акул белые или чуть-чуть тусклые – только гнёт тысячелетий мог заставить потемнеть зуб хищной рыбы почти до состояния угля. Зуб принадлежал кошмарному чудовищу, которое жило в Тихом Океане задолго до того, как предки людей стали обтёсывать камни в более удобную для удержания в лапе форму.

Проведя пальцами по острой кромке этого необычного зуба, Снарк повесил его на шею и сев в кресло, открыл газету.

Но почти тут, же поднял голову и прислушался.

За дверями послышался какой-то странный шум – негодующее мычание, и скупые мужские голоса, смешанные со звуком борьбы. Всё это больше походило на то, словно кто-то зажав рот кому-то, оттащил его подальше от двери Снарка.

Снарк был единственным постояльцем на четвёртом этаже, так что кто бы тут не был, он шёл именно к нему.

Открыв дверь, Доктор Акула шагнул в коридор и осмотрелся. Никого.

Однако в коридоре всё ещё ощущался запах каких-то женских духов и крепкого мужского пота.

Немного осмотревшись, доктор Акула поднял с пола странную вещицу – небольшой ко-раблик, вырезанный из винтовочной пули. Причём этот кораблик был, хорошо знаком Снарку – американский «Монитор» – тот самый чудо-корабль «янки», который прославился на весь мир. Кораблик был вырезан из пули с большим тщанием, хотя, судя по следам пыли на нём – он был довольно старый, созданный ещё во времена Ужасной Войны – не новодел.

Осмотрев странную безделушку, Снарк вернулся в свой номер и закрыл дверь.

…В такую переделку Одри сроду не попадала. Эти мерзкие разбойники перехватили её практически у двери Эйнджела Снарка-Младшего и, скрутив, поволокли прочь, умело зажав рот. Их было аж пятеро – здоровенные, крепкие ребята, которых явно вскормили не овсянкой на воде. Они набросились на неё как туберкулёз – на лёгкие курильщика и, прежде чем женщина успела им оказать хоть какое-то сопротивление – мгновенно скрутили её по рукам и ногами, и в самом, что ни на есть прямом смысле слова, унесли прочь, на лестницу. Там они притаились на лестничной площадке и стали ждать, как поступит Снарк.

Одри пыталась вырваться или пнуть кого-то из своих похитителей в ногу носком сапога, но те обращали на её рывки не больше внимания, чем слон – на комара.

– Всё, ушёл этот тип. И дверь прикрыл, как и положено настоящему «жэнтельмену», – проворчал один из похитителей – не такой рослый мужик, как остальные, но зато куда страшнее лицом, чем все, вместе взятые. – Кистень, Морж – тащим её в нашу повозку. Да потише. Не перебудите весь этот клоповник.

– Оливер, а чего с этим типом делать? Эта дура к нему явно не просто так рвалась.

– Да потише ты. Ничего ему не сделается – она ж считала, что он врач, вот и тащилась к нему. Ладно, хоть догадалась о своём намеренье служанкам на кухне рассказать, когда я там подслушивал. Зато видал, как всё оно хорошо вышло?

Оливер посмотрел на Одри и растянул усеянные шрамами губы в том, что он считал улыбкой. Получилось – жутко. Лицом Оливер и так не удался, а жизнь над ним очень даже неплохо потрудилась, превратив его во что-то похожее на мочалку – столько на его лице было шрамов и оспин.

– Смотри у нас, леди – тише, а то вот как по башке-то…

И сунул Одри под нос кулак, покрытый шрамами. Костяшки пальцев были такие мозолистые, что ими можно было орудовать вместо кастета. Или забивать гвозди, если вдруг молоток куда пропадёт.

– Плотник, следи, что бы этот Снарк не вылез. А ты – Свисток, помогай её тащить. Да по-аккуратнее – чай не просто бабу тащим, а двести фунтов на закусь. Столько нам за её поимку обещано.

Свисток, на редкость широкоплечий тип, с многократно переломанным носом, которым он дышал с сильным свистом, сцапал Одри за ноги. Оливер, у которого сил тоже было не занимать, сцапал женщину за плечи и, сноровисто, потянул её по лестничным пролётам вниз.

На одном из лестничных поворотов Одри попыталась было вырваться, но это привело к тому, что подоспевший на помощь своим приятелям Плотник просто сцапал её за талию, после чего транспортировка пошла гораздо быстрее.

Странные типы стащили Одри на первый этаж и очень ловко, протащили к чёрному вхо-ду. Причём, что было странно – на всём пути следования похитителей не встретился ни один коридорный или уборщица.

Кистень и Морж уже подогнали к чёрному входу большую карету, богато изукрашенную трещинами, вмятинами и пр. Увидев своих подельников, они отворили дверь.

– Давай, скорей…

ТРЕСЬ!!!

Снарк приземлился на крышу кареты с таким грохотом, словно весил, как минимум, пару тонн!

От такого эффектного появления Снарка растерялась даже Одри. Женщина и её похитите-ли, одновременно, вскинули головы и уставились на открытое окно номера Снарка, которое было на четвёртом этаже. Как можно спрыгнуть с такой высоты, и не поломать при этом ноги было совершенно непонятно!

– Джентльмены… – равнодушно проговорил гулким, громким голосом, Снарк, складывая руки на груди и рассматривая похитителей Одри ледяным взглядом. – Дама не желает присут-ствовать в вашем подозрительном обществе. Прошу вас немедля освободить её и отправиться восвояси.

– Это… А… – Оливер бросил Одри на землю и стиснул кулаки. – Слышь, ты, грибная куча – а это не твоё дело. Вали отсюда. Не лезь в дела, которые тебя ничуть не касаются. Понял, падаль ходячая?

Снарк спрыгнул с кареты, причём лёгким, изящным движением, а затем присел, и, не от-рывая взгляда от собеседников, ухватил карету за какие-то детали на днище и – в лёгкую, перевернул! Лошади, запряжённые в карету, забились, но успокоились.

– Ещё раз повторюсь, джентльмены, – лицо Снарка было совершенно спокойным и равно-душным, словно это не он только что перевернул карету весом в полтонны. – Дама никуда не пойдёт. Она останется со мной. А если кто-то из вас настаивает на применении насилия с моей стороны…

Кистень, что стоял сбоку от Снарка, взмахнул рукой – оружие, благодаря которому он по-лучил своё прозвище, выскользнуло из рукава его куртки и обрушилось на голову Снарка – но тот только резко мотнул головой – кистень пролетел мимо его виска.

Дальше всё пошло быстро – Одри только успела заметить, как Снарк сцапал за воротник куртки Кистеня и – с потрясающей лёгкостью, швырнул его в Моржа – сухой треск намекал на то, что оба бандита крепко треснулись головами. Причём это было сделано с такой лёгкостью, словно Кистень, между прочим, здоровенный мужик, весил, от силы, килограмм десять.

Остальные бандиты тут же бросились на Снарка, размахивая дубинками – Оливер, впрочем, махал своими кулаками, кои по своему сокрушающему действию, от дубинок не отличались ничуть.

Снарк резко развёл руки и… выдохнул огромный язык пламени, что ударил набегающих на него бандитов. Те явно не ожидали, что столкнутся с огнедышащим человеком и отшатну-лись, однако Свистка инерция швырнула вперёд так, чтобы он никоим образом не промазал головой мимо метнувшегося к нему кулака Снарка.

Удар Эйнджела был вроде бы несильный, но Свисток отлетел от Снарка в сторону, пока-тился по земле и утихомирился, только въехав головой в кучу отбросов.

Снарк прыгнул на Оливера и Плотника словно акула – на двух пингвинов. Похитители Одри двигались стремительно, с опытом, приобретенным в разного рода криминальных переделках, но даже их шустрости не хватало, чтобы успеть за Снарком. Доктор Акула двигался с такой скоростью, что расплылся перед глазами Одри.

Плотник прыгнул на Снарка, пытаясь ухватить его за горло, но промазал и сцапал за одежду – в тот, же миг Снарк впечатал ему колено в живот и отшвырнул под ноги Оливеру. Оливер ловко перескочил через своего приятеля и со всего маху врезал Снарку в челюсть своим кулачищем.

Голова Снарка чуть-чуть мотнулась и всё. Падать оглушенным он явно не спешил.

Лицо Оливера исказилось невероятным изумлением – он посмотрел на свой кулак и на Снарка, явно не понимая, как его оружие – верный кулак, могло подвести в такой схватке.

Снарк качнулся вперёд и молниеносно – Одри даже не успела увидеть, как Снарк замах-нулся – нанёс удары рёбрами ладоней по шее Оливера.

Тот только что-то промычал и рухнул к ногам Доктора Акулы.

Переступив через упавшего похитителя, Снарк подошёл к Одри и протянул ей руку.

– Изволите разрешить помочь вам подняться?

– Изволю, – проговорила Одри, хватая Снарка за руку. – Ох… Это что такое было? Как это ты, это… выпрыгнул с четвёртого этаж и, это… остался цел?

– Всё просто – я спустился по пожарной лестнице на первый этаж, а когда изволила подкатить эта карета – спрыгнул с окна первого этажа на неё, – охотно поделился секретом Снарк. – Согласитесь, выглядело впечатляюще. Такие личности как ваши похитители, по сути – дети. Они очень сильно впечатляются примитивными фокусами.

– А…

– Я спустился по верёвке.

Одри посмотрела на Снарка с лёгким удивлением – на её памяти мало кто заезжая в гос-тиницу тащил с собой верёвку, по которой можно было спуститься из окна четвёртого этажа на первый.

– Прошу прощения. Но если я куда-то заселяюсь жить, то обязательно продумываю, как покинуть сиё жилище не только через дверь, – улыбнулся Снарк. – Могу я вас пригласить в свой номер, на чашку чая?

– А не боишься, что эти типы за мной прискачут, как это… в себя придут?

– Как прискачут, так и изволят ускакать назад, – равнодушно парировал Доктор Акула. – Кто они?

– Сильно подозреваю, что это – частные детективы, или это… мелкие служаки, что помогают полиции. Таких бандитов называют «добровольная дружина», но по факту это… ну в общем простые грабители и воры, что прислуживают полиции.

– Полицейские? Эти люди изволят быть полицейскими? – удивился Снарк, посматривая на трясущего головой Свиста, что поднимался из кучи отбросов, громко посвистывая своим носом. – Странные кадры у полиции Лондона изволят быть. Впрочем… прошу прощения за моё беспокойство – изволим отойти в мой номер и там, без помех, обсудить нашу встречу.

…Одри была полноватой женщиной, с грубоватыми, «мужскими» чертами лица. Её тёмные волосы были коротко острижены, и она производила впечатление грубоватого, прямолинейного человека. Косметики у неё не было, и вообще – она явно не стремилась к тому, чтобы быть похожей на женщину «высшего света».

Когда она сняла верхнюю одежду в номере Снарка, тот ощутил сильный запах что исходил от женщины – запах трав, дезинфицирующих средств и крови.

– Вы медик, – проговорил Снарк, подходя к секретеру и доставая оттуда небольшой сундучок из кожи аллигатора, внутри которого оказалась куча каких-то пробирок и банок с притёртыми пробками. – Я так понимаю, что вы изволили искать меня.

– Мне о тебе это… рассказывала Джейн Смоллет. Она описывала тебя как весьма умного и проницательного парня, – проворчала Одри, падая в кресло и стягивая сапоги. – Ты уж прости, я сегодня весь день на ногах. Чудом стою, если что…

– Хм… И что же мисс Смоллет изволила вам рассказать обо мне? – Снарк спокойно высы-пал часть содержимого одной пробирки в пустую кружку и, со стороны казалось, «на глаз», бросил туда же пару странных серых гранул, кои ловко выудил из металлической бутылочки, с завинчивающейся пробкой.

– Она тебя хвалила. Говорила, что ты это… как та акула – как вцепишься во что-то, так не отпустишь.

– Сочту за комплимент. Особенно учитывая, что мадемуазель Смоллет и я повстречались при не совсем приятных обстоятельствах, – Снарк плеснул молока в кружку куда насыпал неизвестных порошков и протянул Одри. – Угощайтесь. И не думайте, я не собираюсь вас травить.

– Да даже в мыслях не имела, – Одри хлебнула молока, которое, очень приятно, пахло пер-сиками. – Оу! Вкусно… Ладно, Снарк, значит слушай сюда это… ушами. Я приехала сюда из США, чтобы организовать в Лондоне организацию по защите женщин.

– Хм… Вы одна из тех, кого называют феминистка?

– Ты говоришь так, словно хочешь меня оскорбить, – оскалилась Одри, но тут, же помор-щилась. – Да! Я феминистка. А ещё это… врач. Конкретно говоря – врач-гинеколог. Такова вот моя судьба. В общем, я в Лондоне уже больше года. Успела заиметь шикарную практику и несколько учениц в одном из здешних бесплатных лечебных заведений. Не так давно у меня появился интересный пациент – шотландский торговец тканями – сэр Бакстоун. Богатый джентльмен, что, это… сколотил огромное состояние, торгуя тканями из Индии и Китая. Он был моим другом. И активно помогал мне.

– Помогал деньгами? Или чем-то ещё?

– Всем, – Одри вытянулась в кресле и посмотрела в потолок. – Он не только отсыпал мне деньги для учёбы моих помощниц, но и сумел уговорить здешних Отцов Города выделить мне место под новую больницу, в которой будут лечиться женщины. И учиться их лечить – женщины. Без участия таких свиней как вы – мужчины.

Глаза Одри сверкнули, и она, с силой, стиснула кружку с молоком, так, что пальцы побелели, словно вспомнив что-то в высшей мере нехорошее, чему была свидетелем.

– Хм, – Снарк повертел в пальцах вырезанный из пули кораблик. – Я изволил обратить внимание, что вы говорите о нём, в прошедшем времени… Он умер?

– Сегодня ночью скончался. После того, как это… болел почти неделю. У него было что-то непонятное. Странная болезнь. Никогда, это… с таким не встречалась. Сильнейший жар, острые боли в животе и температура. В общем, это…вчера потерял сознание и, не приходя в него – умер.

– Возможно-ли что это было воспаление аппендикса? Я на фронте не раз встречался с сол-датами, кои заболели от воспаления сего червеобразного отростка кишечника, – Снарк не стал добавлять, что многих из этих солдат он и его отец спасали лишь немедленным хирургическим вмешательством, которое подразумевало вскрытие брюшной полости и удаление воспалённого аппендикса.

– Не знаю. Непохоже. Больше похоже на это… перитонит – воспаление кишечника. Одна-ко там есть странная вещь, Снарк, на животе и горле появились странные воспаления. – Одри обвела пальцем край чашки с молоком. – Такое чувство, словно под кожей, это… что-то проползло. Я… я ни разу такого не видела и даже не могу предположить, что это.

– А вы пробовали вскрыть тело и посмотреть его изнутри?

– Да ты что, Снарк? Я даже не успела господина Бакстоуна раздеть и обмыть… – Одри поморщилась. – Ко мне пришла служанка одного из моих клиентов и рассказала, что меня собираются обвинить в смерти Бакстоуна и отправить в тюрьму. А знаешь, по какому обвинению?

– Врачебная ошибка?

– Если бы… умышленное убийство при помощи это… колдовства.

– Колдовства? – Снарк с большим интересом посмотрел на Одри, и клацнул зубами. – Из-вините. А вот это уже интересно. И что же заставляет людей думать, что вы использовали колдовство?

– Снарк… на теле убитого очень странные следы. Со стороны это, кажется так, словно сэр Бакстоун проглотил змею размером с сетчатого питона и тот ему, это… разорвал изнутри, его пищевод и кишечник. Само собой что ни один человек, в здравом рассудке, живую змею глотать не будет. А тут кто-то это… вспомнил, что ведьмы якобы, могли колдовством, забрасывать людям в рот и желудок змей, и прочие несъедобные предметы. Даже это… рассказывали о каком-то деле – там страдающий аллотриофагией (навязчивой идеей глотать несъедобные вещи) придурок наглотался всяких гвоздей, а чтобы это… врачам не платить – всё свалил на ведьм. И ведь ему поверили!

– Но леди… вы американка, как и я. Откуда такие домыслы в ваш адрес? Почему именно вас в этом обвиняют?

– А ты что, Снарк, не знаешь? Я ведь это… родом из города Салем.

– И что? Один из моих предков – тоже из этого города. И, между прочим, его мать осуж-дена и казнена как колдунья, но он сам успел сбежать из города, прежде чем за него взялась возбудимая толпа.

– Ну, значит тебе повезло, Снарк. А мне – нет. Все решили, что раз я из Салема – значит ведьма. Это… в общем как бы наследие предков, во! И ты это… не смейся. Эти чёртовы англичане к колдовству, это… относятся не в пример серьёзнее. Мне здешний инспектор полиции рассказывал, что однажды какого-то мужика его жена бросила. Ну… это… взяла и смылась от него из дома – с это… любовником. Ну мужик взял, пошёл к какой то колдунье, что это… в тутошних районах обитала, и заплатил ей за то, чтобы она наложила на его жену проклятье – чтобы жена сия это… всю свою жизнь жила только с полным и конченным неудачником, который, это… будет не знать, как спастись от неудач и это… горя. Ну а потом вернулся домой – а там его жена ждёт. Ревёт и это… просит простить её и принять назад. Мол, жить без него это… не может.

– Прелестно, – растянул губы в усмешке Снарк. – Ну и что-же он изволил сделать?

– А что он ещё мог? Потопал, это, к колдунье, да и приубил её. Насмерть. Тут такие дела – это… проще простого.

– Тогда такой ещё вопрос – мотив? Для чего вам убивать человека, что сделал столько добра? – Снарк прошёлся по комнате, рассматривая потолок.

– Оказалось, он оставил мне немного денег в завещании. Это я уже узнала сегодня днём. Целых десть гиней. Можешь представить? Десять это… гиней.

– И что, кто-то изволит верить, что вы из-за такой ерунды, оказались способны на убийство?

Снарку приходилось встречаться с людьми, кои убивали и за меньшие деньги, но Одри явно не была из таких.

– Ага. Мужчины, они, как правило, привыкли валить все беды на глупых женщин… – Одри вздохнула и, глотнув молока, подытожила. – Так что теперь у меня вся надежда только на тебя, Снарк. Полиция то это… не очень настроена сиё дело судить по уму. У них, это… есть уже подозреваемая – я. И они это.. ничего больше знать и пробовать не хотят.

– Кстати, вы обронили, – Снарк положил на блюдечко вырезанный из пули кораблик. – Красивая штука.

– Это мой отец вырезал. На Ужасной Войне он это… погиб. Мда… до сих пор помню… – Одри убрала безделушку в карман и помрачнела. – Ладно, не время для счастливых воспоми-наний… я так думаю, что те типы, которых ты нокаутировал, уже пришли в себя и натравили на нас «бобби» – ну, полицейских. Если они меня тут…это… застанут, то арестуют. И это будет лучшим выходом. Пока они будут меня «квасить» в своей полицейской камере, то ты сможешь помочь.

– А что от меня требуется? – Снарк не стал интересоваться, кто вообще подсказал Одри обратиться именно к нему.

– Установить, как умер Бакстоун. Это – главное. А то эти полицейские, как я знаю, даже не позаботились вскрыть его тело для осмотра. Что, это… весьма странно, как ни крути. У них тут целый труп, а они пришли к выводу, что его убили колдовством. И основным их доказа-тельством служит то, что я, мол, из Салема. Ну не дикость ли?

– А с чего вы решили, что меня к этому телу допустят, уважаемая леди? Ибо, как я разу-мею, тут всё очень сложно. Вполне вероятно, что меня попросят держаться от этого дела подальше и не лезть не в своё тело…

– Милостивый Господь! Что я слышу? Сам Снарк испугался? Смоллет о тебе совсем иное рассказывала.

– А мисс Смоллет не говорила, при каких обстоятельствах я изволил с ней свести знакомство?

– Да что-то… это… упоминала так… между делами. А что?

– Она хотела посадить меня в тюрьму, как бывшего работорговца. Моя семья родом из Ка-лифорнии. Во время Ужасной Войны мы воевали на стороне Конфедерации. Мисс Смоллет не желала, чтобы я и мои предки уклонились от ответственности за это «грязное преступление», несмотря на то, что я и мой покойный батюшка, были амнистированы, – равнодушно поведал Снарк. – Мне тогда изволило повезти – я спас мисс Смоллет от одного неприятного случая….

– Ну что делать? Я тоже во время Ужасной Войны, это… хоть в тылу отиралась, да только была одной из тех, кто со скальпеля ела. (Во время Гражданской Войны в США, к лечению раненных солдат были вынуждены допустить женщин – о женщинах-хирургах говорили, что «они скальпелем едят» – зарабатывают на жизнь тем, что делают операции раненным). Так что от меня такой критики, как это… от Смоллет, не жди…О чёрт!

В дверь постучали, очень громко и сильно.

– Именем Закона! Немедленно открыть.

Снарк тут же подошёл к двери и, отворив её, отошёл чуть-чуть назад, держа руки на виду, и внимательно следя за вошедшими в комнату полицейскими в форме. Полицейских было аж четверо, видимо Оливер уже успел, в красках, описать обстоятельства того, каким образом Снарк убедил его «кучу» не «лезть на рога» и полиция предпочла перестраховаться и прибыла с подкреплением.

Полицейские, к слову, были настоящими – пару из них Снарк уже видел, когда гулял по улицам.

– Так-так… Снарк-Младший? Нам поступили жалобы на то, что вы укрываете преступни-цу, – проговорил вошедший первым полицейский – широкоплечий малый, с красным лицом и небольшими квадратными усиками под носом.

В руке он держал довольно любопытную дубинку – Снарк видел такие у воинов Микронезии – широкая палка, вытесанная в виде дубинки-весла. Дубинку украшала полустёртая резная вязь – Снарк даже знал, на каких островах Микронезии была в моде именно такая резьба по дереву.

Дубинка выглядела вполне себе боевой и была украшена свежими отпечатками выбитых зубов. То есть применялась, и не раз, и по делу и «по телу».

– Я тут и я, это… Малыш, не преступница, – Одри допила молоко и поставила кружку на пол. – Смотрю, Оливер это… уже тебе нажаловаться успел? А то, что он со своей «кучей» (сленговое прозвище небольшой группы бандитов в Англии – откуда и выражение «навалились всей кучей), на меня напал, как коты – на политую валерианой мышь – не говорил?

– Говорил. Только он действовал в рамках Закона – ловил вас, как преступницу. Но вот дальше он начал, какую-то чушь нести – мол, его ребят и его самого раскидал, причём в одно «рыло», Эйнджел Снарк-Младший, – «бобби» по прозвищу Малыш, презрительно смерил взглядом Снарка.

Тот ответил ему добродушной, вежливой, улыбкой.

– Ой, он бы это… ещё сказал, что Снарк напал на него и его людей – как акула, на голую ныряльщицу и растерзал всех – Одри встала с кресла. – Этот парень успел вмешаться и навешать оплеух Оливеру и его «куче». Я аж сама в шоке была… Снарк?

– Как я понимаю, вы желаете арестовать мою гостью? – проговорил Снарк, и клацнул зу-бам. – Не буду вам в этом препятствовать, поскольку вы полицейские.

– И я тоже не имею желания с вами ссориться, – проворчала Одри. – Ты меня спас, и я спокойно могу отправиться с вами в полицию. Полагаю, что там хоть высплюсь… это… спокойно. Да…

В коридоре послышался какой-то шум, и в комнату вошёл коридорный сопровождаемый невысоким, пухлым мужчиной, с розовым, румяным лицом. Мужчина был облачён в немного потёртый, но в дорогой костюм. Увидев Одри, он расплылся в счастливой улыбке.

– Одри! С тобой всё в порядке?

– Спасибо доктор Фрэнсис, со мной всё хорошо, не считая того, что меня сейчас посадят в каталажку, за убийство при помощи колдовства

– Ох-хо-хо! – засмеялся пухлый мужчина. – Ну ты меня и посмешила. Да неужели ты думаешь, что кто-то решится предъявить тебе такое обвинение? Уму непостижимо. Могу тебя заверить, что наш судья на уме сроду не поддержит ничего такого. Кстати, ты будешь приятно удивлена, но я сумел добиться того, что бы тебя выпустили под залог. Уже завтра ты будешь на свободе. Да и сегодня проведёшь ночь у себя дома.

– Ага. Под охраной? – Одри накинула поданную Снарком куртку. – Ну ладно, Снарк, спасибо тебе за молоко. И это… за всё остальное – тоже.

– Ой, так это и есть Снарк? – Фрэнсис посмотрел на Снарка и дружелюбно улыбнулся. – А я вас знаю, мне о вас рассказывали.

– Оу, надеюсь, что обо мне говорили только что-то хорошее? – насторожился Снарк.

Фрэнсис сверкнул глазами и кое как стёр с лица свою жизнерадостную улыбку.

– Ну больше о вашем батюшке. Говорят хороший и мудрый человек… был. Очень жалею, что он погиб на вашей Ужасной Войне, да ещё в этой вонючей Флориде.

– Мой отец тоже там погиб… – проворчала Одри.

– Знаю. Между прочим, милочка, папу твоего убил лично Эйнджел Снарк-Младший. Ирония судьбы, ага?

Одри посмотрела на Снарка, и её глаза сверкнули таким яростным огнём, что Доктор Акула почти физически ощутил его жар…

– Советую вам убраться из Лондона как можно скорее – проворчал Малыш, похлопывая по ладони дубинкой-веслом. – Те люди, которых вы столь прекрасно изволили унизить – они не из тех, кто спокойно сносят оскорбления.

– Абсолютно убеждён, что полиция в Лондоне изволит верить, что именно преступники должны испытывать ужас перед порядочными людьми, но никак не наоборот, – сухо улыбнулся Снарк.

Полицейский промолчал, но на его губах мелькнула ободряющая улыбка.

***

Выпроводив гостей, Снарк остался один и занялся не совсем понятным делом – он достал из шкафа большой чемодан, поставил его на стол и, вытащив оттуда целую кипу пробирок реторт и иного химического снаряжения, расставил всё это на столе.

Зажигая спиртовку, Снарк немного помедлил, а затем грозно клацнул зубами и проговорил:

– Не стоит вам стоять за моей дверью – заходите.

Дверь, немедленно, приоткрылась и в комнату Снарка вошла очень странная особа.

Это была невысокая девушка, не совсем понятного возраста – от восемнадцати, до два-дцати пяти. У неё была белая, как снег кожа и красные, очень хорошо заметные на белом лице глаза. На левой руке не было мизинца.

Белыми были и её коротко остриженные, «под мальчишку», волосы.

Само лицо было худым, каким-то костистым, с пухлыми губами – красного цвета.

Она могла бы выглядеть хорошенькой, если бы следила за собой – например, умывала ли-цо или пользовалась косметикой. Да и её одежда была латанной-прелатанной, как у завзятой нищенки. Причём для починки одежды явно использовались части как от мужского, так и женского костюма. Внешне она выглядела как одна из бродяг, что жили на берегах Темзы, а так же обживали мрачнейшие трущобы Лондона.

Однако на её ногах были очень дорогие спортивные туфли, причём сшитые явно по индивидуальному заказу.

– Значит, ты и есть – Доктор Акула? – проговорила девушка, очень странным голосом – каким-то заискивающим, тихим и – одновременно, командным. – Зови меня просто – Розой. Обычно меня кличут – Ночным Вампиром. Из-за моей внешности. Ну, ты как врач, должен понять, что это из за моей внешности. Надеюсь, не стоит объяснять, почему я так выгляжу?

– Конечно, не стоит, уважаемая леди. Я уже имел возможность сталкиваться со случаями альбинизма. Так что для меня ваша внешность – не странная. – Доктор Акула повернулся к гостье. – А имя у вас, леди, имеется?

– Никогда не зови меня «леди», ненавижу это, – отрезала девушка. – И да – меня, в самом деле, зовут Роза. Мама так придумала…

Снарк заметил, что лицо его гостьи исказилось от ярости и какой-то злобы, которую она с трудом, скрывала. Что-то мрачное было связанно с этим именем. Да и в самой гостье было что-то странное – она была довольно плоской для девушки, но при этом была – несомненно, настоящей женщиной – у неё не было адамового яблока, а форма рук и голос указывали на то, что она всё же из «племени Евы».