Любовь холоднее смерти – Анна Малышева

НЕ-ПОН-РА-ВИ-ЛОСЬ!

От слова «вообще»: ни сюжет, ни герои, не писательский стиль, ни-че-го.

Думала, может в конце автор придумает что-то умное, но УВЫ. Дочитала только по одной простой причине – совет по флешмобу.

Книга может заинтересовать читателя, которому будут интересны многочисленные упоминания таких тем как: регистрация / московская прописка; гражданский брак – живущие вместе студенты; пьянство среди молодежи; регулярные прогулы лекций в университете; подруга-завистница; опять московская прописка.

Больше всего убивает, что автор активно использует идею мирового классика, пытаясь своим скудным (не побоюсь этого слова) мастерством, как-то развить и даже закончить незаконченный роман.

Так как попыток дописать «Тайну Эдвина Друда» Чарлза Диккенса было всего три, и все они были сделаны в первые годы после смерти писателя (1870), то даже простое любопытство требовало обратить внимание на следующую, предпринятую уже нашей современницей.

Так: заглавие в точности повторяет название немецкого фильма 1969 года (режиссёр Райнер Вернер Фассбиндер). Предположим, что автор не знает немецкого (и всего, что было до её рождения). Хотя, скорее всего, название дал издатель (возможно, наоборот – страстный поклонник всего немецкого). Пусть так, неважно.

Сплетение двух повествований в одно – тоже приём знакомый (вся «байбл» на этом сконструирована). Пусть так, неважно. Нам бы к Диккенсу.

Очень режет ухо то, что одного из героев называют «муж». Иногда добавляют, что он – «гражданский муж». У автора здесь в терминах непонимание. «Гражданский муж», в отличие от «военного мужа» – это мужчина на гражданской службе. Есть ещё «учёный муж» – это мужчина с учёной степенью. Но мужчина, не зарегистрировавший свой брак с женщиной в ЗАГСе с соответствующей отметкой (штампом) в паспорте – не муж этой женщине! И только зарегистрированный в ЗАГСе брак называется «гражданским»! Поэтому все эти игры в семью – очень слабо.

Всё, что без Диккенса, сначала воспринимается как подводки к нему. Потом долгие прогоны за отсутствием Диккенса заставляют выстраивать ходы и (в моём случае) догадываться раньше повествования, что там к чему. (А хотелось просто пассивно следовать за автором – своих мыслей и так завались!). Эх, тут бы с редактором поработать! Нельзя сыроватый материал выдавать под надписью «издано в авторской редакции». Не в смысле непродуманности, а чисто стилистически стоило следить за монтажом сюжета и его ритмом. И вообще, мне бы такие условия, что у хозяйки квартиры, никогда бы не додумался стать донором алкогольной и табачной промышленности. Как удивительно бездарно растрачивают люди большие деньги (и большие возможности)! Им как будто в компенсацию выпадает всё это за скудоумие. Прямо как в жизни! Мне бы такие «проблемы»! И в догонку: сентиментальная тема детских воспоминаний – в яблочко! Очень сильно и кстати! Приятное впечатление оставляют афоризмы в конце каждой главы. Только есть сомнение в их авторстве.

Так что же Диккенс? Здесь можно говорить свободно, без опасения выдать сюжет, потому что версия изложена старая и (удивительно, но автор явно не знакома с предыдущими из-за их древности!) точно такая же, как и у современников Диккенса. При этом единственный, против кого она восстаёт – это Джон Каминг Уолтерс, чью работу принято помещать во всех русских изданиях (кроме «захаровского» 2001) вслед за «зелёным» 30-томником после романа. Какое-то отрицание отрицания получается! Да, Уолтерс выделил три тайны (а их там больше). И Анна Малышева долбит по этим трём, выискивая нестыковки. И находит, потому что Уолтерс продавливал одно, действительно важное открытие, не гнушаясь ничем. Ради благого дела, он уподобился мистеру Сапси в его отношении к железной дороге: «В те дни в Клойстергэме не было железнодорожной станции – а мистер Сапси утверждал, что и никогда не будет. Мистер Сапси выражался даже более решительно: он говорил, что её и не должно быть».(«Тайна Эдвина Друда», глава VI, перевод О.Холмской). Я понимаю, что это прозвучит откровением для ниспровергателей Уолтерса, но Дэчери – это Хелена! Я бы привёл доказательства здесь, но мне никто не предложил даже той суммы, на которую подписалась героиня Анны Малышевой (между прочим, крайне незначительной, учитывая важность темы).

А возможно, автор сначала взялась за действительное дописывание Диккенса, но упёршись (как и все её предшественники) в размытость собственного продолжения, скрыла это, сплетя его с другим сюжетом для отвода глаз. Вот не пойму, почему у меня, после того как «Mystery…» открылась, появилось какое-то соболезнующее сочувствие ко всем «дописывателям», ну как к солдатам, павшим в последние дни войны?

Эту книгу я могу охарактеризовать только одним словом – нелепая. И, пожалуй, еще очень тягучая. У меня от нее осталось ощущение осеннего вечера, когда за окном темнота и кое-где горят фонари.

Пожалуй, единственным таким фонарем стала история Эдвина Друда. Но несмотря на попытки вписать ее в сюжет, для меня она все равно осталась вставной литературной игрой. Переклички с остальными линиями не спасли ситуацию. Но книга получила дополнительные полбалла от меня за факт наличия.

Дальше, увы, только минусы. История вроде плавно перетекает из одной в другую, но создается полное ощущение, что это идет по принципу: ой, я опять забыла по предыдущую линию, надо срочно написать что-нибудь на эту тему. В итоге ни одна ветка не завершилась до конца. Все брошено на полдороге. Концовка вообще феерическая, на мой вкус. Слито абсолютно все, что только можно. На фоне этого вялые попытки разгадать заявленные тайны кажутся даже не такими беспомощными, несмотря на все рояли, аккуратно расставленные по кустам. Ну а то, что мотивы действий страдают, так кто же об этом думает.

Увы, изменить в лучшую сторону мнение о жанре и авторе не получилось. Теперь еще долгое время буду обходить книги Анны Малышевой стороной.