Анна Литвинова
Солнце против правил
Никак ей не верилось, что брат вернулся, да еще в образе прекрасного принца. Лия медик и знала: те, кто колется, почти никогда не выбираются из болота. Да и какие шансы, если в восемнадцать лет у тебя уже второй срок, да еще на строгом режиме? Но Борис совсем не выглядел уголовником. Цвет лица прекрасный. Ногти отполированы, ботинки с логотипом, где мужик на лошади (старшее поколение объяснило – бренд дорогой). Галантный, клевый, и голос ему будто специально ставили, как артисту.
– Ты почему имя поменял? – потребовала ответа Лия.
– Да просто прикалываюсь, – усмехнулся он. – Борисов много, а Борей – один.
Едва выбрались из курортной толпы, сестра жадно спросила:
– Как ты сумел?
Отец бы мигом пригвоздил, что не умеет формулировать. Но единокровный брат понял:
– Ты считала, я давно спился? Скололся? Сдох под забором?
– Ну… или каким-нибудь вором в законе стал.
– Может, я он и есть, – усмехнулся Борей.
– Врешь. Я бандитов с ходу вычисляю.
– Ты еще и психолог, «солнышко»? – ее прозвище он произнес с насмешкой. – Но ладно, угадала. С криминалом дел не имею.
– Говорят, оттуда не вырваться.
– Можешь смеяться, но на меня просветление снизошло. В двадцать лет. Я тогда второй срок мотал, от ломок мучился, от бессмысленности жизни. И решил покончить со всем. Но прежде чем вешаться, захотел посмотреть, как на зоне хоронят. И увидел, как. В ящике из гнилых досок. Без отпевания, без прощаний. Вместо имени на могиле табличка с номером. Ни человека, ни памяти о нем. Такая вдруг злость разобрала. Что ж я за идиот – по течению плыть? Тем более не сам путь выбирал – отец в болото столкнул. Ну и решил, ему назло, выползать. В честную, – он подмигнул, – жизнь.
– Честные в двухкомнатных люксах редко живут, – парировала она.
– Да уж, санаторий у тебя дорогой. Пришлось кредит брать. Один миллион наличными в день обращения.
– С ума сошел?
– Люблю в глаза пыль пускать.
Лия сама слегка запуталась в кредитах, но как можно последнее на номер люкс тратить, когда у них и «стандарты» вполне приличные?
Спросила:
– А чем вообще занимаешься? Бизнес?
– Ну, типа. Проги пишу. Приложения делаю. Скажи лучше, как ты, сестренка? Всем улыбаешься, помогаешь. Это я выяснил. А тоску как снимаешь? Коньячок в одиночку? Селфхарм? Или, может, с руферами гуляешь? У вас тут заброшек много.
Да. Сколько лет прошло, а Борька ее по-прежнему насквозь видит.
Хихикнула:
– Да, ты прав. Солнышком я для самозащиты стала.
– «Плачет ночами та, кто идет по жизни смеясь», – подхватил он.
– Песню слышала. Но это не про меня. Когда совсем хреново, я не плачу, а скупаю всякую дрянь.
– Дурь?
– Ты все о своем. Нет. Именно что бесполезную дрянь. В интернет-магазинах. Ночью лежу, лежу, уснуть не могу. И начинаю время убивать. Вроде просто посмотреть захожу. Но сравню, отзывы почитаю. И обязательно что-то себе куплю. Сегодня вот должны шапочку с шарфом привезти. Ножеточку. И настойку восковой моли.
– О боже. Моль-то тебе зачем?
– Народ хвалит: для иммунитета хорошо. В сезон простуд.
– Да, Лийка. Мы с тобой, похоже, два моральных урода, – лицо закаменело, взгляд стал злым.
Она не считала себя ущербной. Но вытравить из памяти, как поступил с ними обоими отец, нелегко, тут Борей прав.
Впрочем, и брат хорош. Мог бы, раз начал выгребать, сестренку прихватить с собой. Или хоть весточку о себе подать.
– Ты почему не отвечал мне? Я тебе столько писем отправила.
– Из тюрьмы не хотел. А когда вышел, тем более.
– Почему?
– Не люблю выглядеть жалким. Ждал, пока смогу на коне явиться. Как сейчас.
– Ты дурак. Мне было так тяжело одной.
Борька (какой он там Борей) с ненавистью сказал:
– Скажи папуле спасибо. Всю жизнь нам обоим сломал.
В носу защипало. Прошептала:
– Ну вот зачем? Зачем ты напоминаешь? Я так старалась: вычеркнуть. Забыть.
– Скажи еще, что простила его.
– Как я могу? После того, что он сделал с тобой?!
– Ну, он и с тобой тоже не очень по-родственному поступил.
Лия поморщилась. Спасибо, конечно, что не колония для малолетних, но пять лет в школе-интернате, куда отправил ее отец, оказались далеко не сахаром.
– Ты с ним общаешься? – спросил он мимоходом.
– Нет.
– А он на связь не пытался выйти?
– Пытался. Когда я уже здесь жила. Я симку поменяла и все профили в соцсетях удалила. Отстал.
– Ты хочешь его окончательно раздавить?
– Я вычеркнула его из жизни. Разве этого мало?
– Полагаю, что папа наш заслужил много большего. Я ведь глаз с него не свожу.
– Зачем?
– Жду, когда представится возможность. Отплатить добром за добро. Он по-прежнему эзотерик, энергопрактик. Последовательницы имеются. Немного. Человек сто. И сейчас, – Борей остановился, развернул ее лицом к себе, – наш прекрасный родитель здесь.
– Где? – побледнела Лия.
– Тут. В Целебноводске.
– Меня приехал искать?
– Зачем ты ему нужна? Нет. Папочка наш отдыхает по социальной путевке в санатории «Мечта». Но цель у него не просто оздоровиться. На своем сайте широко огласил: планирует одиночное восхождение к водопаду Каракая-Су. Знаешь такой?
– Ну да. Там какие-то меридианы сходятся. Сгустки энергии. Йоги ездят. И всякие прочие сумасшедшие.
– Вот и папуля: с высшей сущностью хочет встретиться. Сейчас ноябрь, в горах давно снег лежит. Как думаешь, много будет народу у Каракая-Су глубокой ночью?
– Скорее всего, никого.
– Я тоже так думаю. Этим и воспользуемся.
– Что ты хочешь с ним сделать? – спросила Лия в ужасе.
Брат расхохотался:
– Не делай круглые глаза. Убивать его я не собираюсь. Не дурак: новый срок из-за этой гниды хватать. Просто явиться к нему – когда будет ночью один, перед лицом вечности. Напомнить о всем добре, что сотворил. Напугать как следует. Ты со мной?
В детстве Лия принимала идеи старшего брата безоговорочно. Но сейчас сказала твердо:
– Мне надо подумать.
Давить он не стал:
– Думай. Папуля планирует свою экспедицию на субботу, когда не будет процедур. Сегодня четверг. У меня есть время посмотреть город. Покажешь?
Лия вздохнула с облегчением.
– Смотреть тут особо нечего. Питьевые галереи девятнадцатого века, странно, что до сих пор не рухнули. Грязелечебница старинная, цари ездили. Десяток санаториев. Культ писателя. Довольно скучного, на мой взгляд.
– Я хотел съездить на место его дуэли.
– Ничего особенного. Просто парк и памятник. Но экскурсоводы местные всячески нагнетают. Мой сосед, – она хихикнула, – например, утверждает, что официальная версия, будто Лермонтов обидчика мартышкой назвал, для школьников придумана. Хотя в реале писатель по поводу половых возможностей Мартынова высказался. В присутствии его девушки.
– А в Целебноводске Лермонтов бывал?
– Нет. Но на экскурсии по городу тебе обязательно покажут скамейку, где он целовался с какой-то там княжной.
– Мэри.
– Наверно.
– Ладно. По поводу культуры я понял. Как у вас с ресторанами?
– Из приличного только кавказская кухня. Но у тебя ведь больной желудок, – улыбнулась Лия, – а там все острое.
– Нормальный у меня желудок и путевка просто оздоровительная. Так что веди. В лучший шалман, куда все местные ходят.
– Туда не могу никак. Я здесь живу и практически кавказская девушка. Один раз появилась с мужчиной – все. Ты уедешь – мне потом проходу не дадут.
– Хорошо. Тогда поехали в Кисловодск.
И немедленно вызвал такси – естественно, класса люкс.
* * *
Не умей Лия отключаться от тяжких мыслей – давно бы сошла с ума, еще в интернате. Но как привыкла на лицо улыбку навешивать, так научилась и мозг переключать.
Когда вышла из такси (чтоб не радовать любопытных соседок, в паре кварталов от дома), еще на улице кинулась смотреть мессенджеры. И обнаружила видео с незнакомого номера.
Пятьдесят секунд ее сегодняшнего утреннего подвига.
Вроде бы по факту ничего особенного: спрыгнула в фонтан, вытащила котенка. Но ракурсы видеооператор выбрал шикардосные. Музыку наложил зачетную. И смонтировал отлично.
Какая там «сторис»! Такое – без вариантов – надо в «Тик-ток» выкладывать. Тем более давно мечтала там засветиться.
Прибежала домой и немедленно занялась: регистрировала аккаунт, заливала видео.
Народу зашло сразу!..
Пока заваривала чай – уже тысяча просмотров. Сбегала в душ – еще плюс пять к. В Ватсап шлепнулось письмо от ее утреннего знакомца:
– К утру будет минимум сто тысяч. А то и двести. Меня, кстати, Юра зовут.
Отправила в ответ смайлик. И начала шарить в интернете: сколько «Тик-ток» платит? Пять долларов за миллион просмотров. Не впечатляет. Но если хотя бы десять тысяч человек подпишутся, уже можно контракт на рекламу получить.
Лия без социальных сетей себя не мыслила. Но выкладывать фото завтраков или селфи с памятником Лермонтову не круто. Совсем другое дело – подвиг с котейкой, да еще правильно снятый.
А просмотров-то уже – двадцать тысяч! И лайков огромная куча.
Смайлика за такое мало. Отправила большие спасибки и даже губки-поцелуйчик, имя занесла в адресную книгу. На часы старалась не смотреть.
Время – давно за полночь. А ей завтра на работу к восьми.
Заставила себя лечь в постель, закрыла глаза. Но каждые минут десять не удерживалась, проверяла, сколько просмотров.
И только в два провалилась в тяжелый сон.
А в шесть утра телефонный звонок. Юра. Трусливый мужчина и талантливый режиссер. Хохочет:
– По деревьям лазить умеешь?
Спросонья совсем ничего не поняла, спросила хрипло:
– О чем ты?!
– Я в парке. Твой кот сумасшедший на дуб залез. На самой вершине сидит. Тот же самый. Так что прилетай. Будем опять спасать.
* * *
Федор Олегович деньги считать умел – что остается, если вынужден выживать на пенсию? Но хотя продуктами отоваривался в будни до часу дня, чтоб со скидкой, и в санаторий поехал по бесплатной путевке, на дорогое сердцу средства выделял.
Экспедицию к водопаду Каракая-Су он задумал давно и планировал тщательно. В Минеральные Воды быстрей и дешевле добраться на самолете, но мужчина приехал на поезде. Привез без переплаты за багаж палатку, спальник, термобелье, теплую одежду и даже керосинку, чтоб иметь возможность согреваться холодной ночью горячим чаем.
Заранее, еще из Москвы, начал вести переписку с местными экскурсоводами. Поездки в горы обычно заканчивались в октябре – с ноября погода становилась непредсказуемой. Но отдельные смельчаки рисковали. Кто вот только согласится – построить маршрут под его потребности, днем отвезти, а на следующее утро забрать?
Поначалу Федора Олеговича уверяли: самому никак не получится. Лютый холод, волки, рыси, одного вас не оставим, ибо несем ответственность.
Пришлось скрепя сердце намекнуть, что готов на повышенный тариф. И проводник нашелся – восемнадцатилетний парень предложил доставить на отцовском «уазике». Федор Олегович сильно подозревал, что водительского удостоверения юноша не имеет и отец, владелец машины, про экспедицию ведать не будет. Но когда за ВИП-тур тридцать тысяч драли, а мальчишка за пять согласился, сложно отказаться от выгодного предложения.
Прогноз погоды не благоприятствовал – обещали сильную облачность, возможен дождь и снег. Пацан начал трепыхаться: колеса лысые, дорога обледенеет, не проедем.
Пришлось сделать широкий жест: поднять ставку до семи тысяч рублей.
И в субботу, ранним утром, когда холодное светило только выглядывало застенчиво из-за гор, к санаторию «Мечта» с громким рыком подлетел его личный транспорт.
Федор Олегович с неудовольствием отметил, что машина грязная, без глушителя, стекло лобовое треснуто. И пацан – зеленый совсем, нечесаный, сопли утирает рукавом.
«Как бы в пропасть с ним не улететь», – мелькнула опасливая мысль.
Но сдаваться (тем более когда об экспедиции на его сайте официально объявлено) Федор Олегович не привык.
Погрузил палатку и рюкзак в багажник, сел в машину, строго спросил:
– Где у вас ремень безопасности?
– Нету, – заржал мальчишка. – Это ж «уазик», какая тут безопасность?
Федору Олеговичу стало совсем тревожно. Предвкушал скользкую дорогу, неуправляемое боковое скольжение. Но даже подумать не мог, что опасность надвигается совсем с другой стороны.
Ни он, ни его юный водитель не обратили внимания, что от самой «Мечты» вслед за ними движется огромный, вызывающе лакированный «Ранглер».
* * *
Система проката автомобилей в Целебноводске представлена в основном «Ладами», но Борька оказался упрямым и джип все-таки разыскал. Строгое предупреждение – «за пределы Ставропольского края не выезжать» – его не смутило:
– У вас не Москва, камер мало.
Лия в Кабардино-Балкарии бывала и боялась, что брат просто не представляет, насколько тамошние дороги отличаются от образцово-показательных столичных трасс. Сосед-экскурсовод Левушка любил показывать видео – как выводит свое авто из заноса на заснеженных горных тропах. Но Борей отмахивался:
– Джип на зимней резине где угодно пройдет. А вот папуля на своем «уазике» запросто может в обрыв улететь.
Впрочем, хоть водитель и юнец, а плелся, словно старый дедушка. Тащиться вслед за ним на черепашьей скорости даже Лие казалось тоскливо, а уж взрывной Борька только глаза закатывал, причитал:
– Хуже автобуса похоронного!
Миновали Кисловодск, въехали в Кабардино-Балкарию. Ям на дороге прибавилось, но машины с местными номерами лихо их обгоняли. Каждый водитель своим долгом считал миновать на максимальной скорости, обрызгать грязью и снисходительно при этом улыбнуться.
– За сопляка меня считают, – страдал Борей.
– Тебе не все равно? – удивлялась Лия.
– Стыдно на хорошей машине еле тащиться.
Да, выделываться у брата в крови – не стал бы иначе кредит брать на то, чтобы жить обязательно в люксе.
Но волочиться за «уазиком», нет спору, и скучно, и подозрительно. Поэтому Лия предложила:
– Мы ведь знаем, куда конкретно они едут. Можем их обогнать и посмотреть пока скалы Аватара. Хочешь?
– Это что такое?
– Ну… просто скалы. Похожие на те, что в фильме. И если там в пропасть орать, эхо сумасшедшее будет.
– Давай!
– Тогда тормози вот здесь, у кафешки.
Насколько Лия помнила, то был последний оазис цивилизации перед дикой красотой гор. Борька с интересом изучил дощечку меню, что стояла перед входом, оживился:
– Кутабы. Кофе на песке. Зайдем?
– Там очень бдительная хозяйка. Запомнит нас надолго. Неразумно афишировать нашу экспедицию.
– Да, ты права.
Обошли кафе, прогулялись по тропинке – завершилась она у опасного провала.
Борька выхватил телефон:
– Ух, красотища. Скалы складчатые! Правда, как в кино. Становись, сниму!
– Меня-то зачем? Я местная.
– У тебя улыбка – как солнце здесь. Это надо запечатлеть.
Рассмеялась:
– Ну, если так, то давай. Приятно быть любимицей режиссеров.
– У тебя их много?
– Ну… ты второй.
– А кто первый?
Как не похвастаться! И время есть поболтать.
– Некто Юрик. Он меня для «Тик-тока» снимает. Я, кстати, там звезда. За два дня – почти миллион просмотров.
– Да ладно! Покажи!
– Только не смейся.
И показала брату целых три ролика. Котенок в фонтане. Он же – на дереве.
И последний Юрин шедевр – его сделали вчера.
С темой сюжета вышел спор. Ютьюбер считал: раз народ зацепило, надо продолжать кошачью тему. Изловить того же (ну, или похожего) усатого-полосатого бедолагу, закинуть его, к примеру, на крышу заброшки. И в очередной раз выручить из беды. Но Лия воспротивилась:
– Я, конечно, не специалист, но, по-моему, с котиками перебор. И нехорошо специально животное мучить.
– У кошаков девять жизней. Зато ми-ми-ми – беспроигрышное.
– Давай лучше кого-то по-настоящему спасем.
– Есть варианты?
– Ну… я недавно в Минеральные Воды ездила. И услышала: во дворе частного дома скулит собака, очень жалобно. Забор не глухой, видно отлично: совсем щенок, еще лапы разъезжаются. А хозяин его на цепь посадил. Малыш плачет, мамку зовет.
– И что ты предлагаешь?
– Перелезу через забор и заберу его.
– А хозяин подстрелит.
– Увернусь.
– И куда дальше того щенка?
– Себе возьму.
– «Угон быка из Куальнге»[1].
– Чего?
– Не бери в голову. Я к тому, что эпичная ты девушка.
– Но разве не свинство: малыша беспомощного на цепь сажать?
– Как иначе вырастить его сильным и злым?
Лия вспомнила про отца с жесткой системой воспитания, усмехнулась:
– Этот метод не всегда работает. Ну что? Поедем?
– Если поймают, спасать тебя не буду.
– Да я уже поняла – ты не по этой части.
Не обиделся:
– Каждому свое. Кому-то драться. Кому-то творцом быть.
Лия за исход авантюры тревожилась. Кавказ – это вам не мягкотелая средняя полоса, где обматерят или в крайнем случае солью пальнут – тут могут и прирезать.
Но обошлось – хозяина дома не оказалось. Лия без помех преодолела невысокий забор. Арматурные ножницы не понадобились – цепь к ошейнику крепилась за карабин. Щенок – в отличие от неблагодарного котенка – к Лие прижался, благодарно заскулили. Юрик заорал:
– Стой смирно! Крупный план снимаю!
Из соседнего дома выглянула старуха:
– Вы что творите?!
Лия щенка под куртку, прочь от конуры, перемахнула через забор – и бежать, блогер за ней.
Бабка попробовала броситься в погоню, но быстро отстала.
А ролик получился – просто загляденье.
– Мне уже и первый рекламный контракт предложили, – похвасталась Лия. – Собачий корм продвигать.
Борис сказал, почти с завистью:
– Интересная у тебя жизнь.
– Не жалуюсь. Хозяйка квартирная, правда, хотела меня выгнать вместе со щенком. Но я ее уболтала. Так что теперь у меня новый друг. Поршем назвала.
Борей заржал:
– Почему Порш?
– Люблю скорость.
Брат показал на лошадь, что паслась неподалеку со спутанными ногами:
– Собачек с кошками на твоем канале уже перебор. Спасешь, может, ее? А я сниму.
– С конем в дом точно не пустят, – развеселилась Лия. – Ладно, давай есть уже.
Удивительно легко ей с Борькой. Прямо жаль, что брат, а не потенциальный сердечный друг.
Устроились над пропастью, на большом мшистом камне. Лия достала скромную вареную колбасу. Борею в санатории собрали целый экскурсионный мешок – там и салями, и помидорчики, и булочки ее любимые. Выпили кофе из термоса. Полюбовались складками-скалами, покричали в пропасть, послушали, как отзывается эхо. Когда шли обратно, Борей со смехом предположил:
– «Уазик», наверно, успел от нас оторваться – километров на пять.
– Поймаем. На Каракая-Су дорога одна.
Лию горный воздух опьянил – пустилась вскачь. Борей притворялся, что хочет поймать, она хохотала, уворачивалась. Как не хватало ей все эти годы надежного, близкого человека рядом!
На парковку вышли запыхавшиеся, счастливые, румяные. А у кафе – вот злосчастье! – с папироской стоит сосед Левушка. Ну, конечно. Суббота. День экскурсий. Можно было ожидать.
– Блин, – прошептала Лия, – уходим!
Но тот орлиным взором кавказским углядел, загрохотал:
– Так-так! С кем это мы тут?!
Она мигом стерла улыбку с лица. Сухо сказала:
– Привет.
Лева взглянул неласково. Ледяным тоном попросил:
– Познакомь меня со своим молодым человеком.
– Борис. Лева, – представила она.
Экскурсовод испепелить готов, брат улыбается:
– Кто сей горец с большим кинжалом[2]?
Лия не сильна в классике, но эту цитату знала. Эх, не с тем человеком Борька острит. Левушка туристов по лермонтовским местам возит и Михаила Юрьевича горячо осуждает. Лию убеждал, что классик сам в своей гибели виноват – нечего было Мартынова доводить.
– Я тебе щас дам горца, – побагровел сосед. – А ну отошел от девушки моей!
– Это твой парень? – с сомнением спросил Борей.
– Нет, конечно. Просто сосед.
– Ну и сам иди тогда лесом, – посоветовал брат.
Лия примирительно сказала:
– Лева, что ты, правда? Я тебе никогда повода не давала.
– Так понятно, почему не давала! – отозвался запальчиво. – Искала себе джип подороже!
Она старалась не хамить местным, но тут даже ангельского терпения не хватит. Выпалила:
– Захлопнись, дебил.
И поспешила к «Ранглеру».
Сосед зловеще выкрикнул вслед:
– Ладно-ладно! Попомню тебе.
Борей притормозил, развернулся к нему:
– Что ты сказал?
– Боря, все, хватит, – взмолилась Лия.
В машине сказала брату:
– Не бери в голову. Этот Левушка несчастный какой-то. Вроде профессия располагает – экскурсовод, на своем джипе, постоянно туристок-красоток фотографирует, в Инстаграм свой выкладывает. А жениться никак не может. Пару раз какие-то девчонки оседали у него, но быстро сбегали.
– Не обидит он тебя? – спросил с тревогой брат.
– Пусть попробует, – фыркнула Лия.
– Не понимаю, как ты вообще выживаешь в местном колорите? В кафе не сходи, перед соседом оправдывайся. Поехали со мной в Москву! Найдем тебе там дело.
– Да ну. Пациенты-москвичи – самые несчастные. Напряженные, вспыльчивые. Недельку отдохнут – хоть на людей становятся похожи.
– Зато в столице динамика. А у вас тут болото.
– Если стану крутой тиктокершей, тогда подамся, конечно, к вам. Поближе к светским тусовкам.
Дорога медленно, но неуклонно поднималась все выше в горы. Лия предупредила:
– Сейчас будет теневая сторона. Там наверняка снег.
Боялась, что Борей красоваться начнет, но тот сразу сбросил скорость, сосредоточился на дороге. Когда снова выехали на сухой асфальт, спросил:
– А этот водопад – совсем дикое место?
– Ну… айран продают, сыр домашний. Курортный сбор берут – с выдачей чека. Но если ты про отели с ресторанами, то ничего такого.
– И туристы все точно разъезжаются до темноты?
– Обычные да. Йоги и разные прочие тоже только летом ночуют. Зимой опасно. Холод адский, ветер может подняться, лавина сойти. Так что наш папаша герой.
– Посмотрим… какой он герой, – лицо Бориса заледенело.
Девушка внимательно посмотрела на брата.
Официальная версия гласила: они явятся к бате, когда тот не ждет. Используют эффект неожиданности. Слегка испугают.
Но сейчас Лия начала подозревать: у Борея на уме, похоже, нечто иное, чем просто высказать детские обиды.
Спросила со страхом:
– Борька. Что ты задумал?
Суровая складка меж бровей мгновенно разгладилась:
– Лиечка, ну я же тебе сказал. Просто милая семейная встреча.
«Зачем я вообще согласилась с ним ехать?»
Но Борьку обратно не развернешь. И из дела выходить тоже поздно. Тем более самой до цивилизации все равно не добраться. Только если у Левушки милости просить.
* * *
Двадцать два года назад
В среде обывателей считается: тюрьма – ад, и коли там оказался, жизнь закончилась – унизят, «опустят», низведут до уровня животного.
Борька тоже ждал: голода, издевательств, жестоких «прописок». А оказалось – ничего, нормально. Койка собственная имелась, и белье, и душ, и кормили – ха-ха! – даже иногда мясом, повкуснее, чем домашнее сыроедение.
В тюремном регламенте он не разбирался, но интуитивно повел себя правильно. Не юлил, не гоношился. С тертыми калачами разговаривал уважительно. Себя не выгораживал. Статья тоже не позорная. Хотя сам поверить не мог, что попался – за такое.
Красть – в масштабах, чтобы срок получить, – Борис не дурак. Когда по мелочи в магазинах подворовывал, прекрасно знал, куда можно соваться, а куда лучше не надо. В дорогих супермаркетах управляющие жалостливые, иногда даже делают вид, что не заметили. В магазинах попроще выносили мозг, могли и по шее дать. А к «Ашану» даже близко нельзя подходить – там за любую ерунду десять тысяч отступных требуют или сразу в полицию.
Тридцать первого декабря двухтысячного года воровать он не собирался. И в чужую квартиру попал случайно.
Все из-за соседей. С ними Борька враждовал с малолетства. Те жили в квартире этажом ниже и вечно бегали к родителям жаловаться: дети топочут. Дети кричат. Окурки на их балкон швыряют – и бесполезно объяснять, что сверху еще три этажа. Хотя сам сосед, как и супруга его, – те еще перцы. Он бухал, жена пьяного в квартиру не пускала. Тот вытрезвлялся во дворе. Участковый считал его мирным, не тревожил. Сосед и правда не буянил. Но, когда под газом, доставал всех конкретно – особенно подростков любил жизни учить.
А супруга его в другом отличалась. Она хронически не умела парковаться. Когда в очередной раз цепляла заборчик или бордюр, народ не возражал. Но и вход в подъезд могла загородить, и машину чужую зацепить (честно признаться и заплатить за ремонт не предлагала, а видеокамер повсюду тогда еще не было). Борьке после доноса соседей пару раз изрядно влетало от отца, поэтому враждовал с упоением. И дохлую кошку под дверь приносил, и протухший квас в почтовый ящик выливал.
Однажды теплым осенним вечером пьяный сосед сладко спал на лавочке у подъезда. Борька с приятелем проходили мимо, увидели – на скамейке валяются ключи, вылетели, видно, из кармана. И пацаны не удержались: ключи забрали, а в карман от души навалили красной слизи из магазина приколов.
Когда мужик протрезвел, в очередной раз явился с претензией: будто бы видел – именно Борька ему одежду испортил. Подростку традиционно влетело от папаши. Но про ключи ничего сказано не было, и те так и остались валяться в ящике Борькиного школьного стола.
Однажды его приятель – с кем вместе лили слизь – спросил:
– Как думаешь, сменил этот перец замок?
– Наверно. Что ж он – дурак?
– А давай проверим.
Убедились, что никого дома нет, попробовали и обалдели – ключи подошли.
– Надо вернуть, – запоздало раскаялся Борька.
– Зачем? – удивился приятель.
– Ну а нам они на фига?
– Да хотя бы… Новый год скоро. А этот хрен уже всему двору растрезвонил: они в Таиланд едут. Под пальмой будут встречать. Сечешь?
– Нет.
– Мы ж собирались в парке бухать. А там холод, сыро. Менты могут докопаться. А тут, прикинь! Отпросимся гулять. Зайдем. Да и отметим культурно. В тепле.
Борис авантюры обожал, но эта по сердцу не пришлась. Звучало вроде безобидно – просто вроде как зайти и встретить праздник в чужой квартире. Но если кто увидит? Донесет? Отношения и без того накалены. А за вторжение вредные люди обязательно отомстят. Придумают: вещи из дома пропали. И будешь отвечать за то, что не делал.
– А если у него на охране квартира? – с надеждой спросил Борис.
– Если на охране, перед дверью должна мигать красная лампочка. А там ее нет, – уверенно сказал его более старший приятель.
Дружок учился в десятом классе, тоже любил пошкодить, в магазине то-другое стащить, но при этом учился неплохо, мечтал поступить на химический факультет. Объяснял: «Специальность перспективная. Хоть наркоту бодяжить буду, хоть в фармбизнес пойду».
Борька всегда уважал целеустремленных, да и интересно: друг показывал, как делать самопальные петарды, бодрящий чай готовил – сразу глаза на лоб и энергии через край. Поэтому на приключение все-таки согласился, и в девять вечера – до нового тысячелетия оставалось три часа – встретились в подъезде. Прошли на соседский этаж. Квартира расположена удачно – в дальнем углу. Дверь рядом деревянная, без глазка, а больше ниоткуда не просматривается.
Борька дергался, озирался. Друг вполголоса хихикнул:
– Не ссы!
Уверенно (будущий химик!) натянул латексные перчатки и вставил в замок ключ.
Проскользнули в квартиру. Приятель строил из себя опытного: свет включить не позволил, сначала шторы задернул.
Борис, хотя знал точно: соседи не появятся, все равно тревожился. А друг, наоборот, ликовал:
– Ты посмотри! Как будто нас ждал, стол накрыт!
В гостиной и правда – бутылка хорошего коньяку выставлена, бокалы. Крекеры. Сухофрукты.
– Празднуем? – приятель потянулся наливать.
– Подожди, – остановил Борька. – Помнишь, в новостях показывали? У мужика постоянно дачу грабили, и он на столе водку оставил? С крысиным ядом?
– А ты осторожный, – похвалил друг.
Отвернул у бутылки крышку горлышка, понюхал, пробормотал:
– Херасе. Миндалем пахнет. Понюхай.
– Да. Орешками, – согласился Борис.
– Вот гад! – приятель от возмущения аж осип. – Цианид где-то раскопал! Мы б щас за минуты сдохли!
– Он, видно, догадался, что это мы ключи сперли. И специально ждал нас. С гостинцами, – предположил Борька.
– Что будем делать? – щеки друга вспыхнули румянцем.
– Если бы мы померли, его в тюрьму. На шесть лет. Как того мужика с водкой, – блеснул познаниями Борис. И робко добавил: – Но пока только нас могут в тюрьму. Пошли, а? Не хочу здесь больше оставаться.
– А Новый год?
– Шампанское же приготовили. Давай в парке и выпьем. Как собирались.
– Ладно, – неохотно согласился друг. – Щас. Подожди. Хоть нагажу в квартире его.
Отправился в туалет. Борька нервно ходил по комнате, разглядывал безвкусный и давно устаревший хрусталь в горке. Лучше б обставил сосед квартиру нормально, чем деньги на Таиланд тратить.
Вышли. Заперли дверь. Отправились в парк. Борька хотел по пути выкинуть ключи в мусорку, но почему-то этого не сделал.
Бутылка шампанского хранилась в дупле трухлявого дерева. Достали, откупорили, отпраздновали. Без друзей и девчонок показалось скучновато – но больше никого на самостоятельное празднование родители не отпустили, а бежать никто не решился.
Когда возвращались обратно, рядом притормозила милицейская машина. Борис испугался: будут, что ли, на алкоголь проверять? Но по поводу запаха спиртного ни слова. Отвезли в отделение и там огорошили: кража. Есть свидетели. Предъявите личные вещи.
Ох как он пожалел, что не выбросил ключи! Но все-таки надеялся: отделаться хулиганством, незаконным проникновением в чужую квартиру. Про отравленный коньяк собирался рассказывать.
А из кармана у друга извлекли изрядную пачку долларов.
– Зачем ты их взял? – ахнул Борис.
– В смысле, зачем? – буркнул друг. – Вместе брали, вместе тратить собирались.
– Ты охренел? – его затопила ярость, бросился на приятеля.
Милиционеры растащили.
Так и получилось: только пару часов в новом тысячелетии успел на свободе побыть. И оказался за решеткой.
* * *
В камере их было четверо, все постарше, и остальные пацаны на Борькиного друга очень удивлялись:
– На фига он тебя-то сдал? За сговор больше дают.
Сам Борис, когда общался со следователями, все рассказывал честно: что враждовали с соседом давно и когда в его квартиру пришли, собирались просто выпить-похулиганить. В голову прийти не могло, что друг деньги возьмет:
– Он вроде в туалет только ходил.
Следователи разговаривали почти дружелюбно. День примерно на третий дали понять: преступление не тяжкое, с потерпевшим можно примириться, возместить моральный ущерб и дело отправить в архив. Но, ясное дело, не бесплатно.
На отца Борьке плевать, а перед матерью дико было стыдно. И понимал, конечно, что деньги – из беды его вытаскивать – ей придется доставать, папаня ни копейки не даст.
Когда пришла к нему на свидание, плакал, клялся:
– Мам! На работу пойду! Все тебе возмещу!
А она смотрела жалостливо, вздыхала:
– Какой ты у меня еще дурачок маленький…
После Рождества следователь сказал:
– Все на мази. В понедельник домой пойдешь.
Хохотнул, добавил:
– Знатные у тебя получились каникулы.
Но Борька особо не печалился, что праздники за решеткой провел. Люди вокруг оказались очень даже неплохие, опыт интересный. Даже кое с кем подружился. Собирался на зоне новых знакомых поддерживать – если говорить правильно, то «подогревать».
