Аннабел Брайант
Опасная связь

Посвящается моим родителям, которые всегда напоминали, что я смогу добиться всего, если поверю в себя.

И Дэвиду и Николасу, которые каждый день доказывают, что дом – то место, где мое сердце бьется сильнее.

Глава 1

Лондон, Англия

1817 год

Мэтью Стратмор, граф Уиттингем, изучал кусочки пазла, разбросанные по столу красного дерева, стоящему рядом с окнами его кабинета. Оконные переплеты по моде того времени были узкими.

Пазл в виде карты мира требовал всего его внимания и умения. Довольно хмыкнув, он закончил очередную часть и потянулся к кусочку, что мог оказаться как Сицилией, так и Сардинией, но тут в дверь постучали.

– Войдите.

– Милорд, к вам визитер.

Однако у стоящего в дверном проеме дворецкого в руках не было обычного серебряного подносика.

– Спасибо, Спенсер. Посетитель дал вам визитную карточку?

– Не дал. И не назвал своего имени.

– В таком случае у меня нет времени.

Граф придвинул к себе прислоненную к столу трость и оглядел стол, намереваясь еще какое-то время пособирать пазл, прежде чем сосредоточиться на более важных делах.

– Милорд?

Тон Спенсера заставил графа повернуть голову и с любопытством посмотреть на дворецкого:

– Да?

– Джентльмен попросил показать это, на случай, если вы откажетесь его принять.

Слуга шагнул вперед. На обтянутой перчаткой ладони лежал замшевый мешочек.

– Какого черта?!

Уиттингем выхватил мешочек у дворецкого и высыпал на стол его содержимое. У него мгновенно перехватило дыхание, настолько резко, что он даже не услышал зловещего звона часов в коридоре: слишком огромна была нахлынувшая на него волна воспоминаний.

– Немедленно пригласите его.

Дворецкий поспешно направился к двери.

– Поторопитесь, Спенсер, прежде чем джентльмен уйдет.

Уиттингем, хоть и с трудом, но успел взять себя в руки, прежде чем в кабинет вошел герцог Скарсдейл. При виде его губы графа раздвинулись в дьявольской улыбке. Уиттингем радостно заключил друга в крепкие объятия.

– Скарсдейл! Глазам не могу поверить.

Джентльмены разомкнули объятия, пожали друг другу руки, и десять лет разлуки испарились, будто их не было и в помине.

– Я тоже. Тебе лучше других известно, как я презираю этот город.

Это было напоминание о событиях, из-за которых Ландену Бекфорду, третьему герцогу Скарсдейлу пришлось уехать из Англии как можно дальше. Но Уиттингем решил не позволять воспоминанию омрачить встречу. Он был очень рад видеть старого друга и, невзирая на то, как относилось общество к необъяснимой добровольной ссылке Скарсдейла, не питал к нему неприязни или обиды.

Несколько секунд оба молчали. Потом Мэтью потянулся к лежавшим на столе карманным часам, сунул их в замшевый мешочек и с грустным вздохом отдал его другу.

– Спасибо.

В единственном слове прозвучало столько невысказанного!

Ланден положил часы в карман.

Мэтью оперся о стол и подбородком сделал другу знак садиться.

– Бренди? Или ты отрекся от этого яда? – спросил он, глянув в сторону шкафчика со спиртным. – Во время нашей последней встречи ты был мертвецки пьян.

– Не смотри на меня так. Тогда ты тоже был не в себе, – кивнул Ланден. – Кроме того, не ожидал же ты, что я утону в бутылке и буду оставаться на дне все десять лет?

Усевшись поудобнее, он окинул взглядом сначала левую ногу Мэтью, потом трость.

– У меня все в порядке, знаешь ли.

Мэтью не желал вдаваться в подробности, да герцог и не думал расспрашивать.

– Итак, почему ты вернулся?

– Поверенный передал мне герцогский титул и все наследство после смерти брата. Но Дуглас прибавил к завещанию чертово условие касательно его городского дома. Я сдавал его с тех пор, как покинул Лондон, но арендатор что-то натворил, и я больше не мог ждать, когда поверенные уладят неприятности. Хочу продать дом и навсегда распроститься с этим городом.

– С помощью поверенного ты, несомненно, сумеешь все решить, тем более что сейчас находишься здесь.

Мэтью направился к шкафчику с выпивкой.

– Возможно, у твоего брата имелась особая причина, заставившая его поставить такое условие. Я часто о нем думаю. Дуглас был хорошим человеком.

– Был.

Ланден коснулся пальцами кармана, где лежал замшевый мешочек.

Мэтью не хотелось воскрешать воспоминания о мертвых, и потому между друзьями на какое-то время воцарилось глубокое, тяжелое молчание.

– Итак, чем я могу помочь? Тебе негде жить?

Держа в одной руке бокал с бренди, в другой – трость, он уселся за стол.

– Приглашаю жить у меня, сколько захочешь или сколько понадобится. Буду рад компании.

Ланден наблюдал за жизнерадостным, как всегда, другом, и его терзало давно, казалось бы, забытое воспоминание. Он мог ненавидеть этот город, но каким бы добровольным ни было его уединение, ему не хватало общения с друзьями. Много лет он отклонял любые предложения, присылаемые в его загородное поместье, пока несколько еще остававшихся у него друзей не перестали требовать его присутствия. И в этом не было ничьей вины. Он дал понять, что не желает иметь ничего общего с высшим светом. Как только его дела с банком будут завершены, он собирался вернуться в Бекфорд-Холл и продолжать вести существование отшельника.

– Мне действительно нужно где-то жить. Спасибо. Чертовски трудная задача – держаться в тени, но надеюсь, получится.

Городской дом Уиттингема находился на Кливленд-роу, рядом с Пэлл-Мэлл: не настолько тихое место, какое предпочел бы сам герцог, но иного выбора не было.

– Сделай мне одолжение: никому не говори о моем появлении, – попросил Ланден.

– Заметано. Я предупрежу слуг. Им необязательно знать твое имя и цель приезда.

Мэтью откинулся на спинку стула, и Ландену на кратчайшее мгновение показалось, что он различил на его лице тень ухмылки.

– Возможно, и ты сделаешь ответное одолжение.

Друг даже в детстве отличался проницательным умом. Ланден не смог бы отказать ему ни в чем, ведь Мэтью получил пулю в ногу, защищая его честь.

– Конечно. Только скажи, что именно я должен сделать.

Мэтью ответил короткой улыбкой:

– Превосходно. Позволь объяснить: мои родители удалились в Лейквью. Отец временами задыхается, а городской воздух чересчур густ и влажен. Они видели десятки сезонов и больше не желают появляться в обществе. Особенно потому, что здоровье отца уже не то, что прежде. Поэтому они попросили меня найти мужа Амелии.

– Амелия.

Ланден много лет не думал об Амелии, своевольной малышке, в характере которой было больше уксуса, чем сахара. Зато природа наделила ее поразительно зелеными глазами. Глазами, способными настолько заворожить мужчину, что бедняга даже не поймет, что она ударила его коленом в пах, пока нижнюю часть его тела не пронзит жестокая боль.

– Как мило, – пробормотал герцог, откашлявшись, хотя внутренний голос просто вопил: – Удачи тебе!

– Никого не удивляет, что моя сестра вовсе не намерена покорно идти под венец. Мы с ней словно вода и масло. Так было всегда, и подозреваю, что она противится моим попыткам отдать ее замуж только затем, чтобы мне досадить. Тем временем матушка желает получить результаты и волнуется, что отцу не обрести покоя, пока он не увидит Амелию пристроенной.

Оба собеседника чувствовали себя неловко. Ланден провел ладонью по щеке в попытке облегчить внезапно возникшее напряжение.

– Что я должен делать?

В голове возник второй, панический вопрос, но он его не озвучил.

«Неужели Мэтью попросит меня жениться на Амелии?»

Но этого просто быть не может! Весь Лондон самого что ни на есть плохого о нем мнения. Ни один мужчина не захочет иметь зятем отщепенца.

Последовало невыносимое молчание. Наконец Мэтью ответил:

– Помоги мне. Я в отчаянии. Найди ей мужа и уговори ее согласиться. Мне нужно выдать Амелию замуж и благополучно от нее отделаться. Чем скорее, тем лучше. Жизнь достаточно сложна и без выходок Амелии.

– Как, по-твоему, мне удастся это сделать и остаться незамеченным? Меня не было десять лет, все в городе думают обо мне худшее. Как только в обществе пронюхают, что я вернулся…

В груди что-то сжалось при воспоминании о том, как учтивые соболезнования после безвременной кончины брата превратились в завуалированный допрос об обстоятельствах несчастного случая, а позже преобразились в возмутительные вопросы и откровенные обвинения самого низкого пошиба.

– Я не прошу тебя сопровождать ее на бал, – заверил Мэтью, спеша успокоить друга, – просто помоги ей понять, что она ведет заведомо проигрышную битву. Амелии необходимо выйти замуж, и хотя я не уверен, что она настроена против самой этой идеи, все же она возражает против любого джентльмена, который уделяет ей внимание. Повлияй на нее. Когда мы были детьми, она прислушивалась к каждому твоему слову.

– Но сейчас все мы выросли, и я не видел ее много лет.

Ланден сомневался, что сможет как-то помочь в выполнении плана Мэтью.

– Ты просишь меня, негодяя, пользующегося печальной славой и подозреваемого в тайном сговоре с целью убийства, каким-то образом оставаться на заднем плане и одновременно совершить маленькое чудо?

– Я всегда считал тебя несгибаемым, – расплылся в улыбке Мэтью.

– Дурацкое мнение.

Ланден снова заерзал.

– Я не собирался чересчур долго оставаться в городе.

– Таковы мои условия. Прими или откажись.

Мэтью встал и сделал несколько шагов: его хромота была постоянным напоминанием о героизме, за который он заплатил слишком большую цену.

– Кроме того, если поработаешь головой, сумеешь легко решить проблему, и все только выиграют от этого.

Эта фраза, повлекшая за собой воспоминание о ситуации, в которой прозвучали похожие слова, эхом отдалась в пустой груди Ландена, и он сглотнул, пытаясь убрать комок в горле. Мэтью был одним из немногих друзей, не отвернувшихся от него после того, как всем стали известны некоторые детали, касавшиеся смерти Дугласа. Насколько трудно будет помочь его сестре выйти замуж? Он как можно скорее поведет ее к алтарю с первым же мужчиной, сделавшим предложение, а затем займется личными планами.

– Согласен.

Ланден глубоко вздохнул и протянул руку для крепкого рукопожатия.

Мэтью с большей ловкостью, чем прежде, обошел письменный стол и порылся в бумагах, разбросанных по затянутой фетром поверхности.

– Матушка составила для меня список… Уверен, что это поможет.

– Блестяще. Список кандидатов значительно облегчит дело.

Дурное предчувствие Ландена ослабло. Возможно, он волнуется из-за пустяков.

– Не кандидатов, – от души рассмеялся Мэтью. – Будь все так легко, я бы сам занялся замужеством Амелии. А вот и список.

Он вытащил лист бумаги из длинного ящика.

– Тут перечислены качества, которые матушка считает необходимыми для будущего зятя. Видимо, она полагала, что я выдам Амелию замуж за первого же, кто сделает предложение, после чего буду считать свой долг исполненным, – насмешливо произнес он. – Как мало она в меня верит! Так или иначе, вот он.

Ланден с трепетом взял бумагу, наскоро пробежал глазами, после чего сложил и спрятал в левый нагрудный карман жилета.

– Что-то еще?

– Всего лишь мысль. Когда будешь рассматривать кандидатов, следует избегать лорда Трента. Он неисправим. В прошлом месяце Амелия подожгла ему промежность.

– Прошу прощения?

Нижняя часть тела Ландена непроизвольно напряглась, а сам он заерзал на стуле. Снова!

Выражение лица Мэтью становилось то веселым, то раздраженным.

– Недавно мы посетили званый ужин, на котором я намеревался выполнить план матери и посредством сложнейших манипуляций поменял место Амелии за столом на то, что было рядом с лордом Трентом. Он не только всеми уважаемый пэр, но еще и умело управляет поместьем и редко бывает не в форме. Идеальный кандидат.

Немного передохнув, Мэтью продолжил:

– Временами моя сестра может быть очаровательной, и я надеялся, что она увлечется молодым графом, поскольку большинство других леди преклоняются перед ним.

Ужин проходил прекрасно, по крайней мере, я так считал, и разговор зашел о светских новостях. Я был в восторге. Судьба, как видно, улыбалась мне. Но к сожалению, Трент, по-видимому, в приступе временного помешательства, который я и сейчас не могу объяснить, заметил, что женщинам достались все преимущества брака, тогда как мужчины обречены на роль подкаблучников. Амелия тут же вскочила с таким яростным видом, что опрокинула серебряный канделябр в центре стола, уронив при этом на колени лорда Трента шесть горящих свечей. Хорошо, что я молниеносно среагировал, загасив пламя содержимым графина для воды, в противном случае у бедняги не осталось бы надежды обзавестись наследниками.

Ланден откашлялся. Дважды.

– Нечего и говорить, что я вычеркнул его из списка. – Мэтью повернулся к столу, где лежали сотни кусочков разобранного пазла: – Только необыкновенный мужчина оценит безрассудно смелый нрав Амелии.

– Ты так это называешь? – Ланден тоже подошел к столу и окинул взглядом разбросанные кусочки: – Кого еще я должен избегать?

– Лордов Райли и Ленокса.

Мэтью прибавил кусочек к Атлантическому океану на краю нового континента:

– Кажется, это все.

– Как разумно с твоей стороны было свалить на меня эту проблему, ведь сам ты, видимо, считаешь ее неразрешимой.

Ланден наблюдал, как друг последовательно добавляет еще три кусочка, образующих короткий отрезок границы Египта. Египет… вот место далеко от мучительных воспоминаний, возродившихся в Лондоне, и от дурацкого предприятия, за осуществление которого он взялся. Пазл предлагал мириады возможностей ухода от действительности.

– Ты уж постарайся. Амелия отвергает все мои предложения. Она даже не дает себе труда их рассмотреть, и все лишь потому, что я ее брат. Противоречит мне на каждом шагу.

– Может, стоит рассказать ей, что именно ты придумал этот макиавеллиевский план? Если она до сих пор сохранила острый ум, она вскоре сама без труда докопается до истины.

– Оставляю Амелию в твоих надежных руках. Тебе я доверяю. Ты мне как брат.

Выбор слов был явно неудачен, и досада на лице Мэтью подтверждала, что он сожалеет о сказанном, но намерения его были добрыми. Ланден не хотел, чтобы друг раскаивался.

– Проводи меня в мои комнаты, прежде чем я передумаю и сбегу из дома.

Не дожидаясь ответа, Ланден решительно направился к выходу.

Глава 2

Вскинув подбородок и вертя в пальцах ручку розового шелкового зонтика, Амелия Стратмор направлялась по тротуару к дому своей лучшей подруги. Компаньонка тащилась следом, рассматривая трепетавшие на ветру ленты капора Амелии. Добравшись до жилища леди Шарлотты Диринг, Амелия открыла железные кованые ворота и зашагала к крыльцу по выложенной песчаником дорожке. Слава богу, после недавнего замужества Шарлотта не переехала слишком далеко от дома Амелии.

Амелия пропала бы без их утреннего ритуала, прогулки к Сент-Джеймс-сквер, где подруги садились на мраморную скамью и обменивались секретами, прежде чем вернуться по той же дороге, по которой пришли. Иногда они кормили голубей, читали стихи или наблюдали за прохожими, но неизменно беседовали о сердечных делах. Амелия рассказывала о беспорядочных попытках брата выдать ее замуж, тогда как Шарлотта жаловалась на несчастную жизнь женщины, пойманной в узы брака по расчету, в то время как она жаждала истинной любви.

Амелия отпустила молоток и стала ждать: дворецкий привык к ее частым визитам. Вскоре дамы, строго соблюдая обычай, взялись за руки и вышли на улицу. Компаньонки плелись сзади.

– Удивлена, что твой брат никак не унимается, хотя ты ясно дала понять, что сама выберешь мужчину, за которого выйдешь замуж, когда будешь готова.

Неизменная поддержка подруги была бальзамом на душу. Поскольку здоровье отца все ухудшалось, Амелия подозревала, что ее независимости скоро придет конец.

– По-моему, Мэтью мне не верит. И, кроме того, я понятия не имею, что он выкинет в следующий раз, – пожаловалась Амелия и, неожиданно хихикнув, добавила: – Хотя могу сказать, что никогда не забуду лицо лорда Трента, когда его панталоны загорелись.

– Будь я там, аплодировала бы твоей отважной обороне.

Никто, кроме Шарлотты, не знал истинной причины, по которой замечание лорда Трента вызвало в Амелии столь яростный отклик.

– Ты – моя дражайшая подруга. Я никогда и никому не позволю молоть подобный вздор, в то время как ты стала живым доказательством того, что у мужчин в браке все преимущества, а у женщин – ни одного.

Лицо Шарлотты стало серьезным, и несколько секунд в тишине слышался только цокот каблучков по брусчатке тротуара. Мимо прокатил экипаж, за которым бежала маленькая собачонка. Амелия молча наблюдала за животным, чувствуя, как болит сердце за безутешную подругу.

– В последнее время все не так плохо. – Амелия крепче сжала руку Шарлотты. –   Этого я боюсь больше всего. Когда лорд Диринг привычно груб, по крайней мере, знаешь, чего ожидать. Но когда он становится добрым, во мне просыпаются самые страшные подозрения.

Невольно вздрогнув, она сильнее обняла Шарлотту:

– Ты, кажется, упоминала, что хотела бы иметь четвероногого друга? Собака или кошка составит тебе компанию, когда он запирается в кабинете или чем-то занят. Пандора всегда со мной, каким бы ни было мое настроение. И хотя кошки не говорят, ей всегда удается меня утешить.

– Да. Но учти все неприятности, причиной которых была Пандора. Лорд Диринг будет недоволен, если мой питомец поцарапает мебель или запачкает ковер.

Амелия громко фыркнула, заглушив возражения Шарлотты:

– Он собирается когда-нибудь обзавестись детьми? Дети вечно делают то же самое, если не хуже. Кроме того, если Пандора горазда на проделки, это еще не значит, что у всех кошек такой же характер.

Она улыбнулась при мысли о том, что кошка была ее вторым лучшим другом после Шарлотты и она не променяла бы ни одну из них даже на весь шоколад в мире.

– Когда я предложила приобрести питомца, он это одобрил, но слишком сдержанно.

– Ты упомянула, что они приносят счастье? – не уступала Амелия, полная решимости улучшить положение Шарлотты.

– Счастье не было условием моего замужества. Родители нуждались в надежности и финансовой стабильности, что обеспечили деньги Диринга. Если бы только у меня было время получше его узнать! Повезло тебе, что твое будущее зависит от брата, а не от погрязших в долгах и нуждающихся в немедленном спасении родителей.

Они добрались до Сент-Джеймс-сквер и уселись на любимую скамью. Амелия сожалела, что задала вопросы, заставившие Шарлотту вспомнить о своем несчастье. Правда, она опасалась, что ее собственная судьба будет мало чем отличаться от судьбы подруги.

– Везение не имеет с этим ничего общего. Отец болен. Когда я в последний раз его навещала, он по-прежнему дышал с трудом.

Амелия старалась взять себя в руки, хотя в голосе слышались горестные нотки.

– Полагаю, брат еще сильнее, чем раньше, намерен увидеть меня замужем, – призналась она с долгим меланхоличным вздохом. – Неужели мы обе настолько глупы, чтобы верить в настоящую любовь? Надеяться, что в жизни есть большее, чем глупые чаепития и учтивые разговоры? Иногда я гадаю, почему мы вообще решили, что для нас возможен брак по любви? Кажется, это встречается так же редко, как метеоритный дождь в рождественское утро.

Амелия в ужасе постучала по камням носком ботинка. Сердце явно противоречило здравому смыслу.

Она действительно верила в любовь. Истинную любовь. Родители были преданы друг другу, и она не могла вспомнить моменты, когда они ссорились или выказывали взаимное неуважение. И в этом была главная проблема. Они хотели, чтобы дочь вышла замуж и обрела безбрежное счастье до того, как состояние отца ухудшится или произойдет непоправимое. Но разве можно найти истинную любовь по расписанию или плану? Амелия точно знала, какие качества хочет видеть в муже, но пока что поиски успеха не имели. Если ей придется пожертвовать свободой, она хотела в ответ любви и верности. Из-за боязни не достичь этой цели ее отношение к замужеству оставалось противоречивым.

– Полагаю, мы должны довольствоваться нашей судьбой, – продолжала Шарлотта с ноткой отчаяния в голосе. – В детстве я представляла иное будущее, но лорд Диринг был весьма великодушен по отношению к моим родным. С моей стороны было бы эгоистично жаловаться, что он не выказывает привязанности ко мне или не относится как-то особенно при том, что спас от бедности моих родителей и трех сестер.

При виде такого смирения Амелия высоко вскинула правую бровь:

– Еще не все потеряно, Шарлотта. Возможно, лорд Диринг тоже пока испытывает некоторые сомнения, и со временем жизнь станет приятнее.

Это предположение было таким же неубедительным, как тень от раскачивавшихся над ними ветвей боярышника. Но Амелия была настолько предана подруге, что заставила себя казаться оптимистично настроенной.

– Он почти не говорит со мной. Временами мне кажется, что я ему даже не нравлюсь.

– А вот это сущий вздор. Ты самое доброе, прелестное и милое создание в мире. Если Диринг не разговаривает с тобой, должно быть, это лишь потому, что он лишается дара речи при виде такой красоты. – Амелия встала и расправила юбки: – Дай ему время. Возможно, мы ожидаем слишком многого и слишком скоро.

Теперь она увлеклась и болтала, как сорока, потому что не могла выдержать самоуничижительные реплики подруги.

Остальное время они разговаривали на общие темы. Положение Шарлотты еще больше убеждало Амелию не спешить с замужеством. К такому делу нужно подходить с осторожностью, хотя Амелия знала, что ради отца следует поторопиться.

Сунув зонтик и шляпку в руки ожидавшего Спенсера, она направилась наверх, не подумав осведомиться, что делает Мэтью. Вероятно, по-прежнему собирает свой пазл.

Десять лет назад, когда Мэтью оправлялся от страшной раны, боясь, что за время выздоровления сын сойдет с ума от скуки и стараясь его развлечь, мать купила ему первый пазл. Пока тело остается в вынужденном бездействии, пусть хоть ум будет чем-то занят, подумала она. Мать не знала, какой пожар разожгла. Теперь Мэтью с головой ушел в это занятие и иногда часами сидел над пазлами, словно от того, сумеет ли он их собрать, зависела его жизнь.

Амелия ворвалась в двойные двери кабинета и даже успела сделать два длинных шага, прежде чем замерла, поняв, что брат в кабинете не один.

Ланден смотрел на величественную красавицу, влетевшую в комнату, подобно королеве, у которой украли корону. Слова застыли на губах, когда их глаза встретились. Его словно молнией ударило, и этот странно знакомый удар отозвался в глубинах души. Он знает таинственную даму?

И все же он мог поклясться, что никогда не встречал ее раньше, иначе наверняка вспомнил бы это несравненное лицо и статную фигуру, не говоря о гриве растрепанных черных локонов, темных и блестящих, как вороново крыло.

Наконец он обрел дар речи, втайне радуясь, что при этом язык не свисает изо рта, как у льстивого пса.

– Прошу прощения. Уиттингем, у вас гостья. Продолжим нашу дискуссию днем.

«Счастливчик! Подумать только, такая красотка настолько часто составляет ему компанию, что о ее приходе даже не докладывают».

Ланден повернулся, чтобы уйти, но реплика друга остановила его на полушаге.

– Вряд ли Амелию можно считать гостьей, – рассмеялся Мэтью. – Не так ли, Смутьянка?

– Не смей меня так называть, – прошептала девушка. В голосе ее слышалось негодование. Слова были предназначены исключительно для брата, хотя ее взгляд не отрывался от лица Ландена. Он отметил морщинку на ее нежном лбу, словно она с трудом пыталась понять происходящее. Оказалось, он хорошо помнил эти блестящие изумрудные глаза.

– Рад встрече, леди Амелия, – сказал он с учтивым поклоном. – Прошло слишком много времени. Я виноват, что вас не узнал. Хотя, если не ошибаюсь, ваши родители настаивали на том, чтобы вы оставались с ними в загородном поместье?

– Это был вопрос выживания, – съязвил Мэтью. – По крайней мере, у деревенского населения оставался некоторый шанс остаться в живых при встрече с ней.

– Ну да, а меня тем временем обрекли на гибель от скуки, – возразила Амелия, глядя на брата с преувеличенным терпением.

Ланден заметил, как быстро обескуражил Мэтью ее остроумный ответ. Он же не мог отвести глаз от полных, чуть припухших губ, подходивших больше куртизанке, чем благородной леди, словно созданных для жарких поцелуев и тихих слов искушения, а не светских бесед в гостиной. Нижняя часть его тела немедленно отозвалась на грешные мысли.

Мэтью, широко улыбаясь, вышел вперед:

– Когда-нибудь острый язык доведет тебя до беды.

Ланден подавил приступ кашля.

«В самом деле».

Он отступил в сторону, чтобы брат с сестрой могли перемолвиться словом, хотя ни один участник разговора не сделал попытки понизить голос.

– Ты не можешь вторгаться в мой кабинет, когда захочешь! Стук в дверь – способ продемонстрировать уважение к хозяину. Не представляю, как найду тебе мужа.

– Эти жалобы я слышу бесконечно. И поскольку ты каждодневно повторяешь одно и то же, можно подумать, что пуля нашла не твою ногу, а голову.

– Ланден, сейчас не время молчать. Выскажись и поддержи меня, – потребовал Мэтью, взмахнув рукой в сторону друга. – Амелия, ты помнишь Скарсдейла? Всего секунду назад ты его оскорбила своей несдержанностью.

Щеки леди стали алыми от унижения. Но на взгляд Ландена, ничего страшного не произошло. Ее упоминание о ране Мэтью оставалось в границах обычной родственной перепалки. Одолевавшие его эмоции, вечные угрызения совести и сожаления посещали поздней ночью, когда он отчаянно мечтал заснуть. Ланден тут же выбросил из головы ее бойкий ответ.

В отличие от самой леди.

Мельком взглянув на Амелию, он заметил, что ей неловко, и понял: она знала, что брат прав, она слишком равнодушно говорила о его увечье.

Ланден поспешил ее утешить:

– Я не настолько глуп, чтобы принимать чью-то сторону в родственной перебранке.

«Так вот в чем суть брошенного ему вызова! Мегера в лентах и бантах! Мне следовало бы снять комнаты на постоялом дворе».

В комнату с царственным величием вплыла черная кошка. Обошла юбки Амелии и привычно прыгнула на стол рядом с окнами.

– Немедленно убери Пандору, – произнес Мэтью приказным тоном. – Не позволю этому животному уничтожить Южную Америку, которую я только что собрал.

Кошка вызывающе дернула хвостом и улеглась на пазле. Стройное тело растянулось на готовой части. Задние лапы разбрасывали еще не присоединенные кусочки. Ланден с интересом наблюдал за сценой. Глаза кошки были столь же необыкновенными, как у ее хозяйки. Если бы он не видел их вместе, был бы твердо убежден, что Амелия и кошка – одно и то же создание. Нечто вроде подменыша. И кстати, может, Амелия им и была, уж слишком сильно она отличалась от девочки, которую он знал десять лет назад.

Амелия посмотрела в его сторону. Очевидно, прежний запал прошел, и сейчас она подхватила кошку, словно стараясь уберечь.

– Возможно, мне следовало бы постучать. Я не хотела мешать вашей встрече.

Судя по тону, она жалела о каждом своем слове.

– Спасибо, – дружелюбно поблагодарил Мэтью. – Скарсдейл поживет у нас, пока не уладит дела. Хорошо, что ты здесь, и я могу тебя об этом уведомить. Желаю только, чтобы ты строже следовала всем правилам этикета. Разговаривай я с кандидатом в твои мужья, такое поведение могло бы испортить первое впечатление о тебе.

Раздраженно прищурившись, она попятилась к двери, но вдруг выражение ее лица смягчилось. Лицо озарилось сияющей улыбкой.

– Была очень рада повидаться, ваша светлость. Я хотела бы остаться ненадолго и расспросить, как вы живете, но брат вздором, который непрерывно несет, просто вынуждает меня уйти! С нетерпением жду разговора с вами в более подходящее время!

Повернувшись, она выплыла из комнаты. Кошка льнула к ней, как горностаевый палантин.

– Возможно, Амелия не так противилась бы твоим брачным планам, не дави ты на нее так сильно.

Ланден с трудом отвел глаза от пустого дверного проема и подошел к другу, исправлявшему причиненные Пандорой разрушения.

– И мне не нравится, что ее заставляют выйти замуж из-за проблем со здоровьем вашего отца.

– Ей двадцать два года. – Мэтью вставил кусочек в Гибралтарский пролив. – Давно следует выйти замуж и перестать выдумывать причины для проволочек. Многие ее подруги уже замужем. Нет смысла избегать неизбежного, тем более что отец успокоится, зная, что она хорошо пристроена. Амелия вечно попадает в самые невероятные ситуации, и я не хотел бы, чтобы она жалела о неудачном выборе.

Он присоединил еще четыре кусочка, прежде чем отступил и уставился на Ландена взглядом, в котором сквозило такое же раздражение, как во взгляде его сестры.

– По правде сказать, я хотел бы, чтобы она стала головной болью кого-то другого, – вздохнул он. – Бедному парню потребуется терпение святого.