Анна Малышева
Саломея
– Ты все это серьезно или шутишь? – после паузы проговорил Руслан. Кровь отхлынула от его лица, оно снова приобрело нормальный цвет, а в глазах поселилось растерянное выражение, разом омолодившее мужчину лет на десять. Елена с трудом удержалась от улыбки, иначе он мог бы вообразить, что его дурачат.
– К сожалению, серьезно, – иронично ответила женщина. – Я предпочла бы провести день по-другому, что и говорить.
– Вот черт… – Издевка не дошла до его сознания, настолько он был потрясен. Руслан с изумлением посмотрел на дотлевшую до фильтра сигарету, будто впервые ее обнаружил. Выкинул окурок в форточку, присел к столу и заглянул в пустую кружку. Поняв этот красноречивый взгляд, Елена снова включила чайник. Она, прожив с мужем более десяти лет, давно научилась понимать его без слов. Получив через пару минут кружку с кофе, мужчина заговорил уже совершенно спокойно. Не верилось, что это с ним только что была истерика.
– Кого убили-то?
– Хозяина квартиры, профессора. – Елена открыла кухонный шкафчик в поисках чашки для себя. «А сейчас мы оба держимся так, будто это самый обычный вечер, – подумала она, оглядывая полки, заставленные посудой. – Но это видимость. По-прежнему уже никогда ничего не будет».
– А этот твой Миша… Его ведь Михаилом звать? Он убитому кто?
– Неизвестно.
– Он правда на свидание не явился?
– Говорю тебе, я его сегодня не видела.
– Вот же черт, – повторил мужчина, снова нашаривая в кармане сигареты. – Может, и его прикончили?
– Я об этом уже думала, – призналась Елена, доставая из холодильника пакет молока. – Телефон не отвечает… И я выяснила пару странных обстоятельств…
Она едва не начала рассказывать мужу о том, как яростно отрицала консьержка любую возможность проживания в квартире посторонних лиц и как невероятно, что любопытные соседки не заприметили Михаила и его красную спортивную машину… Но Елена осеклась, встретив сумрачный взгляд супруга. Руслан напряженно о чем-то размышлял и наконец ознакомил ее с результатами своих раздумий, нехотя протянув:
– Ладно, раз ничего не было… Я готов забыть. Только скажи честно, поверю тебе в последний раз – если этот тип снова появится на горизонте, ты с ним будешь встречаться?
– Не могу ничего обещать, – сухо ответила женщина.
– Значит, да? – Лицо мужчины снова начало приобретать опасный багровый оттенок.
Она пожала плечами:
– Ну, а как ты сам думаешь? Михаил полгода за мной ухаживал, проявил столько терпения и такта, стал прежде всего моим другом… И если он снова объявится, я буду очень рада. Хотя бы тому, что он жив. – И так как Руслан молчал, после паузы добавила: – Это и есть правда, только не уверена, что она тебе нужна.
Супруг откашлялся и медленно поднялся из-за стола. Не глядя на нее, пошел к двери и остановился, взявшись за косяк. На фоне белого крашеного дерева его рука показалась совсем темной, красновато-коричневой. У него были на удивление маленькие руки, но Елена знала, какой железной, непререкаемой силой они наделены. Она, при модельном росте метр семьдесят восемь, была на голову выше мужа, но даже в шутку не стала бы проверять, кто победит, случись им схлестнуться. «Он правда пальцем меня ни разу не тронул, но, может, сегодня пришел момент?!» – вдруг подумала женщина, не сводя взгляда с маленькой красной руки, вцепившейся в косяк.
– А как же Артемка? – не оборачиваясь, хрипло спросил Руслан. – О нем ты подумала?
– Я всегда думала о нем больше, чем ему это нужно, – ответила Елена, решив быть честной до конца. – Во всяком случае, Артем не пострадает. Не прикрывайся сыном.
– Значит, по-твоему, девятилетнему мальчишке можно сказать, что его мать завела любовника, и с ним ничего не будет?
– А кто ему скажет? – возразила женщина.
– Мне сказали же!
Она развела руками:
– Это демагогия. Мы обсуждаем то, что еще не случилось.
– Знаешь, – муж явно не слышал ее ответа и продолжал говорить, не оборачиваясь, словно обращался к кому-то невидимому, стоявшему перед ним в коридоре, – когда я сегодня ехал в Москву и воображал, что ты вытворяешь с любовником, я хотел тебя убить. Не скандалить, не разбираться – просто убить, чтобы покончить все разом и чтобы духу твоего на земле не осталось. А потом вспомнил о сыне.
Женщина кусала губы, разглядывая упрямый затылок мужа, просвечивающий сквозь редеющие черные волосы. Последний год он начал стричься очень коротко, потому что вдруг стал лысеть, но это не помогало, она находила на наволочках все больше крохотных колючих волосинок, похожих на жесткую щетину. «А ведь он говорит правду, – вдруг поняла Елена. – Он может меня убить. Руслан вообще слов на ветер не бросает, это мне в нем всегда нравилось, но так серьезно, как сейчас, он, наверное, еще со мной не разговаривал!»
Она молчала, боясь вставить слово да и не видя в этом необходимости. Руслан откашлялся и повернулся к ней, глядя, однако, в пол. Он начал избегать взглядов жены, видимо, опасаясь, что не справится с собой. Так отводят глаза животные, пытающиеся избежать стычки. Елена окончательно струсила.
– Я подумал, что попаду в тюрьму, на многие годы. Мальчишка останется один, с дедушками и бабушками, возненавидит меня, а как иначе? И я решил не вмешиваться. Делай что хочешь, руки у меня связаны, я буду думать о сыне. Только не позорься, по возможности. Не рассказывай все Лерке.
– Не буду, – пробормотала она, чувствуя, что на этот раз ответить необходимо. – Ты… уходишь?
– Поеду снова на объект, там без меня все остановилось. – Выйдя в прихожую, он начал одеваться. – Ты же знаешь, с кем приходится работать.
– Перемени джинсы, – напомнила она, остановившись на пороге кухни, когда муж начал натягивать куртку. – Ведь они мокрые!
– Плевать, просохнут.
– Простудишься!
– Все вы, бабы, такие! – с ненавистью бросил Руслан, берясь за дверную ручку. – Наплюете в душу, жизнь изгадите, хоть в петлю полезай, и вдруг начинаете переживать из-за каких-то паршивых мокрых штанов! Давай, давай сюда сухие, там переоденусь!
Она молча вынесла из спальни аккуратно сложенные чистые джинсы, муж сунул их подмышку и, пробормотав что-то на прощание, захлопнул дверь. Некоторое время женщина стояла в темной прихожей, будто чего-то ожидая. Когда затих шум лифта, опускающегося на первый этаж, она начала беззвучно, истерично смеяться. Только сейчас Елена поняла, как ему удалось ее напугать.
Глава 3
Успокоиться удалось не сразу, и когда Елена все же взяла телефонную трубку и набрала номер Леры, в ее голосе еще звучали отголоски истерики. Проницательная подруга мигом их уловила и догадалась:
– Вы уже объяснились?
– Знаешь, чем могло кончиться это объяснение?! – возмущенно воскликнула женщина. – Он признался, что хотел меня убить! И убил бы, если бы не Артем! Он сына любит больше, чем меня, и к счастью, потому что иначе…
Не дав ей договорить, подруга принялась оправ– дываться:
– Неужели хотел убить?! Так и сказал? Если бы я знала, что он такой Отелло, молчала бы, конечно! Но извини, мне просто показалось, что ты готова сделать глупость, разрушить семью ради сомнительного приключения, вот я и… Он мне сам позвонил, иначе я бы ничего ему не сказала, клянусь!
– Да какое ты имеешь право решать за меня, сомнительное это приключение или нет?! – перебила ее Елена. – Скажи на милость, какая хранительница семейных ценностей! Сама сколько раз уговаривала меня послать мужа к черту и вдруг, шагу я не успела сделать, сдала с потрохами!
– Мало ли что говоришь! – окончательно сразила ее подруга. – Я только просила тебя не зацикливаться на Руслане, замечать вокруг других мужчин, а то он окончательно зазнается. Небольшая встряска ему только на пользу, вот увидишь, теперь начнет тебя больше ценить. А то куда это годится?! Сама ведь жаловалась, что вы стали, как чужие! Разве раньше так было? Вспомни, как он в женихах за тобой ухаживал, какие букеты дарил! Глаз не сводил, только что Богу на тебя не молился! Честно говоря, я даже немного завидовала. Еще тогда впервые подумала, может, не там суженого ищу? Поэт – это самоопыляющийся цветок, он влюблен сам в себя, а женщине нужен земной мужчина, вот как твой Руслан…
– Ты мне зубы не заговаривай! – От злости не осталось и следа, настолько была ошеломлена Елена. Подруга и не думала отпираться! – Я ведь умоляла тебя молчать, ты слово давала, забыла?! Взяла и растрепала, да еще кому?! Если ты думала таким образом укрепить мою семью, то просчиталась. Кажется, это конец. Самое глупое, что я даже изменить мужу не успела.
– Сорвалось?! – жадно воскликнула Лера. – Что случилось?! Ты не поехала, да?! Ой, я так и думала, что ты не решишься!
– Я-то поехала, он не явился. – Елена собиралась было бросить трубку, но ей помешало простое человеческое желание хоть в ком-то обрести поддержку. Так сложилось, что поплакаться она могла только подруге-предательнице. И потому, понукаемая настойчивыми расспросами, постепенно рассказала ей все.
После недолгого молчания та заявила:
– Ничего ужаснее в жизни не слышала. Что же ты теперь, будешь объясняться с милицией?
– Придется.
– А этот пропал, как не было… Слушай, а ты не думаешь, что он тебя попросту подставил? Прикончил старичка, прибрал квартиру, чтобы отпечатков пальцев не осталось, вручил тебе ключик и смылся?
– Чтобы меня выдать за убийцу, что ли? – невольно усмехнулась Елена. – Ну, тогда он идиот. Я ведь тут же дала его приметы следователю и номер машины назвала. Если он сам убил, в его интересах, чтобы я с милицией не общалась. Слишком многое о нем знаю.
Но Лера не сдалась:
– Если он ни в чем не виноват, почему до сих пор не проявился? Помяни мое слово, ты его больше не увидишь! Вместо первого свидания подсунуть женщине труп! Очень романтично, а главное, не банально!
– А я думаю, он скоро мне все объяснит, – возразила Елена и тихо, почти про себя добавила: – Надеюсь.
Она не стала говорить подруге о своих опасениях по поводу возможной судьбы Михаила, тем более что та с места в карьер пустилась обсуждать колики, мучившие ее трехмесячную дочку. Тема была неисчерпаема, так как ни одного абсолютно надежного средства против этой напасти не существовало. Вскоре Елена убедилась, что невозможно обсуждать с подругой проблемы ее грудного младенца и одновременно эту подругу ненавидеть. Тут приходилось либо прощать, либо бросать трубку. И она выбрала первое.
Вероятно, Лера все же чувствовала свою вину, потому что в завершение разговора попросила:
– Звони в любое время, хоть ночью, я все равно из-за этих колик не сплю. Рассказывай, что у тебя происходит. Не держи все в себе, так с ума сойдешь. Я же знаю, ты у нас великая молчальница!
Елена обещала, но без особого энтузиазма. Ей совсем не хотелось и в дальнейшем откровенничать с человеком, который так легко берет назад свои клятвы.
Положив трубку, она тут же перезвонила сыну. Ей хотелось услышать его смешной басок, в котором так ясно звучала радость жизни – простая, здоровая, лишенная полутонов. Елене самой так не хватало этой простоты, она всю жизнь мучилась сомнениями, которых никто с ней не разделял. Артем пошел в отца, для которого все тоже было ясно и очевидно, и Елена радовалась этому. «По крайней мере, он всегда знает, когда счастлив, а когда несчастен, а я вот часто этого не понимаю…»
Но сын удивил ее. Стоило начать задавать обычные вопросы о здоровье и учебе, как Артем тревожно перебил мать:
– Не знаешь, что случилось с папой?
– А что случилось? – разом осеклась и насторожилась женщина.
– Он сейчас заезжал ко мне, ни с того ни с сего, не предупредил даже! Снял с тренировки… Что-то такое странное говорил, я ничего не понял. У вас с ним все в порядке? Вы не поссорились?
– Нет, все нормально. – Елена твердо решила лгать, пока это возможно. – Ну, ты же знаешь, он после смерти бабушки часто бывает сам не свой.
– О бабушке он не говорил, – задумчиво возразил мальчик. – Папа сказал, что, может быть, все у нас теперь пойдет по-другому. Спрашивал еще, очень я тебя люблю или нет?
– Так и спросил? – холодея, уточнила Елена. Ей вспомнилось страшное признание мужа, его ненавидящий, жесткий взгляд, скрюченные, будто в судороге, пальцы, сжимающие дверной косяк.
– А когда я хотел узнать, что случилось, папа сказал, что всегда будет обо мне заботиться и чтобы я это запомнил. Мам, вы разводитесь?!
Самообладание изменило мальчику, как-никак, ему шел всего десятый год. В голосе зазвучали близкие слезы, и Елена поспешила успокоить сына:
– Милый, что ты выдумал, ты не так понял папу! Мы немножко повздорили из-за того… Из-за твоей спортивной школы, короче. – Женщина выбрала эту причину, так как для Артема она была наиболее убедительной. Он знал, что мать была категорически против его отъезда за город. – Но уже помирились.
– А разве папа не в командировке? – продолжал допрашивать дотошный сын. По его голосу не было ясно, поверил мальчик или нет. – Он сам мне говорил в последний раз, что уедет далеко, в другую область, в новом поселке антенны устанавливать!
– Ему пришлось по делу вернуться в Москву, а теперь он действительно уже далеко. – На лбу у женщины выступила испарина, ладони стали влажными от волнения. Руслан после разговора с ней заехал к сыну и намекал ему… На что, на что конкретно? Мальчик не понял, не понимала толком и она сама… Но опасения, терзавшие ее после стычки с мужем, только усугубились. Елена делано бодро произнесла: – Пожалуйста, выкинь из головы этот разговор, папа не имел в виду ничего плохого. Как дела в школе?
– Легко тебе говорить – выкинь, – проворчал, сдаваясь, Артем. – У нас в классе в этом месяце уже у двоих родители развелись.
– Я тебя спросила, как учеба?
Эту тему Артем, как все дети, не очень жаловал, несмотря на то что учился неплохо. Он быстро свернул разговор и, попрощавшись, первый повесил трубку.
Ожидаемого облегчения не наступило, на душе у Елены стало еще тяжелее, хотя она сама не знала, есть ли смысл так расстраиваться. «Что у Руслана на уме? Развод или… Да не может быть, чтобы он всерьез задумал меня убить, это все слова!» – уговаривала она себя, машинально принимаясь за уборку. Елена уложила разбросанные вещи в шкаф, оправила смятую постель, везде открыла форточки. Пропылесосила ковер, полила цветы, в сотый раз напомнила себе, что нужно подшить оборвавшуюся кромку шторы, и в сотый раз на что-то отвлеклась… Елена не была маниакально аккуратной хозяйкой, в свободное время предпочитала поваляться с книгой, а не полировать мебель, и уборкой сейчас занялась, чтобы отвлечься от дурных мыслей. Но они неизбежно ее нагоняли, что бы она ни делала. Так и сейчас, застыв с тряпкой перед зеркалом, которое давно нуждалось в том, чтобы его протерли, Елена снова вспомнила другую, куда более тщательную уборку, произведенную в квартире покойного профессора.
«Обычно убийцы прибираются, заметая следы, но на этот раз все было наоборот, уборку сделали раньше… Миша ведь планировал ее на вчерашний день! Можно найти фирму, которая принимала заказ, они все подтвердят! Итак, что случилось? Профессор внезапно вернулся из командировки, вошел в свою чистенькую, только что вылизанную квартиру. И… Произошло нечто страшное, изуверски жестокое. Но если так, преступник повсюду оставил отличные, четкие следы, квартиру будто специально к этому подготовили! Даже я, войдя туда, потеряла сознание, не успев почти ничего коснуться. Где могут быть мои отпечатки? На кожаном кресле, на стуле в прихожей, на ручке входной двери… а к ванной я даже не приближалась!»
Давно наступил вечер, за окном повисла сырая мартовская темнота, синяя, горько пахнущая набухшими почками и выхлопными газами. Тем не менее Елена не включила света. Она словно боялась привлечь чье-то внимание и, закончив уборку, уже бесцельно кружилась по квартире, повторяя про себя, как мантру, одну и ту же фразу: «Я почти не оставила следов, почти!»
Звонок мобильного телефона заставил ее содрогнуться. Остановившись на пороге комнаты, она тревожно смотрела на маленький голубой квадратик, внезапно появившийся в темном углу, – оживший дисплей. Он как будто плавал в воздухе, без всякой опоры, и в этом было нечто зловещее. Заставив себя приблизиться, Елена со страхом и облегчением увидела на дисплее имя Михаила.
– Ты, о господи! – воскликнула она, едва нажав кнопку ответа. – Я чуть с ума не сошла! Ты вообще в курсе, что…
– Знаю, – оборвал он поток ее сбивчивых упреков, – все знаю. Я там уже был.
– Вот как? – с нервным смешком осведомилась женщина, ощупью находя стул и присаживаясь. Ее глаза привыкли к сумеркам, света включать не хотелось. В отличие от большинства людей, которые темноты боятся, Елена всегда воспринимала ее как некое успокоительное средство.
– Я только что оттуда. – Михаил говорил на удивление бесстрастно, но женщина различила в его голосе подавленное напряжение. – И как можешь догадаться, в неведении не остался. Сперва на меня набросилась вахтерша, потом еще какая-то женщина в годах, жутко злая, вся на нервах… А завтра буду общаться со следователем. Уже говорил с ним по телефону.
– Так вахтерша… знает тебя? – с запинкой переспросила Елена, пытаясь разобраться в хаосе возникших у нее вопросов. – А делала вид, что впервые о тебе слышит!
– Может, вы просто не поняли друг друга? – все так же равнодушно предположил мужчина. – И знаешь, я бы предпочел, чтобы ты не изобретала новых проблем. Мне бы с теми, что уже есть, разобраться!
– Я тебе сочувствую. – Почувствовав в его голосе скрытую агрессию, Елена тут же ощетинилась: – Но проблемы появились и у меня! Наверняка я тоже подозреваемая! Я ведь вломилась в квартиру, где было совершено убийство, и даже какое-то время находилась там наедине с трупом! И все это натворил ты!
– Что?! – воскликнул скандализированный собеседник, и женщина сбавила тон:
– Прости! Я не убийство имела в виду, а только наше несчастное свидание… Почему ты не приехал?
– Это отдельная история, – сухо ответил мужчина.
– Но ты даже не позвонил! Даже не отвечал на мои звонки!
– Я не мог. Бывают обстоятельства, когда… Я все объясню, только немного приду в себя. И не хотелось бы по телефону.
– Думаешь, нас могут прослушивать? – испуганно предположила она, перейдя почти на шепот. – Миша, но ты же ни в чем не виноват?!
– Если ты о том, убивал я или… Конечно нет!
– Я с самого начала в это не верила! – выдохнула женщина. – А кем тебе приходится убитый?
– Дальним родственником. – Михаил говорил неохотно, будто клещами вытаскивая из себя слово за словом, но к такой манере она уже привыкла, он и прежде не любил рассказывать о себе. – Сдал мне квартиру на то время, пока жил за границей, за символическую плату, просил присматривать. Никто не ждал, что он вернется сегодня!
– Почему его убили?
Женщина тут же раскаялась, что задала этот вопрос, потому что Михаил взвился:
– Да мне-то откуда знать, господи, боже мой! Как можно меня об этом спрашивать?!
– Прости…
Елена не ожидала, что он услышит это слово, сказанное так тихо, что она сама едва расслышала свой голос. Но видимо, собеседник все же разобрал его, потому что осекся и примирительным тоном предложил:
– Давай оба успокоимся, иначе разругаемся насмерть. И вообще, я хотел бы тебя увидеть. Ты сейчас не дома, я правильно понимаю?
– Почему ты так думаешь? – удивилась женщина.
– Да я сижу в машине у тебя под окнами, а там темно. Или ты все-таки наверху?
– Нет-нет, я у мамы в гостях! – торопливо солгала Елена, сама не понимая, зачем отвергает возможность увидеться.
Она вдруг испытала прилив радости оттого, что нигде не включила света. Увидеться с Михаилом сейчас? Что этому мешало? Муж вряд ли вернулся бы с полдороги. Скорее всего, он уже добрался до коттеджного поселка, затерянного в сосновых лесах, и распекал подчиненных, которые в его отсутствие, как правило, в ус не дули. Гостей она не ждала, они с Русланом не отличались особой общительностью, хотя бы в силу загруженности на работе. Елена вполне могла бы пригласить Михаила подняться… Но именно это и представлялось ей абсолютно нежелательным и невозможным.
– Может, дождаться тебя? – предложил он.
– Нет, я уехала с ночевкой. – Елена подошла к окну и осторожно выглянула, отыскивая взглядом знакомую красную машину. Она увидела ее сразу же, красный «ниссан» стоял прямо под фонарем. Его низкая покатая крыша блестела от дождя, который становился видимым, попадая в конус света, и на границе его снова пропадал, поглощенный ночной темнотой. Ей показалось, что она различает внутри тлеющий огонек сигареты, но это мог быть обман зрения.
– И потом, – продолжила она, отступая от окна на шаг, чтобы ее случайно не заметили. – Неужели ты еще настроен на свидание? Я до сих пор вся трясусь, даже в обморок сегодня упала. А что будет дальше…
– Не бойся, ты не подозреваемая, а простой свидетель, случайно там появилась! – успокаивал ее заметно разочарованный Михаил. – Какой с тебя спрос? Ты и не видела ничего. Ты же ничего не видела?
– Даже самого трупа, – выдохнула женщина. – К счастью.
– Так давай встретимся, что за детские страхи? Мы оба с тобой ни в чем не виноваты, зачем себя наказывать?
Он настаивал еще некоторое время, но Елена упорно ссылалась на плохое самочувствие, взвинченные нервы, на усталость и трудный завтрашний день. Наконец мужчина сдался, с обидой заметив:
– Мне еще никого не приходилось так долго уламывать! Можно подумать, я урод или дегенерат какой-нибудь! У меня комплексы развиваются от твоих отговорок!
– Дай мне прийти в себя! – умоляла Елена. – Завтра, послезавтра обязательно увидимся… Только не сегодня… ты еще не все знаешь…
– Что такое? – насторожился тот.
– Руслан уже в курсе.
После краткого молчания Михаил поинтересовался, как такое могло случиться.
– Меня сдала подруга, я рассказывала ей о нас с тобой… В самых общих чертах, просто, чтобы поделиться. Не думала, что она способна на такую низость!
– Женщины на все способны, – мстительно ответил он. – Да не расстраивайся особенно, что там было рассказывать-то? У нас с тобой самые, что называется, высокие отношения. Или подружка приврала, а?
– Если бы она приврала, сегодня я тоже могла быть трупом. – Уяснив, что Михаил ничуть не впечатлен ее сообщением, Елена всерьез обиделась. – Конечно, ты и сейчас посоветуешь мне успокоиться, но я-то знаю, с кем живу столько лет. Руслан слов на ветер не бросает. Он хотел меня убить.
Мужчина легонько присвистнул, и Елена, поморщившись, отняла от уха трубку.
– Да не принимай близко к сердцу, это он сболтнул сгоряча! – Михаил едва не смеялся, и это, на ее взгляд, было так возмутительно, что женщина с трудом сдерживала нарастающий гнев. Он отмахивался от нее, когда она рассчитывала услышать слова сочувствия и тревоги!
– А ныне покойный профессор не говорил тебе, что его кто-то хочет убить? Может, ты тоже советовал не принимать это близко к сердцу? – ядовито осведомилась она.
– Представь, он никогда ни на что не жаловался!
Сарказм не достиг цели, и женщина чувствовала себя уязвленной вдвойне. Михаил увлеченно продолжал:
– Это была исключительно умиротворенная личность. Человек находился в полной гармонии с окружающим миром, а точнее, он очень мало о нем знал. Тип сумасшедшего профессора, понимаешь?
– Я понимаю то, что не сегодня-завтра мне придется снова беседовать со следователем, а сказать-то нечего! – в сердцах ответила Елена. – Когда убили профессора, не знаешь? Мне ведь потребуется алиби, наверное?
– А я тебе говорю, ты слишком серьезно относишься к пустякам. – В его голосе по-прежнему звучала ирония, и это, по мнению Елены, граничило с кощунством, даже если родство с покойным было очень дальним. – Никто и не подумает тебя обвинять в убийстве. Честно говоря, я не особенно за себя переживаю. Потрясен – что да, то да!
– Потрясен? Не похоже что-то, – заметила она.
– Ну, не биться же мне головой о стену потому, что убили человека, с которым я за всю жизнь сотни слов не сказал!
– Как так? Он же оставил на тебя квартиру?
– Тогда, собственно, мы с ним и поговорили впервые, как следует, – фыркнул Михаил. – Да и то обошлись парой фраз.
– Значит, вы очень дальняя родня?
– Строго говоря, мы вообще не родственники, – признался мужчина. – Есть точка соприкосновения, да и то весьма условная. Знаешь, у меня такое впечатление, что ты все не решаешься задать мне один вопрос… Я этот вопрос сегодня на всех лицах читаю, во всех глазах. Все хотят спросить, и никто не отважился. Унаследую ли я квартиру и прочее имущество покойного? Им ведь при всей его бытовой наивности нажито было немало!
– Ну и?.. – прервала повисшее молчание женщина. – Унаследуешь что-то?
– Ни шиша! – легко и, как ей показалось, радостно, ответил Михаил. – Именно потому я могу спокойно всем смотреть в глаза. Мне от его смерти выгоды никакой, напротив, одни неудобства. Придется новую квартиру искать. И уж конечно, никто мне не сдаст жилье за такие смешные деньги, как бедный дядя Вадик.
– Зачем тебе съемная квартира? – поинтересовалась Елена. – Разве своей нет?
– Знаешь, после развода и раздела имущества я решил больше не обрастать собственностью, – все в том же легкомысленном тоне ответил тот. – И чувствую себя замечательно, сплю спокойно. У меня, по правде, из имущества только машина, да и на той езжу по доверенности. Остальное все напрокат.
– Кстати, о машине! Соседки почему-то не вспомнили твой «ниссан», хотя не заметить его трудно, согласись. Я и тебя им описывала, и все напрасно. Это что, местный всеобщий заговор?
Мужчина коротко хохотнул:
– Ты, я вижу, провела целое расследование! Значит, тетушки не узнали меня с твоих слов? Интересно было бы послушать, как ты меня описала… Может, я сам бы себя не узнал. А машину я всегда оставлял на платной парковке, через два дома. Заметила, как заставлен тамошний двор? Ведь это ад кромешный, иголку не втиснешь, там паркуются все соседние учреждения. Жильцы сколько раз жалобы, петиции писали, хотели въезд во двор ограничить, и я тоже подпись ставил за дядю Вадика – бесполезно. Мораль простая – всем жить надо! Ну, так что, ты не созрела для свидания?
И когда женщина повторила отказ, Михаил наконец попрощался. Вновь подкравшись к окну, Елена следила за тем, как его машина выползает на проезжую часть и медленно покидает двор. У нее было странное чувство, будто она только что избежала некоей опасности, но в чем она могла заключаться, Елена не знала. Внезапно явилось ощущение, что продолжается прошлая ночь. Вновь она стояла у растворенной настежь форточки, ловила губами сырой, пахнущий весной воздух, и снова у нее перехватывало горло от тошного, необъяснимого страха, тесно связанного с образом мужчины, чей голос только что звучал в трубке.
«Я еще не согрешила, а уже расплачиваюсь – кошмарами, сорванными нервами, головной болью! – подумала она, закрывая форточку и включая наконец свет. – Да еще этот труп, да еще Руслан сходит с ума, а ребенок задает неудобные вопросы… Долго врать не получится, если я не помирюсь с мужем. Помириться, бросить Мишу, все забыть?!»
Елена придирчиво спросила себя, возможен ли такой исход, ведь страстной любви, ради которой идут на самые тяжелые жертвы, она не испытывала. Ее влечение к Михаилу было вызвано душевным голодом, скукой обыденной жизни, в которой не было ни тени романтики, ни щепотки той соли, без которой все кажется пресным. «Могу ли я бросить его?»
И ответ, всплывший из глубин ее души, поразил женщину парадоксальностью. «Да, я могла бы все бросить, разорвать… До нынешнего дня. До того момента, когда увидела пятна на паркете, услышала про труп, упала в обморок. Только сегодня, именно сегодня мы с ним оказались связаны, и чужая, не нами пролитая кровь связала нас теснее, чем все свидания, ужины, разговоры по душам, новогодние подарки и поцелуи…»
* * *
На следующее утро женщина, как обычно, встала по звонку будильника. Она торопливо приняла душ, намазала ломтик хлеба плавленым сыром и уселась перед телевизором с чашкой кофе. Елена с грустью думала о том, что сегодня пятница, а так как вчерашний отгул, взятый ради свидания, придется отрабатывать в воскресенье, то выходных у нее на этой неделе вовсе не будет.
«Если бы я могла предугадать, чего ради просила отгул! Просто не могу поверить, что вчера все это случилось! Похоже на дурной сон!»
Но она думала так лишь потому, что вчерашние события никак не укладывались в привычную схему ее жизни. В их реальности женщина нимало не сомневалась, и реальность эта тут же о себе напомнила – еще прежде, чем Елена успела доехать до места работы. Увидев на дисплее зазвонившего телефона незнакомый городской номер, она сразу поняла, кто ей звонит и по какому поводу.
– Приехать прямо сейчас? – растерялась Елена, отходя к стене подземного перехода метро, чтобы не мешать потоку пассажиров, стремившихся попасть на станцию. Сегодня, против обыкновения, она воспользовалась городским транспортом, так как после вчерашних приключений чувствовала себя разбитой и не решилась сесть за руль. – Я опоздаю на работу!
– Мы вам дадим справку, где вы были, если надо, – пообещал молодой мужской голос.
– А нельзя подъехать после работы? – Елена всеми силами старалась оттянуть неприятный момент в смутной надежде, что в суматохе следствия про нее попросту забудут. Она вовсе не считала себя таким уж важным свидетелем, поскольку ничего не видела. Однако молодой человек, вероятно, помощник следователя, резко заметил:
– Желательно, чтобы вы приехали сейчас же. В ваших же интересах.
– В моих… – пролепетала женщина и сдалась. Зловещая и загадочная фраза, смысла которой она предпочла не уточнять, выбила ее из колеи. По указанному адресу Елена добралась в самых растерзанных чувствах, в тысячный раз спрашивая себя, в чем ее могут подозревать?
Приняли ее без проволочек. Вскоре она уже сидела в безликом кабинете, обшитом деревянными панелями, вероятно, еще в восьмидесятых годах, когда такая отделка считалась верхом роскоши. О восьмидесятых тут говорило многое. Еще с той поры сохранились огромные, от пола до потолка, окна с толстыми мутноватыми стеклами, за которыми раскинулась урбанистическая панорама – железнодорожные пути и дымящие фабричные трубы… В кабинете стояла полированная, тусклая от времени и плохого ухода мебель, над письменным столом висел большой портрет Дзержинского. На портрет Елена взглянула с изумлением. Вчерашний следователь, неразборчиво представившись, перехватил ее взгляд и с улыбкой кивнул:
– Красота, а? Я тут ретро собираю, мне ребята со всего района подарки привозят. Отличные вещи списывают, представьте, а я считаю, это нехорошо. Вот мне их и везут, знают, что я ценитель. Как у вас дела? Опомнились после вчерашнего?
– С трудом, – призналась Елена, усаживаясь на стул с потрепанной обивкой, красноречиво поставленный перед письменным столом.
