Анна Владимировна Удовикова
Годовщина
Вследствие вышесказанного муж задумался: с одной стороны, от него требуется покормить ребенка. А включение в домашнюю деятельность приведет к недостаточному психическому восстановлению после предыдущего рабочего дня, а также невозможности качественной настройки перед днем предстоящим. С другой стороны, отказ от помощи автоматически приведет к труду на голодный желудок. И неизвестно, что хуже. Сложная борьба чувств отразилась на лице мужа. Поставленный перед почти ультимативным выбором, с неодобрением глядя на мое строгое решительное лицо, он чувствовал, что за всем этим кроется какой-то подвох. Но, догадываясь об этом, не мог оспорить справедливости моих слов. Возразить было нечего.
– Ладно. Только давай побыстрее, – недовольно проворчал он и пересел на диван. Оттуда было удобнее кормить малыша, нежели с кресла. Тарелку с кашей, творог и прочее можно было размесить прямо на диване, рядом с собой.
– А это уж от тебя зависит, как быстро ты сможешь покормить ребенка, – произнесла я с милой улыбкой, и от нее моего возлюбленного даже передернуло.
И я пошла на кухню, за только что сваренной кашей.
– Диана! – слышу я. – Давай кушать! – муж зовет ребенка императивно и громогласно.
«Ага, – думаю, – сейчас. Разбежался. С нашим ребенком такое обращение не пройдет».
Так и есть. Ребенок продолжает заниматься своими делами. Он залез в свой большой пластмассовый домик и, напевая песенку из серии «что вижу, то пою», занимается благоустройством игрушечного быта.
– Дианочка! Иди сюда, будем кушать! – снова громко зовет ребенка муж. В голосе уже можно уловить стальные нотки.
Ребенок не слышит. Он увлечен игрой.
В это время я приношу горячую овсяную кашу и ставлю ее рядом с мужем, на диван.
– Диана, я жду! – начинает кипятиться папаня.
– Ля-ля-ля, мой цветочек, цвети! Солнышко, свети ко мне в окошко, дождик, иди… Ля-ля-ля… – тоненьким чистым голоском напевает малыш только что сочиненную песенку. Личико светлое, задумчивое.
– Дианочка, ты меня слышишь?! Да что же это такое?! – возмущается муж. Он воздевает правую руку к небу (в левой у него телефон, с которым он не расстается даже в уборной), а затем, как бы в полном бессилии изменить происходящее, роняет ее вниз. По досадной случайности, рука попадает прямо в тарелку с горячей кашей.
С грандиозным ревом, которому позавидовал бы даже рассерженный медведь, и ругательствами, от которых у порядочных людей краснеют уши, муж помчался в ванную, чтобы поместить пострадавшую руку под холодную воду.
