Антон Алексеевич Воробьев
Хомоград
– Нет, – помассировал себе виски Николай.
Все его тело было покрыто ссадинами и синяками, в голове стоял туман от лекарств.
– Тебе сейчас с адвокатом надо общаться, а не со мной, – заметил Алексей.
– Ну так… что я там отчебучил? – спросил Жердин. – Лена трубку не берет, дети – тоже…
– Лена в реанимации, – вздохнул животом Алексей. – Детки – у бабушки, тещи твоей.
– Они…
– В порядке, Лена их закрыла собой.
– Ещё кто-нибудь пострадал? – тихим голосом спросил Николай.
– Ты что, правда не помнишь? – вскинул брови дипломат. – Ну, мой друг, по словам следователя, на тебе – причинение тяжких телесных пятерым людям, и молись, чтобы не убийство, потому что один – в коме. Плюс – двенадцать заявлений по мелочи – вред здоровью и имуществу. Ты носился с ножом по всему ресторану, охрана тебя еле скрутила. В общем… если признают, что ты был невменяем, то отправят на принудительное лечение. Иначе – как минимум несколько лет реального срока. Следствие пока идет, но долгим оно не будет – есть целая толпа свидетелей и записи камер. Такие дела, – подвел он итог.
– Ясно, – пробормотал Жердин. Он с силой потер свой лоб, пытаясь пробиться сквозь отупляющую ватную пелену. – Слушай, можешь… У тебя есть контакты в ФСБ? Можешь свести меня с кем-нибудь?
– Связи есть, – шевельнулись щеки Алексея. – Но я не думаю, что ФСБ в твоей ситуации поможет.
– Всё равно, устрой встречу.
– Что ж, ладно, – с сомнением посмотрел на друга дипломат. – Но не гарантирую, что мой контакт захочет помогать.
– Как, ты думаешь, я заполучил телефон, чтобы тебе позвонить? – криво усмехнулся Николай. – Я умею уговаривать.
– Что есть – то есть, – согласился Алексей. – Только зачем тебе безопасники?
– Хочу найти одного человека.
– Кого?
– Пока не знаю.
Два месяца спустя Николай вышел из психдиспансера. За это время его посетило несколько офицеров ФСБ, включая директора службы. Безопасники составили досье на всех, с кем Жердин общался после визита американского президента – благо, Москва была опутана плотной сетью видеонаблюдения – и обнаружили, что некий студент, кроме контакта с Николаем, успел побеседовать и с двадцатью дипломатами. И что никто из них не помнил не только содержание разговора, но и сам факт того, что разговор вообще был.
Следствие по делу Жердина приостановили. Николай убедил полицейских, что не представляет угрозы и его можно выпустить под подписку о невыезде.
С пухлой папкой в руках, на которой было написано «Михаил Вячеславович Лепехин», Николай сел в такси. Больше всего на свете он сейчас хотел поехать в больницу к жене, но вместо этого отправился в гостиницу. Этот студент был очень опасен, Николай чувствовал нутром, что пока он не разберется с ним, лучше держаться подальше от людей, которые ему дороги. По просьбе Жердина безопасники не приближались к гостю из Ташкента, ограничившись наблюдением.
Михаил, наверное, в сотый раз за день проверил свой смартфон. Новых сообщений от Марины не было. «Я расстроена, Миша ( Я ждала, что ты справишься. Мне нужен этот человек», – гласила последняя запись, месячной давности.
– А, да подавись ты своим Жердиным! – бросил смартфон на диван Михаил.
Потом подобрал гаджет и написал: «Завтра попробую вытащить его из психушки».
В дверь съемной квартиры позвонили. Выглянув в глазок, парень увидел курьера в надвинутой на глаза кепке с логотипом пиццерии.
– Давно пора, – проворчал Михаил, открывая замок.
Когда он протянул курьеру деньги, их руки на миг соприкоснулись.
Город длинным языком тянулся вниз по долине. С трех сторон его окружали заснеженные вершины, по центру каменные кварталы разрезала мелкая речка. Невысокие дома в стиле европейского средневековья террасами поднимались к белым склонам гор. В верхней части долины над городом высился дворец правителя – замок готических форм.
Николай шагал по набережной, украшенной причудливыми фонарями, и разглядывал прохожих. Мимо гарцевали закованные в латы рыцари, носились мелкие феи, с достоинством вышагивали одетые в длинные балахоны маги и нагло прокладывали себе дорогу вооруженные до зубов самураи. Выбрав дружелюбного на вид пелагуса – тощего паренька в школьной форме, у которого на руках сидел кот в овальной черной маске, – Жердин обратился к нему:
– Привет! Не поможешь мне найти кое-кого?
Паренек открыл рот, чтобы ответить, но тут раздался громкий звук трубы, и на мост через речку верхом на коне въехал глашатай.
– Граждане славного Микаэльграда! – прокричал он, срывая голос. – Нам грозит великая опасность! Чужак проник в наш город и жаждет околдовать разум достопочтенных жителей! Не слушайте его сладкие речи! Схватите негодяя!
Прохожие встревоженно переглянулись и принялись с подозрением осматривать подворотни и забегаловки. Впрочем, долго им искать не пришлось – тощий школьник вытянул руку и указал прямо на Николая:
– Вот он.
Решив, что с поисками подходящего пелагуса можно повременить, Жердин взял с места в карьер.
Он мчался по кривым узким улицам, уворачиваясь от стрел и огненных шаров. Сзади раздавались крики и топот преследователей. Время от времени на Николая падала огромная тень, и тогда он прыгал в ближайший переулок, чтобы укрыться от драконьего пламени.
Погоня разрасталась, к ней присоединялись всё новые и новые участники. В конце концов дорогу Жердину преградил ещё один пелагус – бородатый воин с покрытым татуировками лицом. Он с такой силой выкрикнул боевой клич, что Николая опрокинуло потоком воздуха. Подоспевшие жители навалились на чужака, связали его и потащили к замку правителя.
Глава города их уже ждал.
Это был молодой человек с волосами соломенного цвета и лицом Михаила, облаченный в просторную мантию поверх шелковой рубахи. На его груди сияло ожерелье из золотых пластин. В руках правитель Микаэльграда держал бокал вина.
Во дворе замка, перед главным входом в здание, Жердина поставили на колени. Его голову задрали вверх, к шее поднесли меч. По малейшему сигналу стражник готов был перерезать Николаю горло.
– Не такой уж ты и прыткий, чужак, – снисходительно заметил глава города. – В Микаэльграде нашлись маги получше тебя. Здесь твои странствия подойдут к концу – весьма неславному.
Жердин никогда не был в подобной ситуации. Ещё ни разу пелагусы и нарраты не гонялись за ним всей толпой и не собирались – по-настоящему, а не отыгрывая свои роли – лишать жизни. Он понятия не имел, что случится в реальном мире, если его сейчас казнят – и выяснять это не хотелось. Николай услышал, как молодой правитель подошел к нему – вероятно, чтобы заглянуть в глаза пленника, – и безумная идея возникла в его голове. Не раздумывая, он вырвал свою руку из захвата зазевавшегося стражника и коснулся ноги градоначальника.
Дворец был огромным. Жердин бродил по его залам и коридорам, спускался в подвалы и поднимался на смотровые площадки. Слуги и волшебные существа провожали его подозрительными взглядами, но никаких враждебных действий не предпринимали.
В одном из громадных залов Николай увидел пелагуса – титана ростом примерно пятнадцать метров. Тот сидел, развалившись, на исполинском мраморном троне, окруженный фавнами и наядами, которые плясали вокруг него. Лицо титана имело черты Михаила Лепехина, но, по сравнению с правителем Микаэльграда, эти черты были более грубыми.
– Мое почтение, – обратился к нему Жердин. – Можно вас кое о чем спросить?
– Слава великому Магусу! – скандировала толпа танцующих.
