Анна Потий
Иллюзия треснула

Я приуныла. Если Грейс за столько лет не смогла найти свою дочь и мужа, будучи руководителем общины, то как это выйдет у меня?

– Не отчаивайся, – Дэррил как будто прочитал мои мысли. – Я нашел свою жену три года назад. Я вынужден был отправить ее в иллюзию, так как работал на прогрессистов. Думал, что получу информацию о ее убежище, но мне пришлось самому ее искать. К счастью, детей у нас не было. Люди находят родственников, даже друзей. Просто не всем везет. И на это нужно очень много времени. Особенно, в случае с маленькими детьми. Кто-то из них до сих пор в тех особых детских бункерах, но большая часть живут в городах прогрессистов. А туда не так-то просто попасть.

– И опасно, – добавила Ханна, до этого молчавшая. – Они могут отправить тебя обратно в иллюзию, могут в тюремный бункер, а могут и убить, если окажешь сопротивление. Кажется, что природа щедро наделив их гениальным умом, просто не нашла ресурсов на добрые чувства.

– У меня есть подозрения, что либо прогрессисты – новая ветвь человеческой эволюции (они ведь и браками сочетались только с такими же, как они), либо они какими-то препаратами притупили в себе эмоциональность, оставив место только холодному расчетливому уму, – озвучил свои мысли Дэррил. – Может, это все воспитание, конечно. Мой отец тоже был прогрессистом и меня воспитывал в духе, что наука – прежде всего. Но он рано умер, а мать не была ученой, хоть и поддерживала многие идеи прогрессистов. Так что на меня не было оказано сильного влияния. Хотя, наука мне всегда была интересна. Впрочем, и чувства мне были не чужды. Они-то и погубили мои карьеру. Возможно, и правда, ученым лучше не чувствовать и быть такими холодными. Как бы жестоко это не звучало.

– Я думаю, должен быть какой-то баланс в обществе, – прервала я монолог Дэррила. – Ученые должны заниматься наукой, но не должны быть заперты в своем собственном мирке. Вокруг них должны быть другие люди, которые бы их уравновесили, которые бы указали им, где корректно использовать их изобретение, а что причиняет душевные страдания людям.

– Ты говоришь, как мятежники, – Дэррил широко улыбнулся. – Они хотят сломать эту систему и сделать города доступными для всех, чтобы не было гонений и преследований, чтобы все были равны и жили в гармонии.

Грейс упоминала в своем рассказе мятежников, но ничего подробного о них не сообщила. Я поинтересовалась у Дэррила, кто они такие.

– Живут точно так же, как мы, в общинах, – пояснил Дэррил. – Но не просто поддерживают сбежавших из убежищ и дают им кров и еду, а проводят миссии по изменению системы. Именно благодаря ним у нас есть списки тех, кого отправили в убежища, а кого в бункеры. Хоть эта информация и не была засекречена, в свободном доступе она не лежала. Они многое делают, чтобы улучшить жизнь. У них есть план и вера в собственные силы. Мятежники – одни из немногих, кто рискнут пробраться в город ради спасения беглецов, они вообще готовы драться и сражаться за простых людей. И постоянно ищут родных и близких, кто бы их об этом не попросил. Многие семьи воссоединились именно благодаря ним.

– Хорошие они люди, эти мятежники, – сделала я вывод. – А где их можно найти?

Мне подумалось, что я тоже могла бы их попросить о помощи в поиске. Сама-то я точно не справлюсь. Этот мир для меня такой новый, чужой, враждебный.

– Они не афишируют свое местоположение, – Дэррил пожал плечами. – И часто меняют места обитания. Можно поспрашивать у торговцев, они с ними ведут дела. А если повезет, то можно встретить случайно среди Руин. Мы так называем города и деревни, которые полностью разрушены и в них никто не живет.

– А где найти торговцев?

– Много где. Есть бродячие торговцы, есть и те, что живут в открытых поселениях, есть даже общины торговцев. Хоть они зачастую и не знают, где живут мятежники, но можно подождать с недельку-другую, рано или поздно кто-то из мятежников к ним приходит.

Да уж, не так-то просто найти этих ребят. Впрочем, оно и понятно: таким нужно скрываться.

– А что такое «открытые поселения»? – меня мучило столько вопросов одновременно, что я хваталась за каждое новое слово.

Дэррил ухмыльнулся. Похоже, его забавляло мое любопытство. Но он с радостью делился своими знаниями. Он был приятным темнокожим мужчиной, на вид немного моложе Грейс. Он хотел было продолжить разговор, но тут в комнату вошла женщина, тоже темнокожая, хоть и намного светлее.

– Опять просвещаешь новеньких, Дэррил? – она нежно ему улыбнулась.

– Да, это Милли. Ее вчера встретили Ханна с Дэйвом, – он весело ей подмигнул и повернулся ко мне. – Это моя жена Сандра.

Я приветственно кивнула Сандре, слегка улыбнувшись. Они выглядели милой парой. Чудесно, что они смогли найти друг друга через столько лет и не растеряли своих чувств. Это давало надежду.

– Открытые поселения – это небольшие деревни, которые прогрессисты не трогают, – продолжил объяснять Дэррил. – Там живут либо те, кого выпустили из бункеров – безобидных, не настроенных враждебно людей, либо те, кто не попал ни в убежище, ни в бункер.

– А много таких было? – судя по тому, что я успела узнать, в первые пять лет вокруг был высокий уровень радиации. А это явно не могло положительно сказаться на здоровье.

– Да, достаточно, – подтвердил Дэррил. – Кто-то прятался в собственных убежищах под домами, другие сражались на войне, третьи еще где-то пережидали, не успев просто попасть под программу защиты. Невозможно было забрать всех.

– А как же радиация?

– Кто-то сумел переждать ее, кто-то погиб, остальные же получили лекарства. Прогрессисты понимали, что всех желающих им не укрыть и начали распространять при помощи роботов, мы таких называем «ходячая медстанция», лекарства от радиации. О существовании этих роботов было сообщено при помощи сброшенных с вертолетов листовок, радио (это единственное средство коммуникации, которое полностью сохранилось) и сами роботы об этом кричали на каждом углу. Позже им было позволено жить в уцелевших деревнях под строгим надзором. В их поселения постоянно наведываются прогрессисты, с целью контроля и поиска беглецов и мятежников. Поселенцам разрешено мирно жить и торговать, но только пока они не делают того, что может навредить прогрессистам. Предполагается, что торговлю они должны вести либо с самими прогрессистами, либо с другими такими же поселенцами. Но, конечно же, они торгуют со всеми. Просто одни поселенцы готовы за деньги продать беглеца или мятежника прогрессистам, другие же не являются сторонниками прогрессистов и всегда укрывают от них беглецов.

– А как распознать, какое из поселений доброжелательно? – поинтересовалась я.

– У торговцев есть списки однозначно безопасных поселений и нерекомендуемых к посещению. Конечно же, поселений намного больше. Поэтому, в незнакомые лучше не заходить. И вообще, в любых поселениях бывать рискованно, так как даже в доброжелательном ты можешь оказаться в момент очередного рейда прогрессистов и они сами тебя разоблачат. Жить в поселениях нам однозначно заказано. Мятежники же борются за то, чтобы и нам позволили там жить или строить свои дома.

Сандра, до этого убиравшая в комнате, подошла к мужу и положила руку ему на плечо. Улыбнувшись мне и Ханне, она обратилась к Дэррилу:

– Ты утомишь девочку таким обилием информации.

– Да нет, все нормально, – поспешила заверить я. У меня было еще много вопросов. – Мне хотелось бы поскорее разобраться во всем, что происходит.

– Ты все равно за один день все не узнаешь. От такого обилия информации только стресс заработаешь. Нужно постепенно все осваивать, привыкать к новой жизни, иначе будет срыв.

– Моя жена – психотерапевт, – ухмыльнулся Дэррил, погладив жену по руке.

– Была бы, если бы успела окончить университет до войны, – Сандра вздохнула. – А так, я по большей части самоучка. Но людям и этого хватает. Такие, как я здесь очень нужны.

– Я даже в иллюзии нуждалась в психотерапевте, – призналась я Сандре. – Когда мне казалось, что мир, в котором я живу – ненастоящий.

– О, у тебя капсула барахлила? – Сандра понимающе кивнула. – А сейчас ты как? Держишься?

– В первые часы, когда я осознала, что произошло, было сложно, а сейчас все мои мысли забиты поисками родных и я просто не хочу ни о чем больше думать.

Сандра подошла ко мне и присела на корточки перед диванчиком, на котором мы с Ханной сидели. Она положила руки мне на колени и посмотрела в глаза.

– Не нужно блокировать мысли, это вредно, – ее ореховые глаза, казалось, проникали в самые глубины моего подсознания. – Нужно все осознать, принять и жить дальше. Если будет сложно, обращайся. За это денег у нас не берут.

– Хорошо, – я благодарно ей кивнула. – Но все же, я хотела бы в первую очередь определиться с планом поиска родных. Вы мне подскажите, где искать торговцев?

– Ты меня не слышишь, Милли, – Сандра продолжала мне смотреть прямо в глаза, как будто гипнотизируя. – Всему свое время. Ты пока еще полнейший новичок в этом мире и мы не можем позволить тебе уйти, пока ты не научишься базовым навыкам выживания и не разберешься в устройстве нашего мира. Ты же не хочешь погибнуть прежде, чем найдешь своих родных?

– Не хочу, – я нахмурилась и опустила взгляд на пол, но не могла не согласиться с Сандрой. Просто во мне бурлила нерастраченная за годы сна энергия и я хотела получить все сразу, хоть в глубине души и понимала, что это глупо. – Но с чего мне начать?

– А начать тебе нужно с выбора полезного занятия в общине, – Сандра поднялась и села напротив, притянув поближе стул. – Мы всегда нуждаемся в поварах, уборщиках, сортировщиках товара, заведующих складами – это те занятия, которые годятся для новичков. Те, у кого есть определенные навыки, знания – занимаются тем, что умеют. Но обычно это либо давно проснувшиеся, либо старшие люди. Вот, когда научишься стрелять, тогда тебя и часовым могут поставить на обзорную вышку, и в охрану периметра взять, и на рейды отправить. Но пока ты не проявила себя, мы можем предложить только такой минимум. Бездельников мы не кормим. Так что выбирай, чем ты хочешь заняться?

Я призадумалась. Убираться мне особо не хотелось, ничего приятного в этом нет. Сортировать и следить за товарами и продуктами можно было бы, но это скучно. А вот готовка мне была интересна. По крайней мере, в иллюзии я была хороша в этом деле.

– В моей иллюзорной жизни я любила готовить и получалось у меня довольно неплохо, – сообщила я Сандре. – Но не знаю, насколько мои навыки в этом деле соответствуют реальности.

– Обычно кулинарные навыки соответствуют действительности, – обрадовала меня Сандра. – В программу обучения детей и подростков были заложены базовые рецепты. Все остальное – импровизация, но все же реальная, так как знания о продуктах не выдуманы. Так что, пойдешь на кухню? Нора будет тебе рада, у нас в последнее время поуменьшилось поваров.

– Да, пойду, – я решительно кивнула.

– Хорошо, – Сандра мне улыбнулась. Похоже, она была довольна моим выбором. Повернувшись к Ханне, она продолжила: – Ханна, отведи ее к Грейс, пусть все оформит. И пусть определит ее на обучение, – и снова обратилась ко мне: – Вижу, ты девочка активная, Милли. Нужно направить твою энергию в нужное русло.

Я согласно кивнула. Мы с Ханной попрощались с Дэррилом и Сандрой и пошли к Грейс. По дороге я решилась спросить у Ханны:

– Это потому Грейс выглядела такой грустной, что не может найти ребенка? Или она вчера просто не в настроении была?

– Грейс всегда грустит, – шепнула мне Ханна. – И с каждым годом все сильнее. Сандра ей периодически выдает антидепрессанты, их трудно сейчас достать, да и не в приоритете они, но это все равно не помогает. Грейс стремительно теряет надежду. Столько лет ведь прошло, а никого из своих она не нашла.

Было печально это слышать. Грейс мне сразу как-то понравилась и хотелось бы, чтобы у нее все было хорошо. Она ведь заслужила счастье, руководя общиной и помогая людям. Такие люди, как она, должны быть вознаграждены за свою деятельность.

Когда мы вошли в кабинет, Ханна рассказала Грейс о нашем посещении Дэррила и Сандры и сообщила ей, что я хочу работать поваром. Грейс кивнула и сразу же что-то вбила в компьютер, наверное, данные о моей должности. Я решила, что нужно сразу перейти к делу и выяснить некоторые моменты, поэтому спросила напрямую:

– Сандра сказала, что вы не позволите мне уйти, пока я не обучусь необходимым навыкам выживания, – я посмотрела прямо в тусклые серые глаза Грейс. – Это правда?

– Силой я тебя удерживать не стану, – Грейс вымученно улыбнулась и потерла рукой лицо. Видимо, ее что-то беспокоило в данный момент, несвязанное со мной. – Но я настоятельно прошу тебя задержаться хотя бы на неделю, а лучше – на месяц, чтобы быть готовой к реальному миру. Это для твоего же блага.

– Хорошо, – я вынуждена была с ней согласиться. Как бы мне не хотелось начать поскорее поиски, я прекрасно понимала, что не знаю нового мира и его законов, не знаю, где искать и с чем могу столкнуться. – С чего мне следует начать?

– С работы. Скоро уже обед, тебе нужно помочь Норе с готовкой, – Грейс снова потерла лицо. – После Ханна тебе покажет, где у нас обучают обращению с оружием и навыкам выживания. И библиотеку. Тебе необходимо изучить историю.

Я мысленно застонала. Вместо того чтобы искать сестру, придется засесть за уроки. Но выбора у меня не было. Грейс ведь была права. Мне нужны знания и навыки.

Я поспешила на кухню. Ханна меня оставила, пообещав забрать после обеда – у нее были свои дела. Похоже, ей нравилось со мной возиться. Хорошо, когда есть друзья.

Глава 6

Все, что нужно знать о жизни в Руинах

Нора обрадовалась, что я записалась ей в помощницы. Она была главным поваром целой общины, а помогали ей сейчас всего две девушки. Со мной помощниц стало трое. Слишком мало поваров, чтобы накормить столько людей.

– Большинство девушек и женщин не стремятся целый день готовить еду на всю общину, – пояснила Нора. – Научатся чему-то более полезному и спешат отсюда упорхнуть. А мне вот нравится готовить, но только много приходится.

– А вы давно здесь, Нора? – поинтересовалась я, пока она мне показывала, что где лежит на кухне.

– О, пожалуйста, обращайся ко мне на «ты», не люблю этих формальностей, – попросила Нора. – Да и не такая я старая, мне всего 35.

– Хорошо, – я улыбнулась.

– В общине я уже 4 года, а проснулась я 7 лет назад – меня мой брат нашел и разбудил. Он тоже здесь живет, на охране стоит. Я и мужа в общине встретила. Мы два года назад поженились.

– А почему в общине нет детей? – задала я волновавший меня со вчерашнего дня вопрос. – Я в курсе, что младенцев в иллюзию не погружали, но неужели никто после пробуждения не пытался завести детей?

– Да есть тут дети, – Нора вздохнула. – Немного, но есть. Безумцев, жаждущих заводить детей в этом разрушенном мире, хватает. Просто дети в основном находятся в отдельном блоке, в целях защиты, и редко ходят по общим коридорам. Столовая у них тоже отдельная. Я всегда хотела детей, но рожать сейчас, боясь, что с ребенком может что-то случиться, что его отберут и сотрут память – нет, этого я не желаю. Может быть, когда мятежники достигнут своей цели и нас перестанут преследовать, тогда и заведу. Но пока нет. И многие придерживаются такого же мнения. Зачем нужно ребенку тяжелое детство? Вот ты, если бы была ребенком, хотела бы жить в таком мире?

– Я и взрослая в нем жить не хочу, – я покачала головой, чистя картошку к обеду. – Жутко здесь очень.

– Вот и я о чем, – Нора быстро мыла и нарезала почищенную мной картошку и закидывала ее в одну из кастрюль. – Эгоистично приводить детей в такой мир. Хочется – перехочется. Детям тяжело здесь. Вот в городах у прогрессистов, говорят, хорошо. Но нам туда путь заказан. Наша община, конечно, довольно защищенная, но все равно это не то.

– А сколько человек здесь живет?

– Чуть больше двухсот. И всех надо прокормить. Поэтому давай побыстрее чисть, обед не ждет, – Нора меня поторопила.

Я решила больше не задавать вопросов и чистила картошку, как могла быстро. Но в голове моей было слишком много мыслей, и я просто не могла долго молчать.

– А овощи вы откуда берете? Выращиваете? Покупаете? Они не радиоактивные?

– Выращиваем в теплицах. Нет, радиации в них практически нет. Может, совсем маленькая доза, но наши организмы к этому привыкли. К тому же, есть лекарства, – пояснила Нора. – А для земли существуют специальные удобрения, которые нейтрализуют радиацию в почве. Их мы либо покупаем, либо добываем, где можем. Вот так-то.

Хоть на кухне и приходилось работать не покладая рук, мне нравилось, что я занята. Это помогало отвлечься от тревоживших меня мыслей. И если на счет родителей и сестры я могла себя успокоить, то мысли о Йене не давали мне покоя. Я так его любила, нам было хорошо вместе, он был моей опорой и поддержкой, а теперь его не просто нет – его и не было никогда. Мой парень – плод моего воображения. Как нелепо. И, тем не менее, что-то в глубине меня шептало, что стоит попытаться его найти. Возможно, он немного другой, но все же существует? Я не верила, что выдумала его с нуля. Я утешала себя мыслью, что где-то видела Йена в детстве, он мне запомнился, и я его образ потом воссоздала в иллюзии. Только эта вера помогала не сойти с ума и не кричать от безысходности каждую ночь.

Ханна пришла, как только началось обеденное время, и сразу же утащила меня за столик. За стойкой на раздаче еды осталась одна из девушек – мы все должны были дежурить по очереди.

– Ну как тебе первый рабочий день? – она улыбнулась, с аппетитом уминая вареную картошку за обе щеки.

– Нормально. Нора классная.

– Ага, – Ханна кивнула, продолжая жевать.

– А Грейс в столовую не приходит? – поинтересовалась я, оглянувшись по сторонам и не увидев нашего лидера.

– Редко. Обычно она ест у себя.

– Что-то она сегодня не в духе. Или мне показалось?

– Не показалось, – ответила Ханна, откусывая уже огурец. Похоже, она сильно проголодалась. – Вернулась команда из очередного похода и снова никакой информации ни о ее дочери, ни о муже. С каждой такой неудачей Грейс становится все хуже и хуже. Она теряет веру.

– Печально это слышать.

– Грейс изо всех сил старается не падать духом, она ведь лидер общины, она должна вдохновлять, но… – Ханна вздохнула. Видно было, что девушка искренне переживала за Грейс. – Она в отчаянии. Ни единой зацепки, ничего, как будто ее муж и дочь были стерты или их никогда не существовало. Многие находят хоть каких-то родных или хотя бы сведенья о них, но только не она. Я боюсь, что Грейс вскоре не выдержит и что-то с собой сделает. Сандра постоянно ее поддерживает, но ни психотерапия, ни лекарства Грейс не помогают. Ей нужна хоть малейшая информация о родных. Вот хотя бы такая, что тебе дала Нэнси.

– Хотелось бы поскорее проверить, но я даже не знаю, где искать это место с убежищем и как туда попасть.

– Пройдешь обучение и сможешь отправиться на поиски, – приободрила меня Ханна. – Думаю, мы с Дэйвом и Нэнси отправимся вместе с тобой. Нэнси, конечно, не любитель выходить за пределы общины, но я ее уговорю.

– Мне не хотелось бы вас утруждать, – конечно, мне было приятно участие Ханны, но наверняка у нее было полно забот и без меня.

– Ой, да нам несложно, – заверила Ханна, доедая обед. Она удивительно быстро ела и при этом успевала говорить. – Все равно нужно посетить то убежище, чтобы скачать информацию с их компьютера. Мы до сих пор этого не сделали.

– А с моего убежища не нужно? – спросила я на всякий случай. Возвращаться туда мне точно не хотелось.

– Нет, уже есть. Мы не в первый раз туда проникаем. Прогрессисты периодически наведываются в убежища с целью проверки людей и оборудования и, естественно, привозят для себя запасы продовольствия. Обычно намного больше, чем съедают. А мы их потом воруем, – пояснила Ханна. – Дэйв умеет взламывать наружные двери убежища, но сигнализация все равно срабатывает. Поэтому все надо делать быстро: проникаешь внутрь, проверяешь по реестру нужного человека, скачиваешь реестр, а если твой человек находится, то отключаешь капсулу, забираешь его, одежду и припасы и делаешь ноги. Чем быстрее, тем лучше. Иногда военные, которых прогрессисты отправляют на поимку беглецов, могут оказаться поблизости и получить сигнал. У всех них в наручных часах есть передатчики со связью.

– А почему мы не можем в свои их установить? – мне показалось это хорошей идеей. Связи определенно не хватало – ни телефонов, ни интернета. Совсем как в каменном веке.

– Потому что, если одного из нас поймают, то потом смогут отследить по этим часам тех, с кем он общался. Мы знаем, как вставить чип для связи в часы, но это опасно. Он отслеживает местоположение. Безопасность превыше связи.

С этим было сложно не согласиться. Впрочем, мне и некому сейчас звонить. Пока что. Но все равно как-то дико жить без привычной связи. Надеюсь, я смогу свыкнуться с такой жизнью. Ведь как-то раньше люди обходились без этого!

Все свободное от готовки время я посвящала тренировкам и обучению. Мой день был расписан почти по минутам. С раннего утра я спешила на зарядку с Ханной и другими, затем бежала помогать на кухню, завтракала, отправлялась на обучение владения оружием и рукопашным боем, шла готовить обед, после обеда сидела за учебниками и различными пособиями, бежала готовить ужин, а после ужина чаще всего сразу же падала спать. Я слишком уставала, чтобы думать о том, что меня тревожит и это было хорошо. Я все равно не могла ничего изменить пока что, поэтому было лучше ни о чем сейчас не думать.

Оказалось, что у меня довольно неплохие способности к стрельбе – я метко поражала цели. Да и занятия спортом не были для меня чем-то непосильным. Наш тренер по стрельбе довольно подробно рассказал о неприятностях, которые можно встретить в Руинах. Основными из них были боевые роботы и рейдеры – местные бандиты-мародеры. Реже можно было встретить прогрессистов, но они всегда были на машинах, поэтому их легко было заметить и вовремя спрятаться. Убивать их намеренно запрещалось, только в случае самообороны. Это был негласный закон, так как, убивая прогрессистов, мы бы окончательно настроили их против себя и вызвали бы очередную волну военных действий, а нам нужен был мир. Рейдеры были наиболее опасны из людей и могли встретиться практически в любом месте (в отличие от прогрессистов – те редко забредали вглубь Руин, перемещаясь, в основном, по дорогам возле убежищ и открытых поселений). Зоркий глаз, острый слух и постоянная настороженность – только так можно было избежать с ними встречи. Они часто стреляли по людям, особенно, если видели на них сумки или рюкзаки. И на прогрессистов они тоже нападали. Рейдеров обычно отличала серая одежда, которая помогала им слиться с обломками зданий. В них можно было стрелять первыми, так как рейдеры очень мешали установлению мира и считались преступниками.

Боевые роботы были куда меньшей проблемой, чем люди, хоть и были беспощадным куском металла, который нельзя ни в чем убедить. Однако их довольно просто было обезвредить, если уметь метко стрелять – всего-то нужно было попасть в плечевой сустав руки с оружием и робот больше не может убить. Мне даже рассказали, как полностью отключить робота и разобрать его, чтобы добраться до внутренних деталей. Они очень ценные и торговцы отваливают за них приличные деньги.

В библиотеке я активно изучала исторические книги, ведь та программа по истории, которую вложили в наши головы в иллюзии, была существенно подкорректирована. Я многое узнала о прогрессистах и традиционалистах, о войне. Изначально прогрессисты были неким добром, несущим пользу и радость обществу, но постепенно их эксперименты и изобретения становились либо невыгодны для бизнесменов, либо считались неэтичными. Типичные проблемы ученых. Их жажда знаний обернулась против них, превратив их практически в бездушных роботов, которых они также создавали тысячами. Это всколыхнуло первую волну негодования. Традиционалисты пытались их сдержать, запрещая некоторые эксперименты и изобретения. Позже взбунтовались бизнесмены и производители. Прогрессисты улучшали жизнь людям, создавая качественный товар и технику, которую достаточно было купить один раз, и ломалась она редко. Это, естественно, не устраивало тех, кто эту технику продавал. Деньги начали обесцениваться. Даже врачи забили тревогу: мол, если на все болезни будут простые и доступные лекарства, то как же мы будем зарабатывать? Никто не хотел терять свою выгоду, несмотря на то, что благо от новых изобретений было несомненным.

Вся проблема оказалась в том, что общество было не готово к таким быстрым изменениям. Внедрять новые технологии, новые порядки нужно было постепенно, а прогрессисты своими изобретениями обрушили и экономику, и всю привычную систему общества. Это и привело к войне: прогрессисты хотели немедленных перемен, а традиционалисты крепко держались за старую систему. Отсюда и такие названия для них: одни были за прогресс, а другие держались за традиционные ценности. Такой масштабной войны еще не было – одновременно по всему миру были сброшены бомбы, разрушая лаборатории прогрессистов и мирную жизнь простых людей. Традиционалисты хотели стереть с лица земли ученых, чтобы потом из пепелища возродить старое, привычное для них, мироустройство, но допустили ошибку. Они забыли, на чьей стороне сила. У прогрессистов были не просто тысячи преданных солдат-людей, у них были боевые роботы, подземные убежища и уникальное оружие. А еще у них не было желания беспричинно убивать мирных жителей, в отличие от радикально настроенных традиционалистов. Они и сейчас стараются не убивать, только в случае сопротивления, нападения или опасных рейдеров. Но, тем не менее, права выбрать нормальную жизнь нам не давали. Прогрессисты считали благом иллюзию, а в свои города допускали только избранных. Ненадежные люди должны были тихо-мирно проспать всю свою жизнь, пока прогрессисты создавали новый мир в своих закрытых городах. Так они предполагали навести порядок. Холодно и расчетливо. Но наука иногда допускает ошибки, ведь человек несовершенен. Капсулы оказались не такими уж надежными и начали выходить из строя. Люди просыпались и недоумевали. То, что планировалось как благо, обернулось злом. И теперь прогрессисты вынуждены разгребать всю ту кашу, что они заварили вместо налаживания собственной жизни. Вот такой урок истории.

В нынешнее время прогрессисты жили благоустроенной жизнью в огражденных от разрушенного мира городах, а остальные выживали, как могли. Наша жизнь осложнялась еще и постоянной «охотой» на нас прогрессистами. Они жаждали взять нас под контроль и снова отправить спать в иллюзию. Но мы умели прятаться и выживать. К тому же в разрушенных магазинах, супермаркетах, складах все еще было полно продуктов и полезных вещей. Те, кто ходил в рейд за едой, брали сколько могли унести, а потом возвращались по необходимости. Иногда в таких местах устраивали свои склады рейдеры, и их можно было ограбить. Также, если у прогрессистов была какая-то миссия в Руинах, то они брали с собой множество припасов и часто их оставляли. У них в городах было вдоволь еды и они легко ею разбрасывались. А может просто нас жалели и оставляли подачки. Наверное, не все они были жестоки, кто-то мог тайно нам сочувствовать. Помимо этого, прогрессисты просто перевозили запасы продовольствия из одного города в другой, торговали с поселениями, и рейдеры их грабили, пополняя свои склады. Иногда даже нашим удавалось украсть что-нибудь из продуктовых машин. Вот так мы добывали еду.

Я еще много чего интересного узнала об этом мире. Например, о том, что одна половина животных вымерла, а другая мутировала. И лишь небольшая часть животных осталась почти неизменной – добрые люди забрали их к себе в персональные убежища, были также отдельные бункеры для животных у прогрессистов. Те, что остались на поверхности земли и мутировали, часто представляли опасность. Помимо того, что такие животные были достаточно радиоактивны, они еще имели склонность к повышенной агрессии. Мутировавшая собака сразу же бросалась на человека и могла запросто его загрызть. На животных постоянно велась охота. В целях безопасности и ради мяса. Для снижения уровня радиации в мясе, его помещали на несколько суток в контейнер со специальной жидкостью – еще одна разработка прогрессистов, к которой у нас есть доступ.

То же самое с землей. Сначала почву обрабатывали большим количеством удобрений, снижающих уровень радиации, и только затем ее использовали для посадки. В процессе роста овощи и фрукты также активно удобрялись. Помимо этого использовалась система гидропоники, а также выращивание растений на очищенной почве в закрытых лабораториях с чистым воздухом. Уровень радиации сейчас хоть и был невысоким, но все же был и нам необходимо было минимизировать его влияние на организм.

Много ученых сбежало от прогрессистов к простым людям, благодаря чему все эти технические приспособления стали доступными и активно использовались. Я, конечно, не разбиралась во всех этих научных тонкостях, но в общих чертах поняла, что как работает.

Моя подготовка и обучение заняли около месяца, и только тогда Грейс дала добро на посещение убежища, в котором могла быть моя сестра.

– Хочу тебя предупредить, Милли, – Грейс посмотрела мне прямо в глаза, – чтобы ты не сильно надеялась. Чем большего будешь ожидать, тем сильнее потом разочаруешься. Будет больно.

– Я понимаю, – кивнула я. – Но мне и так больно. Только постоянная работа и тренировки отвлекают от мыслей о родных.

– Именно поэтому мы тут не любим бездельничать, – Грейс вымученно улыбнулась. Она вообще последнее время выглядела паршиво – как будто призрак самой себя. Ее работа не давала ей много физической активности и, наверное, поэтому у нее было слишком много времени, чтобы думать и страдать от терзавших ее мыслей.

– Но я же должна проверить, правда?

– Конечно, – подтвердила Грейс. – Заодно скачаешь мне базу данных того убежища. Просто вставишь карту и когда выскочит окно с папкой, то перетянешь на нее иконку реестра, все очень просто. Только времени занимает многовато, около получаса. Поэтому первым делом скачиваете информацию, а потом собираете припасы.

Мы собирались в убежище целой командой: я, Ханна с Дэйвом, Нэнси и еще один парень, Лукас. На такие миссии полагалось ходить большим количеством людей – и в целях безопасности, и чтобы припасов побольше унести.

Пока я была у Грейс, решила задать еще один волновавший меня вопрос:

– А почему мы не будим всех спящих? Разве не лучше было бы пробудить всех от иллюзии и чтобы мы этой большой толпой пошли к прогрессистам добиваться своих прав? Конечно, детей и стариков можно было бы не будить до лучших времен, но взрослые люди вполне могут оказаться полезными.