Анри Старфол
Совершенное полотно
Но спустя две недели похода, когда вышла из строя система искусственной гравитации, художник пожалел, что не прихватил с собой толкового бортмеханика. Через месяц, вдоволь наевшись синтетической еды, он задумался о хорошем поваре, а спустя полгода, едва покинув живым пояс астероидов, взвыл из-за отсутствия на корабле опытного капитана. Теперь, на втором году пребывания в космосе, Армандо три раза чинил систему искусственной гравитации, устранил семь утечек кислорода и научился неплохо готовить. Но этот полезный опыт дался ему слишком дорого. Элитный и баснословно дорогой челнок немецкой фирмы приказал долго жить, а художник, в погоне за вдохновением, ускользнул очень далеко от своей зеленой, укрытой океанами и морями, Родины. Даже самая ближайшая космическая станция экстренной помощи была недосягаема для него. Оставалось надеяться, что на посланный художником сигнал SOS откликнется какой-нибудь корабль. Но это вряд ли. Последний раз Армандо видел на радаре огонек человеческого присутствия больше двух месяцев назад. Теперь его окружало только пугающе спокойное космическое пространство – вселенский монумент, его бессловесное начертание на подходящей к концу жизни.
Сидящий в кресле художник опомнился от воспоминаний и посмотрел на наручные часы: год, три месяца, шесть дней и восемнадцать часов, как он пребывает в космосе. Рядом, на шелковой красной подушечке мирно посапывал Нутти Восьмой. Он смешно дергал носом во сне и морщился. Наверняка ему снова снилась Земля. Парк Семпионе. Утки в теплой озерной воде…
Армандо посмотрел на холст, который держал в руках, затем снова на вид, открывающийся из панорамного иллюминатора. Воплощенная в красках художника звездная туманность плыла над полотном, жила собственной жизнью, была настолько красивой и реалистичной, словно вырезанный ножницами кусочек неба. Такое творение было бы по достоинству оценено на Земле и быстро заняло бы свое место в галерее или частной коллекции.
– Вульгарная мазня …, – вздохнул художник и положил свое творение на резной столик, который стоял рядом с креслом.
Итальянец собрал художественные кисти и тюбики с краской в именную шкатулку из слоновой кости и устало потер глаза рукой, испачканной гаммой оттенков. При вставании с насиженного места его спина звонко хрустнула, а из горла вырвался короткий, болезненный вздох. Потирая рукой поясницу, Армандо понес полотно в хранилище. Внутреннее, вычурное убранство челнока «Восход в Альпах», стараниями его хозяина, было меньше всего похоже на интерьер космического корабля. Отделанный дорогими породами дерева и драгоценными металлами, корабль напоминал художнику его поместье на юге Франции. То самое, которое было спроектировано и построено под чутким руководством его жены. Изабелла, его дорогая Изабелла. Прошло столько лет, а казалось, не минуло и одной недели. Даже космические расстояния не способны заглушить эту душевную боль. Армандо тяжело вздохнул и с улыбкой, полной душевной теплоты, которую он крайне редко раздавал людям, посмотрел на своего четвероного спутника. Недавно проснувшийся Нутти Восьмой бежал вприпрыжку рядом с хозяином на своих коротких лапах и с безграничной собачьей преданностью заглядывал ему в глаза.
