Анна Шварц
Няня по принуждению

Глава 7

Я тянусь к малышу, чтобы осторожно расстегнуть его и взять из автокресла, но Амир сжимает грубо мой локоть, открывает дверь машины и заставляет выйти вслед за ним.

– Ребенок… – пытаюсь напомнить ему я. Пальцы неожиданно смыкаются на моем подбородке. Мой похититель заставляет меня поднять голову и посмотреть ему в глаза, и я тихо ойкаю. Его близость давит – в нем слишком многое кажется пугающим. Даже, наверное, запах одеколона я запомню на всю жизнь и буду избегать мужчин, которые пользуются таким же.

– Пойдешь сейчас к себе, ни с кем не разговаривая, и покорно опустив голову, ясно тебе? Будешь препираться с прислугой – накажу. С кем-то остановишься поговорить – накажу. Снимешь все вещи, в которых приехала и выбросишь. И сразу пойдешь в ванную.

“Издевается” – думаю я, слушая спокойный и ледяной тон, и стараясь дышать неглубоко, чтобы не чувствовать этого монстра, – “Накажу, накажу! Как с ребенком. Бедная Мирослава. Наверное, он ее еще и поколачивал. Так приказывать живому, взрослому человеку – это же ненормально. Тиран”.

– Поняла, – коротко отвечаю я.

С удовольствием пойду в ванную, достану телефон и сдам этого садиста полиции.

Рядом раздаются быстрые шаги и Амир отпускает меня, отстраняясь.

– Вперед, – приказывает он, кивнув в сторону. Я, стиснув зубы, опускаю голову и иду по широкой дороге, выложенной брусчаткой. Краем глаза замечаю мелькнувший рядом подол темного платья – я разминулась с какой-то женщиной.

– Доброй вам ночи, – слышу я тихий голос позади.

– Забери ребенка из машины и уложи его спать. Не разбуди.

– Поняла вас. Будет сделано.

Какая покорность… Ладно, прислуга, хотя бы, деньги за нее получает. Можно хоть чечетку выплясывать, если хозяину охота. А платят тут наверняка неплохо. Тут же целый дворец, а по двору можно на велосипеде спокойно кататься. Боже, сколько денег сюда вложено!

Я пораженно рассматриваю аккуратно стриженную траву, огромный бассейн, вода в котором мерцает загадочными отблесками, сад, который утопает в цветущих кустах роз, и жемчужину всего этого великолепия – огромный особняк в два этажа. Кто вообще этот Амир? Чем он зарабатывает на такую роскошную жизнь?

И тем не менее, его жена с удовольствием сбежала из этой золотой клетки.

Я поднимаюсь по ступенькам особняка и толкаю дверь ладонью, зашипев от боли – совсем позабыла о ране на руке. Захожу внутрь, вдыхая тонкий запах незнакомых цветов – тут даже пахнет дорого, и слышу тихий “ах” и звон.

Я поднимаю взгляд. На меня пораженно смотрит женщина. Волосы у нее спрятаны под платок, а темное платье скрывает очертания фигуры. На вид ей лет пятьдесят.

– Вы вернулись… – тихо произносит она. У ног женщины лежат осколки вазы.

– Где тут туалет? – спрашиваю я, зажимая ладонью рану, которая снова намокает. Мне все равно, что эта женщина обо мне подумает. Я заблужусь в этом огромном доме.

Она приняла меня за Мирославу. Как и Амир. Неужели мы настолько похожи?

– Вы забыли?

– Да, забыла, – спокойно говорю я, а женщина странно смотрит на меня. Мне кажется, что на мгновение у нее во взгляде мелькает злоба. Будто бы еще секунда – и она рассмеется, а потом скажет мне что-то мерзкое.

– Я напомню, где Ваша спальня. Там есть ванная комната.

Иду за ней я, как в тумане. Сердце ускоряет бег, кровь сильно бьется в венах, с каждым шагом, который я делаю к своей свободе. Даже мраморный пол расплывается под ногами, а потом я моргаю и понимаю, что мысленно я уже не здесь, а где-то далеко за стенами этой шикарной тюрьмы.

В комнату Мирославы я забегаю, не слушая, что мне говорит эта женщина и закрываю дверь.

– Господи-и… – отчаянно вырывается у меня, когда я прислоняюсь спиной к прохладной двери и выдыхаю, – пожалуйста, пусть этот день хотя бы закончится хорошо.

Я открываю сумочку, запускаю в нее руку и роюсь. Холод пробегает по плечам. Телефон… где мой телефон!? Нет, нет, он же был там! Я переворачиваю сумку, вытряхиваю ее. На пол со стуком выпадает смартфон, а у меня вырывается истеричный смешок. Еще не хватало разбить его. В шаге от свободы.

Пальцы плохо слушаются и дрожат, пока я вожу ими по экрану и набираю номер полиции. Пожалуйста, быстрее… гудки кажутся бесконечными. Мне кажется, что я начинаю проваливаться в какое-то темное и душное болото, и размеренное “ту-у-у” превращается в звон в ушах.

– … говорите, слушаю вас!

– Меня похитили, – тихо говорю я, понимая, что вот-вот упаду в обморок, – и удерживают силой.

– Где вы находитесь?

Вот я ду-ура. Я закрываю лицо ладонью, чувствуя, как вот-вот расплачусь. Почему я забыла посмотреть, где я сейчас?

– Я не… не знаю. Я не видела, куда меня привезли. Давайте я перезвоню, – я отхожу от двери, хотя ноги становятся ватными, и приближаюсь к окну, отдергивая штору. За ним сад и зелень. Ничего, что мне могло бы подсказать, где я.

– Пожалуйста, не кладите трубку. Вы сейчас находитесь одна?

– Да, я…пока одна. Я могу посмотреть по интернету, где я сейчас и сказать вам адрес. Я сейчас перезвоню…

Я слишком поздно понимаю, что кто-то стоит за спиной. В тот момент, когда из моей руки грубо вырывают телефон и швыряют его в сторону. Рывком разворачивают меня, и я встречаюсь с темным и яростным взглядом Амира.

Глава 8

– Не трогайте меня, – произношу я тихо, пока сердце испуганной птичкой трепыхается в груди, – я уже позвонила в полицию. И сказала, где я. Если вы не тронете меня – я обещаю, что… ничего им не скажу.

Мне кажется, что он усмехается – этот монстр, который в полутьме кажется еще ужаснее. Он берет маленькую сумочку, которая висит у меня на плече и срывает ее, небрежно отшвыривая в сторону.

– Снимай все вещи.

– Нет.

И откуда только взялась твердость в моем голосе? Я блефовала, когда сказала, что полиция знает, где я нахожусь. Неужели сама поверила в свою ложь?

– Нет?

Амир сжимает мое плечо и тащит в сторону одной из дверей. Открывает ее пинком, включает свет, и заталкивает меня внутрь ванной комнаты. Он подходит к большому джакузи, включает воду, пока я стою, нервно кусая губы и рассматривая его. Может быть, схватить вот тот стеклянный флакон и напасть на него, пока он стоит ко мне спиной? Ударить, открыть окно, перелезть через забор и сбежать?

Нет, не выйдет. Я, наверное, даже не смогу его ударить достаточно сильно. Он снял уже куртку, оставшись в черной футболке, и я могу рассмотреть огромные бугры мышц, которые двигаются под кожей, когда он наклоняется, чтобы проверить воду рукой.

Он мне просто шею свернет, не особо напрягаясь, вот и всё.

– Что вы делаете? – испуганно спрашиваю я, когда он возвращается ко мне, берет за локоть и подводит к джакузи, – я же… я одетая! Ай!

Он берет меня под мышки, будто я щенок, и просто ставит меня в воду. В платье. В кедах. Я пораженно открываю рот, пытаясь что-то сказать вразумительное. Псих.

– Нет так нет, Мирослава, – произносит Амир, и в его низком и холодном голосе скользит ирония, – можешь мыться в одежде. Садись в воду. Целиком.

– Вы сумасшедший, – произношу я, не решаясь больше спорить и опускаюсь в воду. Она горячая, но терпеть можно. Кожа быстро краснеет и вверх поднимается пар, – можно я обувь, хотя бы, сниму и воду поменяю? Она грязная.

– Меняй. Снимай.

Я снимаю с ног абсолютно мокрые кеды и сбрасываю их за бортик ванны, ощущая себя героиней какого-то сюрреалистичного сна. Спускаю из джакузи воду, молча наблюдая, как она быстро уходит, споласкиваю от песка дно и ставлю наливаться чистую воду. После поднимаю на Амира взгляд. Он по-прежнему наблюдает за мной, сложив мощные руки на груди.

– Вы так и будете смотреть? Я не разденусь при вас, вы меня пугаете. А если тронете – закричу.

– Долго еще будешь изображать из себя черт знает кого? – похоже, ему на мои слова плевать, потому что он остается спокойным, – мне на хрен не нужно трогать гулящую девку, по недоразумению называющуюся моей женой.

– Тогда уйдите. Я сделаю, как вы сказали – разденусь, выброшу все вещи и искупаюсь, – я предпринимаю еще одну попытку нащупать в этом монстре человечность, договориться с ним, и протягиваю руку запястьем вверх, – принесите мне лучше бинты и перекись. У меня рука болит, смотрите. Все уже прилипло, я не смогу снять платье. Только если с кожей.

Ну вот, Рита, уже пытаешься договориться с похитителем? Амир опускает взгляд вниз, рассматривая рукав платья, залитый запекшейся кровью.

– Или вызовите врача, – уже менее решительнее произношу я, когда он берет меня за запястье. С него станется просто отломать мне руку, чтобы не беспокоила. Нет руки – нет проблемы. В его лапище мое запястье кажется тонкой, бледной веточкой.

Он погружает мою руку в горячую воду, и я нервно сглатываю, глядя в его жестокие темные глаза.

– У меня сейчас снова кровь пойдет…

– Врач не приедет. Посторонние люди к тебе не зайдут, – перебивает он меня, – прислуге запрещено к тебе приближаться и разговаривать. Если не хочешь, чтобы наказание понесли невиновные – и тебе не советую пытаться с ними заговорить.

– Я что, буду сидеть взаперти?

– Да, – Амир вытаскивает мою руку и неожиданно разрывает с треском рукав до самого локтя. Сердце в страхе ёкает. Господи, как он легко это сделал.

– И что со мной будет потом? – тихо спрашиваю я, глядя, как с руки падают в воду алые капли, окрашивая ее розовым, – если я буду вести себя тихо и слушаться – вы меня выслушаете?

Амир выпрямляется. Неужели, правда уйдет? Пожалуйста.

– Вряд ли я тебя хочу выслушать, Мирослава. Но я посмотрю на твое поведение.

Он разворачивается и уходит из ванны, хлопнув дверью.

Глава 9

Я смываю горячей водой запекшуюся кровь с руки, и рану перестает неприятно дергать. Надеюсь, я не добегалась до заражения крови. Все-таки, непонятно обо что я разодрала в темноте руку – вроде это была коряга, а там черт ее знает…

Сколько я не прислушиваюсь – но из комнаты не доносится ни звука. Либо Амир все-таки, совсем ушел и любезно оставил меня одну, чтобы я спокойно привела себя в порядок, либо просто тихо поджидает. Я снимаю с себя мокрое насквозь платье, бросаю на пол, и, глядя, как оно золотом растекается по темному кафелю, внезапно понимаю, что у меня нет сухой одежды.

И что мне делать?… Выйти из ванны и порыться в шкафах Мирославы? А если там действительно Амир?

– Бред какой-то, – тихо говорю я сама себе. Может, это какой-то розыгрыш и меня сейчас снимают скрытой камерой? Просто в голове не укладывается, как человек может быть таким непробиваемым. Нормальный постарается разобраться, этот же будто специально игнорирует все мои мольбы прислушаться.

И он меня пугает до мурашек. Он взял и выдернул меня из мира, где я напрягалась, когда Володя просто повышал голос. Этот не кричит, нет… он просто успел показать за эти полчаса совершенно другой мир, где мое мнение вообще ничего не значит. Нет, хуже. Тут человеческая жизнь ничего не стоит. Я до сих пор не знаю, что с Вовой. С языка не раз был готов сорваться вопрос “Что с моим мужем”, но разум подсказывал мне, что этого спрашивать не стоит, чтобы не сделать еще хуже.

Я еще раз прислушиваюсь, и осторожно снимаю нижнее белье – сначала бюстгалтер, потом леггинсы, которые я оставила, когда надевала платье, а потом и трусы. Быстро споласкиваюсь от крови и грязи, выхожу из ванны, и беру с полочки белый халат. Он пахнет чем-то незнакомым. Не просто стиральным порошком, а чем-то тонким, приятным, похожим на ваниль.

Дверь открывается, а я вскрикиваю, прижав халат к обнаженному телу, когда вижу, что в ванную заходит Амир.

– Я не одета, – пытаюсь сообщить я, пятясь назад, но Амир берет меня за локоть и просто сажает на белый пуф, выпихнув его ногой на середину ванной комнаты. Моя попа с противным звуком прилипает к кожаной обивке. О Боже.

– Руку дай сюда.

– Я голая. Можно мне одеться?

Он прожигает меня темным взглядом, и я затыкаюсь. Пинком отправляет еще один пуф ко мне, бросает на него что-то, и садится на корточки рядом со мной. От этого у меня начинает испуганно биться сердце. Лучше бы он по-прежнему смотрел на меня сверху вниз. Почему-то так казалось безопаснее. Я подбираю ноги, чтобы отодвинуться от него, и пытаюсь закрыться получше халатом, но то, что я по факту совершенно обнаженная рядом с ним, заставляет меня сгорать от стыда и страха.

Потом только я замечаю, что он положил на пуф, и от лица отливает кровь.

– Что вы хотите делать?

– Ты не видишь? – Амир с щелчком надевает стерильную перчатку, – руку давай сюда, ты вообще меня слушаешь? Зашивать буду.

– Само заживет! Не надо! – я испуганно уворачиваюсь, когда он пытается взять меня за запястье, и упираюсь ему в бедро ногой, пытаясь отпихнуть подальше, – не вздумайте!

– Мирослава! – рычит он, а я мотаю головой.

– Нет! Я сама. У меня есть медицинское образование. Не уверена, что оно есть у вас.

– Тебя что, связать? – он перехватывает мою руку и жестко ее фиксирует, и сколько бы я не рвалась, не трепыхалась, как птичка в силках – не отпускает.

– Вы меня хотели убить! А теперь пытаетесь позаботиться? Я вам не доверяю!

– Ты тупая? – интересуется он, и я удивленно смотрю на него. Амир держит меня за предплечье, и сидит так близко от меня, что я запоздало снова вспоминаю – я голая! Голая! Меня прикрывает только халат и то не полностью! И замираю, задержав дыхание, – долго будешь еще притворяться? Ты пока в моем доме, и пока еще моя жена. Бросить тебя подыхать от кровотечения?

– Вы странный, – вырывается у меня, – если уж я ваша жена, то, может, выслушаете меня? Я имею на это право.

Он изгибает темную бровь, и я слышу смешок.

– Нет. Я не хочу тебя слушать.

– Скажите, что вы сделали с… с Володей, – я запинаюсь, едва не сказав “с моим мужем”, но взгляд Амира все равно опасно мрачнеет, – и я разрешу вам зашить мою руку.

– Ты мне условия ставишь?

– Нет… не совсем.

– Еще один вопрос о твоем любовнике – и я его убью.

Я замолкаю. Амир еще несколько секунд сверлит меня взглядом, а потом опускает его и переворачивает мою руку запястьем вверх. Я зажмуриваюсь, молясь, чтобы после его манипуляций мне не пришлось вообще её отрезать.

“Еще один вопрос о твоем любовнике – и я его убью”. Все, что мне удалось узнать о Володе – то, что он жив.

Открываю я глаза, когда Амир, промыв рану, опрыскивает ее чем-то прохладным. Удивленно смотрю на флакончик, и понимаю, что он меня обезболил. Потрясающе.

– Ай, – вырывается у меня, когда мужчина принимается накладывать швы, – могли бы и подождать минутку.

Он бросает на меня быстрый взгляд, но ничего не отвечает. Я невольно рассматриваю его, пытаясь отвлечься от неприятного жжения в руке. А он не противный. Не урод. Мне такие не нравятся, но, наверное, другие женщины легко на него клюют – внешность у него грубая, мужественная. Еще и фантастически богат, судя по особняку, следит за собой – посещает, наверное, тренажерный зал. Или занимается борьбой. Такие мышцы не появятся просто так. Даже если в генетической лотерее повезло.

Я рассматриваю аккуратно подстриженную темную бороду, скольжу взглядом по губам – не полным, не тонким, в меру красивым. Рассматриваю прямой нос с тонким, белым шрамом на переносице и внезапно вздрагиваю, пересекаясь с Амиром взглядами. Он смотрит на меня пристально, и я тоже не могу отвести от страха взгляд. Боже, я так откровенно пялилась на него, что он подумает?

“Да ничего” – мелькает в голове мысль, – “он считает тебя своей женой!”

Ну да, точно.

– В постель иди, – приказывает он, снимая перчатки, а я вздрагиваю, посмотрев на руку. Заштопал меня он почти что профессионально.

– С вами? – вырывается у меня вопрос. Не удивлюсь, если скажет “да. Ты все еще моя жена. Будешь выполнять свои супружеские обязанности”. Тогда я, наверное, точно умру. Володе смотреть в глаза не смогу потом. Если вообще выживу после этого зверя.

Но Амир швыряет перчатки на пол, и молча уходит из ванной комнаты, громко хлопнув дверью. Снова.

Я выхожу спустя несколько минут, справившись со страхом, который будто обнимает меня костлявыми, холодными руками, когда я думаю о том, что Амир может ждать меня там. Медленно открываю дверь и только потом поднимаю взгляд.

Комната пуста.

– Господи, – вырывается у меня вздох, – спасибо.

Удивительно, как человек может быстро смириться с плохой ситуацией, если ему грозит что-то похуже. Потому что я залезаю под большое одеяло со странным облегчением, и меня даже не особо волнует, что я сегодня сплю в чужом доме и в чужой постели.

Глава 10

Утром меня будит громкий стук в дверь. Я подскакиваю, даже не продрав как следует глаза, запахиваю халат, который развязался за ночь, и бегу к двери. Глупая мысль появляется в голове – может быть, это полиция приехала? Этот жуткий зверь не стал бы стучать.

Я открываю дверь и удивлённо смотрю на маленький столик. На нем стоят тарелки с едой и чашка с кофе, над которой поднимается ароматный дымок.

Это мне? Похоже на то. Оставили на пороге, как будто я прокаженная. Есть мне ни капли не хочется. Я с грохотом закрываю дверь, секунду раздумываю, возвращаюсь и беру кофе. Пить хочется ужасно, ещё и голова раскалывается, будто в ней гонг бьёт.

Я всю ночь ворочалась, раздумывая, что же мне делать. И сейчас хожу по комнате, жадно глотая кофе, чтобы проснуться, а душа рвётся выбежать из комнаты и пойти все выложить Амиру. Даже если я похожа на его жену, то это всего лишь внешняя схожесть. А вот ДНК-тест, который можно сделать мне с малышом, расставит все точки над «и». Я не его мама. Биологически.

Я подхожу к окну, и вздрагиваю, выронив из руки чашку.

– Господи, – я резко оборачиваюсь. За спиной стоит Амир. И когда только он успел зайти?

– Почему еда по-прежнему у двери?

– Я не хочу есть, – осторожно отвечаю я. Он смотрит на меня так, будто я – назойливая мошка, которую он по недоразумению не может прихлопнуть сию же секунду, и вынужден терпеть.

– Ты должна есть, – произносит он, а я, не выдержав, начинаю смеяться. Это нервное. Закрываю устало лицо руками и пытаюсь сдержать глупый истеричный смех. Это просто невыносимо. Он со всеми людьми обращается, как с бездушными куклами?

– Я! Не! ХОЧУ! – произношу я твёрдо каждое слово, – будете кормить меня насильно? Впихивать еду в рот?

– Можешь хоть собакам отдавать, но еда не должна оставаться, – от его холодного и непробиваемого тона я передергиваюсь, – запомни, Мирослава, пока ты здесь, то ведёшь себя, как примерная жена.

– Сделайте ДНК-тест, – я убираю руки от лица и смело смотрю на своего похитителя, – малыш, которого я вчера спасла – не мой. Это подтвердит тест, и вы сможете меня отпустить на все четыре стороны, продолжив искать настоящую жену.

Я замолкаю, потому что во взгляде Амира появляется очень тёмная и нехорошая эмоция, с которой он вчера смотрел на меня ещё в коридоре моей квартиры. Что я не так сказала? Я испуганно сцепляю руки, стараясь справиться с волнением. Я вроде слова не перепутала, глупость не ляпнула. Чего он?

Он делает шаг ко мне, и я опускаю взгляд, нервно сглотнув. Будь он менее огромным, и мне было бы проще выдержать этот моральный терроризм, но сложно казаться уверенной и твёрдой, когда твои глаза находятся на уровне груди оппонента.

– Собираешься врать до последнего или надеешься сбежать? – холодно произносит Амир, – или хочешь, чтобы потом пошел слух, что я делал ДНК-тест сыну, потому что моя жена – потаскуха и нагуляла его?

– Да нет же, – тихо произношу я, – я просто хочу доказать свои слова.

– Ты, кажется, слабо представляешь, что предлагаешь мне. Одевайся и иди к ребенку.

– Пожалуйста. Вы ломаете мне жизнь.

– Твои доказательства ничего не изменят. Ты в любом случае никуда не уйдёшь.

– Что!? – пораженно вдыхаю я, – Вы с ума сошли? Я вам не ваша игрушка!

Амир снова приближается ко мне, и я прячусь назад. Он наступает на меня, а я испуганно смотрю на него. Лодыжки внезапно упираются во что-то твёрдое, и я, не удержавшись, падаю назад. На кровать.

– Тебе лучше быть тихой и покорной, – усмешка становится кривой, когда Амир наблюдает, как я пытаюсь отползти от него подальше, – притворяешься невинной девочкой – притворяйся убедительнее, чтобы не злить меня. Иначе я вспомню, что моя жена – потаскуха.

– Я не ваша жена!

– Мне плевать. Врешь ты, или действительно просто похожа на неё – не имеет значения. Я не собираюсь разбираться. Ты уже здесь. Одевайся и иди к ребёнку. Я хочу пообщаться с сыном.

Я обречённо прячу лицо в руках. Это точно какой-то идиотский сон.

– Мне что, придётся всю жизнь изображать вашу жену? – глухо интересуюсь я, – или вы грохнете меня, как и обещали, через две недели за то, что я не совершала?

– Одевайся.

– Выйдите, – зло говорю я, – и оденусь.

– При мне. Так ты будешь расторопнее.

Дьявол! Я со злостью подскакиваю с кровати, и, глядя в эти холодные, равнодушные глаза, развязываю поясок. Швыряю яростно его на пол, подхожу к шкафу, распахиваю дверцы, берусь за полы халата и демонстративно срываю с себя, швырнув на пол и оставшись в одном белье. Я не смогла вчера надеть чужие вещи. Просто постирала свое и высушила его в сушилке.

– Довольны?! – выплевываю я, – полюбовались? Успокоились?! Выйдите теперь прочь, если все рассмотрели!

Я яростно поворачиваюсь к шкафу, чтобы поскорее одеться, и удивленно замираю. Кажется, я перепутала шкафы. Я как дура, стою перед шкафом с постельным бельем!

Я густо краснею с тихим смехом чудовища позади, подбираю нервно халат и уже хочу было накинуть его на плечи, как слышу ехидное:

– Кажется, я сказал тебе избавиться от вчерашних вещей. Не спеши одеваться, Мирослава.

– Боже мой, – я со стоном закрываю лицо ладонями и стекаю на пол, – мне неприятно носить чужие вещи. Тем более, чужое нижнее белье. Поэтому я осталась в своём. Хоть убивайте, не переоденусь.

Я слышу шаги – Амир подходит ко мне, а потом тихо шуршит ткань одежды. Каким-то шестым чувством, я понимаю, что он садится на корточки рядом со мной. Когда этот монстр начинает говорить, я убеждаюсь в том, что угадала.

– Не спорь со мной. Это бесполезно, я тебя сломаю. Просто слушайся. Сказал одеться – одеваешься без глупых вопросов. Или будет хуже.

Он выпрямляется и я отнимаю от лица ладони, мрачно глядя на этого тирана.

– Надоели старые шмотки – можешь выбросить. Куплю новые.

– Я могу выйти в магазин? – я цепляюсь за призрачную надежду оказаться на людях. Амир уже стоит ко мне спиной, поэтому я не могу узнать – разозлил его мой вопрос или нет.

– Если я разрешу.

– А вы разрешаете? Я не смогу носить чужую одежду. Точнее, хотя бы белье. Мне тогда нужно новое и я спокойно переоденусь.

– Я посмотрю на твоё поведение сегодня.

Он выходит из комнаты, впихнув напоследок столик с едой , и закрывает дверь. Я выдыхаю. Меня отпускает напряжение, которое все это время скручивало мои нервы, пока этот человек стоял радом со мной. Он может вообще даже не открывать рот и не отдавать приказы, одно его присутствие заставляет напрягаться и ждать нападения.

Намёк я прекрасно поняла. Спорить с ним бесполезно. Он никогда не даст заднюю из принципа. Его невозможно уговорить. Какой-то железобетонный экземпляр, тиран, который любую ситуацию развернёт в дико невыгодную для меня сторону.

Буду беспрекословно слушаться – и на своей шкуре пойму все приятные стороны золотой клетки. Смогу вырваться из заточения, оказаться среди людей… и сбежать. Он же не будет угрожать мне оружием на людях? Нет, конечно.

Я раздвигаю дверцы соседних шкафов и нахожу, наконец, одежду. Что сказать… все достаточно сдержанное на первый взгляд, но явно дорогое. Тот случай, когда одежда выглядит шикарно не из-за вычурности, а из-за качественной ткани и пошива.

Я достаю темно-синее платье, и задумчиво смотрю в зеркало.

Нет, Амир, ты меня не сломаешь. Я не идиотка, чтобы биться лбом в каменную стену. Главное оружие женщины – ум и хитрость, и ты получишь тихую и послушную жену. Ненадолго. Пока я не добьюсь своего…

Я снимаю нижнее белье и надеваю платье на голое тело. Настоящая жена Амира была немного полнее, поэтому платье в плечах мне великовато. Но в целом я выгляжу удовлетворительно.

Надеюсь, у него тут нет нигде зеркальных полов! Ради своего спасения я, конечно, перетерплю пять минут позора, разгуливая в таком виде, но не хотелось бы совсем потерять достоинство.

Я задумчиво смотрю на запястье и трогаю зашитую рану. Она только немного побаливает, а так выглядит неплохо для раны, которую зашивал не профессионал… кто он такой, черт побери?

Расчесав пятерней волосы, я выхожу из комнаты. Амир расслабленно сидит на диване, положив ногу на ногу. Он цепко ощупывает меня взглядом, стоит только мне переступить порог. Вряд ли я, по его мнению, выгляжу хорошо – я так и не стала трогать ЧУЖУЮ расческу, да и без макияжа я выгляжу довольно бледно. Природа одарила меня красивыми волосами с рыжим отливом, а прокрасить как следует брови и ресницы забыла.

Такие мужчины, как Амир, наверное, любят ярких девушек. У Мирославы на туалетном столике лежит куча разных баночек с косметикой. Боюсь, если этот тиран решит приказать мне сделать себя поярче – он получит клоуна. Я в жизни не пользовалась такими насыщенным и тёмными цветами.

Ну и прекрасно. Он требовал послушную жену, а не красивую – вот послушно и нарисую себе черте какое лицо.

– Я готова, – говорю ему я. Нет, видимо, его совершенно не заботит мой бледный видок. Он едва заметно и довольно ухмыляется. Как дьявол, который вот-вот получит чистую душу за бесценок.