Анри Старфол
Чернильная девушка
«С не самыми лучшими пожеланиями, твой друг – Gloom».
Денис сидел за рабочим столом в кабинете и, зажав в руках заряженную рацию, гипнотизировал настенные часы. Как только наступила полночь, мужчина включил средство связи и зажал пальцем кнопку.
– Тшш, – зашипела рация, – Привет, Дениска! Классный я тебе устроил вечер? Прием!
Голос незнакомца звучал комично и наигранно доброжелательно, словно это говорил какой-то мультяшный персонаж. Чуть помедлив, писатель спросил:
– Кто ты, мать твою, такой?
– Тшш… надо говорить: «прием». Как слышишь? Прием!
– Кто ты, урод?
– Тшш… смотри себя в интернете. Я уже пять видеороликов с тобой нашел. «Денис Леваев и разгневанный отец», «Мужик получает в табло», «Леваев пристает к детям» и так далее. Ух, дружище, на это стоит глянуть. Особенно на то, как ты убегаешь, поджав хвост. Прием!
– Ты, что, умственно отсталый? Я спрашиваю: кто ты такой?
– Тшш… да, а я думал, что писатели – грамотные люди! Ведь на моей бумажке все написано! Ну ладно, я догадывался, что сам ты не умеешь ни читать, ни писать, а твои дрянные книги, тексты песен и сценарии печатает мартышка, которую ты держишь в подвале. Так и быть, зови меня – Gloom, друг. Прием!
– Зачем все это? Зачем этот злой спектакль с девочкой?
– Тшш… о, Дениска! А кто тебе сказал, что это был спектакль? Прием!
Писатель уставился в черноту дверного проема помутившимся взглядом и стиснул дрожащей рукой рацию до белизны костяшек своих пальцев. В эту минуту его разум отчаянно сопротивлялся, не желая впускать отрезвляюще леденящую правду, что уже столько лет всегда была где-то рядом и постоянно взывала к нему.
– Тшш… Дениска, ты еще здесь? Прием!
– Это неправда…
– Тшш… что: «неправда»? Прием!
– Это не может быть правдой…
– Тшш… а, ты об этой девочке, которой искалечил судьбу? Да, братец, печальная история. Но не переживай! Кто их считает, верно? Сколько таких ребят губят себя из-за творчества тебе подобных. Пропаганда культурного невежества и прочей грязи. Насилие, как тренд! Культивация взаимной ненависти! И все это в яркой обертке от Дениса Леваева! Ведь наш Денис Леваев так любит раздавать конфетки с дерьмом! Прием!
– Я отслежу тебя по радио сигналу и тогда…
– Тшш… о, Дениска, тебе не хватит на это мозгов. Хотя, даже если ты найдешь знающего человека, потратишься и возьмешь пеленг с трех точек, то в условиях города, в лучшем случае, получишь примерный квадрат на карте в несколько многоквартирных домов. Прием!
– Оставь меня в покое!
– Тшш… конечно, Дениска! Пожалуй, на сегодня хватит. Отлично пообщались, надо будет обязательно повторить. Кстати, в одной из моих коробок есть флэшка с видео презентацией об этой несчастной девочке. Посмотри на досуге и сделай правильные выводы. Я уверен – тебе понравится. Конец связи.
Ноутбук зашипел кулером, запуская файл с видео, пока Денис открывал очередную бутылку виски. Из динамиков компьютера донеслась торжественная музыка, звучащая при подобных обстоятельствах, как злая шутка, и писатель прочитал на экране: «Трофей Дениски Леваева». После появился слайд с фотографией девушки – она стояла в синем вечернем платье у большого окна и мило улыбалась фотографу. Не заставил себя ждать и мультяшный, закадровый голос, сопровождающий сменяющие друг друга фотографии:
«Это хрупкое создание зовут Наташа Семиверстова. Она обожала бельгийские вафли с ванильным кремом, фигурное катание, конные прогулки и мальчиков-ровесников. Но вот беда – природа не наградила Наташу ни милой мордашкой, ни сносной фигурой. Одним словом, в свои шестнадцать, она была страшненькой и плоской как доска. Да, да! И поэтому успехом у мальчиков она совсем не пользовалась. Но вот, как-то раз в числе других бесполезных книжек ей попалось «высокохудожественное произведение» Дениски Леваева: «Утро на кончиках пальцев». И глупенькая Наташа влюбилась в образ главной героини этой книги, которая стараниями автора предстала перед ней эдакой сорвиголовой, эталоном женского обаяния и мечтой любого мужчины. Но, на самом деле, главная героиня была женщиной аморальной, чье невежество и похабный образ жизни были не слишком старательно спрятаны автором за пространными философскими цитатами и оправдывались лозунгом о «свободном поиске себя». Наташа стала стараться во всем походить на свой идеал, и у нее даже появились поклонники. И вот, желая ни в чем не отставать от своей героини, глупая девчушка одним весенним вечером согласилась отдаться двум ухажерам под мостом у реки. Да, да, прямо как ее женский идеал из книжки! Изрядно выпив, Наташа воплотила свою задумку в жизнь, полезла обратно по опоре моста, и как результат, – поскользнулась, упала с высоты двадцати метров, ударилась о льдину и сломала себе позвоночник в двух местах, – циничный рассказчик за кадром выдержал драматическую паузу. – А сколько еще таких «Наташ» бродит по земле, смотрит, читает и слушает нечто подобное? Сколько еще таких «Наташ» навсегда забудут, каким должен быть настоящий человек? Сколько еще таких «Наташ» превратится в интеллектуально усредненных кукол?».
Неизвестный персонаж с мультяшным голосом продолжал вещать под сменяющие друг друга фотографии. На экране компьютера появлялись изображения родителей девочки, она сама на больничной койке, похожая на тоненький, умирающий росток, и даже копии медицинских заключений и обилие медицинских справок о ее диагнозе. Когда видео закончилось панорамой того самого злополучного моста, Денис сам не сразу понял, что это за звук постепенно нарастает в сумраке рабочего кабинета. Только, когда хрип вырвался из грудной клетки писателя и через жгучую боль в сдавленном горле перерос в вопль, мужчина сорвался с места. Захрипев как раненый зверь – зло и отчаянно, он схватил первое, что попалось ему под руку. В этот момент старая печатная машинка марки «Ундервуд», со звоном разбитого стекла, полетела со второго этажа в снег.
***
Денис Леваев вынырнул из липких и тягучих воспоминаний. Он, как и прежде, сидел посреди хаоса своего рабочего кабинета и смотрел в черный экран ноутбука, который находился в режиме ожидания. Затылок полоснуло острой болью и, когда писатель от этого дернулся, у него над головой перегорела одна из лампочек. Он поднял голову и посмотрел на провода, тянущиеся по потолку, расползающиеся мелкой сетью по всему дому от чердака и до подвала. Пока мужчина сидел с задранной головой в рабочем кабинете, в коридоре второго этажа мигнул и погас свет. Это электропроводка не выдержала перепада напряжения. В этот момент внутри писателя, с шелестом и треском, тлел прежний и без того безрадостный мир, тлел, обнажая голые остовы его уставшей, человеческой души.
***
Серые фасады города горели пестрыми прямоугольниками рекламы. Их навязчивое многообразие тянулось блестящим, нависающим каскадом, взывающим к усталым людям, бредущим сквозь падающий снег. Несуществующие в реальности и выбеленные до нелепости, глянцевые боги и богини высокомерно взирали из своего двухмерного, идеального мира на людской муравейник. Эти иллюзорные мерцающие порталы зажигались и гасли, искрились и двигались, отражаясь на лобовом стекле автомобиля Дениса, который медленно ехал в пробке мимо изображения девушки, прикрывающей свою голую грудь книгой, мимо эффектно одетой женщины, призывающей делать, что вздумается, и никогда не испытывать чувства вины. Мимо мужчины, который на частном самолете улетает в закат с компанией девиц и призывает жить по своим правилам. BMW писателя катился в автомобильной пробке среди буйства красок рекламы, над которой хозяином возвышался бизнес центр «Черные паруса». Эти две башни стояли у залива и представляли собой семьдесят пять этажей помпезности и деловой роскоши. Построенные на подобии формы парусов яхт, с острым верхом и широким основанием, в профиль они походили на узкие, выгнутые в сторону воды треугольники. Писатель все смотрел на их зловеще горящие огни, пока задыхающаяся от смога улица тонула в гудках автомобильных клаксонов.
За поворотом, из-за припаркованных у обочины и на тротуаре машин, на пешеходный переход вылетела девушка. Она уставилась в гипнотизирующий ее прямоугольник телефона и, не оглядываясь по сторонам, уверенно двигалась в нужном ей направлении. Денис в последнюю секунду затормозил прямо перед девушкой, а она, ни разу не обернувшись, также завороженно пошла дальше. Не успел писатель тронуться с места, как на пешеходный переход выскочило еще несколько ей подобных молодых людей, также загипнотизированных светящимися прямоугольниками своих телефонов.
На круто загнутой дорожной развязке Денис повернул к району, который когда-то считался «старым городом». Здесь отстроенные еще в начале ΧIΧ века пряничного вида дома, сочетались с унылой, деловой строгостью втиснутых тут и там современных бизнес центров и уродливых архитектурных пристроек. За окном автомобиля мелькали светящиеся вывески банков, логистических компаний и юридических контор. Кричала звуковая реклама, заманивающая прохожих в магазины очередной распродажей или акцией. Денис выплыл из длинной пробки дымящих в сумраке машин и поднялся по подъездной дороге наверх сопки, где располагался элитный жилой район с видом на бухту. Писатель сделал круг по двору и с трудом припарковал свой BMW между двумя японскими автомобилями.
Дверь квартиры ему открыл полный мужчина в сером спортивном костюме, что натянулся в области плеч и обширного живота. Выпирающие под глазами щеки, чуть надутые, словно у капризного малыша губы, и мелкие, постоянно бегающие в поисках новой добычи глазки, выдавали в хозяине квартиры фанатичную любовь к комфорту. Золотой точкой в общем образе был талисман-монетка на груди мужчины, который он ласково поглаживал, когда небрежным жестом руки пригласил писателя зайти в свои владения:
– Какой неожиданный визит, – мужчина блеснул золотой оправой своих очков. – Чем обязан, Денис?
– Привет, Игорь Юрьевич. Нам нужно поговорить.
– Вот, веришь или нет, но я, который день пытаюсь это сделать. Хотя, я всего лишь литературный агент, раскрутивший тебя. Так что можешь и дальше смело слать меня на хрен.
– Извини, – Денис провалился в просторы обширного дивана. – Я так устал.
– Что там у нас с возвращенным на доработку сценарием?
– Я им еще не занимался.
– Денис, что с тобой происходит? Мы отработали шесть сценариев, и, даже, один для большого экрана. Каждый раз все было как надо: классный синопсис, интересные диалоги. После правок продюсер доволен, всем хорошо. И тут на очередном сценарии для простого «коммерческого сериала» ты идешь в разнос. Снова включаешь «защиту Хемингуэя» и прячешься у себя дома. Именно сейчас, когда нужно оперативно вносить множество правок, не забывая и о двух предстоящих презентациях твоей новой книги.
– Сценарий здесь не при чем.
– Тогда в чем дело?
– Во мне.
– Денис, давай заканчивай прозаику! Говори конкретно и по существу!
– Игорь, тебе никогда не казалось, что мы идем не туда?
– Денис, я тебя сейчас ударю, – Игорь скрутил утренний выпуск газеты «Домино» в трубочку, и занес ее над головой писателя. – Ты можешь разговаривать, как нормальный человек? По делу!
– Игорь, вот скажи мне, какой мой самый коммерчески успешный роман?
– «Доктор за ширмой». Это хорошая похабщина. Восемь тысяч проданных экземпляров за прошлый год. Неплохие деньги.
– Вот именно, главный герой – подонок. И в следующей книге я хочу сделать так, чтобы он получил по заслугам. Получил то, что заслужил, понимаешь?
– Стоп. Концепция серии в том и заключалась, что герой безнаказанно живет, как ему нравится, ни с кем не считаясь: проводит махинации, управляя частной клиникой, соблазняет женский персонал и пациенток, убирает с пути соперников. Он богат, преступен и хитер. Он победитель, а победители не проигрывают.
– Я хочу поменять концепцию.
– Зачем менять то, что отлично работает? Нам нужно хорошо продаваться, а ты решил поэкспериментировать над твоей самой удачной серией книг?
– Я больше семи лет выезжаю за счет пошлых веяний современного общества. Моя аудитория – это циники, считающие, что человечность в наше время не в части.
– Ты, что, совсем идиот? Не вздумай даже так думать, не то, что где-нибудь ляпнуть на публике! – Игорь шлепнул газетой по голове писателя. – И, вообще, с чего это спустя шесть лет в тебе вдруг проснулась совесть?
– Я не хочу об этом говорить…
– Нет уж, извольте. Мне все это не нравится, так что давай на чистоту. Я мирился с твоими загулами и вздорным характером, но твой общий настрой в последнее время не на шутку меня беспокоит.
– Есть одна девочка, – Денис тяжело выдохнул. – Я искалечил жизнь ей и ее семье. Из-за меня она больше не сможет ходить…
– Только уголовного дела нам не хватало! – Игорь вскинул руки. – Идиот! Сколько раз я говорил, чтобы ты не садился пьяным за руль! Все пропало!
– Я не сбивал ее. Она сорвалась с моста, потому что решила повторить действия женского персонажа из моей книги: «Утро на кончиках пальцев».
– Денис, что за ерунда? Ты решил начать экспериментировать в творчестве из-за какой-то глупой девчонки? Почему она, вообще, тебя волнует? Мы просто продаем то, что продается, а все остальное не наша забота! Пусть родители лучше следят за тем, что их чада читают, смотрят и слушают! Между прочим, «Утро на кончиках пальцев» имеет рейтинг «старше восемнадцати»! А она, я так понимаю, еще не совершеннолетняя? Ведь так?
– Я плохо спал прошлую ночь. Мне снилось, что их становится все больше…
– Кого больше? – Игорь Юрьевич устало потер глаза рукой.
– Людей, которые мне поверили. Мне снилось, как они выстраиваются в длинную очередь, конец которой растворяется у горизонта. Все они просили расписаться у них на лбу, а когда я это делал, тлели в воздухе, как сожженные остатки пергамента…
– Ну, брат, тебя понесло.
– Дальше еще «веселей», – Денис горько усмехнулся. – Мне приснилась жена. Как я читаю ей теплым летним вечером отрывок из своего первого романа, а она вносит свои замечания. Ну, того романа. Ты знаешь. Когда я еще хотел написать что-то стоящее. Мне так захотелось хотя бы на мгновение вернуть то душевное состояние, почувствовать себя счастливым…
– Все это полная ерунда. Мы с тобой создали отличный бренд писателя Дениса Леваева, со своим коммерчески успешным образом, философией и интересным художественным стилем. А теперь ты хочешь все испортить из-за того, что мы, якобы, портим людей.
– Книга должна либо развлекать, либо обучать читателя. Если она выполняет эти две задачи одновременно, то это просто замечательная книга. Но то, чего книга точно делать не должна, так это губить человека…
– Полная ерунда!
– Нет. Ты знаешь, что это так, Игорь.
– Я знаю только одно – книга, как и любой другой товар, должна хорошо продаваться. Когда твоей жене резко понадобился «свежий» автомобиль, а старшая дочь собирается в Японию «подтягивать язык», ты не будешь париться о «высоком». Тебе нужны деньги и точка, если при их заработке никто не умер или не сел, то дальше и думать не стоит.
– Но я покалечил человека и, возможно, не одного.
– Денис, ребенок без присмотра взрослых может запросто покалечиться ножом или штопором. Давай теперь из-за этого закидаем камнями всех производителей острой кухонной утвари? Это глупый разговор и твое беспокойство беспочвенно. Так что и дальше спокойно пиши для непритязательного, платежеспособного обывателя. Это отличный выбор!
– Значит, я пишу для обывателя?
– Ты это так сказал, будто проституткой подрабатываешь.
– А что это, как не интеллектуальная проституция? Поступаясь принципами и высоким предназначением писателя, плевать на мораль и ответственность ради бабок. Сегодня делать одно, а завтра совсем противоположное только потому, что больше заплатили?
– Раньше тебя все устраивало.
– Раньше мне не было тридцать пять лет, и я не жил один в пустом доме! Раньше из-за моего творчества дети не срывались с моста! Раньше я думал, что стану хорошим автором!
– Кто тебе сказал, что ты плохой автор?
– Хороший автор умеет завлечь на вершины человеческой мысли. Дотянуть до этих вершин читателя через интересное и содержательно глубокое повествование. Заставить их задуматься, сделать их хотя бы чуточку лучше, а не выдавать им яркий фантик с дерьмом.
– Философия жизни – тема сложная и малоприбыльная. Люди не любят такое читать и бестселлером такая книга ни за что не станет. И ты не Ганди, чтобы направлять по жизни людей. За альтруизм не доплачивают. Поэтому не лезь туда, в чем не преуспеешь.
– Ты считаешь, что я слишком плох для этого?
– Опять двадцать пять, Денис! Сколько можно? – Игорь Юрьевич поднялся с дивана. – Твои книги читают! По твоим сценариям снимают сериалы, которые смотрят! Песни под твоим авторством крутят по радио! Хватит метить на роль доброго литературного мессии! Все и так хорошо!
– В общем так! Я меняю направление всего моего творчества! Новое видение, новые истории, подлинная мораль!
– Ха, подлинная мораль, знать бы еще, что это такое…
– Я говорю серьезно!
Игорь Юрьевич навис над Денисом, упершись рукой в спинку дивана.
– Хорошо, хорошо, Денис, не кипятись, – почти шепотом сказал литературный агент. – Я все понимаю. Но подумай вот о чем: ты готов принять все возможные последствия своего решения? Ты готов отказаться от хороших денег, востребованности, любви поклонников? Готов все поставить на «черное»? Думающих о «тонких материях» людей достаточно, но примут ли они твое новое творчество, поймут ли они тебя? Справедливая цена за правду и высокие идеи может быть такой, что ты станешь автором с более скромными аппетитами.
Денис молчал, и Игорь Юрьевич ободрительно похлопал его по плечу.
– Не знаю, как ты, а я бы выпил зеленого чая.
– Я не хочу чая.
– Не время раскисать, Денис, – Игорь Юрьевич поставил на плиту чайник.– Через три дня презентация твоей книги здесь – на малой родине, а через десять дней нас ждут читатели Москвы. Надеюсь, ты не забыл о такой «мелочи», как две презентации? Кроме того, еще планируется эфир на радио. Короче, дел у нас много. Поэтому, смотри, не выкини какую-нибудь глупость. Мое терпение и так уже давно трещит по швам.
– Мне, пожалуй, пора.
– Не забивай себе голову, приятель. Снова включайся в работу и не затягивай со сценарием до дедлайна. Хорошо?
– Как скажешь.
– Слова умного человека. Удачи. Увидимся на презентации.
– Ладно.
– Денис,
– Что еще?
– Книг о борьбе хорошего «добра» с плохим «злом» достаточно. Этим никого не удивишь. А твой стиль хорош, не отказывайся от него. У тебя талант выдавать чернуху за остросоциальное произведение. Кто же виноват, что культура массового потребления продает не самые лучшие образы?
– Мы с тобой, Игорь. Виноваты мы с тобой…
***
Денис сел за свой рабочий стол и осмотрелся. Печатная машинка Ундервуд вернулась на прежнее место – край стола, к новой бронзовой лампе и стаканам для письменных принадлежностей. Ранее разбросанные книги аккуратно стояли на своих местах. Поредевший от эмоциональной бури строй коллекционных парусников и яхт стоял на полках вдоль зеленых стен. Над этой флотилией висела репродукция картины Петера Рубенса – «Страшный суд». Денис какое-то время смотрел на нее, а после старательно закатал длинные рукава своего горчичного свитера и открыл ноутбук.
За полночь, он, наконец, переписал четвертую серию сериала, над которой, еще до «приступа меланхолии» проработал около недели. После выкурил самокрутку, съел несколько бутербродов и лег в кровать, но сон никак не шел. Не помог и стакан виски. Спустя час, лежа на кровати, Денис зашел со смартфона в интернет. Пролистав ленту новостей в социальной сети Araneo, мужчина открыл собственную авторскую группу и решил прикрепить к ее стене опрос. Несколько раз он бросал эту затею, откладывал телефон в сторону и блуждал по спальне. Но каждый новый стакан с виски побуждал его вернуться к этой затее. Мужчина откорректировал содержание опроса несколько раз и добавил на «стену» в социальной сети следующее:
«Приветствую, дорогие читатели! В жизни автора наступает такой момент, когда нужно набраться смелости идти дальше, перейти на новый уровень в своем творчестве. Я думаю, что в моей жизни такой момент настал. Я выбираю светлую сторону силы (с). А как считаете вы, стоит ли мне писать на тему вечных ценностей?»
Варианты ответа:
1. Да;
2. Нет;
3. Другое (в комментарии).
Время тянулось. Через десять минут кто-то нажал на «да» и Денис улыбнулся. Еще через две минуты появилось первое «нет». Следом пошли комментарии под опросом:
«Лучше напиши, когда новый «Доктор за ширмой выйдет!»»;
«Твои книги – дерьмо!»;
«Оставайся на темной стороне, у нас печеньки!»;
«Слиться хочешь?»;
«Когда продолжение Кровавых денег? Уже два года кормишь обещаниями!»;
«Мы вас и таким любим. Мур-мур».
Утром, первое к чему потянулась рука писателя – был лежащий на прикроватной тумбочке смартфон BTY. Но, взяв его, мужчина не торопился открывать свою группу в социальной сети и с опаской смотрел на собственное отражение в темном экране телефона. Все же разблокировав его, мужчина посмотрел прикрепленный опрос. Вердикт его читательской аудитории был таков: 154 «да» и 1846 «нет».
Денис швырнул свой мобильный на кровать и принялся мрачно, заложив руки за спину, бродить по комнате. Писатель то и дело, украдкой, бросал на телефон недовольные взгляды, словно тот был не средством связи, а живым существом, которое только что смертельно его обидело. С гримасой отвращения, мужчина схватил телефон и позвонил своей сестре:
– Здравствуй, Ева. Как у вас дела?
– Я требую извинений.
– Прости меня, дорогая. Я вел себя глупо.
– Скажи: «я вел себя, как дурак».
– Я вел себя, как дурак.
– Таки и быть, я тебя прощаю.
– Ты самая лучшая, Ева.
– Я знаю.
– Я могу к вам приехать? Нужно поговорить.
– Только, если, часов в восемь вечера.
– Хорошо.
Попивая маленькую колу из жестяной баночки, Денис выехал на своем BMW со стоянки торгового центра. Резко перестраиваясь без сигнала поворота, его подрезал черный внедорожник Volvo. Денис, залив джинсы газировкой, ударил по тормозам, от чего лежащие на заднем сидении сумки с продуктами разлетелись по салону автомобиля. Обогнав внедорожник обидчика, писатель затормозил.
– Ты какого черта творишь, мудак? – из Volvo вылез бородатый мужчина в кожаной куртке.
– А кто в меня минуту назад чуть не влетел, идиот? – Денис уверенно пошел навстречу бородачу.
– Давай вали отсюда, пока я тебя не поимел! – бородач приближался, в то время как другие водители их объезжали и протяжно сигналили.
– Мог бы этого и не говорить! По твоей манере вождения и так легко определить ориентацию!
– Да я твою жену имел, понял? – бородач толкнул пухлым кулаком Дениса в грудь. – Вали отсюда!
Лицо писателя приобрело отрешенное выражение, и из его горла вырвался громкий рев. Он ударил стоящего вплотную бородача коленом в пах и тот, громко ухнув, осел на дорожное полотно, после чего получил от противника еще несколько ударов по скулам. Денис продолжал работать кулаками, пока бородач не схватился за полы его пальто и не дернул вниз. Схватка продолжилась на грязном снегу дорожного полотна около BMW писателя, пока дерущихся людей, под успокаивающие реплики, не разняли очевидцы происшествия. Противник Дениса грубо оттолкнул одного из вмешавшихся и раздавил ботинком слетевшие с переносицы писателя очки. Громко выругавшись в адрес семьи Дениса, и, показав средний палец из Volvo, бородач понесся прочь, чуть не спровоцировав новую аварию.
– Что же ты так, дружище? – спросил второй вмешавшийся.
– Он оскорбил мою жену, – Денис тяжело дышал, отряхивая с пальто грязный снег, пока из его разбитого носа медленно текла кровь.
– Всякое бывает! Приложи снег, а то распухнет!
– Никто не смеет оскорблять мою жену!
– Это правильно! – вмешался второй. – Так ее любишь?
– Она умерла…
Из-за открывшейся двери слышался аромат яблочного пирога и звучал смех. Писателя встретила белокурая женщина в обтягивающем ее стройное тело бирюзовом платье. Она увидела его разбитый нос и быстро потащила мужчину из прихожей в ванную комнату. Закрыв за собой дверь, блондинка зло посмотрела на брата:
– Что ты вытворяешь, Денис? У Евы гости, а ты являешься в подобном виде!
– Тебя не волнует, что со мной случилось?
– Не говори ерунды! Конечно – волнует. Но друзья Евы собрались пообщаться с интеллигентным писателем Денисом Леваевым. Что они подумают, если увидят брата Евы Штерн с разбитым носом и в замызганном пальто!
– Ты, что, специально пригласила гостей?
– Конечно.
– Могла бы и предупредить. Я хотел серьезно поговорить с тобой, а ты снова устроила вечеринку.
– Ева устраивает у себя дома что хочет! Вот, держи, – женщина протянула Денису полотенце. – Приводи себя в порядок и выходи к моим гостям. Когда зайдешь в комнату, то подаришь Еве вот этот букет…
Женщина, которая, будучи выпившей, любила говорить о себе в третьем лице, достала из шкафчика под раковиной цветочную композицию из орхидей и вручила ее удивленному писателю.
Денис переступил порог гостиной. В просторной комнате, во главе стола блистала обаянием хозяйка квартиры. Приглушенное освещение придавало коже Евы миндальный оттенок, на фоне которого, ее улыбка горела белоснежным жемчугом. Женщина смеялась, раскрывая пухлые губы, и украдкой проводила подушечками пальцев вдоль зоны своего декольте. Каждая, даже самая крошечная деталь ее образа, выдавала собой то скрупулезное отношение, с каким эта женщина подходила к собственной внешности. Ева добилась в наведении лоска таких успехов, что и небрежно упавшая на ее лоб, непослушная прядь, казалась хрупким произведением искусства. Справа от женщины сидел низенький мужчина с сальными волосами и блестящей лысиной. Пока его взгляд бегал от лица Евы до ее груди, руки гостя старательно подливали красное вино в бокал хозяйки дома. Слева от женщины сидел очень худой юноша с печальным выражением лица. Он смотрел на лицо Евы, ловил каждое движение ее глаз и губ, пока та увлеченно общалась с девушкой, сидящей напротив. Собеседница женщины потряхивала ассиметричной черной челкой, под стать ее вызывающе короткому черному платью, и рассказывала хозяйке дома о смысле набитой на своей левой руке татуировке. В этот момент Ева заметила брата, улыбнулась еще шире и, поставив свой бокал, протянула к писателю руки:
– Денис, милый, наконец-то! Мы тебя уже заждались!
– Это тебе…, – писатель протянул сестре букет.
– Ой! Какая прелесть! – Ева выдала подобие удивления. – Познакомься с моими гостями: это Саша, он искусствовед, – женщина положила ладонь на плечо низенькому мужчине. – А это Кирилл и Инга. Кирилл у нас преуспевающий фотограф, а у Инги свой тату-салон.
– Денис, что с вашим лицом? – спросила Инга.
– Мой брат ходит на тайский бокс, – опередила Дениса Ева. – Он считает, что настоящего мужчину не должна останавливать боль, и он должен уметь постоять за себя. Правда, дорогой?
– Да…
– Меняй секцию, дружище, – Саша-искусствовед расплылся в едкой улыбке. – Тебя там совсем не жалеют, это точно!
– Как это волнительно, – Инга сверкнула глазами и окинула Дениса оценивающим взглядом. – Писатель, да еще и спортсмен…
– Да, такой у меня брат, – томно вздохнула Ева. – Талантливый человек из талантливой семьи. Давай, милый, присаживайся рядом с Ингой.
Девушка с черной челкой кокетливо подвинулась, и писатель уселся на стоящий рядом с ней стул. Ева собралась что-то сказать, но на пороге комнаты появились двое мальчишек. Один в свитере и шерстяном шарфе, от которого то и дело чесался, другой в одних шортах задом наперед. Хозяйка дома увидела своих сыновей и изменилась в лице:
– Почему не спим?
– Но еще рано!
– Тогда поздоровайтесь с дядей Денисом и идите играть в приставку.
– Здравствуй, дядя Денис!
– Здравствуй, дядя.
– Я совсем забыл, – Денис встал из-за стола. – Я купил вам подарки. Они остались в машине. Сейчас за ними схожу.
– Никуда эти подарки не денутся! – Ева взмахнула ладонью. – Идите в свою комнату и не мешайте взрослым отдыхать!
– Ну, мама!
– Быстро, я сказала!
– Да мне не трудно, я схожу до машины.
– Денис, пожалуйста, останься.
Писатель сел обратно на стул и, глядя на племянников, развел руками. Мальчишки понуро опустили головы и скрылись в сумраке коридора, а их мать снова стала само обаяние. Она ловила на себе восторженные взгляды двух мужчин и не переставала кокетливо водить пальцами по краю своего декольте. Денис помрачнел. Он не прикасался к еде и напиткам. Все внимание писателя занимало пустое, белое пространство сервизной тарелки.
– В чем вы черпаете вдохновение для своих книг, Денис? – Инга положила ладонь на предплечье писателя. – Поделитесь с нами?
– Да, милый, расскажи! Вот я, как преподаватель живописи, – Ева откинула с плеча белокурые локоны, – черпаю творческие силы в красотах природы, джазе и…
– Я работаю без вдохновения, – прервал монолог сестры Денис, за что она одарила его раздраженным взглядом, но тут же снова мило заулыбалась.
– Разве творческий человек способен работать без вдохновения? – Инга подняла брови. – Это же так скучно!
– Можно прождать вдохновение всю жизнь и не написать ни строчки. Поэтому, я просто сажусь за стол и работаю. Все.
В конце коридора хлопнула входная дверь, и зажегся свет. На пороге гостиной, где расположилась компания, показался усталый мужчина в строгом синем костюме с ослабленным галстуком.
– А, Сережа. У нас гости, – Ева с вызовом посмотрела на мужа. – Не хочешь присоединиться, нет?
– Добрый вечер всем, – Сергей задержал свой хмурый взгляд на писателе и с силой сдавил его ладонь в стальном рукопожатии. – Привет, Денис. Как себя чувствуешь последнее время?
– Привет, Серега. Чувствую себя неплохо. Как сам?
– Все лучше и лучше. Настя, я пойду, разогрею ужин, а потом спать.
– Что?– губы Евы задрожали, а в глазах сверкнула злость. – Я не расслышала, Сережа, что ты там бубнишь?
– Я говорю: «Ева, я иду греть себе ужин». Извините. Хорошего отдыха.
Сергей вышел из гостиной, а хозяйка квартиры приобняла за плечи худого паренька и прижалась к нему грудью. Пока тот замер от неожиданности, женщина что-то шептала ему, водя губами по уху. Когда она закончила, парень хрипло загоготал, брызгая слюнями.
– Ева, на столе закончился хлеб. Ты не поможешь его принести? – Денис встал из-за стола. – А то, как мы все без хлеба насущного?
– Крикни Сережу. Пусть он принесет.
– Такой обворожительной хозяйке не составит труда принести хлеб.
– Простите нас, – Ева блеснула на писателя глазами. – Мой талантливый брат довольно эксцентричен. Порой ему недостает чувства такта. Мы сейчас вернемся.
Женщина схватила Дениса за руку и провела в одну из комнат. Писатель подвинул ногой лежащую в дверях спортивную розовую сумку и переступил порог. Комната со светлыми обоями была заставлена картинами, чистыми холстами и пустыми багетами. На использованных холстах были изображены пейзажи города, люди и виды природы. Посреди обилия автопортретов художницы возвышался холст с изображенным павлином.
