Анна Морион
Вальсингамские девы

Глава 9

Вернувшись из Риверсхольда в Лондон, виконт Уилворт в тот же день покинул его: дела призвали его в Европу, где он пробыл до самого июля, и, усталый, измотанный морской дорогой в Англию, вернулся в родной город, в свой дом. Когда виконт отоспался и привел себя в порядок, он решил не тратить времени понапрасну и перейти к накопившимся за время его отсутствия делам. Следующим же утром, зайдя в свой рабочий кабинет, лорд увидел пачку писем и телеграмм, лежащих на столе, отправленных мистером Моррисом. В поездке по Европе, окруженный новыми людьми, заботами и прелестными придворными дамами, виконт позабыл о Вальсингаме и о бедной Кэсси, но, взглянув на письма мистера Морриса, улыбнулся, и его объяло желание узнать, что произошло в Вальсингаме за время его отсутствия. Виконт вольготно устроился в своем широком кресле и стал читать письмо за письмом, строго по хронологическому порядку: у мистера Морриса был хороший, бодрый слог, поэтому читать описание произошедших в деревне событий было крайне занятным и познавательным делом. Особенный интерес виконта вызвали сведения о здоровье мисс Кассандры. Вскоре, разобравшись с письмами, он перешел к телеграммам, знакомясь с ними в хронологическом порядке.

Первая телеграмма гласила: «Сегодня пациентке намного лучше, поэтому я разрешил ей встать с постели и немного пройтись по саду».

Позже: «Мисс Кассандра абсолютно здорова и бегает как шаловливый ребенок. Цвет лица в порядке».

Позже: «Идет дождь. Подопечная чувствует себя хорошо. Дом Глоуфордов затопило, и семья спит на сеновале у соседей. Очень жаль девушек».

Здесь виконт с сожалением вздохнул, и его сердце затопила волна искреннего сочувствия к беднякам Глоуфордам.

Позже: «Дождь не прекращается, но никто из Глоуфордов не болен. Семья продолжает ночевать на сеновале».

«Нужно срочно помочь им, нужно что-то сделать для них! – решил виконт, ужасаясь тому, в каких условиях оказались пастор, мисс Кэтрин, мисс Кристин и прелестная Кэсси. – А ведь, должно быть, так бывает всегда, когда в Вальсингаме идет дождь, но упрямый пастор не хочет принять ничьей помощи! Подумал бы о дочерях!»

Виконту была крайне неприятна эта бедственная ситуация с Глоуфордами, и он почувствовал сильное смятение от мысли, что требующая тщательного ухода и тепла Кэсси зябнет по ночам, ночуя на стоге жесткого сена. Но лорд Уилворт нашел в себе силы продолжить чтение телеграмм.

Позже: «Сегодня мисс Кассандра наелась зеленых яблок, и у нее сводит живот. Местные мальчишки сообщили мне, что они и Кэсси совершили разбойный набег на яблони пекаря».

Позже: «Мисс Кэсси полна сил и здоровья».

Позже: «Сегодня в деревне празднуют свадьбу. Меня и мистера Пилоу любезно пригласили на торжество. Желаю пообщаться с милой питомицей. Выезжаю в Лондон завтра с утра».

Удовлетворившись новостью о том, что Кэсси здорова, виконт Уилворт решил посетить своего друга – графа Дрэймора, чтобы поинтересоваться, продвижением реставрации церкви в Вальсингаме. Собравшись, он прихватил с собой пачку писем от мистера Морриса, чтобы показать другу, в каком бедственном положении находятся его крестьяне (виконт подозревал, что граф о них и думать забыл), сел в карету и направился в западную часть Лондона, где располагался большой особняк графа. Виконт застал друга скучающим и в скверном расположении духа: тот совсем недавно потерял на скачках приличную сумму денег.

– Занятно, как тебя интересует судьба этой деревушки, – с иронией заметил граф Дрэймор после того, как виконт сообщил ему цель своего неожиданного визита.

– А мне совершенно непонятно твое равнодушие к судьбе этих бедняков, – отозвался виконт и протянул ему письма доктора Морриса. – Вот, прочти.

– Что это? – удивился граф, забирая бумаги.

– Письма мистера Морриса. Прочти, Колин, тебе будет полезно узнать о том, что происходит в твоем владении.

Граф усмехнулся, задетый укором друга: он и вправду позабыл о своих обещаниях, данных им пастору и его прихожанам, ограничившись лишь восстановлением церкви. Столичная жизнь стремительно выбила из головы лорда мысли о благословляющих его крестьянах и о красавице Кристин: череда приемов и балов при дворе украсили его жизнь, и, кроме как об удовольствиях и развлечениях, граф ни о чем не думал, поэтому даже не открывал конверты с письмами от мистера Пилоу, регулярно отсылавшего ему отчеты о проделанной в церкви работе. Но, чтобы уважить друга, граф пробежал глазами письма мистера Морриса, однако читал невнимательно, через строчку, но, увидев имя прекрасной Кристин Глоуфорд, принялся вдумчиво читать эту часть письма.

– «…мисс Кристин Глоуфорд предложила украсить землю вокруг церкви, посадив там несколько клумб с цветами, но, на мой взгляд, это плохая идея, ведь, если посадить цветы в самый разгар реставрации, они пропадут под слоями пыли, которая будет оседать на них как сахарная пудра на торты. Я посоветовал девушке посадить клумбы уже после реставрации, но работа затягивается и ей, похоже, нет конца, а мне жаль напрасного труда такой славной девушки, как мисс Глоуфорд…» – писал мистер Моррис

«Прекрасная Кристин… Я и забыл о ней. Да, черт возьми, она невероятно хороша собой! Конечно, ее полоумная сестрица еще прелестнее, но из-за своей болезни теряет свою ценность, – с насмешкой подумал граф, вспоминая свое первое впечатление о внешности мисс Кэсси. – Жаль, что красотка Кристин не родилась в высшем свете Англии, иначе, я приударил бы за ней»

– Ты прав, Доминик, весьма печальные обстоятельства, – наигранно хмурясь, сказал граф и положил письма на стол.

– Судьба Вальсингама в твоих руках, мой друг, – напомнил ему виконт. – Эти бедняки надеются на тебя.

– Это мне известно. Что ж, я помогу им.

– И когда ты, наконец, начнешь решительные действия? С тех пор, как мы покинули деревушку, уже прошло больше месяца.

– Меня отвлекали неотложные дела, поэтому судьба моих крестьян на время поблекла перед тем, что мне доводилось решать здесь, – ответил граф, недовольный вмешательством друга.

– Помилуй, я прекрасно осведомлен о твоих «неотложных делах». Пока ты развлекался с дамами, в Вальсингаме шел ливень, и дом Глоуфордов затопило, – с укором сказал виконт Уилворт, наблюдая за выражением лица друга.

– Очень жаль, – коротко бросил тот.

– Колин, будь серьезней: дом затопило, и семья спала на сеновале у соседей, рядом со свиньями. – Виконт был недоволен равнодушным и даже насмешливым тоном графа.

– Надеюсь, никто из них не подхватил простуду? – Услыхав о ливне, граф тут же подумал о Кристин: в воображении он увидел ее, лежащую на сеновале, под крышей старого сарая, по которому яростно стучит дождь, укрывшуюся рваным одеялом, и ему стало зябко от этой картины.

– К счастью, нет, – ответил ему виконт. – В деревне начались работы в поле, поэтому ты имеешь великолепную возможность подлатать домишки, не отвлекая крестьян от дел. Однако, любопытно узнать: как проходит реставрация? Есть успехи?

– Признаюсь, я еще не ознакомился с отчетами мистера Пилоу. – Граф ничуть не смутился. – Если тебя интересуют эти бумаги, можешь ознакомиться с ними сам.

– Охотно, – ответил виконт. – Но, позволь узнать, что отвлекало тебя весь этот месяц?

– У меня был роман с одной актрисой, – коротко ответил граф. Он открыл ящик письменного стола, вынул оттуда толстую пачку нераспечатанных писем и отдал их другу. – Думаю, Доминик, и тебе не помешало бы завести постоянную питомицу, – с усмешкой посоветовал он виконту.

«Было бы прелестно, если бы моей питомицей была такая красотка, как крестьянка Кристин. Или она сама. Она была бы безгранично благодарна мне за мою доброту и покровительство. Но нет, это непозволительно: я и крестьянка! Какой скандал разразился бы в обществе!» – пронеслось в голове графа.

– Тебе нужна не питомица, а жена, – вновь посоветовал ему виконт Уилворт. – К счастью, Англия полна девушками, достойными носить твой титул.

– Когда я надумаю жениться, то обязательно выберу одну из них, – со смехом отозвался на это граф. – Но, боюсь, непорочные девы обитают лишь в такой глуши, как мой Вальсингам.

– Что ж, дай Вальсингаму достойную жизнь: это покровительство обойдется тебе в меньшую сумму, чем те, что ты тратишь на развлечения и теряешь на скачках, – серьезно сказал ему виконт, недовольный легкомысленными фразами друга. – Встретимся завтра.

Друзья любезно распрощались, и виконт, полный противоречивых чувств, сел в свой экипаж и направился в свой особняк, увозя с собой письма от архитектора. Добравшись до дома, он уединился в своем кабинете, внимательно ознакомился с отчетами мистера Пилоу и был недоволен: работа в церкви продвигалась медленно, и архитектор жаловался на напрасную трату времени и призывал лорда Дрэймора прислать в Вальсингам лондонских строителей, ведь «с этими деревенскими лбами он получает одно только расстройство нервов». Также мистер Пилоу сообщал о крайней необходимости возведения в деревне каменных дорог, так как во время дождей она утопает в грязи, и вкратце описал способы передвижения крестьян в такие дни, что вызвало на лице виконта насмешливую, но полную неприятия этого ужасного положения усмешку. До знакомства с Вальсингамом, виконт Уилворт не имел даже подозрений о том, что на Земле могут существовать подобные чудовищные условия жизни, особенно в его родной Англии да еще и не так далеко от Лондона!

Прочитав отчеты мистера Пилоу, виконт принял решение настоять на том, чтобы граф Дрэймор обратил внимание на бедственное положение вальсингамцев, а также возымел непреодолимое желание написать пастору Глоуфорду, с предложением показать мисс Кассандру лондонскому психиатру. Виконт знал категоричность пастора насчет Кэсси, но надеялся, что в этот раз благоразумие подавит в слуге церкви его излишнюю религиозность.

Глава 10

В тот же день в Лондон вернулся мистер Моррис. Он тут же послал слугу с запиской к виконту Уилворту с просьбой об аудиенции в любое удобное для лорда время. Виконт ответил сразу, и слуга вернулся к доктору, с приглашением. Доктор решил не откладывать визит и направился к виконту в тот же вечер. Знатный лорд был крайне удивлен поспешностью доктора, но ласково принял его, пригласил сыграть партию в гольф (так как время было еще не позднее) и заодно хотел расспросить доктора о новостях из Вальсингама. Доктор Моррис охотно принял приглашение виконта сыграть, и они направились на зеленую площадку, находящуюся за большим особняком последнего (лорд любил игру в гольф). За господами, незаметно, как тень, шел слуга, неся корзину с мячами и клюшками.

Виконт и мистер Моррис вышли на грин (так как обустроить настоящую площадку для гольфа в центре Лондона было невозможно), выбрали себе по клюшке, взяли мячики и сделали по первому удару.

– Итак, мистер Моррис, полагаю, вы пришли поговорить о Вальсингаме? – решительно спросил виконт, следя за тем, как его мячик катится по траве. – Я внимательно ознакомился с вашими письмами и телеграммами, и должен сказать, что впечатлен вашей ответственностью и подробностью изложения.

– Благодарю вас, сэр, – скромно отозвался польщенный доктор.

– Как вы провели время в поместье? – поинтересовался виконт.

– Занимательно, сэр. Я совершенно не скучал: наблюдал за реставрацией, за жизнью в деревне, беседовал с мистером Пилоу, мы часто обменивались с ним мнениями, и, к тому же я каждый день общался с милой мисс Кассандрой, – с готовностью отозвался доктор.

Виконт Уилворт усмехнулся: он и предполагал, что пожилой доктор не сможет устоять перед обаянием и искренностью Кэсси.

– Вижу, вы сильно привязались к этой девушке, – с улыбкой заметил лорд. – В каждом вашем письме вы посвящаете ей целую страницу.

– Да, сэр, что уж тут скрывать, она очаровала меня. Я даже думал о том, что было бы хорошо иметь такую дочь, как мисс Кэсси, но, конечно, здоровую. Мне искренне жаль ее, и я ввергнут в настоящий ужас от условий, в которых она проводит всю свою жизнь. Даже жители лондонских трущоб не живут так по-нищенски, как живут жители Вальсингама, – вздохнул мистер Моррис и сделал свой удар.

– Вы совершенно правы, мистер Моррис, – сказал на это виконт: он испытывал к Кэсси такую же жалость и симпатию, что и доктор. – Однако, боюсь, жители деревни не просто не понимают факт своей бедности, но даже лелеют ее. К тому же, на этой почве я встретил сильнейшее сопротивление: я предложил пастору Глоуфорду отстроить его дом, или переселить его семью в новый, но старик отказался, как и отказал мне в желании вылечить мисс Кассандру. Кроме этого, пастор предельно ясно дал мне понять, что ни за что не примет ничьей помощи.

– Правда, сэр? Какая жалость! Вера затмила его разум, раз он не желает выздоровления дочери! – отозвался на это доктор, ранее не предполагавший, что пастор был таким странным человеком.

– Согласен. Однако не только он, но и вся деревушка просто-напросто дышит англиканством. В первый раз вижу таких рьяных последователей веры.

– Их вера значит для них все: она помогает этим беднякам переносить тяготы жизни. Сэр, вы не были в деревне дальше церкви, поэтому и представления не имеете, насколько поддерживает их вера, раз они до сих пор не покинули родные места. Думаю, в их случае религиозность – вещь незаменимая, это лечение, ведь не имей вальсингамцы такую сильную веру, какую имеют, они умерли бы от черной тоски и безысходности, или же добровольно простились бы с жизнью. Но, несмотря ни на что, эти бедные люди довольны своей участью.

От рассуждений мистера Морриса виконту стало не по себе: отчего правительство и король не прилагают никаких усилий, чтобы избавить Англию от таких «гнилых местечек»? Возможно, подумал виконт, богатым лордам удобно «не знать» о такой страшной бедности, «невозможной» в благополучном королевстве Англия. В «гнилых местечках» люди рождаются, всю жизнь страдают, оставляют потомство и умирают, а их потомство переживает то же, что пережили их родители и предки. Это регресс. Цивилизация там застыла, или же вообще не дошла туда. А в это время Лондон процветает, король и знать богатеют, науки и экономика развиваются. Но о людях, что остались там, в глуши, вдали от глаз, совершенно забыли, словно они были тяжкими грузом, обузой, мусором, неприятным для великой Англии.

– Но почему прежний владелец не заботился о них? – неодобрительным тоном спросил мистер Моррис виконта.

– Думаю, он был не осведомлен о Вальсингаме. Покойный лорд приобрел это поместье в довольно молодом возрасте, но бывал там редко, поэтому, могу предположить, он даже не догадывался о том, что поблизости с Риверсхольдом находится деревня, – ответил ему виконт. – Но я не сомневаюсь в том, что мой друг – граф Дрэймор исправит эту неприятную ситуацию и принесет вальсингамцам счастье и процветание.

Здесь виконт несколько лукавил: после утреннего разговора с другом он заподозрил, что тот не намерен возвращаться в деревню и сдерживать обещания, данные ним ее жителям. Однако лорд Уилворт надеялся, что сможет переубедить графа Дрэймора и направить его на путь чести.

– Я разделяю вашу надежду, сэр, потому что судьба мисс Кассандры глубоко трогает и беспокоит меня. Будь у меня возможность, я тут же удочерил бы эту милую девушку, – серьезно сказал мистер Моррис.

– Вы настолько привязались к ней? – поинтересовался глубоко удивленный заявлением доктора виконт.

– Да, сэр, я удочерил бы ее, ведь у нас с миссис Моррис нет детей… Но при живом отце сделать это невозможно, к тому же сама девушка вряд ли согласится уехать от отца и сестер, ведь она так привязана к ним. Но даже в таких обстоятельствах я постарался бы забрать мисс Кэсси в Лондон и развивать ее разум, ведь там, в глуши, она погибнет: бедная девушка не сможет позаботиться о себе, ведь, кроме как своей семье, она никому не нужна… Такая. Да, вальсингамцы религиозны и любят ее, но никто из них не приютит ее, в случае потери ею отца и сестер, ведь остальные сами не знают, как прокормить своих многочисленных детей, а мисс Кэсси ни к чему не способна, даже к выпасу рогатого скота.

– Ваши слова полны трезвой логики. Но меня занимает вопрос. Как при такой религиозности ее семьи, мисс Кассандра родилась с нездоровым разумом? Не случилось ли с ней в детстве какой-либо беды? – спросил виконт.

– Меня также интересовал этот вопрос, сэр, поэтому я имел разговор с одним крестьянином: он сказал мне, что до рождения мисс Кэсси, пастор был пьяницей. Он много пил и почти никогда его не видели трезвым, поэтому в те дни его жену и дочерей кормили жители деревни. Именно в то злополучное время миссис Глоуфорд забеременела, и, полагаю, болезнь разума мисс Кэсси связана с чрезмерным употреблением пастором алкоголя во время ее зачатия.

Виконт внимательно слушал доктора и все больше хмурил брови. Ему было больно от понимания того, каким раненым и несвоевременным плодом была прелестная девушка. Вот откуда у нее разум ребенка! Так вот о каком грехе говорил сам пастор!

– Печальная история. Сейчас я припоминаю, как пастор сказал мне, что Кэсси – это его напоминание о прежних грехах. Бедная девочка! И она отвечает за грех своего отца, а тот не дает исправить его! Как это несправедливо! – воскликнул несколько рассерженный поведением пастора виконт. – Но понимает ли мисс Кэсси то, что больна?

– Нет, сэр, она даже не подозревает об этом: мисс Кэсси считает себя шестилетней девочкой, она играет с соседскими детьми и общается с ними на уровне их умственного развития. Позавчера в деревне была свадьба, и мисс Кэсси была болтлива как канарейка, но все ее слова и мысли были словами и мыслями ребенка. А когда молодые поцеловались, она крепко зажмурила глаза и захихикала с остальными девочками, – печально поведал мистер Моррис. – Девушка не знает ни о том, что больна, ни о том, что красива. Сердце мое разрывалось, когда я смотрел на дивное личико прелестной взрослой девушки, но слышал из ее уст детские рассуждения.

Виконт промолчал, но желание играть в гольф у него отпало: он глубоко задумался о бедной Кэсси, и его душу задели слова доктора о том, что он, виконт, не был в деревне дальше церкви и не знаком с реальной обстановкой, в которой живет девушка.

«А не купить ли мне у Колина его поместье? Тогда я смог бы позаботиться о Кэсси и о жителях Вальсингама. Следует предположить ему выгодную сделку, и не важно, какую сумму он назовет» – решил виконт. С каждой мыслью о Кэсси, желание о ее благополучии лишь возрастало.

На следующий день виконт Уилворт совершил к графу визит, высказал ему свое предложение, но получил вежливый, однако решительный отказ.

– Но, Колин, ведь тебе это поместье не по душе: ты не раз говорил мне о том, что его отдаленность от Лондона делает его мало привлекательным для твоего склонного к увеселениям характера, – настаивал виконт, удивленный нежеланием друга отказаться от «обузы», что были для графа Вальсингам и его жители.

– Бывают дни, когда и мне приятно пропасть в глуши, – ответил на это граф Дрэймор, в свою очередь, изумленный тем, с какой настойчивостью виконт пытался купить у него поместье, с деревней в придачу. – Чем тебя так задела эта деревушка? Неужели больной ангелочек Кэсси так привлекла тебя?

– Я уже объяснял, как я отношусь к Кэсси! – резко ответил на это обвинение виконт, в очередной раз возмутившийся недостойным предположением друга.

– Ради этой полоумной крестьянки ты хочешь выкупить у меня Риверсхольд, который стоит немалых денег! Брось увертки, Доминик: какие намерения ты на нее имеешь?

Холодное черствое сердце графа не могло поверить в искренность добрых намерений других сердец.

– Я желаю помочь Глоуфордам, но не только им, но и всем вальсингамцам, забытым миром и королем! Тебе равнодушна судьба этих людей, но я не могу спать спокойно, зная о том, что в забытой всеми деревушке умирают, не зная счастья, дети и взрослые! Для тебя это обуза, поэтому я прошу еще раз: подумай над моим предложением. Я готов купить твое поместье по любой названной тобою цене, и, если пожелаешь, возмещу все расходы на реставрацию церкви.

– Доминик, тебе, виконту, не положено иметь такое чуткое и доброе сердце, – недовольно отозвался на это граф Дрэймор: он всегда считал друга слишком сентиментальным, но не желал пользоваться его добротой и удачно продать виконту свое убыточное поместье со всеми его жителями. – Но, раз ты так горячо настаиваешь на своем, я обещаю еще раз все обдумать, но дам знать о своем окончательном решении не ранее, чем через месяц. – Он протянул другу руку.

Ответ графа не удовлетворил виконта Уилворта, желавшего скорейшего благополучия бедняков и Кэсси, но другого выхода, как согласится на условие графа, он был лишен.

– Договорились, – твердо ответил он и пожал руку друга.

На этом друзья расстались, но, если виконт был глубоко огорчен сложившейся ситуацией, то его друга она лишь позабавила. На этот раз разность характеров виконта Уилворта и графа Дрэймора впервые принесла в их многолетнюю дружбу охлаждение и неодобрение намерений друг друга.