Анна Зубавина
Без права на измену. Серия третья. Бывшие
Глава 1 – 1
– Проша, дружочек, давай полечимся! – скрежетала тетя Лена, по капле вливая вороненку в раскрытый клювик целебный травяной отвар. При этом она недовольно косилась в сторону бледной и осунувшейся от переживаний Марины.
Вороненок метался между жизнью и смертью. Он то впадал в забытье, скукожившись, то жалобно пищал, а временами отчаянно вскрикивал.
Тетя Лена рассказала Марине, что не обнаружив ее на крыльце магазина, испугалась. Немного подумав, догадалась, что «подопечная» пошла к пруду. Однако и на берегу Марины не оказалась. Только вода под ивами была сильно взбаламучена… Подхватив сумки с продуктами, тетя Лена ринулась к дому, костеря Марину последними словами и кровожадно воображая сцену расправы над непутевой «подопечной».
Но увидев бестолково мечущуюся по дому Марину в хлюпающих кроссовках и по пояс сырых джинсах, с тонко вскрикивающим птенцом за пазухой мокрой куртки, все бранные слова мигом вылетели у нее из головы. Цела оказалась Марина, а это главное! А что о птенце «подопечная» сильно убивалась – так у нее самой сердце в кровь изошло от жалости к глупышу!
– Тетя Лен, а ветеринар в Рябиновке есть? – спросила Марина, хлопая покрасневшими от бессонных ночей глазами. Третьи сутки она не отходила от коробки, где со всеми возможными удобствами был обустроен Проша.
– Откуда? – махнула рукой тетя Лена, прижав кое-как напоенного птенца к груди. – У нас сельхозпредприятия лет двадцать как нет!
– Значит, надо ехать в Сергач! – начала собираться Марина. – Вызывай такси, поехали! Ветеринар Прошеньку посмотрит, лекарства назначит, – она в очередной раз сухо всхлипнула. За двое суток, судя по всему, слез уже не осталось.
– Ты что?! – охнула бывшая сиделка. – Да мы не довезем его, за такие километры да по ухабам! До трассы еще добраться надо. А у нас грунтовка! Давай уж лучше так, по интернету лечить! Может, выживет птенчик-то!
– Вызови, пожалуйста, такси! – вышла из себя Марина, повысив голос и сжав кулаки.
Тетя Лена не отозвалась, упершись взглядом в пол.
– Что за война? Почему обедом не пахнет? – раздался от двери насмешливый голос Ефима.
***
Марина сидела в гостиной, тупо уставившись в телевизор. Вымотанное сознание отказывалось воспринимать постороннюю информацию. Ненормальный Ефим и Проша – только это сейчас ее интересовало.
Она смотрела в экран, а перед глазами один за другим, как в кино, мелькали «кадры» спасения вороненка. Лысая головка, синюшное тельце, тонкие полупрозрачные когтистые лапки, остервенело борющиеся с куском смертоносной рыболовной сети.
Ефим выслушал ее сбивчивый рассказ и не задал ни одного вопроса. Ни одной эмоции не отразилось на его лице, казавшимся ей в те минуты ужасно тупым и равнодушным.
Он выпил стакан воды, сменил пропахшую бензином и потом футболку и протянул руку к подремывающему и почти не подававшему признаков жизни Проше.
– Нет! – вскинулась Марина, в последний момент выдернув коробку с вороненком у Ефима из-под носа и прижалась к стене. – Не трогай! Я сама! – она сипло выдохнула. – Отвези меня с ним в Сергач в ветлечебницу, очень прошу! Без врача Проша погибнет, я чувствую! И быстро надо, очень быстро! – силы вдруг окончательно оставили ее, и она медленно осела на пол.
Ефим подошел и забрал из ослабевших рук коробку с птенцом.
– Хорошо, я попробую. Но никаких гарантий, что довезу его до лечебницы живого, дать не могу. Но я постараюсь! Одно условие – ты остаешься здесь и отправляешься в постель. Лена побудет с тобой!
– Но ты не справишься один, не довезешь! У нас даже клетки нет, только коробка из-под обуви! – Марину колотила нервная лихорадка.
– Никодимыч поедет со мной. Этот твой, как его, Проша будет в надежных руках, и никаких бабских истерик над ухом!
***
– Иди, поешь, я щей наварила!
Тетя Лена присела на диван рядом, погладила по плечу.
– Я не смогу съесть ни крошки, пока они не вернутся! Кусок в горло не идет, – проронила Марина.
Женщина заботливо потрогала ее лоб.
– Вроде как жар у тебя! – обеспокоилась она. – Вот так в холодный пруд по пояс прыгать! Октябрь завтра, а ты нырять вздумала!
– Теть Лен, не надо, – недовольно повела плечами Марина. – Непросто так я прыгнула, и потом, нет у меня температуры! У меня даже насморка нет. Так, поламывает мышцы слегка, но это, скорее, от усталости. Устала я, тетя Лен! Ты не представляешь, как устала!
– Так приляг, поспи! – засуетилась бывшая сиделка, взбивая подушку. – Я тебя сейчас пледом накрою!
Марина послушно легла.
– Посиди со мной, давай поговорим! – попросила она. – Все равно я не усну. А за разговорами время быстрее пройдет!
– Вернутся скоро наши мужики! – выдала оптимистичный прогноз тетя Лена. – Рабочий день к концу подходит. Что им там, в Сергаче, делать? Приедут, тогда и пообедаем. Я щи-то закутаю маленько погодя, они огненные пока что…
– Теть Лен, а у тебя дети есть?
Благодушие с лица бывшей сиделки будто волной смыло.
– Нет и не было, – скорбно поджала она губы и отвернулась к окну.
– И у меня тоже, – вздохнула Марина. – И муж поэтому бросил меня!
– Бросил? – удивленно подняла брови тетя Лена.
– Я не так выразилась. Но от этого суть дела не меняется. Изменил! Ребенка любовнице сделал. Наследника! —голос ее дрогнул.
– И все?
– А этого разве мало?! Чтобы унизить, растоптать… – растерялась Марина, губы ее затряслись.
– О любовнице как узнала?
– Случайно.
Тетя Лена как-то вся съежилась, лицо стало строгим, глубокая складка залегла между бровей.
–В прошлый раз, когда мы по душам говорили, не стала я тебя, Мариночка, напрягать. Вспоминать тяжело мне! Да у тебя и своего горя хватает! Но все-таки я решилась! Чтоб, не дай бог, моей ошибки не повторила ты. И еще! В этой истории не обо мне одной речь, а и про Ефима тоже!
От потрясения Марина резко села.
– А он тут причем?! Помогал тебе людей жизни лишать? —спросила сгоряча и тут же прикусила язык.
Тетя Лена потемнела лицом. Только и выдавила из себя глухо:
– Ты послушай сначала. А потом выводы делать будешь, кто кому в чем помог!
– Извини, тетя Лен, не перебью больше! Просто как-то… нереально все.
Бывшая сиделка глубоко вздохнула и начала рассказывать:
– Я тебе говорила, что раньше в Ильинке жила! Замуж вышла, но детей с мужем у нас не случилось.
– А причина? – прошептала Марина.
Тетя Лена пожала плечами.
– Я думаю, что по его вине! Наверное, еще до меня дурную болезнь от кого-нибудь подцепил, вот и бесплодным сделался. Красивый был, высокий, бабы к нему так и льнули. Первый кобель на деревне! Он меня чуть старше, молодой совсем, а вот баб предпочитал пользовать возрастных. Я первый год после свадьбы переживала, плакала. А потом смирилась. На деревне без мужика не проживешь! А у меня он не из последних: не курил, не дрался, да и вино употреблял редко, разве по праздникам!
– А ты, тетя Лен, любила его? – с жадностью уточнила Марина. – Все прощала?
Бывшая сиделка ее любопытство проигнорировала. Взглянула только с кривой усмешкой и дальше продолжила:
– Но, надо сказать, гулял муж с осторожностью, только замужних для блуда выбирал,—она внезапно побледнела, взгляд ее помертвел. – А вот тут и начинается моя горемычная история! Только не перебивай, мне и так тяжко, хоть волком вой!
Марина кивнула и судорожно сцепила в замок побелевшие пальцы рук.
Тетя Лена промокнула пот со лба рукавом домашней блузки, выпрямилась и неторопливо заговорила:
– Жила у меня в соседях вдова с дочкой. Муж у нее умер давно от пьянки. А вот дочка умница-красавица у соседки получилась – загляденье! И имя чудное ей выбрала – Барбара. Говорила, что в честь какой-то актрисы дочь назвала.
И случилась у нашего Ефимки с Барбарой первая любовь! Он из Рябиновки каждый день к ней в Ильинку мотался на мопеде. Целыми днями после школы у них в доме пропадал! Мужских рук в хозяйстве не было, вот Ефимка-то и старался помочь.
Но, видно, не только у них, молоденьких, любовь случилась. У моего дурака с соседкой, матерью Барбары, тоже великая страсть разгорелась!
Мне люди шепнули, но я поначалу значения не придала. Походит, думала, к соседке неделю да остынет! Но нет! Неделя, месяц, три доходит, а они все хороводятся! Правда, ночевать мой всегда домой приходил, ничего не скажу! Да и мать у Барбары не дура, на ночь чужого мужа не оставляла. Хоть за это спасибо! – тетя Лена усмехнулась. – А однажды… нет его! Так и не пришел до утра. Я в обед прибежала из конторы, смотрю – не возвращался. И такая обида меня захлестнула, такая ненависть к нему за жизнь мою поломанную… Не помню, как нож со стола схватила и к соседке в дом побежала. Ну, думаю, сейчас если тепленькими застану их в постели, сразу порешу гада!
Дверь с крыльца рванула, а соседка, мать Барбары, мне навстречу в сени вышла. В сорочке, волосы распущены ниже пояса, руки раскинула – вроде как пускать не хочет. Я отшвырнула ее и в комнаты рванула. В гостиную вбежала, а мой кобелина возле дивана брюки натягивает. У меня в голове и помутилось. Всадила ему ножик между лопаток по самую рукоятку. И нож-то обыкновенный, столовый, да вот ухитрилась я ему сердце пробить. Мгновенно умер. Видно, судьба! Выбежала я в сени и о соседку споткнулась. Она так с раскинутыми руками и лежала, не дышала уже. Я сразу поняла, что мертвая, и ничем ей не поможешь! Толкнула я ее, когда в дом вбежала, да силы не рассчитала, видимо, в горячке! Она падать начала и виском об острый край старинного сундука приложилась.
Тут до меня, наконец, дошло, что я натворила! И вместо того чтобы домой к себе бежать, в соседский сарай метнулась. Веревку я сразу увидела. В хозяйстве тогда без веревок не обходились! Но пока думала, как в чужом сарае половчее лишить себя жизни, туда кто-то вбежал. А я уже петлю приготовила… Слышу только, Ефимка орет снизу на меня: «Ленка, дура, чего удумала?! А ну слазь!» Веревку рванул, меня толкнул, в охапку – и из сарая выволок. Очнулась я на соседском крыльце. Барбара над матерью криком исходит, Ефимка участкового вызвал, скорую с района… Забрали меня,—тетя Лена замолчала. Задумалась.
– Живу вот… Спас меня тогда Ефимка. А может, и зря спас!
– Тетя Лен, что ты такое говоришь? – ужаснулась Марина.
– А вот то и говорю! – отрезала бывшая сиделка. – Сколько скорби я потом приняла… – она махнула рукой. – Не понять тебе! – и вдруг вплотную приблизила свое лицо. – Не мсти никогда, слышишь?! Не бери грех на душу! Не ему отомстишь – себе!
Марина почувствовала, как из глаз покатились слезы, и тяжелыми ударами зашлось сердце. Она спешно ушла от грустной темы:
– А что с девушкой стало? С Барбарой? В детдом отдали?
– Нет! – мотнула головой тетя Лена. – Бабушка, отцова мать, приехала и забрала. Они уже в старших классах тогда учились, Ефимка с Барбарой. После того, как Барбара уехала из села, все у них постепенно и разладилось! Он при спортшколе в интернате в областном центре жил и по соревнованиям мотался. А она школу там, у бабки, закончила, да в столицу подалась. А в Москве с ней случилось что-то. Я точно не знаю…
– А Ефим…
– А что Ефим?– рассердилась вдруг тетя Лена. – Не всю жизнь ему по Барбаре убиваться! Да и некогда ему скучать, – невесело улыбнулась она. – Я вот, да Никодимыч – с нами не расслабишься!
Под окнами раздался протяжный звук клаксона.
Тетя Лена, будто и не она только что убивалась о своей горькой доле, бодро встрепенулась и бросилась к двери. Лицо озарилось улыбкой.
– Встречу пойду Прошеньку! Чует мое сердце, помог доктор! – и, мазанув по Марине радостным взглядом, устремилась к входной двери.
***
Ефим и Никодимыч вернулись усталые, но довольные. С видимым облегчением рассказали, что Проша оказался с ветеринарной точки зрения не безнадежен. Правда, немного пришлось поплутать по городу, пока не определились с ветклиникой. Не все доктора соглашались на осмотр дикой птицы.
«Мы, знаете ли, больше по попугаям и щеглам», – разводили руками в паре первых клиник, куда они обратились. Но в третьей, удивившись необычному пернатому пациенту, осмотр произвели и помощь оказали, снабдив напоследок списком медикаментов, расписанным по времени приема и рекомендациями по уходу.
«В дикую природу вряд ли вернется, а вот к жизни в домашних условиях должен приспособиться быстро,– вынес вердикт вороненку опытный пожилой ветврач. – Но через месяц, будьте добры, предъявить птицу на заключительный осмотр. А если что неладное заподозрите – в любое время ждем!»
– Марин, ты даже не представляешь, какой Прошка умный! – умилялся за поздним обедом счастливый Никодимыч. – Ни разу не пошевелился в своей коробейке и не пискнул ни разу, пока везли! Ни туда, ни обратно! Мы с Ефимом в зоомагазин заехали, две клетки птичьих купили: побольше и поменьше. Правда, продавцы сказали, что они для попугаев, а нам один фиг— разница! Да кучу прибамбасов всяких для ухода. Корма птичьего столько в магазине, витаминов всяких – глаза разбегаются, Марин! Похлеще, чем для людей!
– Да уж! – довольно поддакнул Ефим.
Никодимыч вдруг «залип» на лице Марины странным взглядом.
– Устала ты с Прошкой! Отдай мне его дня на два! Выспись хотя бы! Я хорошо за ним глядеть буду, вот увидишь! – в голосе молодого соседа промелькнула мольба.
– Нет, Никодимыч, не могу! – категорически отказала Марина. – Пока не могу, пойми! За птенцом уход требуется!
Неожиданно Никодимыча поддержала тетя Лена.
– Вороненок – не ребенок! В дороге Никодимыч с птенцом справился, а дома тем более справится! Ты только коробейку ему выдай с прибамбасами, да лекарства с назначением от ветеринара. Надежнее нашего соседа человека нет! – настойчиво гнула она свою линию.
– Ну, если справится… – с сомнением в голосе пошла на попятную Марина. – Но только до утра! – приняла она решение и с вызовом взглянула на бывшую сиделку.
– До утра так до утра, – легко уступил Никодимыч, – а там посмотрим.
Ефим устало поднялся.
– Пойду, отнесу вороненка к Никодимычу и помогу его устроить, потом лекарством напою. Не ждите меня, ложитесь!
– Я тоже, пожалуй, к себе пойду! Притомилась что-то, – тетя Лена устало опустила плечи. – Сейчас телевизор посмотрю немного – и на боковую,—она прикрыла рот рукой и зевнула.
– Тетя Лен, только колонку газовую мне сначала зажги, ладно? Боюсь я ее – фыркает сильно! – попросила Марина и жалобно добавила: – Душ горячий приму, погреюсь! – поделилась она планами.
– Да уж, после купания в пруду только горячий душ и поможет! – съехидничала тетя Лена.
Марине нечего было ей возразить.
***
Зря она пошла в горячий душ на ночь глядя! Ломота ушла, а вместе с ней улетучился и сон.
Марина вытащила из ушей наушники, на этот раз она решила послушать «Времена года» Чайковского, но настроение было не то. Быстро встала, притенила ситцевым белым платком настольный светильник под матерчатым абажуром, юркнула в постель и прикрыла глаза.
Рассеянный уютный свет лампы успокаивал, создавал видимость умиротворенности. Но в глубине души одна волна беспокойства наплывала на другую.
Зачем она отдала Никодимычу Прошу на ночь?! Справится ли сосед? Все-таки он болен, и двигаться ему нелегко. Но и устоять перед его молящим взглядом она не могла! Чувствовала, что такого бездушия ни бывшая сиделка, ни Ефим ей бы не простили.
Николь… Волна тоски накрыла Марину с головой. Она не видела девочку всего около месяца, а казалось, что прошла целая вечность с момента их последней встречи возле забора детдома. И когда она увидит малышку снова? Интересно, кто-то занимается с ней фортепьяно? Нашли в детдоме Марине замену?
Не заметила, как задремала. Очнулась от того, что кто-то трогал ее за плечо. От испуга вздрогнула и открыла глаза.
Над ней стоял Ефим. Огромный, сильный, в выцветшей футболке цвета хаки, в потертых джинсах, с привычной ужасающей ее щетиной на лице. Брови сведены к переносице. А вот глаза!
Марине вдруг сделалось жарко до легкого пота. В глазах Ефима бушевал огонь. Она знала про этот огонь в мужских глазах. Слишком часто он занимался в глазах Роберта, и она не противилась обоюдному пожару страсти, разжигаемому этим огнем. Но… причем здесь Ефим?! Нет, только не это! Он… он не может ее принудить! И… он ей никто! Он мужлан! Орангутанг! Сухарь…
Натянула на себя одеяло и отползла к стене.
– Зачем пришел?! Что тебе от меня надо? Уйди немедленно, или я тетю Лену позову!
Ефим застыл в недоумении. Огонь в глазах сменился иронией, мужественный рот исказила равнодушная усмешка.
«Чтоб ты провалился!»– пожелала она ему в глубине души.
Но вместо того, чтобы уйти, Ефим повел себя неожиданно. Подвинул стул к изголовью кровати, сел и сложил на груди руки.
– Расслабься! И самомнение свое спрячь подальше! – голос его звучал издевательски.
Марина почувствовала, как предательский огонь румянца опалил ей щеки.
– Ты что-то хотел? – спросила она. Голос ее дрогнул.
– Совсем не то, о чем ты возомнила! – насмешливо ответил он. – Я заметил, что у тебя горит свет. Решил узнать, в чем дело. На правах хозяина, – подчеркнул он голосом. – Постучал, ты не ответила. Я вошел. Такой расклад тебя устраивает?
В Марину словно вселился дух противоречия.
– Ты все врешь! – отчеканила она. – Я по твоему взгляду все поняла! Врешь ты все, врешь!
Ефим поднялся.
– Успокаивайся и ложись спать! – процедил он сквозь зубы и вышел из комнаты.
Глава 1 – 2
Успокоиться не получалось. Сначала снедало негодование. Какое Ефиму дело, спит она или нет? Нет бы сразу признался в своих намерениях… Так, стоп! А она уверена в его намерениях?! А может, действительно решил узнать, не случилось ли чего? Всякое ведь бывает! А она… Ясновидящая нашлась! Теперь Марине не давала уснуть поднявшая голову и оказавшаяся явно не в духе совесть.
Подумать только, какую чушь она Корсакову плела! Вот что человек о ней подумал?! Накинулась, истерику закатила!
А Ефим… ну да, некрасивый… Но, что уж говорить, мужественности ему не занимать! А каким взглядом он на нее смотрел… Ведь будь он наглый, без тормозов— накинулся бы! Она и пикнуть не успела бы…
О чем она думает?! У него женщин, наверное, как семечек в горсти – не пересчитать. А что? С лица воду не пить! Да и не такой уж он и старый, если подумать. А еще он добрый… Хам, правда… Но хам порядочный. Ее от преследований Большакова спас! И мужчина он с любовным прошлым… Как тетя Лена дала понять – с трагичным. Нет, все-таки Корсаков неплохой. И гостеприимный. А она… неблагодарная!
Марина села на кровати. Сердце тревожно трепыхалось. Она приложила холодные ладони к пылающим щекам. Какой уж тут сон!
«Пойду извинюсь, иначе бессонница до утра мне гарантирована!» – решилась наконец-то.
Надела старый байковый халат на пуговицах, тщательно застегнулась, засунула босые ступни в мягкие шлепанцы и вышла в коридор.
В доме стояла сонная тишина. Ну, в том, что тетя Лена спит без задних ног, Марина не сомневалась. А вот хозяин дома Ефим Корсаков вряд ли уснул через двадцать минут после их разговора!
Марина вдруг оробела. Вот что она ему скажет?! Да скажет уж что-нибудь!
«Поклониться – голова не отломится, и повинную голову меч не сечет!» – подбодрила она себя народной мудростью.
***
Дверь в гостиную, где спал Ефим, оказалась плотно закрытой. Марина покрепче нажала на нее плечом. Петли предательски скрипнули. Она застыла. От двусмысленности ситуации ее охватила нервная дрожь, и противно вспотели ладони. В висках набатом пульсировала кровь.
«Нет, прочь отсюда!» – шептала в уши охватившая ее паника, но ноги почему-то отказывались подчиняться этому шепоту.
Марина остановилась перед диваном, где по пояс укрытый легким покрывалом, с голым торсом лежал на спине Ефим. Сквозь неплотно задвинутые шторы на него падала светлая лунная дорожка. Затаив дыхание, задержала взгляд на рельефных кубиках пресса, бугрящихся мышцами широких плечах, могучей груди…
Внезапно закружилась голова, захотелось резко сесть. Ну уж нет!
Она всмотрелась в лицо Корсакова. Показалось, что его ресницы дрогнули. Чуть приоткрытые губы шевельнулись.
Не спит?! Притворяется? С какой целью? Смеется над ней?! Ну ладно, посмотрим кто кого!
– Ефим! Ты не спишь?
Он не ответил.
Марина склонилась над его лицом: волевой подбородок, так мало улыбающиеся губы… А смеялись ли они когда-нибудь радостно, от души? На подбородке-то впадинка! Она протянула руку, осторожно дотронулась. Да, действительно… И как раньше не замечала?
Изучающе провела рукой по его щеке. А щетина, оказывается, совсем неколкая, а даже наоборот, податливая! Наверняка Ефим в барбершоп заезжал!
И вдруг… она встретилась с ним глазами.
Черт, когда же он успел открыть их, что она даже не заметила?! И… почему молчал?
На этот раз ноги подкосились, не спрашивая ее разрешения. Она опустилась на колени, из последних сил стараясь сохранить невозмутимость.
