Анри Мартини
Бестелесный враг. Семья
Татьяна, стоя одна в центре зала чувствовала себя полностью голой под взглядами коллег сегодня, а завтра осуждающего клубка врагов и завистников. Чего только она не пережила в последующие три месяца. И шиканье, и смех в спину. Пересуды и оскорбления, два раза писала заявление на увольнение, но профессор их разрывал в клочья. Три раза она не выходи́ла по неделям на работу – профессор направлял к ней председателя профсоюза, слезливую, бесхарактерную врачиху, и она, разыграв очередную трагедию, возвращала Татьяну на работу. Как ненавидела себя девушка в эти дни за слабость. Сколько ночей она обливала подушку слезами, не перечесть. Ей было больно, очень больно. В минуты, когда она остро нуждалась в защите и поддержке, профессор, как будто избегал её. Последние полгода были наполнены только профессиональной работой, победами и разочарованиями. Профессор, понимая, как он обошёлся с Татьяной, боялся даже притронуться к надежде об их возможном примирении. Татьяна, в свою очередь, похоже, вычеркнула профессора из своей жизни. Очень уж тяжёлую рану он нанёс ей. У бабочек отсохли крылышки, и они разбежались кто куда, а новых «насекомых» Татьяна к себе не подпускала. «Отлично выполненная работа, хорошая зарплата, фитнес, ежегодный отдых в экзотических странах, проверенные партнёры – «для здоровья», что ещё необходимо для молодой современной девушки», – убеждала себя Татьяна.
Сейчас же они стояли друг напротив друга. От его учащённого дыхания, горящих глаз, волна пожирающей страсти накатила на девушку. Два непримиримых врага – два коллеги – два влюблённых, забрасывали друг друга молниями ненависти и страсти.
– Не злись, Танюша, – повторил профессор, – и прости меня за всё.
Глаза Татьяны загорелись дьявольскими искрами. Профессор заметил мгновенное преображение и сделав шаг вперёд, попытался поцеловать девушку.
– Поздно Артур Львович, – Татьяна в последний момент отстранилась. – Я забыла, как любить вас. Я вымерзла, – обманывая его и себя, сообщила Татьяна.
Глава 6. Клиника. Илья и Лика
Первое слово, услышанное Ильёй, было: «Кома». Илья занервничал и постарался прислушаться, но сознание в тот же миг отключилось. Позже медленно разрастающаяся боль, волнами от мозга и до пяток охватило всё тело. «Жив, – радостно заискрилась мысль, – в противном случае не было бы так больно». А болело везде: голова, грудь, живот, руки, ноги, только по-разному. В голове будто электрическими потоками боль прорывалась глубже к мозжечку. На грудь боль обрушилась тяжестью многотонного кузнечного молота. Руки, ноги – неимоверной силой выкручивались. Илье показалась, что как быстро появилась и распространилась боль, также быстро она ушла. И снова беспамятство, снова кома. Новым толчком пробуждение было зародившееся ощущение, что одна рука теплее, другая холоднее. Парень попытался настроиться и понять, что происходит вокруг. В себя он пришёл уже несколько минут и лёжа… Вроде, лёжа. Точно лежа, попытался понять, где руки, а где и ноги. Не почувствовав сразу, Илья испугался, что их нет. Но то, что парень не чувствует ни рук, ни ног, было фактом. Попытка открыть глаза, не удалась. Он вдруг почувствовал сильнейшую боль и провалился в сон.
Илья был определённо уверен, что он был во сне, так как образы были ярче, голоса чётче и действие разворачивалось стремительно. Свои сны, Илья уже давно научился читать. Вернее, он внимательно смотрел их, а после, когда принимал ванну, старался собрать, увиденные картинки воедино, для придания смысла. Сны тяжело отдавали тайны, камуфлируя, то в другую реальность параллельную существующей, то изменяя время, то ускоряя или замедляя события. Но действующие персонажи были те, кто был необходим во сне и делали они то, для чего показан сон. Были, конечно, и слабые сны, не несущие основной смысловой нагрузки. Например, эротические или военные. Но и в них Илья находил явный подтекст. Эротические напоминали о необходимости заняться сексом, военные – купить абонемент в спортзал или в бассейн, хотя воду Илья больше любил, чем упражнения с железом, недаром родился парень под знаком рыбы. Абсолютно пустых снов Илья не видел. И сейчас, увидев сон своего возвращения домой, обрадовался тому, что мозг не повреждён и может работать так же чётко, как и до трагедии. Вот только трагедия ли с ним произошла? Сейчас он и пытался ответить на свой вопрос.
Ещё одной особенностью обладал сон Ильи – это показ запрошенных персонажей. Отличная опция. Если Илья хотел видеть своих знакомых во сне, и это не мешало сообщению доставляемое сном, можно было видеть родных и близких в их настоящих обличиях. Классно, как в кино. Пришёл, лёг, потребовал сестру и лежи наслаждайся, наблюдая, как она ходит, убирает и, в то же время доказывает тебе что-то. А ты отдыхай и внимательно слушай. Круто. Сейчас проваливаясь в сон, Илья очень хотел проверить, насколько глубоко повреждена его память, и вызвал фрагмент возвращения из Ялты. Салон самолёта, урчание моторов, лёгкая вибрация, двигающаяся по проходу и предлагающая напитки стюардесса – были очень натуральными. Поравнявшись с Ильёй, стюардесса, голосом Алины, прошептала: «Интересное будет в Гродно. Проматывай». Картинка сменилась, и Илья уже входил в приоткрытую дверь в квартиру отца Артемия. Он был сто процентов уверен, что находиться именно в том доме, о котором друзьям рассказал Сергей. «Стоп, я Сергея, помню. Уже неплохо», – порадовался за себя, вернее, за память Илья и прошёл в квартиру. Явно трёхметровый потолок с лепниной, старинная мебель и огромные окна, не вписывались в тот беспорядок, который Илья удостоился лицезреть. На полу были разбросаны вещи, газеты, опрокинуты звуковые колонки, разбит стеклянный журнальный столик, разбросаны картины в дорогих рамках. Илья не успел рассмотреть авторов работ, как голову схватила крепкая рука и в шею воткнулась игла. Парень даже не успел сообразить, что подвергнулся нападению. Когда рука освободила голову, а игла вышла из шеи, Илья смог сделать шаг и свалился в обморок. Сколько пролежал – не определить. Сон закончился. Всепоглощающая боль окутала тело.
* * *
Дверь приоткрылась и в палату впорхнула одна из присланных неделю назад практиканток. Медицинский колледж не пожалел дюжину красивых, молодых девочек для оказания шефской помощи клинике. Довольные старшие медсёстры растащили девчушек по отделениям. Татьяна, будучи инициатором организации практики, только четырёх смогла оставить в отделении интенсивной терапии. Лику и Надю. Девочки-умницы. Отличницы и многое схватывают на лету. Опыта нет, зато огромное желание помогать людям подкупает у обеих. Профессор подружек сразу определил к Илье. Насколько они были близки друг дружке, настолько они и разнились – почти во всем. Учились в одной школе, но в разных классах. Вместе в медучилище поехали поступать, а за время учёбы сдружились. Они доверяли друг другу, поддерживали и во всём помогали. Интересно было наблюдать за девушками, когда они вместе выполняли работу. Маленькая, таких ласково называют «Дюймовочками», курносая Надюша, поцелованная солнышком, со жгучими, рыжими волосами-пружинками, от природы вьющимися как у африканских народов – не уставая, тараторя, быстро выполняла работу. Подружка высокая, сантиметров, так по сто восемьдесят, идеально сложенная, жгучая брюнетка – брала на себя самую тяжёлую работу.
Анжелика, проще Лика, так девушка просила себя называть. В мгновения рабочего азарта Нади во взгляде Лики проявлялась особая искорка материнской заботы и терпения к суетящейся Наде. Появление девушек в отделении встряхнуло устоявшуюся, чопорную жизнь отделения. Из ординаторской стал частенько слышен переливчатый смех и тихое пение Нади. А Лика сразу стала объектом пристального внимания мужской половины клинике и только возраст, обеим девушкам было только по семнадцать лет, останавливал любвеобильных самцов от бурных ухаживаний. Лика была наслаждением для мужских глаз и объектом многочисленных ночных фантазий. Жаль, только девушка не замечала внимания мужского пола, хотя нет… Она отчётливо видела проявления мужской заинтересованности в мимике, жестах, словах и нежных прикосновениях, но далеко прятала мысли о мужчинах в тайниках своей памяти.
* * *
Прекрасным летним вечером после окончания девяти классов, Лика возвращалась домой с днюхи одноклассницы Наташи. Уже много лет, этот день рождения оставался последней встречей всего класса перед летними каникулами. Почти все одноклассники обычно собирались к Наталье перед тем, как разъехаться отдыхать на море или в деревню. В августе родители Лики планировали поездку в Турцию, а в июле девушка сама на неделю собиралась к двоюродной сестре в Питер. Настроение у девушки было прекрасное. Впереди почти два с половиной месяца каникул, две поездки – отдых планировался изумительный. Праздник в душе́, праздник в сердце. Экзамены сданы на отлично. Два года и поступление в Гродненский медуниверситет. Учёба, перспективы, мечты, всё складывается удачно. Последний вечер у Наташки пролетел незаметно. Музыка, красивые подружки, повзрослевшие одноклассники, бокал шампанского – всё было удивительным. В полночь все почти разошлись, только именинница не отпускала Лику, рассказывая свою обиду на парня, не обращающего на неё внимание и на просьбы подруги поговорить завтра. Анжелика как могла, поддерживала подругу, но, когда часы пробили два ночи, срочно засобиралась домой. Можно было бы остаться у Натальи. Но именинница резко попросила оставить её, объясняя тем, что её парень ушёл с друзьями за пивом и мог вернуться в любое время. Родители же Лики работали в ночную смену и должны были прийти домой не раньше восьми часов.
Чудесная ночь. Безветренно. Глубокое синее небо накрывала пеленой спокойствия и умиротворённости. Вот встревоженный бельчонок, перебегая дорогу резво вскочил на ближайшую сосну. Там в кустах кто-то тихо шебуршит. Возможно, ёжик или какой-нибудь ужасный зверь, улыбаясь представленному образу, продолжала путь домой Лика. Каблуки новых туфель гулко отбивали уверенный ритм по асфальту. Спустя несколько минут Лика подошла к входу в городской парк и, с удивлением обнаружила, что фонари парка горели. Не всё, конечно же, но те, что остались, прекрасно освящали асфальтовую дорожку. Девушка решила пройти через парк. Дорога была прямой и расстояние втрое меньше, чем, огибая ряды каменных джунглей высотных домов. Сам же путь до последнего кустика был знаком Лике. По ней она девять лет бегала в школу с рюкзаком. Два километра прямой линии с восьмью скамейками и несколькими шарообразными кустарниками. Лика, прикрывая глаза, наслаждалась ночным, прохладным воздухом. Вдруг почувствовала чьё-то присутствие и открыв глаза, обнаружила стоя́щего рядом, слегка охмелевшего парня подруги, одноклассника Бориса.
– Привет, Лика, – спокойно поприветствовал парень. – Послушай, мне с тобой поговорить надо?
– О Наташе? – не прекращая ходьбы, поинтересовалась девушка.
– О ней тоже. Давай присядем на несколько минут, после я провожу тебя, – настаивал Боря.
– Мы можем поговорить и в пути, – не сдавалась Лика, – мои родители скоро придут домой и будут волноваться, что меня нет.
– Да, не ври ты, – грубо вклинился Борис. – Натка сказала, что они придут только к десяти утра. Стой! – приказал парень. – Вот лавочка – посидим. Кое-что обсудим, и я тебя провожу.
Борис больно схватил её за запястье и, выворачивая руку, бросил Лику на лавочку. Понимая, что парень пьяный, девушка не хотела обострять обстановку. Сидя огляделась по сторонам, никого не увидев, вырвала руку и попыталась встать. Парень схватил её за бёдра и рывком посадил на лавочку.
– Успокойся, – начал Борис, прижимая одной рукой тело к лавочке, другой пытаясь схватит две руки вместе.
– Отпусти меня или пожалеешь, – предупредила девушка.
– Я давно хотел тебе сказать, – невозмутимо продолжал парень, – ты мне давно нравишься. С того самого дня, когда я перевёлся к вам в класс. Поверь с Наташкой я для того, чтобы быть к тебе поближе. Я страдаю без твоего внимания. Даже когда в постели с той дурой Наташкой, я представляю тебя. Как мы принимаем вместе ванну, как мы в постели, как я вхожу в тебя, как нам хорошо вместе, как вокруг нас бегают пятеро малышей. Видишь, как я переживаю? Ты должна успокоить меня. Я, наверно, люблю тебя.
Вот и прозвучали впервые самые священные слова в жизни любой девушки. Лика задохнулась, но не от неимоверного счастья. Она задохнулась от отвращения к парню, от мерзости случая, который измазал её грязью и перевернул сознание. «Почему я? Почему это происходит со мной? – думала девушка. – Что я сделала? В чём виновата, что оказалась здесь и сейчас? Что совершила не так? Почему судьба так сильно наказывает меня?» – мучила себя Лика.
Столько разных почему, а ответы где? Лика подумала, что они будут, но только позже, а сейчас надо защищаться. Как только рука парня скользнула меж ног девушки в поисках трусиков, Лика, освободившейся рукой, нанесла удар в нос такой силы, в которую вложило всю злость и презрение к Борису. Парень, двумя руками закрыл место удара и скуля, как побитая собачонка отпустил девушку. Лика пыталась вскочить и убежать. Напуганная и разъярённая, она походила на раненную чёрную пантеру, но её попытка сорвалась. За спиной непонятно откуда выросли неизменные друганы парня и, схватив девушку за руки, завели их спинку скамейки и, насев сверху, лишили девушку возможности сопротивляться.
– Сука, она мне нос сломала. Тварь, – орал Борис.
– Подойдёшь, я тебя загрызу. Помогите, – крикнула девушка.
– Заклейте ей рот, – скомандовал Борис. Один, из стоя́щих за спиной девушки, передал другому парню руку, со скотчем предстал перед Ликой, пытаясь, уворачивающейся девушке, заклеить рот. Как только парень заклеил девушке рот, Лика, выбрав момент, с силой пнула парня в пах. Как сломанный манекен парень с криком переломался на две части, рыча от боли, свалился к ногам Бориса.
– Не хотела по-хорошему, будет по-плохому, – одноклассник встал у девушки между ног, крепко прижимая к спинке лавочки. – Могла бы только мне одному дать, а теперь обслужишь всех нас по полной программе.
Добравшись до воротника платья, сопротивляющейся девушки, он рванул платье с такой силой, что оно распахнулось полностью, оголив груди девушки, крепкий животик и белые ажурные трусики. Помусолив девичью грудь, парень с яростью схватился за трусики и одним рывком сорвал их. Лиза с ужасом взглянула на маслянистые глаза урода, залитые похотью. Особое отвращение, перекрывающее дыхание Лике, было видеть, как с языка недочеловека капала липкая слюна. Поиски в ширинке не предвещали ничего хорошего. Но этот извращенец сначала сделал несколько снимков обнажённой и сопротивляющейся Лики, потом вынул готовый «прибор» и, переключив на видео, начал съёмку. Но только он приблизился на несколько сантиметров к девушке, как голова его запрокинулась назад, и он упал на спину. Дальнейшее Лика не видела, а слышала. Один из державших её парней с криком рухнул на землю, затем ойкнул, начинавший подниматься второй и снова опрокинулся на спину. Напоследок хлёсткий удар берца успокоил ничего не понимающего Бориса. Лика рыдая пряталась в остатках платья. Страх, обида, отвращение душило её. Парень положил на плечи девушки китель и тихо спросил.
– С вами всё в порядке? Они ничего вам не сделали? – нежно поинтересовался высокий военный. Спортивная сумка лежала недалеко, краповый берет на сумке. Сжавшись в комочек, Лика обвела взглядом поле битвы и стоя́щего на одном колене парня. Если бы не абсурдность ситуации, можно было бы подумать, что парень, отслужив два года в армии, вернулся и просит руки своей любимой. Парень долго стоял коленопреклонённым и любовался прекрасными глазами девушки и милым в подтёках от туши и пыли лицом.
– Нет, сержант – по трём жёлтым параллельно расположенным лычкам на погонах, прочитала звание парня Лика.
– Давайте провожу вас, – предложил парень. Лика согласилась, но радость, наполняющая целый день, испарилась. Радость пропала и надолго. Ещё долго девушке приходил во снах урод-одноклассник с сальными глазками и слюнями, стекающими с языка. Лика вдруг остановилась, что-то, вспомнив, обращаясь к парню, испуганно стала, повторяла одну и ту же фразу: «У него фото. Он фотографировал меня обнажённой».
– Я сейчас! – крикнул парень и побежал к знакомой лавочке, но вернулся ни с чем.
– Они сбежали и прихватили с собой телефоны, – с сожалением констатировал сержант.
– Лика, – всхлипывая произнесла девушка.
– Что? – не понял сержант.
– Меня зовут Анжелика. Но лучше – Лика, – повторила она.
– Сержант Морозов. Станислав, – чётко, по-военному доложил парень.
– Я помню вас, Стас, – уйдя глубоко в себя, беседовала с парнем Лика. – Вас, года четыре назад звали «Чёрный Стас». Ребята с нашего класса часто рассказывали, как вы отметелили толпу деревенских парней, приехавших на мопедах и пристававших к старшеклассницам. Они почти два года расхваливали вас и показывали друг другу приёмчики. Я с подружкой тоже видела эту драку. Их было восемь, а вы один.
– Семь, – поправил Стас.
– Может, и семь, но мы очень испугались за вас, – без единой искринки эмоции рассказывала Лика. – Куда же вы потом пропали Чёрный Стас.
– Честно? В Минск сбежал. Потом срочная служба. После по контракту. Теперь домой в отпуск. И снова в Минск. Поступать буду, – спокойно, как сестре рассказывал Стас. Ему было хорошо с этой девушкой идти рядом, разговаривать. Хорошо, но в то же время чувство опасности не покидало его. Что несёт эта встреча? Встретятся ли они завтра? Сможет ли он стереть возникший отпечаток презрения с красивых глаз девушек, обращённый ко всей мужской половине. Стас понимал, что ни в чём не виноват, но вкушать плоды прошедшей трагедии, будет именно он.
Дойдя до двери, девушка попросила Стаса остаться. Лика быстро помылась, переоделась и пока парень принимал душ, заварила чаю, приготовила немудрёный завтрак – батон, яйца с беконом и поставила ароматные плюшки. За ароматным чаем Лика вдруг спросила, возьмёт ли её Стас с собой в Гродно. Она твёрдо решила поступать в медицинский колледж. Парень поинтересовался, как родители отреагируют на решении Лики. Девушка была уверена, что родители поймут и отпустят Лику. Измученные они легли спать. Лика в своей комнате на кровати, Стас в зале на диване. Утром отец с матерью, увидев молодого человека, спящего на диване, учинили Лике настоящий допрос. Ей пришлось все рассказать и проснувшийся Стас, подтвердил рассказ девушки. Стас оделся, распрощался, а девушку ждал унизительный поход к гинекологу. Отец всю дорогу к врачу и обратно проклинал Бориса и друзей парня, но дома их ждал новый сюрприз. Возле подъезда маячили трое милиционеров: один постарше и по званию, и по возрасту, двое других молодые с автоматами.
В отделении выяснилось, что трое друзей решили отомстить обидчику и написали заявление об избиении их военным парнем. Стас, окованный в наручники, разговаривал со следователем в приёмном помещении. Он был спокоен и при появлении Лики улыбнулся и приветственно махнул рукой в железных браслетах. Отца с Ликой провели в помещение с больши́м столом, двумя стульями и огромным, почти в полстены зеркалом. Стол и стулья были железными и ввинчены намертво в пол. Единственная лампочка с невообразимо неуместным к дизайну комнаты абажуром, освещала только пространство стола. Спустя несколько минут в допросную вбежал запыхавшийся адвокат фирмы, в которой работал отец. Оценив обстановку и уточнив, сколько времени, они провели, адвокат вышел за дверь и уже через мгновение вернулся сопровождаемый следователем. Разговор со следователем продлился более часа, в течение которого Лика подробно пересказала свой день и особенно остановилась на моменте нападения. По мере рассказа, следователь всё чаще внимательным взглядом буравил лицо девушки, что-то записывая в небольшой блокнот. По окончании разговора следователь попросил отца сделать копию справки от гинеколога и сходить к психиатру на осмотр.
Любой провинциальный городок живёт слухами, питается ими и долго-долго смакует. История о попытке изнасилования разлетелась мгновенно. И уже скоро бабушки у каждого подъезда облизывали эту новость, сдабривая ужасными и неправдоподобными подробностями. «Девочку несколько раз изнасиловали и закопали, но возвращающийся в отпуск молодой военный в звании полковника, случайно пришедший на могилу жены, услышал стоны девушки, откопал и сразу предложил выйти замуж. А девочка так была напугана, что забыла рассказать, что над ней произвели насилие и до сих пор боится сказать это генерал-полковнику. Так вот, одна ходит, страдает, а генералу сказать боится. Думает, что и этот её бросит», – одна из ярких версий, гуляющих по устам бабушек.
Стас, после страшной ночи, частенько забегал к Лике. Он несколько раз оставался на ужин. Заходил поболтать и просто попить чайку́. Мама девушки стали посматривать на парня, как на возможного кандидата на руку и сердце Анжелики. «Мала она еще», – прерывал разговоры жены о прекрасной паре – Стаса и Лики отец. Девушка даже не думала о Стасе как о мужчине. Уже с первого класса Лика была миленькой девчонкой. Просто куклой, вышедшей со страниц глянцевых журналов для девочек. И, естественно, своей красотой будоражила сердца мальчишек. Не подсчитать сколько раз её дёргали за косички, сколько раз она дубасила несносных одноклассников портфелем. Лика всю жизнь завидовала девочкам, у которых были старшие братья, и то, как они защищали своих сестрёнок. Она всегда хотела ходить под ручку со старшим братом, чтобы все девочки ей завидовали, а хулиганы и одноклассники боялись. Для Лики древняя поговорка: «Не было бы счастья, да несчастье помогло» стало пророческим.
Гуляя под ручку со Стасом, Лика была ему безумно благодарна, что он тратит личное время с ней. Девушка снизу смотрела на крепкого, уверенного спутника и её наполняло спокойствием, и душа оттаивала. Она всегда радостно подпрыгивала, когда Стас приглашал сходить на новый фильм, зайти в кафешку на чашечку кофе или просто пройтись по вечернему городу. Родители никогда не отказывали, доверяя этому высокому, крепкому парню, хотя он бывший задира и гроза района. Лика надевала свои лучшие платья, быстро подводила бровки, губки, подбивала волосики и вся сияющая, вылетала из своей комнаты, хватала Стаса и уволакивала прочь из дома. Иногда он не успевал допить кофе или предложенный чай. Да какое там кофе – он попрощаться с родителями Лики не успевал. Девушка, в свою очередь, молнией слетала с четвёртого этажа, волоча за собой Стаса, ругая его за неповоротливость и медлительность. Лика стремилась вновь окунуться в их, только их мир… Мир глубокого уважения, нежности, внимания, неспешных разговоров, глубокомысленных споров. Стас обладал собственным мнением и всегда обоснованным. В некоторых случаях настолько не ординальным, но заставляющим себя уважать. Он был прекрасным рассказчиком, знал много историй, и армейских, и гражданских и мог завораживать своим голосом в нестандартно развивающемся сюжете. В их дуэте Стас чаще рассказывал, а Лика слушала с открытым ртом.
Стас был благодарен, что Лика согласилась на его помощь. Скорее не он помогал ей, а она. В семье Стаса, лет десять назад, случилась беда – погибла трёхлетняя сестрёнка. Девочка играла с куклами в зале. Мама готовила ужин, вышедшим в магазин отцу и Стасу. Сильный поток ветра с силой раскрыл дверь на балкон и когда сестра вышла, дверь закрылась, подтолкнув малышку к прутьям ограждения, через которые девочка проскочила и упала на асфальт с восьмого этажа. Отец со Стасом, возвращавшиеся с магазина, увидели падение дочери, рванулись к ней, но не успели на несколько шагов. Дочь и сестра на глазах погибла сразу. Золотые кудряшки, пропитанные кровавыми пятнами, хрупкое, приплюснутое тельце, несуразно вывернутые руки и ноги, не один год посещали по ночам Стаса, и парень замолчал на долгих полгода. Отец чуть ума не лишился. Спустя год, обвиняя во всём мать, отец ушёл из семьи навсегда, а с лица матери на многие годы исчезла лучезарная улыбка, которой она встречала с работы мужа и пробуждение детей. Огромная, не заживающая чёрная дыра, на долгие годы образовалась в душе́ Стаса. И только сейчас помогая Лике, он чувствовал, что дыра постепенно затягивается, а его общение необходимо этой девушке. Про себя он называл её сестрёнкой. Во время прогулок они мечтали, как сложатся их жизни, кто куда пойдёт учиться и каких высот добьётся. Он в университет имени Я. Купалы – она в медицинское училище, а позже в медуниверситет. Конечно, Лика хотела поучиться ещё два года и со своими одноклассниками окончить школу, но жизнь часто жёстче, чем мы можем предполагать.
Лика понимала, что в провинциальном городе любое произошедшее событие будет иметь негативный отпечаток. Даже если ты прав во всём, в провинции найдутся обделённые умом и совестью люди, желающие гнобить других только потому, что им, не повезло в жизни. Так и решили на семейном совете, что после отдыха, ребята вдвоём поедут поступать в Гродно и будут поддерживать друг друга. Как позже выяснилось, бо́льшая часть друзей и одноклассников отвернулись от девушки. Так как верили сплетне, что якобы это Лика всё затеяла, чтобы деньгу зашибить не хилую, но не вышло. Особенно бесновалась бывшая подруга Наташка, потерявшая парня и первая сообразившая, что этот случай не замнут. Она же и предложила отморозкам первым написать заяву в милицию на Стаса. Как выяснилось позже, это она всё подстроила, чтобы парни поигрались с Ликой. Уговорила родителей оставить квартиру пустой для проведения дня рождения, напоила всех смешанной с соком водкой, организовала нападение и потребовала заснять всё на видео, чтобы окончательно опозорить подружку и иметь рычаги давления против Лики в дальнейшем. Мысль унизить подругу зародилась в голове Натальи во время их встреч с Борисом. Подруга не могла не замечать, как все пацаны класса смотрели на высокую, стройную, темноволосую красавицу, уже к пятнадцати годам сформировавшуюся молодую женщину. У неё всё было на месте и греческий профиль, как у Кендалл Дженнер, на которую Лика была очень похожа, и рост, и стать, и фигура.
Наталью разрывало в «клочья», когда она с подругой выходи́ла на прогулки. На Лику были обращены взоры не только мальчиков, но и сверстниц, а на неё никто не обращал внимания, будто она была пустым местом. Точкой невозврата для Натальи стала внезапно воспылавшая любовь к мальчишке-бандиту, недавно пришедшему к ним в класс. На радость Наталье Борис сразу невзлюбил Лику, за ее горделивый, презрительный взгляд и способность отстаивать себя в единоборстве. Получив пару раз по голове тяжеленным рюкзаком, Борис назвал её сумасшедшей и отстал на какое-то время. Наташка же влюбилась в парнишку по уши. И когда спустя год парень подрос и, став выше Лики, Наташка отдалась мальчишке, чтобы не заглядывался на прелести Лики. Но их связь продлилась только полгода, и после парень вновь перекинулся на сторону страдальцев, сплетников и лжецов, пускающих слюни при виде Лики. Наталья быстро переметнулась на сторону Лики, мешая своим присутствием предпринять малейшие попытки заигрывания парня. Но чаша желания перевесила рассудок и в момент наивысшего сексуального подъёма, подруга предложила своему бывшему объездить Лику. Подпитывая его надежды тем, что Лика давно хочет его, но не уверена в чувствах парня и просто ждёт активных действий с его стороны. Когда же всё произойдёт, Лике ничего не останется делать, как соглашаться потом каждый раз на его желания. Особенно, после того как он заснимет весь процесс на видео и будет шантажировать девушку выложить видео в интернет. «Лика гордая, не выдержит такого и захочет всё скрыть. И станет намного сговорчивее, затем можно будет опоить её и снять полнометражное кино с участием нескольких жеребцов», – уговаривала подруга своего парня. План был разработан, все актёры расставлены по местам, осталось только заманить Лику.
Семье после случившегося, надоело отбиваться от журналистов, специалистов любого уровня, да и от участливых друзей, которых оказалось у семьи почти половина стотысячного города. Отец злой приходил с работы, но стоило взглянуть на Лику, он сразу улыбался и все сожаления и поддержки друзей на работе, как волной смывало. Мать тяжелее переносила докучливых, вечно нудящих подруг. «Ай, ой, ой. Как же теперь Лика замуж выйдет? Ведь опозорена. Никто не возьмёт. Ты осторожней со Стасом. Бандит в прошлом. А вдруг захочет и снасильничает. Ему то, что. Четыре года не было – сидел значит», – неслось со всех сторон.
Молодёжь чётко разделилась на два лагеря. Одна поддерживала Лику и Стаса, и уже почти поженили их, другая – особенно, после того как прокурор закрыл дело о нападении и возбудил о попытке изнасилования, сетовала, что зачем было доводить дело до уголовки. Надо было отдаться голодным пацанам – многие же отдаются не по желанию, так и живут со своим горем и не выпячиваются. Тем более, когда стало известно, что прокурор открыл новое дело Лике, предлагали целых сто баксов, могла бы взять деньги – невелика Пáва, самка павлина. К концу июня прошёл суд. Борису дали четыре года условно, а друзьям его по два, тоже условно. Зал бушевал, когда оглашали приговор. Одни за такие маленькие сроки, другие – за большие. И ещё несколько месяцев парням спуску не давали. От них отвернулись – одноклассники, друзья, родители и родственники. Позже город узнал, что двое из тройки, включая Бориса, стали психологическими импотентами, и любое упоминание о женщинах у них вызывает психологический срыв.
В начале июля Станислав прибежал на работу к отцу Лики и показал несколько фото, выложенных в интернет со дня нападения. Они быстро решили увести Лику в деревню к бабушке Стаса и отсидеться там хотя бы на неделю без интернета и нервотрёпки. Так и сделали. Лика громко сопротивлялась, но после собрала чемоданы и направилась в деревню. Неделя на природе без интернета, с банькой, чистым воздухом, шашлыком и рыбалкой, мечтанием в высокой траве, чтением – мечта бетонного человека, в которого превращаешься, живя в городе из железа, бетона и стекла. Только уже в аэропорту, ожидая посадки на самолёт в Турцию, Лика случайно увидела фото, и вся в слезах убежала в санитарную комнату. Эти несколько минут были мукой для отца, матери и Стаса. «Я обязательно найду тех сволочей, кто выкинул фото в интернет», – тихо сказал Стас и ушёл. Где-то через неделю отдыха Лика получила СМС от Стаса. Девушка не ожидала, что несколько фраз могут так сильно её обрадовать: «Фото и видео уничтожено. Интернет чист. Виновники наказаны. Хорошего отдыха, сестрёнка. Стас». По возвращении Лика в качестве благодарности крепко поцеловала Стаса в щеку, сказала спасибо, и больше никогда никто не возвращался к теме с фото. Спустя три дня друзья, уже смеясь, переговариваясь в автобусе, направляющимся в Гродно.