Анна Скиф
Ловушка на бывшего мужа
ГЛАВА 1
ВЕСТА
Самолет оторвался от взлетной полосы, и я наконец-то выдохнула с облегчением. Понимая, что мои опасения остались позади хотя бы на время, все равно всматривалась в лица пассажиров, боясь увидеть одно – то самое.
Полинка умаялась и заснула в соседнем кресле, прижав к груди любимого зайца. Она улыбалась во сне, и я невольно улыбнулась ей в ответ. Дочка – единственное, что до сих пор удерживало меня от шага в пропасть, на краю которой стояла последние три года.
Три года страха.
Три года бегства.
Три года ощущения безысходности.
Тот, от кого мы все время убегаем, слишком опасен. Попасться ему на пути – значит потерять единственную ценность жизни. Он заберет Полинку, что станет равносильно смерти. Без дочки не проживу даже дня, и все же летим туда, где мне придется оставить ее на какое-то время. Долго не решалась, пыталась найти другие варианты. Все казалось, так предаю свою малышку, но меня смогли убедить, в закрытом частном пансионате ей будет комфортно, а главное – безопасно. Бесконечные перелеты, переезды выматывают, превращаясь для ребенка в испытание. Так нельзя. Я вернусь за ней, как только улажу все дела, как пойму, что нам больше ничего не угрожает.
Смутное беспокойство появилось еще в аэропорту, когда объявили посадку. Я почти привыкла к нему. Однако, сегодня что-то неуловимо изменилось, наслоилось на прежние, почти привычные страхи. Будто что-то забыла или не учла. Точно зная, все документы на месте, мы ведь как-то прошли в самолет, все же полезла в сумочку проверить.
В моем паспорте теперь была непривычно-чужая фамилия, к которой я никак не могла привыкнуть.
Новые документы стоили чудовищно дорого, пришлось существенно облегчить счет, который открыла на имя дочери в день ее рождения пять лет назад. Тот, от кого мы бежим, ни о чем не догадывается, он не может даже возможности допустить будто кто-то окажется умнее его и сыграет на опережение.
Когда-то никаких мыслей об опережении не было, я просто открыла счет и планировала пополнять его до совершеннолетия дочери. Не сбылось. Жизнь внесла свои коррективы, и планы пришлось менять на ходу.
На бегу – чего уж там!
Полинка заворочалась во сне, сморщила носик. Плюшевый заяц выпал из маленьких ручек в проход. Я потянулась, чтобы поднять его, и едва не столкнулась лбами с мужчиной из параллельного ряда. Он успел подхватить зайца раньше меня.
– Извините, – пробурчала и забрала протянутую игрушку. – Спасибо. Она заснула и вот…
Он всего лишь проявил вежливость, увидел, что мне пришлось перегибаться через кресло, стараясь не разбудить спящего ребенка, и решил помочь, а у меня внутри разразился шторм.
Веста, такими темпами ты вернешься к антидепрессантам! – отчитала себя мысленно и села на место, отвернувшись к круглому окошку.
Снаружи царила тьма, но я старательно делала вид, будто увлечена рассматриванием пейзажей.
– У меня был точно такой же в детстве.
Не сразу поняла, что мужчина обращается ко мне, посчитав обмен вежливостями оконченным.
– Заяц, говорю, точно такой, как у вашей дочурки, – повторил он более настойчиво.
Начавший утихать шторм разразился с новой силой. Неужели я где-то ошиблась, и нас все же выследили? Сердце поспешило набрать обороты, удары его сделались почти болезненными.
Первая возникшая мысль забилась в черепе, подгоняемая нарастающей паникой: «Нужно разбудить Полинку и поменяться с ней местами!»
Будто так можно что-то изменить! Ну почему в моменты, когда необходимо реагировать трезво и быстро, я впадаю в ступор?
Очень медленно, или мне так казалось в тот момент, повернулась к мужчине. Ему около тридцати пяти лет, может чуть больше. Черты лица грубоватые, мужественные и его вполне можно назвать привлекательным, даже красивым. Чуть впалые щеки, отчего сильнее выделяются скулы, ровный, крупный, но не слишком, нос, четко очерченные губы и едва заметная ямочка на подбородке.
Мозг не просто так анализировал внешность незнакомца. Я судорожно пыталась вспомнить, не видела ли его раньше и с облегчением осознала, что в окружении того, от кого мы с Полинкой вынуждены прятаться, таких мужчин не было. По крайней мере, с ним точно раньше не встречалась. Память на лица у меня всегда была отличной. Но ощущение подвоха не отпускало.
Не хотела отвечать, решив, что мужчине просто стало скучно за время полета. Он вдруг поднял руки и, растянув в улыбке рот, произнес:
– Вы меня раскусили. Про зайца я выдумал, чтобы завязать беседу.
Интересно, если продолжу молчать, он отстанет?
Не отстал. Заерзал в кресле, будто сидеть стало внезапно неудобно, посмотрел на спящего соседа с маской для сна на лице и снова улыбнулся.
Улыбка мужчине очень шла, и была она в комплекте с юношескими ямочками и ровными белоснежными зубами, как в рекламе зубной пасты.
Не знаю почему, но улыбнулась ему в ответ. Я, которая разучилась доверять мужчинам, даже если они были чертовски привлекательны и милы.
Особенно таким!
От одного из них как раз и вынуждена прятаться. Заново научиться верить и открываться в ответ вряд ли когда-то смогу.
– Летите в Лондон? – не унимался не в меру разговорчивый попутчик. Спросил и вдруг легонько шлепнул себя по лбу ладонью. – Извините, всегда становлюсь немного рассеянным в компании красивых женщин. Ну, конечно же, вы летите в Лондон, как и все пассажиры этого прекрасного лайнера. Умоляю, спасите меня от позора, скажите хоть что-то, дайте фору, и я, наконец, смогу подумать, прежде чем отвечать.
– Девушка, да поговорите вы уже с ним, – заворчали из соседнего кресла. – Иначе придется слушать его болтовню на протяжении всего полета.
– Спасибо друг! – Задорно отозвался мужчина и, склонившись в проход, едва слышно, так, что мне пришлось податься ему навстречу, добавил: – Это Кирилл, он редкостный зануда, но мы давно дружим, и я не могу сказать ему подобное в лицо.
– От зануды слышу, – отозвался друг, оттягивая маску так, что стал виден один его глаз. – Посмотрим, как ты утром не заснешь на совещании, птица-говорун.
– Вот видите кого приходится терпеть весь полет. – Мужчина пожал широкими плечами. – И так с начальной школы, когда этого оболтуса подсадили за мою парту.
– Кого еще к кому подсадили! – наигранно возмутился сосед. Стянул ставшую бесполезной маску, запихнул ее в кармашек на спинке кресла. – Не слушайте его, девушка, он тот еще балабол. Хуже цыган с вокзала, заболтает, оглянуться не успеете, как будете ужинать с ним в ресторане.
Я понимала сейчас разыграли отработанную схему пикапа, и с другой наверняка бы все получилось, но в моем случае включился защитный механизм. К тому же проснулась Полинка и стала требовать внимания.
– Мам, я пить хочу. И в туалет тоже. – Заканючила она.
Скомкано извинившись, поднялась со своего места, взяла за руку дочь и пошла вдоль прохода, позвоночником ощущая на себе чужой взгляд. С трудом подавив желание обернуться, толкнула узкую дверцу, радуясь, что оказалось не занято.
В туалете мы пробыли чуть дольше необходимого, я старалась тянуть время. А когда вернулись, места, на которых сидели мужчины, оказались свободны.
– Ой, мам, смотри, дяденька ушел и оставил вон чего.
Полинка протянула мне чёрный прямоугольник визитки, где золотыми буквами было выдавлено: «Егор Елагин. Коммерческий директор банка Империал"
Дочка с интересом рассматривала свою находку, а мне пришлось схватиться за спинку кресла, чтобы устоять на ногах.
Таких совпадений просто не бывает.
В такси Полинка болтала без умолку, а я никак не могла сосредоточиться. Пришлось одернуть дочь:
– Айрин, пожалуйста, веди себя прилично. Не хочу за тебя краснеть.
Дочурка с самого начала бунтовала против нового имени и теперь сделала вид, будто обращаюсь не к ней.
– Почему ты так себя ведешь? – повторила, смягчившись.
В конце концов, она всего лишь ребенок, на долю которого выпали непростые испытания, и я все время чувствовала свою вину перед ней, отчего не всегда получалось контролировать эмоции.
– Мамочка, не хочу в детский дом. Хочу остаться с тобой.
Большие голубые глаза наполнились слезами, и я сама едва не разревелась.
– Обещаю, что буду вести себя хорошо, только не отдавай меня никому.
– Солнышко, ты все не так поняла.
Я обняла дочку, прижала к себе. Нельзя было, чтобы она видела мою слабость, иначе сможет надавить на болевые точки так, что буду вынуждена передумать, и тогда все планы пойдут прахом.
– Просто поживешь некоторое время с другими девочками, пока мама занимается работой. У тебя там будет много игрушек, сможешь завести новых друзей. Ну, ты чего?
Я приподняла ее подбородок, посмотрела в заплаканное личико. Еще одна слезинка, и точно все отменю! Будет сложнее, но меня хотя бы перестанет грызть совесть за то, что отдала единственного ребенка чужим людям. Пусть и ради ее блага.
Умница! Она все поняла и даже попыталась улыбнуться. От этой улыбки мне стало только горше. Как же быстро повзрослела моя радость. Ты не должна была переживать всего того, во что я тебя втянула. Надеюсь, однажды, сможешь меня простить и происходящее теперь забудется как страшный сон с наступлением рассвета.
– Не волнуйся, мамочка, со мной ведь будет мистер Заяц. Он не позволит меня обижать.
Игрушка получила такое прозвище после долгих и бесплотных попыток подобрать ему имя. Полинка отбраковала все предложенные варианты и в итоге произнесла: «Как же нам вас называть, мистер заяц?»
С тех пор он так и оставался мистером без имени.
– Я обещаю, что ты даже не успеешь по мне соскучиться, когда вернусь и заберу тебя домой.
Очень хотелось верить в свои же обещания. Сомневаться в них было нельзя, Полинка обязательно почувствует фальшь и уже ни за что меня не отпустит.
– К тому же сможем созваниваться каждый день. Ты будешь рассказывать, как провела время, чего кушала и во что играла. Хорошо?
– Хорошо, мамочка. – Полинка потянулась и чмокнула меня в щеку. – А куда мы сейчас едем?
– Я забронировала для нас номер в отеле. Оставим вещи и пойдем гулять. Будем есть мороженое и кормить голубей, а вечером поплывем по реке на кораблике. Помнишь, как мы плавали с тобой, пока не уехали из дома?
– Не хочу домой! – Надулась она. – Я больше не люблю папу, он тебя обижал.
Волна жара накрыла меня с головой. Долго старалась скрыть от Полинки свои синяки, улыбалась, когда она водила пальчиком по моей коже и спрашивала, что это за разноцветные пятнышки. Я на все расспросы отвечала, что специально нарисовала их для игры. Иногда Полинка хмурилась и неожиданно начинала осторожно дуть на ушибленные места и жалеть меня.
Я ужасная мать, если допустила для ребенка подобное.
– Приехали, мисс, – сказал водитель, мягко паркуясь возле здания похожего на средневековый особняк. – Отель Парк Рояль. Помочь вам с багажом?
Сказано было из вежливости. Он видел, что у меня при себе нет никаких вещей. Привычка выработалась после нескольких срочных отъездов, которые позволили понять, что с собой можно брать самое необходимое, помещающееся в небольшую, удобную сумку.
В номере Полинка первым делом забралась на большую кровать и принялась прыгать на матрасе. Ее белокурые кудряшки пружинками скакали по плечикам, на круглом личике не осталось и следа от недавних слез.
Я попросила дочку побыть некоторое время без меня, сама же отправилась в душ, где наконец-то смогла обдумать произошедшее в самолете.
Отсутствие мужчин на их местах не насторожило, мало ли куда они могли выйти и вновь вернуться. Но когда в моей руке оказалась визитка, перед глазами все поплыло, меня качнуло в сторону, из-за чего и пришлось схватиться за спинку кресла, только бы не упасть.
Егор Елагин известен в узких кругах как Император. Я никогда не встречалась с этим мужчиной лично, просто не было необходимости. Но много раз слышала его имя от своего мужа Матвея. Елагин управляет банком, в котором имеется доля моего супруга.
Банк Матвеем выбирался по нескольким критериям, один из которых – пафосное название. Его мания величия и мещанская пошлость вместе образовывали взрывную смесь. Наш дом, например, напоминал свадебный торт с лепниной и позолотой, антикварной мебелью, посудой, из которой пили и ели короли прошлых столетий. Меня всегда удивляло желание мужа выставлять свое богатство напоказ, но делать все настолько топорно и откровенно вульгарно, что иногда становилось стыдно перед гостями. К слову, таковые к нам заглядывали не часто. А последний год перед побегом я и вовсе жила затворницей, в то время как он мог уезжать на несколько дней и даже недель. Возвращался всегда счастливый, нередко пахнущий женскими духами, с перепачканными помадой сорочками.
Если бы не некоторые его особенности и привычки, моя жизнь была бы похожа на анекдот про нуворишей из девяностых. Только смеяться в конце мне ни разу не пришлось. Да и конца пока не видно.
Находясь в постоянных бегах, я убедила себя, что все сделала правильно и найти нас с дочкой практически невозможно. Но мысли о тщетности всего посещали с завидной регулярностью, сокращая время между визитами. И уже не понятно, что страшнее: нас однажды обнаружат и вернут, либо мое полное выгорание по итогу, когда сама сдамся, положив голову в пасть хищника.
А пока мучилась неизвестностью: узнал ли меня Елагин? И знал ли в принципе? Почти уверена, Матвей не смог бы удержаться от желания похвастать перед другими своей идеальной семьей, каковой мы и выглядели со стороны. Меня он всякий раз показывал будто дорогую статуэтку, разве что не ставил на табурет, как в детстве перед Дедом Морозом, и не требовал читать стихи.
Показывал, пока не пришла ревность.
Мне запретили пользоваться социальными сетями, телефонные разговоры, эсэмэс-сообщения и электронная почта тщательно мониторились. По всему дому были распиханы камеры, даже в туалет не могла пойти без присмотра.
Говорят, человек ко всему привыкает. Я не смогла привыкнуть жить в клетке, насколько бы не были блестящими и гладкими ее золотые прутья.
Как оказалось, ревность являлась лишь началом кошмара, начавшегося совсем скоро. В ушах до сих пор стоит голос, щедро сдобренный гневом и ненавистью:
– Можешь кричать сколько угодно, тебя никто не услышит. Я обо всем позаботился.
И я молчала. Сколько могла стискивала зубы, зажимала рот рукой, пока крик не прорывался сквозь все преграды. Было страшно, но больше всего боялась за Полинку. Казалось, что, когда ему станет мало меня, он примется за дочь.
Довольно быстро стало понятно: моего мужа возбуждает власть, чувство владения другим человеком, находящимся в его полном распоряжении.
Для некогда любящего и любимого я стала вещью.
Хотела все изменить, но не знала как.
Даже сбежать решилась не сразу. Боялась, что он схватит еще до того, как я переступлю порог дома. Матвей, при всем контроле и постоянном надзоре, будто бы и не мешал мне покинуть дом. Двери никогда не запирались, на окнах не висели решетки, у нас даже охраны специальной не было, кроме общей на коттеджный поселок.
Мне бы радоваться, а я боялась, создавала и растила в себе фобию за фобией. Он будто играл со мной, отпускал длинный поводок, чтобы в самый неожиданный момент натянуть его на манер удавки.
В день побега почти струсила и почти вернулась, когда увидела бледное личико Полинки, смотрящей на меня полными мольбы глазёнками. Она мало говорила в то время, за что я так же ощущала свою вину. Ведь в любом конфликте родителей первыми всегда страдают дети.
С тех пор почти три года мы находились в постоянном движении, как две кочевницы без рода и племени. Денег с каждым днем становилось все меньше, и пора было задуматься о будущем дочери. Скоро ей придется пойти в школу, а мне устроится на работу. Муж запрещал даже это. А ведь я когда-то преподавала иностранные языки в университете и была на хорошем счету у начальства и коллег.
Без работы скучала, и чтобы хоть как-то закрыть возникшую брешь, обучала языкам Полинку. К своим пяти годам она уже неплохо говорила на английском, что серьезно облегчало наше передвижение.
В пансионате никто не должен даже предположить, что девочка русская. Для Полинки все происходящее вообще представляется игрой. По крайней мере я так думала, пока сегодня в такси она не попросила не оставлять ее одну.
Моя бедная крошка.
Круговорот мыслей заставил меня вернуться к Елагину. Поверить, что наша встреча случайна никак не получалось. Стюардесса, к которой я обратилась к концу полета, утверждала, что указанные места выкуплены, но их никто не занимал. Приставать к другим пассажирам с тем же вопросом не решилась. И если бы Полинка не подтвердила, что "дядя там был", точно бы решила, что свихнулась.
Так и стояла бы, сжимая в руке визитку и дожидаясь санитаров.
Возникла даже шальная мысль позвонить Елагину и расспросить обо всем с пристрастием. Он чересчур явно намекал на это. Но если его подослал мой муж. Почему тот просто не схватил меня в аэропорту или не проводил до отеля, чтобы потом сдать своему заказчику?
«Веста, успокойся! С чего бы руководителю крупного банка брать заказ на слежку за тобой? Для этой цели существуют специально обученные люди. Ты превращаешься в параноика! – Только я так подумала, как мозг пронзила новая мысль: – Если только Елагин не делает все по дружбе…»
Выйдя из душа, обнаружила спящую Полинку. Она лежала в центре кровати, раскинув ручки в стороны. К мокрому лбу прилипли волоски, под тонкой кожей век быстро-быстро двигались глазные яблоки.
Первым делом я, стараясь не разбудить, раздела Полинку и уложила под одеяло, после чего подошла к окну и, отодвинув штору, выглянула на улицу. Героини фильмов так делают, если хотят узнать следят ли за ними, и в тот самый момент, когда они смотрят сквозь стекло, на них снизу пялится подозрительный тип.
Елагин не был подозрительным, с такой внешностью он вообще не смог бы затеряться в толпе, и как не всматривалась, никого даже близко похожего на него не обнаружила.
Глупо, наверное, но этот факт помог мне немного успокоиться.
Однако, вопрос о странном появлении и последующем исчезновении Егора Елагина из самолета оставался открытым, и я чувствовала, что должна во всем разобраться, даже если в итоге окажется, что все бесполезно.
ГЛАВА 2
ЕГОР
Поездка обещала стать самой выгодной в его жизни. А он дурак еще отнекивался и пытался найти повод для отказа. Поверить в свою удачу до конца не получалось, пока он не поговорил с той самой, которая станет решением для всех его проблем.
Веста Александровна Лебедева собственной персоной появилась, будто богиня из пены морской, единственное отличие в том, что вышла она из стены дождя в здании аэропорта. Или получается, что не вышла, а вошла? Плевать! Главное – вот она. Живая и настоящая.
Почти три года Матвей Лебедев водил его за нос, оставляя каждый раз у разбитого корыта. Дошло до того, что Егор всерьез задумался нанять киллера для строптивого партнера.
Лебедев стоял у него костью в горле, не желая распрощаться со своими жалкими пятнадцатью процентами акций банка, отделяющих Егора от абсолютного контроля над активами.
Отговорка всегда была до безумия глупая и какая-то фальшивая. Это теперь он понимал, что фальшивая, а тогда даже верил.
– Егор, я бы с радостью, но жена встала в позу и ни в какую не соглашается на сделку. Сам понимаешь, не могу без ее решения пойти на такой серьезный шаг.
– Не будь каблуком, Матвей.
Егор пытался давить на мужскую гордость Лебедева. Тщетно. Тот продолжал стоять неприступной скалой, в которую Елагин бился подобно волне, разлетаясь на мириады брызг.
– С каких пор за тебя что-то баба решает?
– Не могу, не уговаривай. Если Веста даст добро, подпишем все в тот же день. Я сам затрахался с этим твоим «Империалом», бабки можно пустить во что-то более выгодное, а она твердит одно и тоже: у нас дочь, и нужно думать о ее будущем.
Лебедев был настолько убедителен, что потенциальный киллер почти получил заказ на двоих человек. Увы, отморозком Егор Елагин не был, проблемы решал цивилизованно, за что и страдал.
С тех пор он упорно старался выйти на жену партнера, надеясь уговорить ее, убедить, расписать все преимущества сделки. Старался, да только натыкался все на ту же скалу и никак не мог найти лазейку.
Три года он угробил на пустые попытки выйти с ней на связь, искал по социальным сетям, пробивал номер через общих знакомых, но все, что смог нарыть – фото. Один единственный снимок, на котором барышня натужно улыбалась, пока любящий супруг обнимал ее за тонкую талию.
Ему бы дураку подумать, сложить дважды два, сразу стало бы ясно, что его партнер прячет жену, не выпускает в свет. Может ее и вовсе давно нет среди живых. Синяя Борода нашего времени, не иначе.
Веста Лебедева по мнению Елагина не была красавицей, но и простушкой такую не назовешь. Появившись, как черт из табакерки, она мгновенно превратилась в серого кардинала. Слухи о ней ходили разные, вплоть до того, что девушка работала училкой английского и французского в каком-то заштатном университете, пока не стала женой одного из самых влиятельных людей Перми. Егор не поленился, добрался до ректора учебного заведения, где его ждал полнейший провал. Никакой преподавательницы английского с именем Веста у них никогда не числилось.
Оказавшись в тупике, Елагин почти отчаялся, пока сегодня не встретил ее в аэропорту. Планы пришлось менять молниеносно, чему сильно сопротивлялся Кирилл, который и вытащил его на неделю в отпуск. Но друг, в отличии от того же Матвея Лебедева, скалой не был, его даже пригорком не назовешь, так – кочка на пути. Они дружили со школы и как Елагин привык списывать его домашние задания, так и не расстался со старой привычкой. Только теперь он списывал гениальные идеи неприметного тюфяка, в малосимпатичной голове которого бурлили такие инсайты, что ради них конкуренты не раз пытались перекупить Кирюху.
Елагин оставался спокоен. Его друг был из той породы людей, что выбирали себе круг общения раз и навсегда. Он следовал как верный пес, разве что хвост не отрастил, чтобы вилять им при встрече.
Егор ценил Кирилла. Не только как незаменимого сотрудника, но и как товарища тоже. Он был удобен во всех отношениях: мог прикрыть, когда это было необходимо, подвезти до дома из клуба, даже телкой однажды поделился, с которой познакомился и вроде как влюбился. Но Егору она понравилась больше, и друг уступил.
А для чего еще нужны друзья?
Телку Елагин вышвырнул через неделю. Пустышка, открывающая рот в двух случаях, чтобы в него сунули член или же попросить денег на новый телефон.
Таких у него было пруд пруди, и еще одна погоды не сделала. Да, Кирилл благодарить его должен за то, что ему глаза открыли на меркантильную суку.
Увидев в аэропорту знакомое лицо, Егор опешил, не зная, как поступить дальше. Его креатива не хватило даже на более или менее убедительное обоснование причины, по которой Мальдивы придется отложить до нужных времен.
– Видишь телку с ребёнком?
Он толкнул идущего впереди Кирилла в спину, отчего тот едва не упал.
– Надо узнать куда она летит и взять биллеты на тот же рейс. Сможешь?
Кирилл мог все. Правда, по его обиженной физиономии не сразу стало понятно сделает он это или нет, и Егор на всякий случай решил дожать:
– Если получится, обещаю взять отпуск на месяц. – Подумал немного и добавил: – В следующем году.
Друг что-то пробурчал, всучил ему свой рюкзак и ссутулившись отправился исполнять приказ.
Вернулся он спустя сорок минут.
– Дамочка летит в Лондон. Билеты взяла самые дешевые. Ты уверен, что не ошибся? Не похожа она на жену миллиардера.
Кирилл заглядывал в глаза с плохо скрываемой надеждой. Мол, зачем ввязываться в сомнительную авантюру, когда ждут жаркие острова с не менее жаркими девчонками.
– Я ни в чем не уверен, дружище. – Егор потрепал товарища по плечу. – Но, если не проверю, чувствую, что в последствии пожалею.
– На одной чуйке далеко не уедешь, а вот пролететь почти десять тысяч лишних километров можно запросто. И пролететь здесь стоит совсем не в том значении, которое напрашивается в здании аэропорта.
Кирилл едва не плакал, сжимая в руке купленные ранее билеты. Скорее всего надеялся на изменение решения. Но он знал, если Император решил, сломить его волю практически невозможно.
Прозвище свое Егор знал и тайно гордился им. Пусть другие знают свое место, он же с удовольствием посмотрит на них сверху вниз. Мужчина часто думал, что в чересчур романтизированных девяностых мог бы занять неплохую нишу, подмяв под себя не только банк, но и пару заводов какой-нибудь химической отрасли. А такие, как упрямец Лебедев, пахали бы от зари до зари за мизерную инженерную ставку и не смели глаз поднять на хозяина.
– Давай так, Кирыч, – азартно потер руки Егор, – если телка не та, обещаю отложить все дела и первым же рейсом из Лондона летим в любую точку мира. Я за все плачу, а по возвращении еще и премию тебе выпишу за усердный труд. По рукам?
– Ага, по рукам, как же! – Кирилл демонстративно порвал билеты тонкой нитью, соединяющей его с отпуском, и выбросил в ближайшую урну. – Чего я тебе против поставлю, подумал?
– Отдашь свою бессмертную душу.
Егор сказал это таким страшным голосом, что вокруг них образовалась небольшая пробка из пассажиров. А он еще и захохотал сатанинским смехом для пущей убедительности. Какая-то женщина перекрестилась, быстро зашевелила губами и, вцепившись в чемодан, побежала прочь.
Народ быстро потерял интерес к происходящему, а мужчина еще долго припоминал Кириллу свой спонтанный аншлаг.
– Ничего не нужно, просто поспорим, – неожиданно легко сдался Егор. – Во сколько у нас рейс?
– Через два часа, – тоскливо отозвался окончательно поникший Кирилл, посмотрев на табло, где как раз объявили посадку на рейс до Мале.
***
Оказывается, он совсем забыл каково это летать экономом. Ноги упирались в спинку предыдущего кресла, откинуться назад было нельзя, сзади начинали стучать и возмущаться.
Кирилл предвидел ситуацию и выкупил места заодно и в бизнесе, куда они вместе перебрались, как только предполагаемая Веста Лебедева отправилась в туалет, прихватив с собой ребенка.
Егор больше не сомневался в своей правоте. Жена его компаньона сидела в полутора метрах. Полтора метра отделяли его от абсолютной власти над активами банка и целая пропасть от девушки, которая явно не собиралась идти на контакт.
Для него подобное поведение было практически в новинку. Он уже и забыл каково получать отказ от женщины. Был в его биографии темный момент, который не хотелось вспоминать, и после него Елагин кардинально изменил свое отношение к противоположному полу. С тех пор много воды утекло, мужчина осознал свою сексуальную притягательность и не гнушался пользоваться даром природы.
Иногда казалось, что даже Кирилл испытывает к нему вовсе не дружеские чувства, слишком уж навязчивым с каждым годом становилось его присутствие в жизни Егора. Это теперь понятно, что без товарища он бы шел к своей цели гораздо дольше и, возможно, не успел бы подстелить соломки там, где верный друг бросал для него толстую перину, тогда же сомнения едва не довели до прекращения их дружбы.
Подкатить к дамочке все никак не получалось, пока сама судьба не пришла ему на подмогу. Лебедева летела не одна, а вместе со своей дочерью, которую звали каким-то вычурным именем Алисия или Саманта, он не запомнил, но именно девчонка стала поводом для знакомства.
Пусть оно и получилось односторонним, но дальше уже как-нибудь справится.
Девчушка уронила плюшевого зайца и, прежде чем ее мать успела подобрать игрушку, Егор кинулся ей наперерез, на ходу наплетя какой-то чуши.
Лебедева окатила его тонной презрения, раскусив неуклюжий маневр, и, если бы взглядом можно было испепелить, от Егора не осталось бы даже воспоминаний. Был Император и весь вышел.
Но кроме презрения было в ее глазах еще кое-что, темное, всепоглощающее. Мужчина без труда распознал ту темноту, не раз видел ее у других.
Страх. Пожирающий, лишающий рассудка. Густо замешанный на опаре из ненависти и презрения, он становился настоящим оружием. Ох, не завидовал Елагин тому, против кого это оружие будет применено.
Или Лебедева его узнала и выпустила весь запал немедленно? Он абсолютно уверен, что никогда с ней не встречался, и даже случайно столкнуться где-то они не могли. Супруга партнера вела очень замкнутый образ жизни, не появлялась на светских тусовках, чтобы потрясти силиконовыми сиськами и пудовыми бриллиантами перед другими такими же курицами при богатых папиках. Хотя, сиськи у нее скорее всего свои. Небольшие, но упругие, аппетитно выдающиеся сквозь тонкую ткань кофточки. Да и задница отличная. Егор поймал себя на мысли, что рассматривал ее все время, пока дамочка шла по проходу в туалет.
Не верную стратегию он выбрал! Лебедева не повелась на его образ дурочка, стушевавшегося при виде красивой девушки, вела себя холодно, нарочито держа дистанцию.
Ну ничего, и не таких ломали!
Еще и Кирыч, зараза, нисколько не помог. Нацепил на морду маску для сна, а ведь перед поездкой хорошо отоспался, чтобы по прилету сразу нырять в море. Свои пять копеек он вставил, но как-то без огонька, и рыбка легко сорвалась с крючка.
Пока сорвалась. Никуда она от него не денется.
– Все, хватит, наигрались, – сказал мужчина другу, когда тот попытался снова спрятаться под маской. – Оставлю ей визитку, если не дура, все поймет.
– А если дура?
Маска оказалась на лбу, и из-под нее на Егора смотрели светящиеся азартом глаза. Он похоже начинал втягиваться в игру. Так даже лучше.
– Мне же проще. Только думается с дамочкой придется повозиться.
– Снова чуйка?
– Она родимая. Ладно, пошли на наши места, у меня уже спина деревянная.
Напоследок Елагин перебросился парой фраз с улыбающейся стюардессой, и та без труда согласилась подтвердить, что его здесь никогда не было, а визитка появилась из воздуха. Точно такая же отправилась прямиком в декольте самой бортпроводницы.
***
Соблазн догнать дамочку и поговорить немедленно был настолько велик, что Егор едва ему не поддался.
Понимал, нахрапом такие дела не делаются, он не первый день в большом бизнесе, и подобные решения приходилось принимать много раз.
Спешка – худшее, что можно сейчас предпринять.
Радовало одно, встреча обещает быть неформальной. Даже если Лебедев ему не врал и все дела в руках его жены, разговаривать с женщинами Егор умел и даже любил. Лучшее место для таких разговоров тихий ресторанчик в каком-нибудь живописном месте, где даже самая зубастая бизнес-леди спустя несколько минут задушевных бесед и пары бокалов шампанского, превращалась в мурлыкающую кошечку.
А уж роль кота он сыграет без запинки.
Елагин вообще не любил нудных заседаний в тесных пространствах переговорных, они его буквально душили. По той же причине он никогда не носил галстуков, чем поначалу вызывал молчаливое осуждение партнёров, мол, будь любезен соблюдать общие правила, пусть сами их и придумали. Мы мучаемся, и ты давай с нами.
