Анна Никонова
Канун Рождества
Они подходили все ближе и ближе, а когда, взявшись за руки, прошли сквозь сверкающую арку, оказались совсем в другом лесу. Таком же снежном, но сверкающем под солнечными лучами, словно усыпанным алмазами.
– Все, доигрались, – Ваня ощупывал себя дрожащими руками, – это все ты, Тихон! Пойдемте кататься, а теперь сгинули и поминай как звали.
Аня отряхнулась, словно ото сна.
– Хватит, ничего не сгинули мы!
– А где же это мы тогда?
– Не знаю…
Соловьиная трель привлекла их внимание. На соседнем суку высокого, покрытого инеем, словно ледяного дерева, разливалась птичка, да не простая, а снежная, сверкающая на солнце. Внизу наворачивала круги снежная лисица, а на пригорок вскочил заяц, тоже из пушистого снега.
– Да ч-что ж это т-такое, – запинаясь и дрожа с головы до ног, говорил Ваня, – мы т-тоже скоро т-такими станем.
– Нет, не бывать этого Ванечка, – тоже дрожа, проговорила Аня.
Вокруг, насколько хватало глаз, все переливалось красивым искристым снегом, но холода совсем не чувствовалось, а еще дальше виднелась заснеженная крыша дома. Внезапно от дерева, на котором пела песни птица, отделился сугроб, встряхнулся, и обрисовалась высокая нескладная фигура, длинные снежные волосы повисли до колен, а руки протянулись чуть ли не до земли.
Друзья закричали в один голос и опрометью бросились в сторону заснеженного дома.
Из трубы на крыше поднимался пар, такой же сверкающий, как и все вокруг. К радости друзей дверь оказалась открыта, и, забежав внутрь, они привалились к ней с обратной стороны, отдуваясь от быстрого бега. Но стоило им осмотреться, как испуг вернулся снова. Вроде простая изба, но все покрыто инеем, красиво, но холодно сверкающим, на лавке сидят двое таких же снежных леших, от которого они только что сбежали, а у печи стоит красивая женщина в сверкающем лазурном платье с длинными белыми волосами, плавно спускающимися волнами по спине и укрытыми небесно-голубой косынкой.
