Анна Ураскова
Вне времени

– Это «дар» в чистом виде, или же наши гениальные учёные смогут изъять его из наших гостей? – директор перевёл взгляд на Берту и Коула.

– Не уверен, что это возможно, господин… Но мы попробуем сделать обращающую сыворотку.

– Зачем? – немного непонимающе спросил Уолтер, вопросительно взглянув на нескольких преподавателей.

– Имея такую сыворотку, мы смогли бы обращать любого в вампира, – пояснил Гантер.

– Это я понял. Но к чему? Эти двое не выглядят теми, кто легко пойдёт на контакт.

– Ты слишком редко бываешь на собраниях, Уолтер. И не читаешь газет, – с открытой насмешкой сказал Райнхард. – Наши позиции в оси пошатнулись, мы должны усилить нашу оборону. Насколько мне известно, терпение Охотника тоже не безгранично. Что касается меня, то я всегда за хорошую войну, а не плохой мир.

– Господин, неужели, вы говорите о Лукасе? – Уолтер покачал головой. – Глава демонов уже десятилетия два с половиной не проводил никаких вылазок. Да и показательных «выступлений», публичных наказаний – всё меньше. Так от кого нам защищаться? Мы и так на краю мира, где ни одному смертному даже на ум не придёт нас искать.

– Мне кажется, – Райнхард перебил мужчину, – что будет лучше, если кто-то из персонала будет рядом с нашими гостями, когда те придут в себя. Уолтер, ты был тем, кто встретил их – окажи услугу, введи их в курс дела.

Уолтер несколько секунд молча смотрел на директора, после уперся руками в стол и поднялся.

– Если не хотите, чтобы я присутствовал – не вызывайте меня в следующий раз, – холодно сказал он и скрылся за дверью. Когда звук его шагов затих, Райнхард положил на стол папку с бумагами.

– А теперь переходим к более конструктивному разговору. Реально ли сделать боевую вакцину на базе исследований крови вампиров первой ветви?

* * *

Марк открыл глаза, тут же сощурившись. В комнате было слишком светло, он не привык к такому. Юноша обернул голову, увидев лежавшую рядом Дору, которую держал за руку. Девушка так и не пошевелилась. Сообразив, где они находятся, юноша быстро сел, после встал, метнувшись к окну, не зная, как лучше ухватиться за занавеску, чтобы не обжечься лучом солнца и при этом закрыть окно.

– Не бойся, закрывай смело.

Марк обернулся. В палату зашёл встретивший их вчера мужчина. Тот, совершенно не опасаясь попасть в свет солнца, прошёл к окну, но вместо того, чтобы зашторить – распахнул его.

– Что вы делаете? Вы что… не вампир? – выдохнул Марк. Уолтер усмехнулся, вдруг ухватил юношу за руку и насильно поднёс её к свету. Марк в ужасе попытался выдернуть руку, но когда ничего не произошло – замер.

– Что вы с нами сделали?..

– Кажется, вы действительно жили в совершенной глуши и вне цивилизации. Технологии и разработки нашего мира ушли так далеко, что позволяют даже чистокровным вампирам смело разгуливать под солнцем. Территория защищена специальными полями, а сыворотка сводит почти на нет негативное воздействие солнечного света. И не только. Чеснок нюхать не советую, конечно, но после несколько часов в комнате, набитой чесноком, вы теперь выживете. Ты, во всяком случае.

Марк не перебивал. Эту информацию было безумно сложно переварить. Он ничего не сказал и прошёл к Доре. Встав на колени возле койки, он взял девушку за руку, приложив холодными пальцами к своему лбу.

– А она?

– Все вопросы к Берте и Коулу, когда они вернутся. Могу сказать точно – она больше не умирает. И сможет какое-то время находиться на солнечном свету.

Марк кивнул. На свету. Днём. Увидит день…

– Как вас зовут?

– Наконец, здравый вопрос. Меня зовут Уолтер.

– Где мы?

– Второе попадание в цель. Но чтобы ответить на этот вопрос, я хотел бы узнать, как вы нас нашли.

Юноша не отозвался. Он так и стоял на коленях, держа руку девушки. Пока к нему что-то не поднесли, и в нос не ударил странный сладкий и одновременно тяжёлый запах.

– Что это? – немного резко спросил он. – Какой чудовищно резкий запах.

– Кофе. Чудный напиток смертных. Теперь вы сможете позволить себе питаться человеческой пищей, и это будет поддерживать вместо питания кровью.

– У нас было… иное питание, крови было мало…

– Знаю, сбалансированное питание современных чистокровных, полное замашек и заморочек, забудь о нём. Здесь нет таких харчей. Кровь, конечно, периодически выдают, но на общих условиях. А сыворотка позволяет поддерживать жизнедеятельность на основе обычной человеческой пищи.

– И нужно всегда будет пить эту гадость?

– Ты ещё даже не попробовал. И поверь, кофе – не единственный продукт питания, люди не так глупы. Выпей, не пожалеешь, это энергетик.

Не изменив своей позы, Марк принял чашку из рук Уолтера и сделал глоток. Откашлявшись, он не стал пить дальше.

– Не нравится?

– Горько.

– Ясно, в следующий раз скажу автомату положить три ложки сахара. Это скверный кофе, дешёвый. Попробуешь настоящий – тебе понравится.

Уолтер присел на свободную койку, с которой встал Марк.

– Вы последние выжившие, я прав?

Взгляд юноши дрогнул от этого вопроса. Он зажмурился и лишь крепче сжал ручку Доры. И резко поднял голову, когда его пальцы едва ощутимо сжали в ответ.

– Доротея…

Дора смотрела на юношу из-под опущенных ресниц. На её почти белых губах была слабая улыбка. Марк быстро встал и прижал к себе девушку. В этом жесте было столько бережного трепета, что Уолтер вдруг начал сомневаться в своих предположениях. Простынка соскользнула с плеч Доры, до поясницы, и мужчина увидел бледную спину, отчасти перемотанную, покатые плечи, белые выпирающие лопатки и хрупкую лебединую шею. Из-под чёрных волос виднелись первые шейные позвонки.

– Не смейте… смотреть на неё так! Немедленно отвернитесь! – гневно выдохнул Марк. Уолтер, чтобы не спровоцировать скандал, демонстративно отвернулся, скрестив на груди руки, хотя в его взгляде не было ровным счётом ничего компрометирующего.

– Как ты себя чувствуешь? Что-нибудь болит?

Доротея покачала головой, после положила ладонь на плечо Марка, дав понять, что хочет отстраниться. Марк не смел ей препятствовать. Даже тогда, когда она, обернувшись простынёй, босыми ногами встала на холодный пол, юноша лишь стиснул зубы и сжал кулаки. Но он боялся причинить ей боль. Девушка, придерживая одной рукой невесомую простыню, прошла к окну. Несколько секунд она колебалась, но после, высунув аккуратную ножку из-под ткани – шагнула на полоску света, зажмурившись. И когда не последовало болезненного ожога – открыла глаза. Затем перевела взгляд на окно. И подошла к нему вплотную.

– Это… Солнце.

– Мне всё ещё не смотреть? – поинтересовался Уолтер, смотря в потолок.

– Это Солнце! Марк…

Ноги девушки подкосились, юноша поспешил подхватить её на руки и вернуть на койку, уложив её на подушку, погладив по голове.

– Я, пожалуй, принесу вам завтрак, – сказал Уолтер, тактично покинув палату.

– Ты теперь сможешь гулять днём, Дора… – сказал юноша, не обратив внимания на уход мужчины. – Ты сможешь видеть Солнце. И мы живы. Мы оба живы! Дора?..

Взгляд Марка дрогнул, он опустился рядом с девушкой, словно его ноги тоже подкосились. Глаза Доротеи были полны слёз. Но по её лицу нельзя было сказать, что она плачет.

– Наши родители… – шепнула она. – Они убили наших родителей…

– Да, Дора…

– Но у меня есть ты, – девушка притянула руку Марка к своей щеке. – Мне больше… не нужен никто.

Марк слабо улыбнулся и лёг, обняв девушку. И вкратце рассказал ей то, что узнал от этого странного вампира. Дора слушала его, не перебивая, приложив кулаки к его груди. Лёжа так, они казались двумя чёрным лепестками одного цветка, рождённые одним семенем, которое принёс в тёмную почву ветер.

Уолтер застал их молчаливыми, всё ещё лежащими в такой позе. Вздохнув, он вновь улыбнулся и вкатил в палату столик.

– Не советую оставаться в госпитале надолго, кормят здесь скверно. Особенно на ваш аристократический вкус. Зато наши очаровательные прачки за ночь привели в порядок ваше платье, леди. Выстирано от крови и заштопано так, что не увидите разницы.

Мужчина аккуратно положил платье на свободную койку, то действительно было, как новое.

– Где мы?

– В академии вампиров, – Уолтер начал раскладывать по столику приборы, налил чай в две чашки. – Одна из трёх могучих академий оси. Наши коллеги – демоны и охотники на них и на нас. У нас здесь почти человеческий распорядок дня, благодаря сыворотке, которую вам ввели, все студенты могут спокойно существовать под дневным светом, плюсом ко всему территория ограждена защитным полем. За его пределами, конечно, могут начаться некоторые проблемы, но здесь – идеальная среда для таких, как мы. Директор Райнхард является третьим директором этой академии со времён её основания. Двое предыдущих были смещены высшей инстанцией. Во главе академии демонов стоит несменный директор и основатель Высший демон Лукас, печально известный в нашем мире своей принципиальностью и своей жестокостью. Академия охотников сменила уже добрую дюжину людей, сейчас там у власти опытный охотник Оллард.

– Мы думали… это сказки… – шепнула Дора, кажется, обращаясь не столько к Уолтеру, сколько к Марку.

– Сказкам иногда тоже можно верить, – мужчина пожал плечами.

– Я верила тебе, но не верила себе. Что она существует, – словно Уолтера здесь не было, вновь обратилась Дора к Марку, после вдруг села, Марк едва успел придержать её простыню. – Я хочу на Солнце.

– Юная леди, вам следует…

– Я хочу на Солнце. Марк, отведи меня на улицу.

Марк кивнул, встав, но тут ему преградил дорогу Уолтер, бесцеремонно ткнув ладонью в его грудь.

– Вы чуть не потеряли вашу сестру, дражайший, вы собираетесь снова подвергнуть её риску? Вам нужно принять пищу – лишь после этого вы в состоянии будете перенести прогулку. Наши медики провели слишком сумбурную ночь, чтобы вы сейчас просто взяли и умерли.

Марк несколько секунд молча смотрел в серые глаза Уолтера, но после сел на место, взглянув на Доротею.

– Этот господин прав. Пожалуйста… поешь немного.

– Отлично. А заодно – я жду ответа на свой вопрос. Как вы узнали о нас, – сказал Уолтер, подкатив столик с едой чуть ближе. Марк взглянул на еду, немного неумело взяв ложку, но тут его руку отстранила Дора. Девушка взяла ножик с вилкой и начала умело нарезать яичницу. Очевидно, она была сведуща в повадках людей значительно лучше юноши…

– Мы выросли в поместье Хоарберри, – заговорил Марк. – Наш род берёт начало в первой ветви, ни одного смешения кровей с людьми зафиксировано не было. Наши предки немногочисленны, их истребляли по ходу веков, и теперь линия замкнулась на нас. Остались далёкие родственники, но вот уже три поколения, как никто из нас не контактирует друг с другом.

– Осмелюсь спросить, сколько вам лет?

– Мне 46, Доротее 37.

Уолтер нервно усмехнулся. Конечно, он привык, что вампиры почти не стареют, он и сам выглядел далеко не на свой биологический возраст, но к столь поразительной разнице чистокровных привыкнуть было сложно.

– Я бы дал вам 20 и 15. Ладно, 16.

– Наши семьи жили вдали от людей, на территории, ограждённой от человеческого мира непроходимыми лесами и, что более надёжно, слухами о гиблости мест, – продолжил Марк. – Доротея… была рождена слабой. И мы решили не покидать стен нашего поместья. Но за нами пришли. Наш дом… его поглотило пламя.

Раздался звон, Марк поспешил подхватить девушку, положив одну ладонь ей на щёку и уложив Дору на подушку. После он принял из рук Уолтера чашку с чаем и поднёс её к губам девушки, и когда та сделала несколько слабых глотков, её большие черничные глаза открылись. Она обхватила чашку пальцами и продолжила пить.

– Это… чай? – спросила она. – С лимоном. И… сахар.

– Да, стандартный набор, – подтвердил Уолтер.

– Поразительно вкусно…

– Да ладно, ещё осточертеть успеет.

– Почему вы запрещали мне пить это? – спросила Дора у Марка, вновь проигнорировав присутствие мужчины.

– Потому что чистокровные вампиры питаются лишь очищенной кровью.

– Сейчас мы не чистокровные вампиры?

– Чистокровные, – вновь вмешался Уолтер. – Но теперь ваше тело примет эту пищу.

Дора, наконец, перевела взгляд на мужчину. И того передёрнуло. Такой глубины взгляда он не видел никогда. И он уже не мог ошибиться – этой девушке было далеко не 15. На пару мгновений он растерялся, но после вновь улыбнулся.

– Что ж, можете чувствовать себя здесь, как дома. Вас хотел видеть директор Райнхард. Но ничто не заставит его выйти из своего корпуса до полудня. Когда придёте в себя и почувствуете в себе силы, а также отделаетесь от наших навязчивых медиков-исследователей – вы свободны. Уверен, директор примет вас, и вы сможете обучаться здесь. Понимаю, что вам, скорее всего, совершенно не нужно обучение, но это условие пребывания на территории. И мы почтём за честь…

– Благодарим за помощь, Уолтер, – Марк прервал мужчину, взглянув на него. И несмотря на то, что юноша выглядел значительно младше самого Уолтера, тот ощутил, насколько выше Марк себя чувствовал. Однако от этой видимой надменности не веяло холодком навязчивой снисходительности. Как и от Доры. Но та просто… была далеко. К этому хрупкому, странному созданию, отстранённому от всего окружающего мира, у Уолтера появилась необычная эмоция не то жалости, не то сочувствия и симпатии. Впрочем, нарываться на гнев Марка он не хотел, поэтому старался на неё не смотреть. Он не слишком много слышал об этом странном заболевании, о котором сказал накануне Коул, и впервые встречал такого болезненного вампира.

– Не за что. Вам просто повезло, что ворота открыл я. Вряд ли Бернар или Коул были бы столь же гостеприимны и любезны. А теперь вынужден откланяться. Надеюсь, вы скоро придёте в себя окончательно.

Он чувствовал, что даже в такой тяжёлой ситуации, в совершенно незнакомом месте – этим двоим никто не был нужен. Поэтому мужчина покинул палату. Дора и Марк остались вдвоём. Им пришлось позавтракать, поскольку слабость пугала. Особенно она пугала Марка – слабость Доротеи.

– Ничего страшного, Луна моя… Эти вампиры помогут нам. Они изобретатели. Они придумают какое-нибудь лекарство и вылечат тебя. Ты больше не будешь болеть.

– Ты устал… от моих болезней?

– Даже если мне придётся всю жизнь носить тебя на руках – я не устану.

Когда Дора заверила его, что сможет стоять на ногах, Марк помог ей одеться, всё так же накинув на её бледную кожу одно лишь платье, чтобы никакая иная одежда не смела натирать нежные изгибы её тела, после юноша надел на неё короткие, аккуратные носки и туфли. Осторожно поставив девушку на пол, сняв её с койки, он заглянул в её глаза. Но Дора не пожелала задерживаться здесь, она крепко обхватила руку Марка, поведя его за собой, будто знала, куда шла. И они оказались на улице.

Марк ничего не мог сделать, он, увы, уже привык к этому. Что мир Доротеи был далеко от него, и что он был единственным, кого она туда впускала. Поэтому он вновь лишь молча наблюдал за её движениями, такими робкими и неуверенными, полными боязни и желания жить. Доротея отпустила его руку и сделала несколько несмелых шагов вперёд, выйдя из тени, которую на двор отбрасывало здание. Девушка ступала на цыпочках, словно боясь, что её кто-то услышит. И когда вся её фигура оказалась на дневном свету, Дора быстро захлопнула лицо руками, испугавшись этого света и задрожав. Марк, скрепя сердце, шагнул к ней, обняв со спины.

– Всё хорошо, я рядом. Не бойся.

Доротея не отозвалась. Она тяжело дышала, после, переведя дыхания, отняла руки от лица и, чуть щурясь от столь непривычно яркого света – окинула взглядом своих больших глаз внутренний двор. В нём не было деления на отдельные внутренние дворы, здания шли по кругу, напротив ворот, через которые они прошли, находился главный корпус – большое, массивное здание, слева и справа от которого находились здания поменьше. Но на всё это Доротея, казалось, не обратила никакого внимания. Она вдруг вырвалась из объятий Марка и побежала вперёд.

– Солнце!

На бледных губах девушки появилась улыбка, которая заставила Марка замереть. Он видел её всего несколько раз, когда Дора была ещё маленьким ребёнком и не осознавала своей болезни. Тогда они, кажется, просто играли, и Марк рассказывал ей о дальних странах – тогда у неё и появилось желание увидеть мир. Тогда она ещё не понимала, что для неё это было неосуществимой мечтой. Не понимала, что этот мир для неё закрыт и недоступен. Теперь она кружила по двору, раскинув руки в стороны, подставляя своё белое лицо солнцу. Полы её недлинной юбки тёмного платья трепал лёгкий, едва уловимый ветер, летавший по территории внутреннего двора. Дору закружило, она начала замедляться, пока её тонкие ножки не подкосились, пока она не опустилась на землю. Марк бросился к ней, подхватив, положив ладонь на её щёку. Та стала теплей обычного. На губах Доротеи всё ещё была улыбка, но уже болезненная.

– Оно… такое красивое… но от него всё равно больно. Нет, не забирай меня, Марк… я хочу его видеть.

– Дора, у тебя жар!..

– А небо правда… выглядит ближе. Когда оно такое голубое. Днём. Как мы могли жить без этого?

– Нам нужно вернуться в госпиталь…

– Мы как будто жили в норе… Мы познали все красоты ночи… Теперь… теперь мы будем познавать день, да?

– Кто-нибудь, помогите!..

– С ней всё будет в порядке, если ты уведёшь её с прямых солнечных лучей.

Их накрыла тень, падавшая от массивной фигуры Коула. Марк быстро кивнул и поднял девушку на руки, отнеся обратно к зданию. Коул нахмурился, взглянув на бледное лицо Доры.

– Ты должен рассказать мне, насколько часто она чувствует недомогание. Тогда мы что-нибудь придумаем. Кто вообще разрешил вам покидать госпиталь?

– Вампир… его зовут Уолтер, он сказал, что…

– В госпитале лучше слушать медиков, – холодно прервал Марка Коул. Юный вампир выглядел поистине обычным юношей в сравнении с громоздкой фигурой мужчины.

– Оставь её нашим врачам, и пошли со мной, – сказал он, ухватив Марка за плечо, когда тот нехотя отстранился от койки, на которую уложил девушку. Однако Коул вдруг ощутил неприятный импульс, его пальцы свело, он обернулся, возмущённо взглянув на Марка. Но замолчал, увидев, какая страшная бездна отразилась во взгляде юноши.

– Я попрошу вас не прикасаться ко мне. И никогда не прикасаться к Доротее.

– Если ты будешь потакать её капризам и делать всё, что ей вздумается – ты её не убережёшь.

– Не смейте так говорить о ней! Это не капризы. Вам не понять.

Коул пожал плечами и кивнул Марку на стул возле своего стола, когда они зашли в кабинет. В ящиках мужчины уже рылась, что-то выискивая, Берта.

– Как она себя чувствует?

– Слаба, от солнца стало плохо, – за Марка ответил Коул, сев за стол. Берта кивнула, после подняла взгляд к юноше.

– Расскажи, что ты знаешь о её болезни.

– Я думаю, вам лучше знать, если вы действительно медики.

– Вообще-то мы и хотим помочь, – грубо прервал юношу Коул. Берта положила ему руку на плечо, словно говоря, чтобы тот успокоился, после вновь спросила:

– Как часто бывают припадки? И бывают ли вообще. Когда вы узнали про болезнь?

– Она… родилась такой. Очень слабой. Ни я, ни кто-либо ещё не знал, выживет ли она. Доротея никогда не отличалась выносливостью. Её дневной сон в последнее время был крайне нарушен, она просыпалась и часами могла смотреть в зашторенное окно. Иногда она задыхалась от слишком яркого освещения, и мы глушили свет. Иногда жаловалась на то, что её кожа болит от соприкосновения с тканью. Когда она была ребёнком, было тяжело подносить её к воде, слишком холодная или слишком тёплая вода заставляли её терять сознание.

Берта так же, как и Уолтер, отметила, с каким трепетом юноша говорил о сестре. Это действительно было просто поразительно. Всё его чувство пронизывало не столько слова, сколько интонации, с которыми говорил Марк. Тембр его голоса менялся каждый раз, когда он говорил о Доротее, а её имя из его уст звучало едва ли не мистически. Берта, наконец, достала какую-то папку, положила её на стол и начала листать, упершись левой рукой в поверхность стола. Коул также смотрел досье в папке.

– Вот, я же говорила. Венозная недостаточность. У нас таких случаев не зарегистрировано, есть только перечень старых способов лечения.

– Но вы же сможете ей помочь?

Берта и Коул переглянулись. Коул хотел что-то сказать, но Берта его опередила, заметив:

– А ты на всё готов, кажется, чтобы она жила, верно?

– Совершенно.

Берта несколько секунд молчала в задумчивости, после захлопнула папку.

– Венозная недостаточность – заболевание редких вампиров. Люди этим не болеют, просто потому, что не выжили бы с подобным. Это во многом плата за наш образ питания и жизни в целом. Недостаток солнечного света, верней, его полное отсутствие, кровь, заменяющая многие вещества, и некоторые генетические особенности – всё это влияет на наш организм. Её вены с трудом прогоняют поддерживающие её жизнь вещества, движение в них замедляется. Отсюда недомогания и периодические удушья – перекрываются сосуды, доступ кислорода становится меньше, кислородное голодание и закись мышц…

– Но ведь чистокровным вампирам не нужен кислород…

– Это вы так думаете. Ваш род тоже во многом мутировал со времён первой ветви, знаешь ли. Твоим далёким родственникам кислород действительно не был нужен. В ваших предках не было крови – но они употребляли её, и она, в конечном итоге, пустила абсолютно, принципиально новую кровь – по вашим жилам. Кровь она, конечно, только по названию. То же и с кислородом. Теперь, даже без смешения кровей с человеческой – вы не отличаетесь устойчивостью и сопротивляемостью, какой обладали ваши предки. Ведь ты дышишь, верно? И можешь надолго задержать дыхание, на несколько дней, даже недель, возможно, но после твой организм начнёт разрушаться. Её организм слабей – в этом отношении она немногим лучше смертной. Она как ночное растение, такая же беззащитная и уязвимая. Любой может подойти и сорвать её…

– Прекратите, – Марк сидел, склонив голову. – Я прекрасно знаю всё это. Знаю и без вас. Скажите, что я должен делать, чтобы сохранить её жизнь. Потому что оплот безопасности, в надёжности которого я, мы всей ей всегда клялись… его больше нет.

– Побудьте несколько дней в госпитале, мы выработаем лекарство на основе её крови, подходящее для неё одной. Лекарство позволит ей легче справляться с этой агрессивной для обычного вампира средой. Будешь давать ей его регулярно. Плюсом самые обычные мелочи: поменьше прогулок под палящим солнцем в солнечные дни, солнцезащитный зонтик, комната потемней, регулярное питание и хороший сон.

– Хорошо. Я могу… идти к ней?

– Иди. Я скоро вас навещу.

Марк поднялся и быстро исчез из кабинета. Он не выносил разлуки, даже столь короткой.

– Ты это серьёзно? – спросил Коул, как только закрылась дверь. – Так просто отпустишь?

– Он же не знает, что мы возьмём кровь не только для изготовления лекарства. А эта юная леди нам нужна живой.

– Мне кажется, – Коул усмехнулся, – что если этот парень узнает, что ты хочешь сделать из девчонки подопытного кролика, он тебя прикончит.

– Ты слишком грубо это окрестил.

– Называю вещи своими именами. Этим динозаврам ты не объяснишь, что поступаешь на благо науки и технического прогресса.

– Науки ли? – Берта усмехнулась. – Ты прекрасно знаешь, Коул, что наука ради науки – глупость, которую изобрели люди, так глупо преданные своему делу. Нас интересует исключительно практика.

Что-то неприятно запищало, Берта отогнула рукав белого халата и нажала на кнопку на аккуратных наручных часах.

– Слушаю, господин.

– Они очнулись? – раздался голос Райнхарда.

– Да, но девушка в тяжёлом состоянии.

– Приведите ко мне юношу.

– Боюсь, господин, он не отойдёт от…

– Жду его через десять минут.

Сигнал прервался. Берта вздохнула, немного нервно, после собрала нужные ей папки, убрала их подмышку и направилась к выходу, бросив Коулу:

– Пусть кто-нибудь отведёт парня к Райнхарду. Я пока исследую его куклу. Хотя бы без его надсмотра.

* * *

– Вы свободны, Уолтер.

– Я и не сомневался, – вздохнув, Уолтер покинул кабинет, кивнув Марку. Тот сидел в кресле, не смотря на директора. Тот же сверлил его внимательным взглядом, наиграно улыбаясь.

– Мне вполне понятна ваша история, господин Хоарберри.

– Пожалуйста… не называйте меня так. Ни меня, ни Доротею. Название этого семейства теперь тяготит нас, – Марк провёл ладонью по лицу, тяжело вздохнув. – Я не знаю… Всё произошло так быстро. У нас было всё, чтобы спокойно и счастливо жить. Мы никому не причиняли вреда, никогда, мы даже почти не покидали стен поместья. Но они пришли за нами просто потому, что мы другие.

– Поэтому, молодой человек, и была создана эта академия – где каждый, вам подобный, смог бы спокойно существовать, не опасаясь за свою жизнь. Как вы уже поняли, здесь мы создали среду, максимально подходящую для жизни вампира – при этом не лишая его права человеческого существования. Насколько мне стало известно, юная леди не обладает устойчивостью, равной вашей…

– Да, она очень слаба. И нашей защиты… больше нет.

– Что ж, тогда, полагаю, могу предложить вам остаться здесь, по крайней мере, на период обучения, – Райнхард пододвинул к Марку кипу бумаг. – Необходимая для поступления информация. Правила, список предметов, учебников, преподавателей и тому подобное. Для учеников столь высокого ранга я прикажу выделить самую роскошную комнату.

– Вы очень добры, господин Райнхард. Однако мы никогда не гнались за роскошью, и предпочитаем скромность и умеренность.

– Вы поразительное существо, Марк, – рассмеялся Райнхард. – Обладая вашим статусом, вашей силой и вашими знаниями – вы вполне могли бы потребовать роскошные апартаменты, но вы этого не делаете. Почему?

– Вы дали мне нечто куда более ценное, нежели апартаменты.

– Что же?

– Вы спасли жизнь Доротеи. И даёте ей убежище от внешнего мира.

Райнхард какое-то время смотрел на Марка без каких-либо эмоций, но после поднялся, прошёл к нему и протянул ему руку для рукопожатия, улыбнувшись.

– Что ж, тогда имею честь зачислить вас на первый курс моей академии. Вы можете чувствовать себя в абсолютной безопасности.

Марк поднялся вслед за директором и пожал протянутую ему руку. Но его взгляд вдруг изменился, став едва ли не ледяным.

– Вы лжёте.

– Прошу прощения? – мужчина вскинул брови, ощутив, как неприятно сдавило в груди от страха быть пойманным на лжи. Но Марк тут же опустил взгляд, приложив ладонь к голове.

– Я прошу меня простить… Я немного не в себе. Я слишком испугался за Доротею.

– Конечно-конечно, я понимаю, ведь она – последнее, что осталось от вашей семьи…

– Она больше, чем моя семья.

Райнхард вновь на мгновение пристально взглянул на Марка, но после обхватил его плечо и провёл юношу к двери.

– Что ж, когда юная леди будет чувствовать себя лучше – а я уверен, что благодаря нашим медикам это произойдёт в самом ближайшем времени – я пошлю кого-нибудь, чтобы вам помогли устроиться. Всего доброго.

– До свидания, ещё раз благодарю вас за всё.

Закрыв за Марком дверь, Райнхард вернулся в своё кресло и вновь мрачно рассмеялся. Наконец, в его руках появилось оружие, у которого был такой доступный рычаг управления.

Такое наивное, уязвимое, легко поддающееся манипуляции оружие…