Жизнь Сезанна – Анри Перрюшо

Жизнь Сезанна (и Золя)

Едва торговец перешагнул через порог, как его окликнули. Что случилось? «Эй! Художник, – кричат ему из окна, – вы тут одну штуку забыли!» И ему швыряют пейзаж Сезанна.Но откликнувшийся, Амбруаз Воллар, не был художником. Он – начинающий торговец картинами, на родине Сезанна, в Эксе, скупающий полотна последнего, не пользующиеся, как можно убедиться, спросом. Можно сказать, утрируя, конечно, что вся книга о том, как «сезанны» им не пользовались, а были только, если не хулимыми, то игнорируемыми.Не могу сказать, что являюсь поклонницей живописи Сезанна. Мне – банально – по душе больше насквозь солнечные «ренуары», «моне», «писсарро» и «сислеи», да их жизнелюбивые создатели. Но личность главного героя, здорово, как по мне, воплощенная в «Импрессионистах» Уиллом Кином, привлекала достаточно. Нелюдимый, сомневающийся и ранимый, взрывной сам и в других более всего ценивший темперамент, и самых близких людей умевший привести в замешательство очередной вспышкой гнева и внезапным переездом, Сезанн как нельзя лучше воплощает собой образ отвергнутого Художника. С большой буквы, потому что ни в коем случае нельзя не признать его непрекращающейся работоспособности, а уж тем более – мучительных творческих поисков.Разумеется, это и есть Клод Лантье из «Творчества» Золя, романа, о котором я уже отзывалась. После книги Перрюшо становится совершенно ясно, откуда растут ноги книги Эмиля: все происходящее в ней действительно «основано на реальных событиях»: «Солари окружен тайной (в романе он фигурирует под именем Магудо), как и в жизни, он скульптор, Алексис (Жори), Гийеме (Фажероль), Шайян (Шэн)… В романе описаны сборища по четвергам у Сандоза – Золя, встречи в кафе Гербуа (кафе Бодекен), история со статуей Солари, рухнувшей из-за холода в нетопленой мастерской, каникулы в Беннекуре в 1866 году и еще много разных эпизодов из их тогдашней жизни…» Историю дружбы Сезанна и Золя хочется отметить особенно – так сложно и трогательно все происходившее в этом союзе от его зарождения до его краха. Огромное внимание уделено судьбе создателя «Ругон-Маккаров» (человечище!): Эмиль живет впроголодь, закладывая последнюю одежду и в нетопленной комнате, как в коконе, съеживаясь под одеялом, но в конце концов получает признание публики и возможность жить в свое удовольствие, что вызывало впоследствии неудовольствие друга Сезанна. (Хорошо было неудовольствовать, имея папу-банкира, хотя и сурового, но как-никак ежемесячно выплачивающего содержание.)Книга изобилует фактами, событиями; тут вам и борьба импрессионистов за успех, парижский Салон и «Салон отверженных», и нашумевшее дело Дрейфуса, не говоря уже об обстоятельствах жизней многочисленных героев. Увлекающимся живописью вообще и импрессионизмом в частности может показаться, что на страницах работы Перрюшо они одного за другим встречают старых знакомых: друзья-художники (Мане и Моне, Ренуар и Базиль, Дега и Писарро с Сислеем, Гоген и Ван Гог…), торговцы полотнами (Танги и вышеупомянутый Воллар…), коллекционеры, известные публицисты и критики того времени. Есть даже – привет декадентам! – эпизод, в котором Сезанн, выходя из церкви, одаривает милостыней Жермена Нуво, «бывшего спутника Рембо и Верлена», скитающегося ныне «в отрепьях, покрытых паразитами».Ко всему прочему, автор описал происходившие события в настоящем времени и последовательно, а потому на всем протяжении книги меня не покидало ощущение, будто я смотрю фильм или читаю его расширенный сценарий. Воистину громадную работу проделал Анри Перрюшо. Дух захватывает от осознания того, что так все оно и было… Устами француза говорит сама История.P.S. Ренуар на очереди.

«Волосы и борода у меня длинные, да вот талант короткий. Что тем не менее не отваживает меня от живописи»

Удивительная книга. Построена по принципу знаменитой сказки о солдате, который обманул старушку, сварив суп из топора. А. Перрюшо ничуть не уступает тому солдату по уровню смекалки в обмане читателей, и использует Сезанна в качестве топора для своего литературного варева. Книга эта в общем-то про Эмиля Золя, про его семью, его отношения и так далее. Несчастный Сезанн лишь служит фоном для этих повествований. Иногда, устав от жизнеописания Золи, автор предается отступлениям, посвященным другим художникам, снова оставляя Сезанна в стороне. Если оцедить данный «труд» месье Перрюшо словно библейского комара, то в остатке мы получим не много. Итак, Сезанн с детства страдает боязнью прикосновения. У него нет здоровой уравновешенности. Учится он очень плохо. Есть лишь один предмет, по которому он получает посредственные баллы, и это не рисование. В то время, как его друзья – Золя и Байль – получают, соответственно вторую и первую награды, Сезанну даже не дают завалящего похвального листа. Затем Сезанн попадает в бесплатную школу рисования, где преподаёт Жозеф Жибер, художник-портретист, воспитанный в строжайших академических традициях. В отличие от Золя, который задумывает написать огромную историческую книгу, но проваливается на экзаменах из-за незнания простейших исторических дат, Сезанн более ответственно подходит к работе. Он учится в процессе перерисовывания знаменитых художников. Его отец богат, но не признает увлечения сына живописью. Он заставляет Сезанна заняться юридическими науками, что тот и делает, периодически возвращаясь к мольберту. Отец отказывается верить в то, что его сын Сезанн не хочет продолжить семейное банковское дело. «Не мог же я, Луи-Огюст, произвести на свет кретина» – говорит он. Но Сезанн твердо решает поступать в Академию художеств. Он учится в мастерской Сюиса, где в свое время работал Эдуар Мане и Клод Моне. «Друг» Сезанна Золя также не понимает стремлений будущего художника и отказывается протягивать тому руку помощи, «дабы он не был вынужден пожать ее против воли». Как говориться, с таким другом и враг не нужен. Сезанна дожимают, и он в конце-концов поступает на службу в отцовский банк.

Сезанн-банкир глядит с отчаяньем во взоре,

Как сын художником становится в конторе.

Но даже и без отцовского сопротивления Сезанн вряд ли бы обрел признание при жизни. Ведь вся система работала на то, чтобы использовать художников и плоды их таланта лишь после их смерти. «Знатоки» искусств противопоставляют одних художников другим, повергают одних и дают надежду, но не признание другим. Приятная живопись – живопись подражателей, которые, избрав своим жанром сюжетную живопись, стараются подсластить действительность. Этой манерной живописи обучают в Школе изящных искусств. Академической живописи такое искусство только мешает. Сезанн, еще не поступив в Школу изящных искусств, уже испытывает к ней отвращение. Естественно, что на экзаменах туда он проваливается. «Пишет с излишествами» – говорит про него экзаменатор. Но в то же время, для художников-неудачников организуют специальную выставку – выставку посредственных художников. На этой выставке над картинами издеваются и всячески высмеивают. Но, вероятно, среди грубой толпы, шныряют и знатоки, которые присматриваются к тем художникам, которых можно будет раскрутить позднее, желательно после смерти. Ведь после смерти художника цена на его работы возрастает. Да и делиться с ним гонораром не надо будет. Триста художников представляют свои картины на этой специальной выставке. Толпы буржуа приходят на спектакль, готовые уже с порога громко съязвить по поводу искусства отщепенцев. Сезанн же нарочно вдобавок шокирует публику своим собственным видом и фиглярством. Он доводит небрежность в своем внешнем виде и в своих картинах до карикатурности. Описывая скульптурные композиции Пюже, он говорит, что от работ этого скульптора «разит чесноком». Сам же он копирует работы Делакруа. В свой талант он сам не верит, но продолжает рисовать. Благо на военную службу ему не надо идти, родители оплатили ему замену. Но Сезанн называет свою семью «самыми противными существами». Они не понимают ни саму живопись, ни страсти Сезанна к ней. Сезанн сам относится к своим работам пренебрежительно и бросает их где попало. Но в то же время, он начинает видеть свой собственный путь, путь использования тех красок и цветов, которые наше восприятие доселе игнорировало.

(картина Олимпия)

И вот он уже пишет гигантские портреты. Например, его отца. Правда, бьющее в глаза название газеты очень походит на рекламу, но считается, что это просто «привет» Золя, который работал журналистом. В этой картине размером метр на метр двадцать, Сезанн пытается добиться полной объективности, подражая Мане. Периодически Сезанн впадает в депрессию. Он не признает искусства ради искусства и считает это «полнейшей нелепостью». Для того, чтобы быть в тренде, необходимо «туссоваться». Этим и занимаются многие художники, а также Золя. Они встречаются в кафе Гербуа. Но Сезанн не хочет этих встреч. «Все это сплошь мерзавцы, а разодеты как! Что твои нотариусы», – говорит он. Особенно раздражает его Мане, на которого как на божество смотрит Золя. А потом, газета «Л’Эвенман иллюстре» просит именно Золя сделать обзор Салона. И тот, по своей ли воле или под нажимом, обходит вниманием тех художников, чьи работы его раздражают. Он хвалит Мане и не замечает своего «друга» Сезанна. А позднее, когда Теодор Дюре, прослышав о Сезанне, просит у Золя адрес последнего, то Золя отказывается поделиться адресом. «Подождите, пока он найдет себя», – советует Золя Дюре в ответном письме. Но Сезанн не отчаивается. Он уже пишет свои портреты с такой же объективностью, как и натюрморты. В лице модели он видит яблоко. «Ибо лицо и яблоко дают одинаковую возможность проникновения в тайны природы». Сезанн стремится примирить непримиримое и, сочетав усилием воли инстинкт и разум, получить единый сплав – реальность. Еще ему помогает Писсаро, который относится к Сезанну как к младшему брату. Он советует Сезанну писать только первичными тремя цветами (желтый, красный, синий) и их непосредственными производными. Критик Дюре хвалит работы Сезанна. На Парижском аукционе цены за работы Писсаро взмывают вверх и часть славы падает и на Сезанна. В свет выходит светлая живопись в противовес «кофейной гуще», которую любят буржуа. Светлая живопись ассоциируется с идеалами революции. Революционер Танги начинает снабжать Сезанна холстом и красками. Сезан решает очередную задачу – он должен сочетать свет, развеществляющий предметы, с их формой, которая придает реальность их пространственному существованию. Соединить цвет – достижение импрессионизма – с объемной формой – наследием классицизма. Но его работы на выставках по-прежнему игнорируют. Сезанн задумывается, не стоит ли прекратить погоню за призраками. Он полностью разочаровывается и в Золя, который стал пошлым мещанином. Сезанн задумывается о составлении завещания. Он не хочет, чтобы его наследниками были сестры. Золя снова в игре и дает советы относительно завещания и даже выступает хранителем документа, так как в других местах завещание могут похитить. Сезанну уже вложили в уши тот непреложный факт, что картины его получат должную оценку лишь спустя 50 лет, и Сезанн смиряется с этим. Когда он предлагает устроить выставку своих картин, ему грубо говорят, обычно устраивают выставки животных. «Но картины…Оля-ля!» Его попросту высмеивают. В этот период умирает Мане (51 год). Умирает из-за неудачной ампутации. Сезанн тоже задумывается о смерти и вручает копию завещания, которое хранится у Золя, своей матери. Нет у Сезанна никого, кто бы мог получать для него письма служанки, которой он симпатизировал и которую выгнала его мать. Он просит снова Золя об услуге пересылки писем и уже открыто говорит, что уйдет из этого мира рано и постарается исхлопотать для Золя у Всевышнего тепленькое местечко. Золя же, прячет картины Сезанна на чердаке. «Становится неприличным сохранять дома, на виду у посетителей, полотна этого неудачника», говорит своей жене этот «замечательный» друг. Впрочем, для Золя это характерно. В 1870 году он говорил тому же Сезанну в конце войны: «Я испытываю огорчение, видя, что не все глупцы погибли, но утешаюсь мыслью, что ни один из нас не погиб». На что Сезанн, припомнив эту фразу, замечает: «если бы все глупцы исчезли, ты был принужден доедать остатки тушенного мяса наедине со своей благоверной»… Золя изображает смерть Мане в одном из своих романов. Сезанн, пока тот еще жив, абсолютно ему не интересен. Впрочем, и своим близким Сезанн безразличен. Те продают семейное именье в Эксе и, не удовлетворившись этим, еще сожгли все вещи Сезанна на костре. «Сожгли все, что осталось у меня после отца…». Сезанн иногда платит людям, например извозчику, своими полотнами, но те «так довольны, что забывают забирать их..» Критики продолжают считать работы художника «детскими». Слава начинает подбираться к Сезанну лишь тогда, когда его здоровье сильно надорвано. Судьба его не слишком отличается от других художников. Дега терял зрение и слеп, Ренуар был парализован ревматизмом, а Сезанна добивал диабет. Сестра приказывает слугам не выпускать Сезанна на улицу с суммой больше 50 сантимов. После смерти Золи его вдова решает продать все ненужное – картины Сезанна – и на аукционе те продаются за неожиданно высокую цену. Сезанн продолжает доказывать всем, что истина в природе. Надо лишь уметь ее изобразить на холсте. Но широкого признания Сезанну уже не получить при жизни, и он это осознает. Он перестает ходить в церковь потому, что там сменился аббат. Других духовных опор в жизни у него уже нет. Он умирает и, чувствуя это, посылает телеграмму своей жене, прося ту, чтобы она позволила ему повидаться напоследок с сыном. Он надеялся, что, хотя бы сын, войдя в дверь его дома, назовет его гениальным человеком. Но жена, получив телеграмму, скрыла ее от сына. Сезанн умер, глядя на закрытую дверь…

Анрі Перрюшо, відомий, і певно, знаменитий своїми книжками про художників, для книжки про Сезанна перелопатив безліч літератури, широке листування доби, спогади – все для відносно популярного викладу.Сам формат, хоч і передбачає певну белетризацію, я би відніс до нон-фікшн. Історію життя Поля Сезанна дуже захопливою не назвеш, і автор, треба віддати належне, ніде не роздуває зайвої драми.

Я би навіть не сказав з певністю, чи є в цієї книжки якась універсальна користь (чи може бути така взагалі?).Але безумовно, відчуття епохи вона дає – не порівняти зі скупою біографічною довідкою. Якби художник жив у наші дні, цілком можливо, він ніколи б і не став тим самим Сезанном – тато відправив його до психоаналітика, на мотиваційні курси, і малював би він іноді, в якості арт-терапії. Може так, а може ні.

Все одно, коротки переказ сюжету – практично та сама довідка (яку теж уміщено наприкінці книжки). Враження від книжки – і постаті – дуже амбівалентні.

Сам Сезанн, зі складним (думаю, жахливим) характером, з родинними стосунками, коли в сорок років він живе на умовну стипендію від батька, і роками приховує від того існування жінки і дитини.

Золя, з яким художник дружить зі школи, який не має цієї стипендії, який пише роман за романом без успіху, а потім з успіхом, поступово розчаровуючись у старому товариші. Зрештою, після того, як Сезанн перетворюється на матеріал для роману («Творчість»), стосунки наживо обриваються. Причому на час публікації Золя – в тусівці (своїй, під себе), а Сезанн навпаки взагалі поза процесом, не всім очевидно, що він прототип персонажа.

Але листи, тисячі їх! Безкінечний потік листування, між Сезанном і Золя, між знайомими Сезанна, які пишуть про нього Золя (роки по розриву), різноманітні люди (найактивніший – Бернар), які хочуть витягнути з Сезанна якісь дискусійні формулювання.

І знову Сезанн, який, власне, майже все життя більше малює, ніж живе. Він радить художникові остерігатися літературного підходу – приємо читати це в той час, коли все стало текстом!Перрюшо не старається зробити виклад легким/важким/нудним/захопливим, але, що мені видається важливим, він не вдається до художнього аналізу. Не жонглює термінами. Він розповідає історію, висновки з якої кожен зробить, як і коли схоче.Цим він суттєво відрізняється від радянського мистецтвознавця, автора післямови. Як, виявляється, я відвик від цього наскрізь тенденційного (та ідеологічно «брендованого») стилю викладу, який, навпаки, обов'язково обтяжений ідеєю та надідеєю! Треба сказати, в статті досить цікаво розглянуто творчість Сезанна суто з технічного боку, в книжці цього зовсім немає – але от ця наскрізна лінія вищого керівництва зараз здається дуже помітною.Хороша книжка.Лінк на google art project, де багато картин Сезанна, без біографії, зате з можливістю все детально роздивитися: http://goo.gl/pxTdUZ