Анна Сотникова
Кот да Винчи
Разговор с Луной
– Луна, милая моя, светлая моя подруга тёмных бессонных ночей, скажи мне, ты же смотришь свысока. Почему люди друг друга обижают, почему не любят друг друга? Почему страдают?
– Эх, дорогая моя Землянка, так они устроены. Так вы все устроены. Не можете быть счастливы, пока друг друга не измучаете.
– Но что делать, Луна? Посоветуй со своего небесного поста.
– Землянка, люди-то сами разобраться не могут, а я и подавно. Лучше у Земли спросить. Все вы по ней ходите, всех она вас знает.
– Земля-матушка, расскажи, матушка, объясни. Почему люди страдают, мучают друг друга?
– Что отвечу тебе, дочь моя, сложный этот вопрос для меня, Земли. Сложно вас всех понять. Вы такие разные. Сложно разобраться в вас. Вы такие непредсказуемые. А посмотрю я на себя. Такая неухоженная, мусором заброшенная, невспаханная и думаю: «Когда же обо мне позаботятся?»
Луна и Звезда
Говорила как-то Луна Звезде:
– Завидую тебе, Звезда! Ты так высоко светишь на небе! Такая яркая, красивая. Хоть и маленькая. Ты с высоты видишь и слышишь больше меня. Я же – полная и бледная! И живу в постоянной зависимости от Земли. Я – её вечный спутник. А ты – Звезда!
Отвечала Звезда Луне:
– Луна, как же я завидую тебе. Ты большая и заметная, вращаешься около Земли! И пусть ты зависишь от неё, но и она тесно связана с тобой. А поэтому ты будешь жить до тех пор, пока существует она. Да, на меня с завистью смотрят, восхищаются и загадывают желания, ведь я – Звезда! Но звёзды падают…
Туман
И теперь, и тогда – всё это было для меня как в тумане. А это, собственно, и был туман…
Туман… В этом явлении есть что-то загадочное и даже пугающее. Хотя, возможно, это только мои ощущения, а для других туман – естественное физическое явление, в котором нет ничего особенного.
Был конец зимы, и приближалась весна, вернее, надежда, что она приближается. Весь город тогда закрылся туманом, как плащом. В это время года туманы бывают особенно часто. Контуры домов и деревьев по краю улицы стали размытыми, как на картинах импрессионистов. Противоположную улицу из-за тумана не было видно совсем.
Я спокойно шла по тихой, безлюдной улочке и не заметила, как вдруг сама оказалась в густом белом облаке.
И тут неожиданно услышала сзади чьи-то шаги. Я оглянулась, но что же можно увидеть в белом пространстве? Мне стало жутковато. Продолжала идти вперед, а чье-то дыхание навязчиво «шло» за мной. Волнуясь, прибавила шагу, мне хотелось скорее пройти сквозь молоко тумана. И тут услышала, что шаги за спиной тоже ускорились. Дрожь прошла по спине. В моём сознании пронеслись сцены из детективных фильмов. Показалось, что уже чувствую дыхание маньяка на затылке. Стало совсем страшно, я ещё ускорила шаг и, наконец, побежала. Туман не рассеивался, дыхание и тяжёлые шаги преследовали меня. Я уже слышала за спиной звуки хриплого мужского голоса. Бежала что есть сил, но вдруг поскользнулась и упала… Свежий ветерок щекотал мою щёку. Туман стал отплывать назад.
Около себя я увидела плотного розовощекого парня, который, переводя дыхание, протягивал мне свою большую ладонь, чтобы помочь подняться.
– Спасибо, – нерешительно взяв его руку, смущённо пробормотала я, вставая и отряхиваясь от снега.
Он смотрел на меня и широко улыбался. Я тоже выжидающе глядела на него, ничего не понимая.
– Вот, возьмите, – неожиданно, тоже почему-то смущаясь, произнёс он приятным баритоном. В руке у него была моя перчатка.
– Вы уронили её, а потом скрылись, – улыбаясь, он кивнул в сторону туманного клуба.
– И вы за мной шли?! – удивилась я.
– Да, – просто сказал он, – чтобы отдать вам.
Парень протянул мне потерянную вещь, быстро повернулся и исчез в тумане.
А я стояла одна посреди улицы, в голове был туман. И всё случившееся для меня было как в тумане, да это, собственно, и был туман…
Чёрные свечи
– Может, зайдёшь ко мне? – спросила моя подружка Нелли, когда мы прощались около её дома.
– Уже поздно, – заметила я, смотря на мурло показавшейся луны.
– Да ладно, я тебя провожу потом, – сказала Нелли.
Я помялась.
– Хорошо.
– У меня дома никого нет, – радостно сообщила подруга.
Я улыбнулась. Это чувство свободы мне было знакомо.
Ещё с детства часто оставалась одна дома, и мне это безумно нравилось. Что уж говорить, сплетничать наедине с подругой – это вершина блаженства.
Нелли, как хозяйка, распорядилась ужином, но до того показала мне новую компьютерную игру.
Я на правах гостьи попыталась заинтересоваться, хотя если признаться честно, уже давно отвыкла от этих игр.
Здесь также необходимо указать, что я была старше Нелли на три года, а это всё-таки разница.
Однако я совсем о другом.
Картошка с мясом и маринованными огурчиками была необыкновенно вкусной. Хотя смотря на время – было 22.00, я невольно отмечала про себя, что каждая съеденная мною капелька превращается в жир.
– Ой, – вздохнула радостно Нелли. – Так здорово, что нас двое.
– Да, – согласилась я.
– Знаешь, мне сегодня такой сон приснился… В смысле, этой ночью.
– Какой? – искренне заинтересовалась я.
– Как будто бы сидим мы за столом у тебя дома. А он какой-то странный. Коридоры одни. Ты в яркой одежде, а твои родители в чёрном, а на столе – чёрные свечи…
– У кого день рождения-то был? – спросила я весело.
Ей стало смешно.
– Не знаю, – ответила она.
– Не бери в голову, – заметила я.
Она качнула головой.
Мы перевели разговор на другую тему.
– Пошли телевизор посмотрим, – предложила Нелли.
– Давай, – сказала я. – Но недолго.
– Слушай, может, ты у меня ночевать останешься? – спросила подружка.
Я пожала плечами. Предложение было заманчивое, тем более что я никогда не оставалась у кого-то ночевать.
Позвонила родителям. Они, на удивление, согласились.
– Ура! – воскликнула Нелли.
Неожиданно раздался телефонный звонок.
– Да, – услышала я голос Нелли. – Ладно. Аня со мной останется. Ага. Конечно! Телевизор смотрим.
– Что? – полюбопытствовала я и поймала себя на мысли, что спрашиваю с надеждой.
– Никто не придёт. Все остались у родственников ночевать.
– Здорово! – воскликнула я, как в детстве, и мы долго сотрясали весь дом бесконечными прыжками и объятиями.
После того как вволю нарадовались, устали и успокоились, решили всё-таки посмотреть телевизор, про который забыли.
Нелли долго созерцала затянувшуюся рекламу, после чего констатировала, что «глядеть не на что». Однако предложение последовало незамедлительно.
– Давай страшилку посмотрим, – предложила она.
– Ой, – сказала я, тут же вздрогнув. – Ты знаешь, мне после них кошмары снятся, да ещё заснуть не смогу до четырёх, хотя…
Снова заманчивое предложение.
Нелли тоже задумалась. Она была не из тех, кто настаивает, поэтому я поспешила утвердиться с решением.
– Давай! – согласилась я. – Но как страшно станет – вырубим!
Не помню, что именно мы смотрели, но мне было очень весело, потому что в компании сразу вспоминала, что в страшилке снимаются актёры, массовка. Поэтому, возможно, даже несколько испортила ожидаемый эффект, хотя в целом фильм, безусловно, на меня возымел какое-то воздействие. По крайней мере я была рада, когда он закончился, потому что не было уже сил смеяться.
Нелли облегчённо вздохнула – и от страха, и от смеха одновременно. Ей приходилось выполнять две роли: и пугаться, и смеяться.
И тут неожиданно погас свет, и мы обе замерли, вслушиваясь в тишину.
Минуту, пока молчали, стояла невыносимая тьма, но, о чудо, свет включился. И мы опять пришли в состояние, которое у нас было после просмотра фильма. Хотя и присутствовала некоторая взволнованность.
– Уф, – вздохнула Нелли. – У меня даже сердце перестало биться.
– Ну ты даёшь! – только и смогла сказать я и задумалась.
– Надо чаю попить, – заметила Нелли.
– Угу.
– Или спать, – проговорила она задумчиво.
Где-то далеко завыла собака.
Нелли вздрогнула.
А я решила спеть что-то весёлое, на всякий случай. После того как собака завыла второй раз, Нелли вообще про чай забыла. Постелила нам постель и включила слабый ночник.
Подруга громко вздохнула и, мне показалось, вздрогнула.
Неожиданно хлопнула железная дверца калитки.
Нелли соскочила с постели.
Я тоже, как по команде.
– Кто это? – спросила шёпотом.
– Не знаю, – ответила она тихо. – Никто не должен. Все – только завтра.
– Точно? – спросила я.
– Тихо, – прошептала Нелли в страхе.
Шаги осторожно шлёпали по грязи. Потом они остановились! Мы прислушивались.
Они тихо продолжили своё странствие к входной двери и потопали на пороге. Затем мы услышали, как дёрнулась дверь.
Ночник потух. Мы замерли.
В дверь постучали один раз. Нелли не шевелилась.
Было темно.
– Может, проверим, кто это? – предложила я.
– А как? Свет опять отключили.
Стояла тишина. Мне уже надоело. Я зевнула и легла. Вдруг неожиданно в дверь со всей силы ударили, как мне показалось, – ногой. Теперь я даже поднялась с кровати.
– Ничего себе, – проговорила Нелли и тоже встала, я ощутила её дыхание рядом со своим ухом.
– Пошли, – сказала я.
Мы нащупали пол.
В дверь опять сильно ударили.
Нелли подошла к двери и крикнула:
– Ты что?! Придурок чокнутый! Хватит дверь ломать! Сейчас милицию вызову!
– Нелли, ты что, дура что ли? – за дверью раздался знакомый мне голос её брата Арсения.
Подружка тут же открыла дверь.
– Ты что, Нелли?! – воскликнул Арсений, не видя меня и забегая в комнату.
– А нечего так побираться! – крикнула его сестра. – Мы испугались!
– Кто это «мы»? Ты и три кошки, что ль? – он усмехнулся.
– Привет! – сказала я, и лунный свет озарил моё лицо, потому что я вышла из темноты.
Арсений на секунду замер, а затем пробасил несвойственным себе голосом ответное приветствие.
– Аня у меня ночевать осталась, – заметила Нелли. – А ты что пришёл?
– «Что пришёл»? – передразнил её брат. – Что в темноте сидите?
– Электричество отключили, – пояснила Нелли.
Арсений нажал на выключатель – свет включился. Мы переглянулись.
Он с удивлением посмотрел на нас.
– Ну, вы запуганные какие-то.
– Так что тебе надо? – спросила Нелли.
– Кое-что нужно взять, – сказал вяло брат.
– А что именно? – не успокаивалась моя подружка.
Арсений махнул рукой.
– Ну? – Нелли дёрнула его за рукав.
– Да забыл! – разозлился Арсений.
Он нашёл телефон и, поворчав, удалился.
По-моему, мы обе облегчённо вздохнули. Однако свет погас снова.
Тихо в темноте мы пробирались до постелей. Не знаю, как Нелли, но я точно.
– Ой, – сказала она, вздохнув. – Мне кажется, мы сегодня вообще не уснём.
В мои планы это не входило, хотя и хотелось поболтать. Усталость сковывала глаза и весь организм.
Свет снова включился, а вместе с ним заиграл мой телефон – сработала напоминалка о том, что нужно спать. Я поспешно её выключила, а Нелли начала щёлкать выключателем ночника.
– Лампочка кончилась, – пояснила она, когда попытки включить ночник не удались, и пошла искать запасную.
– А знаешь, – сказала я, – сегодня, наверное, День домового.
Нелли остолбенела, и свет снова выключился.
Моя подруга с шумом забежала в комнату и захлопнула дверь, как я определила по грохоту.
– Ань, я тебя прошу, не надо всё это рассказывать.
Свет включился.
Мне стало не по себе. Если честно, уже жалела, что осталась.
Нелли вышла и продолжила искать новую лампочку для ночника.
Наконец поиски увенчались успехом.
С довольным видом она завинтила запаску в патрон, спокойно закрыла дверь и …свет погас.
Даже мне уже это не нравилось. От всего оптимизма и следа не осталось. Неожиданно что-то грохнулось.
Я вздрогнула. Свет включился.
Нелли долго не решалась выйти из комнаты. В результате – вышли обе.
Выяснилось, что кошка свалила чашку.
Где-то завыла собака.
– Ой, мамочки! – воскликнула в ужасе Нелли.
Я, чтобы рассеять тревогу и успокоить подружку, сказала с улыбкой (хотя, признаться, сейчас мне хотелось делать ноги из дома):
– Не волнуйся, это электрики идиотизмом занимаются!
Свет выключился.
– Мама, – вскрикнули мы обе и забежали в комнату.
– Слушай, давай, как только свет включится, напьёмся валерьяны, – предложила Нелли.
– Давай, – согласилась я.
Свет включился.
Мы выпили валерьяны, но, как только вернулись, он снова отключился.
Неожиданно раздался топот по дому. Кто-то ходил…
Мы обе прислушались. Шагать продолжали.
Освещение вообще не включалось минут двадцать. Кто-то топал по комнате. Свет включился, и всё стихло. Где-то полчаса мы молча сидели на кроватях.
Потом в три часа ночи уснули.
На следующий день были разбитые, но более или менее выспавшиеся (проснулись в 12.00). Мы радостно завтракали, но перед этим под диваном обнаружили ёжика. Вот кто топал в темноте!
Как мы были рады, что всё объяснилось. Тут зашла мама Нелли.
– Доброе утро! – сказала она. – Завтракаете?
Мы поздоровались и подтвердили, что у неё не обман зрения.
– А между прочим, мы сегодня не пойдём к нашей общей знакомой бабушке Фросе.
– Почему? – спросила Нелли.
У бабушки Фроси был день рождения, на который были приглашены и наша семья, и семья Нелли.
– Потому что она умерла, – сказала мама.
– Прямо в свой день рождения скончалась?! – воскликнула Нелли.
– Вот тебе и чёрные свечи, – сказала я.
– Ага, – подтвердила подружка.
Меня взволновала эта новость, хоть бабушка Фрося нам и не родная, мне она очень нравилась, тем более что была нашей соседкой.
– Что за чёрные свечи? – спросила мама Нелли.
– Да это мне вчера приснилось, – ответила та.
– Боже мой!
А на следующий день, когда я спала уже у себя дома, мне позвонила подружка и сказала:
– Ночью кто-то опять топал. Думала – ёжик, но его дома не оказалось. А около своей кровати я обнаружила записку с чёрной ленточкой: «Доверяй своим предчувствиям и снам».
Колдунья
Приехала из города семья: папа, мама и их дочка.
Я не знал о них ничего, ровным счётом – ничего. Жил тогда на окраине деревни, можно сказать, на отшибе. Наша семья к тому времени только переехала из района в город. Поэтому я не считал себя ещё ни городским, ни сельским. Жил и учился в городе, а летом приезжал в деревню к своей тётке. Но я немного отошел от того, о чём начал писать… Просто меня отвлекают от изложения комары и всякая разная нечисть – мошки, жуки, которым непременно надо ползать по листу моей и без того испачканной тетрадки…
Так вот, меня эта самая семья заинтересовала, и, конечно, небезосновательно. Их шестнадцатилетняя дочка (хотя выглядела она гораздо старше своих лет) была неимоверно красива. Такая высокая, с подчёркнутой талией, чёрными волнистыми волосами, большими карими глазами из-под чёрных вразлёт бровей, которые были как будто нарисованы, нежно-розовым румянцем на щеках. И, что интересно, без всякой косметики!
Я расспрашивал о ней у местных жителей и после всего услышанного был если не напуган, то по крайней мере в полном недоумении. Хотя не очень-то верил во всё, что рассказывали.
В общем, заинтересовался ещё больше.
По селу о ней ходили слухи, а её семнадцатилетний сосед Толик это точно подтвердил. Будто, когда наступает ночь, она выходит во двор, начинает кругом бродить, что-то нашёптывая. А днём видели, как она брала игрушки и, оторвав им головы, клала на доски на солнце, ходила около них и что-то опять шептала.
А ещё говорили о ней, будто ни с кем из сельских парней она не общается. Правда, есть у неё подружка в селе, но и та такая же «ненормальная», как и она. В общем, пояснили, что они – «два сапога – пара».
Меня влекло всегда всё таинственное. Хотя эта девушка была совсем юная, а мне на тот момент шёл уже двадцать первый год, я решил, что познакомлюсь с ней обязательно. Но мне хотелось это сделать как-то ненавязчиво, как бы случайно. Но как? Момент я отыскал, как мне показалось, самый подходящий.
От Толика узнал, что эта самая «колдунья», как о ней говорили втихомолку, как только спадает жара, часов в шесть вечера, прячется в кустах крапивы на задках своего огорода и шепчет там свои заклинания часа два, а то и больше.
На следующий вечер, около шести, осторожно пройдя по задкам к их огороду с картошкой, я спрятался за ближайшим деревом и начал ждать. Постоял полчаса, но никого не было, полчаса везде было тихо.
Я уже устал стоять и присел. Ещё через полчаса стал думать, что она не придёт вовсе, и я просто болван. В течение всего следующего часа сидел за деревом и мысленно ругал себя, считая последним идиотом и обдумывая, как теперь незаметно уйти обратно. Вдруг скрип калитки прервал мои мысли. Кто-то вышел. Я осторожно встал, слегка выглянув из-за дерева. Это была она. Увидев её, я опешил. Она и вправду выглядела, как настоящая колдунья. На ней было ярко-красное платье из какой-то лёгкой материи с развевающимся подолом, подчёркивающее стройную талию и высокую грудь, и соломенная широкополая, с такой же красной лентой шляпа. Такой я её ещё не видел! Хотя отметил, что она отлично вписывалась в сельскую картину, как, впрочем, и в городскую, наверное.
В руках она несла свёрнутое покрывало с длинными кистями и ещё что-то. После длительной засады я наконец взбодрился и с любопытством наблюдал за ней. Около небольшого, вырытого её отцом, прудика, под кустарником, она привычно развернула покрывало и удобно устроилась на нём, положив что-то на колени (со своего места я не мог рассмотреть точно). Потом, глядя некоторое время в небо (я тоже посмотрел вверх), колдунья начала что-то шептать. «Вот оно, – подумал я, – началось». Вдруг она что-то стала писать в тетрадку, которая и была у неё на коленях.
Колдунья ушла в себя и, казалось, ничего вокруг не замечала.
Вдруг в щели забора соседнего участка я увидел знакомую фигуру, тоже наблюдающую за ней. Пригляделся. Так и есть! Это был тот самый её сосед – Толик, парень невзрачный и ничего из себя не представляющий. Я встречал много балбесов, но такого видел впервые. Я понял, что он следит за ней днём и ночью. Меня, вероятно, он тоже заметил.
Ещё немного посидев в засаде, я мысленно собрался и, взяв дыхание, вышел из своего убежища в её сторону.
Услышав мои шаги, она вздрогнула и повернулась ко мне.
– Здравствуйте, – обратился к ней зачем-то на «вы» и почему-то оробев.
Она улыбнулась и с интересом посмотрела на меня.
– Здравствуйте.
Теперь уже и я улыбнулся.
– Вы здешний или из города? – спросила она после некоторой паузы.
– Из города.
Немного осмелев, добавил:
– Я могу присесть?
Она слегка подвинулась и уверенно посмотрела на меня своими большими карими глазами.
– Можете.
Я сел и немного успокоился.
– В поисках вдохновения ходите по зарослям? – спросила она с некоторым подозрением.
– Не знаю. Наверное. А что вы пишете?
Колдунья взглянула на тетрадку.
– Рассказы.
– Правда?! – удивлённо воскликнул я и подумал, что правду-то она всё равно не скажет.
– А вы художник? – спросила она вдруг.
Я удивился.
– Нет, а похож?
– Просто гадаю. Здесь много живёт художников. – Вы, наверное, человек, работающий в духовной сфере.
Я слабо улыбнулся.
– Да просто решил свернуть домой через огороды. Но я люблю природу и стихи там всякие, чтобы их декламировать.
– Неужели?! – засомневалась она.
– Да, – сказал я и понял, что влип. От меня ждут декламации. Стал судорожно перебирать в памяти стихи, которые бы мог прочесть, но, как назло, ничего не вспоминалось. Пауза начала затягиваться. Неожиданно для себя вдруг начал:
– Шаганэ ты моя, Шаганэ!..
Потому, что я с севера, что ли,
Расскажу тебе я о поле
И… и волнистую рожь при луне…
Шаганэ ты моя, Шаганэ…
Я остановился. Дальше не знал. Эти строчки сами как-то всплыли в памяти, но я даже и не помнил, откуда они.
Заметил на её лице усмешку.
– А дальше?
Я не успел ничего ответить, потому что она сама дочитала стихотворение до конца.
Вообще, если говорить честно, стихи я не очень-то люблю, вернее, совсем не люблю. Читаю в основном детективы, ну и про мистику там всякую. Но когда она произносила эти строки, странное дело, я даже заслушался.
Голос был низкий и певучий, как бы завораживающий.
«Настоящая колдунья», – подумал я и глубоко вздохнул.
– Hy… ну, если честно, – начал после некоторой паузы, – я вас здесь ждал.
– Правда?!
– Да. О вас ходят слухи, что вы – колдунья.
– Да ну?? – опять удивилась она.
– Угу. А вы не знали?
– Даже не думала, – призналась она. – А-а, и вы пришли ко мне за приворотным зельем?
Я усмехнулся. Если бы за этим.
– Совсем нет. Мне просто стало интересно.
– М-мм… Удивительно. Очень удивительно! Никогда бы не подумала, что меня считают колдуньей. А позвольте спросить, кто именно так считает?
Я оглянулся. Толика не было видно, впрочем, в любом случае, я не собирался его выдавать.
– Не могу вам сказать, – ответил я уклончиво.
Она улыбнулась и задумалась на какое-то мгновение.
– Как вас зовут? – спросила она вдруг.
– Андрей, а вас?
– Женя.
– Евгения?! – удивился я. – Для Жени вы слишком брюнетка.
– «Слишком брюнетка»? Как это?
– Ну, мне кажется, Евгении – обычно блондинки.
– Всё относительно!
Я улыбнулся.
– Так что вам там говорили обо мне? – спросила Евгения.
Я помялся, почему-то чувствуя себя перед ней мальчишкой.
– Говорят, что вы берёте игрушки, отрываете у них головы и кладёте на солнце. А потом ходите и шепчете около них.
На её лице выразилось удивление, а потом улыбка.
– Какой бред! Никому я голову не отрывала.
– Они сами теряют головы от вас, – улыбнулся я.
Она посмотрела на меня, не зная, что ответить. Или же подумала, что я идиот.
– Это комплимент, – добавил я.
– Спасибо, – сказала девушка, не думая смущаться.
– А… Вспомнила, – продолжала она. – Однажды я нашла свою старую игрушку, которая непонятно почему валялась на земле. Она попала под дождь и была вся грязная, голова отделена от туловища. Я её постирала и положила на солнце, чтобы высушить. Вот и всё!
«Странно», – подумал я.
– А что же вы нашёптывали? Почему гуляете только ночью?
– Ещё и такое говорили?!
– Да.
– Люблю гулять ночью, но только по собственному огороду. И ничего я не нашёптываю, а просто думаю иногда вслух. Я романтик.
– Я тоже, – сказал я и зачем-то поспешно добавил:
– На 60 процентов.
Женя усмехнулась.
– Ну, мне пора, – она резко встала.
– Вы уходите?! – спросил я, тоже стараясь вскочить на ноги. Но от поспешности нечаянно зацепился носком ботинка за кисти, обрамляющие покрывало, и упал.
Женя улыбнулась.
– Да, пора.
– А завтра вы здесь будете? – продолжал спрашивать я, пытаясь освободить ногу, но от волнения ещё больше запутывался.
– Да, как всегда, – с любопытством наблюдая за мной, ответила Женя.
– Я могу к вам зайти завтра?
Наконец я распутался и встал.
– Можете. До встречи!
Женя ловко свернула покрывало и быстро скрылась за калиткой.
– До свидания! – крикнул я ей вслед, смущённый произошедшим.
За забором опять быстро промелькнул какой-то силуэт, но меня он уже не интересовал. Я был нацелен только на завтрашнюю встречу в шесть часов.
Когда на следующий день пришёл, она уже, как выяснилось, час писала в тетрадку свои рассказы и с удовольствием прочла мне один, который я, к своему великому сожалению, забыл. Поэтому не могу передать его здесь, ведь ещё и красноречием меня природа не наделила!
Как бы то ни было, но с каждым днём Женя мне нравилась всё больше и больше. Я не мог понять, почему в неё влюбляюсь. Хотя, пожалуй, это было ясно!
И вскоре это стало заметно не только мне, но и этому олуху Толику, который буквально с ума сошёл! Нет, всё-таки такого кретина я не встречал ни разу!
Толик со мной спорил! И как?! Признаться, иногда я не мог удержаться от смеха, а иногда я бы набил ему морду. Однако всегда сдерживал себя, поскольку отличался некоторым умом.
Толик ко мне пристал ещё с того момента, как я приехал в гости к тёте, а когда познакомился с Женей, он доставал меня постоянно.
– Ты оделся сегодня, как павлин, – сказал он мне однажды.
Я оглядел себя ещё раз и заметил, что выгляжу как нельзя лучше.
– У нас здесь так не ходят! – заметил Толик.
– Одежда очень удобная, – сказал я.
– Совсем нет! Что это за майка такая? А шорты? Скорее на нижнее бельё похожи.
Я только улыбнулся. Представляю: если бы на моём месте был мой двоюродный брат Егор, он бы сделал из Толика отличную грушу для тренировки своих боксерских перчаток… Однако я отправился на свидание. Да, конечно же, к Жене! Но, к сожалению, её на «нашем» месте не оказалось.
Я прочесал окрестности, полагая, что ей надоело лежать в одном и том же месте, и выяснил, что её просто и не было.
Прошло где-то минут тридцать, и я собирался уходить, как вдруг увидел её.
Она была в тот день, как и в другие, очень хороша собой. Если бы я мог собрать сто звезд, я бы отдал их ей. Конечно, если бы мог собрать.
И не знаю, что произошло, меня неожиданно повлекло к ней настолько сильно, что я не смог остановить ни своё желание, ни свои руки. Однако меня успокаивало лишь одно, что всё-таки я не сделал ничего плохого, а лишь её поцеловал.
Впрочем, очнулся я от всего этого только дома, не понимая себя. Казалось, что кто-то заставил меня всё это сделать, чья-то сила, с которой я не мог справиться.
На следующий день я пришёл, чтобы извиниться, как вдруг увидел её вместе с Толиком.
Она ласково посмотрела на меня и остановилась, не знаю, что опять со мной произошло, но очнулся я страшно побитый. Казалось, что по мне не раз прошлись, единственное, что успокаивало, – мне хотя бы ничего не сломали.
Самое интересное было то, что я даже не помнил, с кем дрался. Но, увидев мрачного Толика на следующий день, сообразил, кто это был.
Но я не мог понять: как это произошло? Как? Выше я говорил, что никогда отличался таким характером, им помог похвастаться лишь мой двоюродный брат Егор. Я вообще в жизни не обидел ни одну муху.
Ну, разве что муху цеце. Но она сама была виновата, когда садилась мне на руку.
Вскоре, однако, я всё же понял. И то, что понял, меня ошеломило.
Однажды днём, слава богу, было нежарко, я прогуливался по улице, как вдруг увидел Женю. Я притаился. Точнее – успел спрятаться за одно довольно объёмное дерево.
Она вышла из дома и встала на дороге. Вдалеке стоял Толик. Она смотрела на него очень долго и внимательно, пока тот к ней не подошёл.
Не говоря ни слова, он развернулся и направился, как я вначале перепугался, в мою сторону. Но он подошёл к какому-то рядом стоящему дому и крикнул три раза кого-то. Вышел юноша.
Женя подошла к нему поближе и посмотрела внимательно в глаза.
Неожиданно он начал трястись, как в лихорадке, и упал к её ногам.
Она взглянула на Толика. Его вдруг тоже начало трясти, и он тоже упал.
Затем она отошла от них и стала смотреть на того юношу, которого первого заставила трястись, и он сделал мостик. В это время на дороге возникла девушка, судя по всему, та самая её подруга.
«Ведьма» кивнула ей в знак приветствия, та сделала так же. Женя посмотрела на Толика, который продолжал трястись на коленях, тот упал и перестал двигаться.
Тут она глянула на юношу, всё ещё стоявшего на мостике, и он встал на свечку.
Подруга улыбнулась, а Женя посмотрела на этого юношу, тот поднялся и подошёл к ней. Она продолжала на него смотреть. Он двинулся вперед, сопровождаемый её подругой.
Я был не в состоянии сказать ни слова, когда Женя взглянула на дерево, за которым стоял, и у меня неожиданно начало больно стягивать руку.
Пока унимал её, Женя и подруга с юношей скрылись из виду. Я немедленно подошёл к Толику и дотронулся до него. Он был холоден как лёд. Жутко перепугавшись, обнаружив к тому же, что я без сотового телефона, отправил за доктором соседского мальчишку, который как нельзя кстати там оказался.
Решил дождаться врача. То, что я узнал, было ужасающим. Толик умер.
Я не мог поверить. Врач сказал гораздо позже, что смерть, скорее всего, наступила от нервного истощения.
Однако точно было так и неизвестно, от чего он умер.
Сам я себя чувствовал не очень хорошо.
После этого случая жутко болела голова. Меня мучили такие ужасные сны, что я думал, что тоже закончу свою жизнь так же, как несчастный Толик.
Решив немного прогуляться, вышел на свежий воздух и лицом к лицу столкнулся с Женей. Голова моя моментально прошла, но я вдруг, сам того не желая, пошёл за девушкой. Понимал, что со мной, но ничего не мог сделать.
Она молчала и смотрела на меня.
Я не мог ничего сказать, как будто бы мне приклеили язык.
Тут что-то взорвалось. Она кинулась мне на шею и начала целовать. Это было приятно, даже несмотря на то что я… О нет! Знал… И вдруг она меня толкнула в яму. Я ударился головой.
Очнулся уже в постели, в доме тёти.
Она сказала, что я бредил. У меня был жар, лихорадило.
Зачем-то я поднялся и вышел на улицу, хотя тётя грозно стояла в дверях. Я хотел выйти.
Было четыре часа. Не знаю, ночь это или утро. Вдруг я увидел Женю.
Мне больше не хотелось спать, и я сказал:
– Видел вчера, что ты сделала. Ты наделена сверхъестественными способностями проникать в глубину человеческого сознания, ты можешь командовать на расстоянии. Зачем ты его убила?
Женя, раскрыв глаза от изумления, сказала:
– Ты что?? Ты себя хорошо чувствуешь?
Я тоже удивился, но сказал, что у меня жар.
– Это понятно, – ответила Женя. – Но я же не колдунья и уж тем более не гипнотизёр.
Я ещё больше поразился, но промолчал.
– И кого я убила? – спросила она.
– Толика, – ответил я твёрдо.
Она продолжала недоумевать.
– Толика?? Да ты что?! Андрей, последнее время ты себя неважно чувствуешь. Избил парня.
Тогда я рассказал ей о том, что видел вчера.
С каждым словом она изумлялась всё больше и больше и, кажется, начинала негодовать.
– Андрей, – сказала она. – Толик, я, моя подруга и его друг Вова просто прикалывались. Шутили, понимаешь?
Я ничего не мог понять и попросил объяснить ещё раз.
Женя рассказала, что они пошли на прогулку вчетвером. Вова начал что-то петь, Толик ему подпевал, а потом похвастался, что хорошо умеет делать мостик и свечку. Всё это время они разговаривали и не молчали.
Потом Толик упал на землю и показал, что умеет притворяться мёртвым, как никто другой.
Он так вошёл в роль, что заснул, потому что до того выпил много пива.
Пришёл его брат – тот самый мальчишка, которого я отправил за врачом, и сообщил маме, что брат напился. Всё это время Женя, её подруга и Вова не отходили от него. Тут появился я и, с её слов, начал бегать, как сумасшедший, вопя, что убили Толика, совсем не обращая внимания на крики Жени.
В результате пришлось меня увести к тёте, которая и взялась за моё лечение…
Я так удивился, когда это слышал, что не мог сказать ни слова, когда Евгения провожала меня домой.
Какое-то время чувствовал себя ужасно. Но пришел в себя и понял, что мне можно внушить многое и что я, как выяснилось, чувствительный. К счастью или к сожалению, но бабка, которая внушала мне, что Женя – колдунья, померла вскоре, как я выздоровел. Теперь я здоров, хотя до сих пор ничего не могу понять, и решил записать этот рассказ в мою тетрадку…