Анна Литаврина
Виват, Романовы! Часть III
Куракин вздыхает и молчит. Смотрит в окно. За окном – мгла и вихрь.
Александр. Дядя Саша, раз мы уж тут пока едем до Петербурга… вы дорасскажите историю… ну, как вы уехали из Германии без матушки.
Куракин. Ну давай, всё равно тут делать нечего.
Перекрутка
Пруссия. Поместье Этюп. 1776 год. Из письма Софии-Марии своей подруге Генриетте Оберкирх:
«Ах, дорогая подруга! Как мне описать тебе, сколь сильное и потрясающее впечатление произвёл на меня князь Павел! Вот уже целый день, как он уехал, а я потеряла покой и аппетит! А это со мной, как ты знаешь, никогда не бывает! Я много слышала о загадочной русской душе, но его душа оказалась намного загадочней, чем я могла себе представить!
Это просто удивительный человек! Он совершенно не похож ни на кого из тех, кого я встречала среди людей. Он полон загадок, и я места себе не находила, пытаясь угадать, о чём он думает? Что скажет в следующую минуту? И представь себе: ни разу не угадала! Это так интересно! И у него такая трагичная судьба!
Он уехал, не желая, по своему благородству, жениться на мне, думая, что это сделает меня несчастной! Но он ошибается! Я именно такого человека и хотела видеть своим мужем, ибо уверена: мне ни дня не будет с ним скучно! И я боюсь, что он без меня там совсем пропадёт…
В общем, я всё решила.
Мой долг: стать его женой, чтобы защитить и сохранить эту великую личность для потомков.
Одним словом, прощай…
С сегодняшнего дня – МарьФёдорна.»
Перекрутка.
Германия. Дорога. Карета. В карете едут Павел и Куракин. Павел грустно смотрит в окно. Куракин вяжет.
Перекрутка.
Россия. Лес. Александр и Куракин едут в карете.
Александр. Простите, дядя Саша, что вы делали?!
Куракин. Вязал.
Александр (недоумённо). Вы вязали? Спицами? Вы умеете вязать?!
Куракин. Ну не помню, что я делал! Но что там ещё делать было? Вот Екатерина Ивановна всегда вязала в карете, твой отец всегда смотрел в окно, а твоя матушка спала. А я…
Александр. Неважно, ладно… давайте дальше.
Перекрутка.
Германия. Дорога. Лес. Куракин и Павел едут в карете. Неожиданно карета резко тормозит.
Куракин (выглядывая в окно). Такое чувство, что кто-то схватил и остановил лошадей…
Дверца открывается, и в карету садится София-Мария.
Павел (в шоке). Что вы здесь делаете?!
София-Мария. Простите, но я никак не могу вас отпустить! Во-первых, вы не позавтракали… Вот, это пирог… (Суёт ему кулёк.) Во-вторых, я никак не могу допустить, чтобы вы погибли на войне, и ваша страна потеряла будущего великого императора!
Куракин (с жаром). Вот! Вот и я ему так всё время говорю!
Павел (строго). Так, выйдем, мадмуазель.
Выходит из кареты и вытаскивает Софию-Марию.
Павел. Вы не понимаете. Я же вам объяснил, что не могу на вас жениться! Найдите, кому другому отдать свои пироги…
София-Мария. Но я вас люблю!
Павел. Нет, не любите. Вы меня жалеете. Вы добрая. Но мне не нужна ваша жалость… мне хватает её от тех, кто знает меня при дворе.
София-Мария закрывает лицо руками и начинает плакать.
Павел (в отчаянье). Ну нет, только не это! Вот видите! Я вас до слез довёл… оно вам надо со мной жить?
София-Мария смотрит на него большими голубыми глазами.
София-Мария. Лучше так… ибо жить без вас я всё равно не смогу…
Павел (недовольно). Вот я сейчас тоже начну плакать, если не перестанете так смотреть.
София-Мария. Да, я всё равно домой не вернусь. Дядюшка меня не примет.
Павел. Почему?
София-Мария. Ну… я не выполнила некоторые его требования…
Перекрутка.
Берлин. Дворец Фридриха. Фридрих читает прощальное письмо Софии-Марии.
Фридрих (радостно). Ну и пёс с ней! Хоть теперь не надо будет всё нищее семейство содержать… пусть теперь этот дурак их обеспечивает… главное у меня в руках! (Трясёт запечатанным конвертом.)
Раскрывает конверт, достаёт подписанное Павлом соглашение. Смотрит вниз, на подпись. Вместо подписи стоит крестик.
Фридрих (в ярости). Племянница!!!
Перекрутка.
Дорога. Павел и София-Мария стоят возле кареты.
София-Мария. Я тот ваш подписанный подменила и забрала… вот он… (Достаёт из декольте бумагу.) Заберите. Вы не заслуживаете, чтобы с вами так поступали… но извините меня, конечно… если бы не я… эдак вас каждая красивая женщина обвести вокруг пальца сможет…
Голос из кареты. Почему только женщина? Его не только женщины обманывают, не надо!
Павел потрясённо смотрит на Софию-Марию.
Павел. Кажется, вы – та, кого я искал всю жизнь… хоть живу я и недолго, но… (Встаёт на одно колено.) Но я хочу прожить всё, что мне осталось, с вами!
София-Мария (укоризненно). Ну вот, вы встали в грязь и испачкались… не надо так!
Поднимает его и отряхивает. Павел даёт ей руку, садятся вместе в карету и едут.
Голос Софии-Марии из кареты. Только меня дядюшка после того, что я сделала, наверняка лишил наследства… вы меня возьмёте… без всего?
Павел. Конечно, возьму! Тем более у вас и так-то особо ничего не было… для меня это не имеет никакого значения!
Куракин. Как ничего не было? Она пирог привезла!
Перекрутка.
Россия. Лес. Утро. Карета-сани резко останавливаются. Куракин и Александр едва не падают на пол.
Александр. Да что ещё там такое?! (Недовольно.) Не дают мне дослушать историю моего возникновения…
Кучер. А всё, не проехать тута никак… дыра прямо посередь дороги! Только объезжать… но там кусты и елки…
Александр выбирается из кареты. В отчаяньи озирается.
Александр. Нет выхода… значит, верхом!
Отвязывает одну из лошадей, садится.
Куракин. Куда ты, без шубы, замёрзнешь!
Александр. Если я заболею, то, по крайней мере, Елизавете Алексеевне не придётся мучиться совестью, что она всем соврала… (Задумчиво.) Ну а если вдобавок умру… значит, слухи обо мне окажутся правдой!
Пускает лошадь галопом.
СЕЗОН 3
Сцены 21-22-23-24
Сцена 21
Петербург. Зимний дворец. Александр скачет по улицам. До собрания в Министерстве – пятнадцать минут. Заезжает прямо на лошади в Зимний дворец. На лошади же поднимается по ступенькам наверх. Все разбегаются. Выходит Елизавета Алексеевна.
Елизавета Алексеевна. Саша, вы…
Александр. Ах, не сейчас! Я ужасно тороплюсь!
Заезжает на лошади в свои покои. Спустя десять минут выходит из покоев, переодетый, причёсанный. Сбегает вниз, садится в карету. Едет в Министерство.
Перекрутка.
Здание Министерства. Зал собраний. Все министры и прочие деятели сидят вокруг стола. Смотрят на пустой стул в центре. Молчат. Хмурятся. Смотрят на часы. Часы показывают, что до начала собрания остаётся две минуты.
Перекрутка.
Александр стоит в коридоре перед дверями. К нему подходит Сперанский.
Сперанский. Александр Павлович… вы должны знать, что они там… в общем, очень злые. Вы уже два собрания пропустили.
Александр закрывает глаза. Кивает, открывает глаза. Идёт к дверям. Распахивает их. Входит. Все поворачивают головы и смотрят на него.
Александр (широко улыбаясь). Здравствуйте! Рад вас видеть, господа…
Сцена 22
Александр выходит из Министерства. Прощается с министрами. Все кланяются, улыбаются. Залезает в карету. В карете сидит Елизавета Алексеевна.
Александр. Ой, а что вы тут делаете?
Елизавета Алексеевна. Шубу вам привезла. Холодно.
Александр (берёт шубу). Как кстати! Спасибо!
Садится рядом. Карета едет.
Елизавета Алексеевна (тихо). Саша, мне нужно с вами поговорить. Я… я хочу сказать, что была неправа…
Александр (удивлённо). Это очень странно! Обычно вы всегда правы, просто мне не всегда нравится об этом слышать.
Елизавета Алексеевна поворачивается к нему. Берёт за руки.
Елизавета Алексеевна. Я была излишне требовательна к вам, и я знаю, что я вас обидела с этими двумя детьми не от вас.
Александр. Скорее удивили. Вот уж от кого от кого, но чтобы от вас… и два раза…
я прямо-таки был поражён! Говорю: «Это Елизавета Алексеевна?! Та самая Елизавета Алексеевна, которая совершенство?»
Елизавета Алексеевна. Да, но, в общем… я хочу всё исправить. Давайте будем вместе!
Александр, не мигая, смотрит на неё.
Александр. Но мы и так вместе. Сейчас вот едем вместе в карете.
Елизавета Алексеевна. Вы утверждаете, что вы женщина? Я согласна! Я не против! Это нам никак не мешает… просто скажите, кем надо стать мне… и я стану для вас!
Александр. Будьте собой, ради Бога! И позвольте другим равняться на вас.
Елизавета Алексеевна обнимает его и начинает целовать. Александр отстраняет её. Смотрит с подозрением.
Александр. Так, это не в вашем стиле. Что случилось… (В тревоге.) о Боже, вы умираете?!
Елизавета Алексеевна. Нет… дело в вас…
Александр. Я умираю?!
Елизавета Алексеевна. Я знаю о вас с Наполеоном. (В страхе.) Саша, вы рискуете жизнью! Вы идёте на край пропасти! Мне больно это видеть.
Александр. А, так вы меня спасаете? (Гладит её по голове.) Не надо! У меня всё хорошо! Лучше и быть не может! Я в жизни так хорошо себя не чувствовал! Я очень счастлив. Мне бы хотелось, чтобы и вы были счастливы… (Задумчиво.) Мы могли бы найти вам во Франции прекрасного любовника… знаете, французы очень хорошие любовники… не знаете? А я знаю.
Елизавета Алексеевна (краснея). Мне не нужны любовники… мне нужны только вы.
Карета останавливается. Александр берёт её руки и целует.
Александр. Ах, Елизавета Алексеевна! Мы так с вами похожи! Мы хотим невозможного… вы не можете получить меня… А я… я… стать вами!
Вылезает из кареты. Захлопывает дверцу. Идёт. Оглядывается.
Александр (с досадой). Так это же я ещё не приехал, господи.
Возвращается в карету.
Сцена 23
Михайловский замок. Александр идёт по пустынным коридорам. Заходит за угол, сталкивается с Константином.
Александр (удивлённо). А ты тут что делаешь?
Константин (холодно). Я тут иду к выходу… С приездом, кстати.
Хочет пройти, но Александр его удерживает за руку.
Александр. Ты чего? Ты что, обижен на меня? Я понял… ты злишься, что я тебе не разрешил развестись… я тебя понимаю! Но и ты пойми! Сейчас не время, вот давай чуть попозже. И потом… брак – он вообще портит отношения…
Константин (хмуро). Да я не поэтому злюсь! Это как раз я понимаю. Я не понимаю, что ты сейчас творишь… все эти конгрессы с Наполеоном, все эти ваши… шашни!
Александр (в страхе про себя). Не может быть, чтобы он знал!
Константин. Этого никто не понимает. Выглядит так, будто Россия заискивает перед Францией. Россия! А ты… ты как будто бы Францию любишь больше! Знаешь, что про тебя говорят в казармах?
Александр. Что?
Константин. Ничего! В том и дело, что молчат все… а молчание у наших ребят – оно красноречивее всего… Теперь о тебе говорить не принято. Если где-то твоё имя произнесут, все глаза отводят и темы меняют! (Недовольно.) И это не считая того идиотского слуха, что ты антихрист… Кто его пустил? Узнал бы, голову оторвал…
Александр молчит.
Константин. Вот! Вот даже ты о себе молчишь! Потому что знаешь, что я прав. Плохо всё это кончится.
Идёт дальше.
Александр. А тут-то ты что делал?
Константин. Что-что… гулял! Граф Пален рассказывал, что видел тут призрак нашего отца… ну, я думаю, может, поймаю его…
Александр. Призрака?
Константин. Палена. Он явно давно леща не получал… (С подозрением.) А ты чего здесь?
Александр. С теми же целями…
Константин. Ну тогда встретимся у выхода. Ты наверху ищи, а я внизу буду.
Сцена 24
Поздний вечер. Тайная комната Михайловского замка. Александр заходит в комнату. Комната пуста.
Александр (недоумённо). Отец? А… а вы где?
Тишина.
Александр (встревоженно). Вы же ведь живы, да?
Павел вылезает из шкафа, снимает шинель, вешает на гвоздь.
Павел. А… это ты. Я гулял по крыше. Тебя не ждал. Ты давно не приходил…
Александр. Ну так уж и давно…
Павел (задумчиво). Ну почти год.
Александр (смущённо). А, ну да, давно… Но вы же знаете, все эти государственные дела, туда-сюда…
Павел. А я думал, тебя просто в стране не было. Подумал тут… уж не сбежал ли ты за границу, как собирался? А потом подумал ещё… и решил спросить Куракина. И он сказал, что нет.
Александр. Насчёт Куракина, кстати. Он всё никак мне не дорасскажет историю про вас с матушкой… и вы её не дорассказали. У меня тут день рождения был на днях… (Обиженно.) О котором никто не вспомнил, кстати.
Павел. Во-первых, о нём не вспомнил ты, потому что тебя тут не было. Во-вторых, твой день рождения не сегодня.
Александр. Как это?
Павел (садится на стол). Что? Я теперь что хочу, делаю… хочу – на столе сижу… хочу – на полу… Но раз уж ты пришёл, я тебе расскажу правду о тебе. Я думал, что Куракин скажет, но у него, видимо, не хватает духу…
Александр. Удивительно, что у вас вообще есть друзья.
Павел. Ладно, так и на чём он остановился?
Александр. Как вы ели пирог в карете.
Павел (задумчиво). Мне это ни о чём не говорит. Выражайся конкретно. Ты хоть представляешь, сколько раз в своей жизни я ел пироги в карете?
Александр. Когда матушка сбежала к вам от короля Фридриха, вы согласились на ней жениться и поехали в Россию. Что дальше было?
Павел. Дальше был ты.
Александр. Это понятно… это я знаю. Потом – Константин, потом…
Павел. Нет. Константин был позже. Я имею в виду дорогу в Россию. Вот там ты берёшь своё начало…
Перекрутка.
Дорога. Где-то там, где сейчас Калининградская область. Карета. В карете сидят Куракин, МарьФёдорна и Павел. Едут быстро.
Павел (недовольно). Скажи кучеру, чтобы так не гнал! За нами ведь нет погони! Куда торопиться вообще…
Куракин (вздыхая). Жаль, что нет погони. Так интереснее…
МарьФёдорна (весело). Да, я никому там не нужна, чтобы за мной гнаться! Я сама вас еле догнала…
Говорят кучеру ехать помедленнее.
Кучер (хитро). Так я же это, ваша светлость… думал, вам наоборот… не терпится… поскорее приехать и жениться на красавице.
Павел (смущённо). Я вообще не тороплюсь!
Два часа спустя.
Павел (глядя в окно). Ты куда нас завёз?! Это же какие-то болота!
Кучер. Ну так сказали ж не торопиться… я и поехал по той дороге, где не проехать быстро…
Павел. Ну да, опять я виноват..!
Едут дальше. Темнеет на улице. Темнеет в карете.
Павел (встревоженно). Вам не страшно?
МарьФёдорна (с нежностью). Нет, ведь я с вами!
Куракин (не менее встревоженно). А мне страшно, если это кому-то интересно… у нас в имении один мужик в болоте потонул. Шёл-шёл, зашёл на болота и потонул. Искали его долго. Думали, что его утащил водяной… а может и утащил, кто знает… МарьФёдорна, у вас в Германии есть водяные?
МарьФёдорна. Не знаю, может и есть… (С любопытством выглядывает в окно.) Было бы интересно узнать…
Павел (со страхом). А мне – нет! Саша, прекрати свои сказки рассказывать! Я совершенно не хочу встречи с водяными на болоте! Я, может быть, впервые в жизни очень хочу жить… (Смотрит на МарьФёдорну.)
Карета останавливается.
Кучер. Всё, темно! Ехать никак нельзя. Придётся тут ночевать.
Павел. Вот, пожалуйста! Вот вам яркий пример русского мужика… завёз нас на болото в ночь, но если что, то виноват барин, то есть я… хоть этот олух и понял как хотел мои слова…
Куракин. Да, русские мужики, они такие… свободолюбивые! Это потому что крепостные. Это вам, Мария Фёдоровна, иностранцам, трудно понять.
Час спустя. Павел тихо будит заснувшего Куракина.
Куракин. Что такое?
Павел (взволнованно). Скажи, ты мне друг или…
Куракин (в страхе). Мне уже не нравится начало..
Павел. Ты не можешь выйти из кареты и погулять где-нибудь полчаса?
Куракин. Где-нибудь?! Мы на болоте! Нет, не могу! С чего мне идти гулять ночью на болото? Я ещё жить хочу…
Павел (умоляюще). Ну пожалуйста! Что хочешь, для тебя сделаю!
Куракин. Я хочу, чтобы ты не выгонял меня на болота… И вообще… за что?! Чем я тебе помешал? Что тебе опять в голову взбрело?
Павел. Я бы мог сказать, что дело в тебе, но… (Вцепляется ему в рукав.) Дело в ней!
Куракин. МарьФёдорна хочет, чтобы я вышел?!
Павел (вздыхая). Господи, Куракин… что ж ты такой тупой…
Куракин (обиженно). А вот щас как вообще тут останусь, будешь обзываться…
Павел. Мы хотим побыть вдвоём!
Куракин удивлённо смотрит на него. Потом понимающе улыбается.
Куракин. Что ж вы до приезда не можете подождать?
Павел. Она ещё может передумать и уехать назад, когда всё там увидит…
Куракин. Хм, понятна логика. Ты её обесчестишь, и она никуда уже от тебя не денется.
Павел (возмущённо). У меня уже была такая возможность, и я этого не сделал!
Куракин. Болота, конечно, подходящее место… (Вздыхает.) что с тобой сделать… так и быть! Но только ненадолго, ладно? А то я темноты боюсь.
Открывает дверь, вылезает из кареты. Проваливается в лужу. Чертыхается. Оглядывается. Кругом темно. Павел просовывает ему в окно зажжённую свечу.
Павел. Не отходи далеко и будь осторожен!
Куракин. Можно я тут постою… у двери… я не буду подслушивать!
Павел. Нет, отойди со свечой на десять шагов!
Куракин тяжело вздыхает и отходит. Осторожно ступает и освещает дорогу.
Куракин (про себя). Нет, со мной, конечно, много чего происходило по твоей вине, Павлушка, но чтобы со свечой гулять по болоту… до такого бы даже я не додумался…
Несколько часов спустя. Рассвет. Дверца кареты открывается, вылезает Павел. За ним, с распущенной косой, выглядывает МарьФёдорна.
Павел (в тревоге). Саша!! Ты где?!
Болото отвечает эхом. Павел и МарьФёдорна в ужасе переглядываются.
Перекрутка.
Тайная комната Михайловского замка. Александр сидит на полу и в ужасе смотрит на Павла.
Александр. Ужас! И чем кончилось?? Вы его нашли? Живого?
Павел. Хотел бы пошутить, что так и пропал без вести, но ты ж моих шуток не понимаешь явно.
Александр. Какие тут шутки! Страх один! Ночью, на болоте!
Павел. Ну, мы полчаса его покричали, поискали… оказалось, он просто заснул там, под берёзой, неподалёку. Но вообще я думал, ты обратишь на другое внимание…
Александр. Отец, вы же не пытаетесь сейчас мне сказать, что…
Павел (небрежно). Да. Ты предположительно был зачат в карете на болоте на территории Германии. Говорю «предположительно», потому что мы ещё потом делали несколько остановок…
Александр. Но это невозможно… но это же получается…
Павел. Ты родился не в декабре 1977 года, а в июне. Причём в начале. На полгода раньше.
Александр (бледнея). То есть я не… я не Козерог по гороскопу?!
Павел. Конечно, нет! Ну какой ты Козерог! Ты – чистые Близнецы! И ты на полгода старше, чем ты думаешь. Тебе уже полгода как тридцать два!
Александр (медленно). Если у меня день рождения в начале июня… чего же я тогда сюда торопился так сейчас, по снегу, в январе?! Это возмутительно, отец, что вы такое от меня скрыли! Мало того что обесчестили матушку до брака, выгнали Куракина на болота, так ещё информацию эту скрыли!
Павел. Ты бы хотел быть официально рождённым в грехе? О тебе и так говорят в народе, что ты антихрист…
Александр. Теперь мне, по крайней мере, кое-что ясно в моей жизни… всё с самого начала шло не как надо! Но вообще я ожидал другого после стольких прелюдий…
Павел. И чего ты ожидал?
Александр (закатывая глаза). Ну господи, я не знаю… какой-то страшной тайны. Что-то вроде того, что мой отец – не вы… это бы ещё больше объяснило…
Павел. То есть… ты хотел бы, чтобы твоим отцом был другой человек?
Александр (смущённо). Ну не то чтобы я хотел… вы не поняли. Просто мы с вами сильно непохожи, и вы со мной так обращались, как будто я вам чужой.
Павел. Справедливей сказать, что это ты себя вёл как неродной.
Александр. Ах, ну всё, я не буду это с вами обсуждать и спорить! Это бесполезно! Вы всё равно всегда правы.
Павел. Хорошо. Не будем об этом. Давай о том, что у тебя происходит с Наполеоном.
Александр (отступая). Что происходит? Ничего у нас нет…
Павел (наступая). Вот глаза твои голубые и лживые… хоть раз в жизни можешь правду мне сказать?!
Александр. Нет! Вы будете орать и ругаться…
Павел. Не буду. Я за эти годы размеренной жизни поправил нервы.
Александр. Ну хорошо… в общем, у нас с Наполеоном… (Глубоко вздыхает.) У нас роман.
Павел в шоке смотрит на него.
Александр. Я понимаю, что это звучит дико… что это противоречит природе… что это ужасный грех…
Павел (потрясённо). Ты… спишь с врагом?
Александр. Вас только это смутило?
Павел подходит к нему и стучит по лбу.
Павел. Ау… тук-тук, там что-то есть? Смотри-ка… не отвечают!
Александр (хмуро). Лучше бы вы орали…
Павел. Ты совсем не понимаешь, что ты делаешь? Я этого и боялся, когда умирал! Что с тобой такое приключится! Почему я против женщин на престоле? Что ж, я уже не против! Потому что каждая вторая будет лучше, чем ты!
Александр молчит.
Павел. Если об этом станет известно, знаешь, что будет? Тебя уничтожат. Тебе моя судьба покажется раем. Но это ладно… думаешь, только ты пострадаешь? Нет! Вся семья. Твои братья, сёстры, твоя мать, твоя несчастная жена! Мы будем стёрты с лица земли! Но тебе же на всех плевать! Ведь ты готов всем давать свободу, пока они делают то, что тебе не мешает! И что теперь? Тебе надоело всё, ты устал? Иди к Наполеону! Он снимет с тебя это тяжкое бремя вместе с короной..! Думаешь, ты ему нужен? Нет! Он тебя использует! Я думал, ты за эти годы повзрослел больше, чем на полгода!
Александр поднимает голову и смотрит на него холодным голубым взглядом.
Александр. Я знаю, что вы всегда правы. Вы всё сказали. Вы упрекали меня в неискренности. Хорошо, я вам отвечу, что я думаю о вас! Вы из тех странных людей, которые хотят сделать добро, делают его, собирают такую кучу этого добра… а потом, потом туда возьмут и плюнут! Или ещё чего похуже… и нате вам! подавитесь моим добром..! Вы дня прожить не можете, чтобы гадость человеку не сказать! Вам плохо – пусть всем будет плохо!
Топнув ногой.
Только знаете что… мне эти ваши слова не важны! Потому что вы больше права не имеете меня отчитывать! Я император! А вы… вы всего лишь человек, живущий в стене! И знаете… да, сейчас я бы хотел, чтобы моим отцом был Куракин!
Уходит, хлопнув дверью. Через пару секунд возвращается.
Александр. Я к вам больше не приду! Вот вам! Сидите тут в одиночестве!
Павел. Прекрасно! Вот пусть тебе Куракин конец истории и рассказывает!
Александр (недоумённо). Так и это ещё не конец?
Павел (спокойно). Для тебя – конец!
Нажимает куда-то. Александр проваливается в открывшийся люк.
СЕЗОН 3
Сцены 25-26-27
Сцена 25
Несколько дней спустя. Министерство. Возле кабинета императора. Секретарь как всегда что-то пишет. Бегают туда-сюда люди. Подходит Кочубей.
Кочубей (протягивает секретарю бумагу). Вот, передайте императору Александру. Прошение об отставке.
Секретарь (загадочно улыбаясь). Вы лучше сами передайте… он у себя.
Кочубей. В смысле, здесь? В кабинете?
Секретарь. Представляете! (Шёпотом.) Только он, по-моему, не в духе…
Кочубей. С чего взяли?
Секретарь. Он если сюда приходит, то значит, чего-то плохое будет…
Кочубей заходит внутрь. Проходит мимо Сперанского. Здоровается за руку. В некоторой нерешительности стоит перед дверью. Заходит. В кабинете за столом никого нет.
Александр. Я здесь.
Кочубей вздрагивает. Поворачивает голову. Видит Александра, сидящего в углу на полу. Вокруг разбросана гора каких-то бумаг.
Кочубей. Ты занят? Я могу потом…
Александр. Нет, давай сейчас. Потом меня может тут не быть.
Кочубей подходит, смотрит, как тот перекладывает листки туда-сюда.
Кочубей. Чем занимаешься?
Александр. Перекладываю листки.
Кочубей. Зачем?
Александр. Чтобы красиво лежали.
Кочубей (настороженно). А почему на полу?
Александр (равнодушно). Да где хочу, там и перекладываю.
Кочубей. У тебя всё хорошо?
Александр. Нет, а у тебя? Хотя мне всё равно, как у тебя… чего тебе?
Кочубей (протягивает ему бумагу). Вот. Это прошение об отставке. Я уже год как их тебе шлю, но они до тебя или не доходят, или ты на них не реагируешь.
Александр. А кому подавать прошение о моей отставке? Если бы понадобилось…
Кочубей. Эээ… наверное, никому. Ты сам себе хозяин.
Александр берёт у него прошение, идёт к столу. Хочет подписать. Задумывается.
Александр. Прочитать что ли, что ты там пишешь…
Кочубей. Я и так могу сказать. Открыто и честно. Я не согласен с твоей внешней политикой.
Александр (иронично). Не может быть! И ты не согласен? Вот это да!
Кочубей. Так как в этом вопросе у нас принципиальные расхождения, то считаю своим долгом просить отставки.
Александр. Я тебе её дам. Но ты мне тогда уже скажи честно всё сразу… что там у вас… в ваших либеральных кругах обо мне говорят? Или тоже… молчат?
Кочубей. Скажу. Никому не нравится, что ты заключил мир с Наполеоном.
Александр. Ну, я же не могу делать только то, что всем нравится… тем более всех так много… на всех не угодишь!
Кочубей. Это да. Но ты просто должен понимать реальное положение вещей. Тебя уже не так поддерживают, как вначале. Ты же знаешь, как это обычно бывает. Сначала поддерживают, потом молчат…
Александр. А потом убивают.
Кочубей. Ну не так уж… Просто про тебя такие слухи ходят… жуткие. Некоторые им верят. Особенно простые люди. Никто ведь не забыл, как ты пришёл к власти.
Александр (улыбаясь). А как я пришёл? Расскажи! Очень интересно.
Кочубей. В результате переворота. Но это ладно… просто твоя дружба с Наполеоном выглядит странно. Люди у нас терпеливые, но ты в последнее время слишком часто их терпение испытываешь. В разных смыслах. При живой жене живёшь с… ну, в общем, с Нарышкиной – ладно, так её назовём. Детей у тебя нет, не семейный, стало быть, человек ты. Открыто выражаешь свои прозападные взгляды. В армии тебя тоже… ну, мягко говоря, не очень… Аустерлиц-то тоже никто не забыл! И потом, ладно если б тебя критиковали какие-то мужики… но тебя критикует элита!
Александр. Кто, например?
Кочубей. Да хоть бы Сперанский! Только он тебе этого никогда не скажет. Тебе вообще правды никто не скажет… только я вот… по старой дружбе.
Александр подписывает прошение Кочубея. Берёт с пола листы, выбрасывает в мусорную корзину. Идёт к двери. Выходит. Кочубей растерянно смотрит ему вслед. Александр снова заглядывает в дверь.
Александр. Ты тут, что ли, останешься? Я тут всё запираю.
Кочубей. Зачем?
Выходит за ним. Александр отдаёт прошение Секретарю.
Александр. Так, оформите. Это прошение об отставке господина Кочубея… удовлетворить. А это моё.
Секретарь. Что значит ваше?
Александр. Моё прошение… я ухожу в отставку. И я его уже сам подписал. Два раза. Так что я сам себя отправил в отставку!
Секретарь и Кочубей стоят с раскрытыми ртами.
Александр идёт к выходу.
Секретарь (Кочубею). Вы чего ему сказали?!
Кочубей (испуганно). Ничего… только одну правду.
Секретарь (в сердцах). Нашли что императору говорить!
Перекрутка.
Александр идёт по Зимнему дворцу. За ним бежит толпа разных людей.
Все. Александр Павлович! Что вы делаете? Зачем же так!!!
Александр (почти крича). Всё! Надоело! Всё надоело! Как начал что-то делать, так всё не так! Не нравится, как я делаю – делайте сами!
Нарышкин. Александр Павлович, да что вы! Всё нравится!!!!
Александр. А вам что? Чьих ещё детей надо на меня повесить? Все эти годы ваши долги выплачивал! Одну девочку попросил мне отдать! Так нет!
Александр останавливается и смотрит на всех безумными глазами. Подходит к дверям своих покоев. Поворачивается.
Александр. Всё! Хватит с меня! Ухожу! Вместо меня будет Константин Павлович! Его вот любит армия… пусть он всех тут строит!
Уходит к себе.
Немая сцена.
Нарышкин. Ну всё, нам конец… Господа! Немедленно зовите всех! Всех зовите! Елизавету Алексеевну, Марьфёдорну, Марию Антоновну я сам найду… всех, кто дорожит тут своей жизнью! И как хотят, пусть что хотят… но уговаривают Александра Павловича остаться! (Крестится.) Не то нам всем хана…
Сцена 26
Покои Александра. На кровати – гора чемоданов и одежды. Александр всё вытряхивает из шкафов.
Стук в дверь. Осторожно заходит лейб-медик.
Лейб-медик. Павел Петрович, вот я тут принёс вам… успокойтесь…
Александр (буркает). Я не Павел Петрович.
Лейб-медик (в ужасе). Ой, простите, Христа ради! Это я машинально… это я привык говорить: «Успокойтесь, Павел Петрович, примите лекарство».
Александр. А ну иди отсюда, а то я в тебя, как Павел Петрович, чем-нибудь кину..!
Лейб-медик убегает.
Через минуту снова стук в дверь. Заходит Елизавета Алексеевна.
Елизавета Алексеевна. Саша, что это? Что вы устроили?
Александр. Вещи собираю.
Елизавета Алексеевна. Я про ваше отречение! Что это за блажь? У вас давно такой не было…
Александр. Я отрекаюсь от престола и уезжаю. Ибо я плохой император и всем не нравлюсь.
Елизавета Алексеевна. Это же предлог, да? Вы всё это устроили, этот показательный спектакль… чтобы уехать к нему? К Наполеону?
Александр (вздыхая). У вас одни мысли – про любовь! Знаете что? Едем со мной!
Елизавета Алексеевна. Куда? К Наполеону? Спасибо, не надо.
Александр. В Европу. Разведёмся. Помните, как мы хотели? Будем свободны…
Елизавета Алексеевна. Это вы хотели! (Подходит и закрывает его чемодан.) Вы не можете просто взять и уехать! Бросить тут вашего полубезумного брата с гранатами… или вы хотите, чтобы он уничтожил весь мир?
Александр. Вы преувеличиваете степень его агрессивности. Он вспыльчивый, но он не дурак. И армия его любит… и вообще…
Елизавета Алексеевна. А вам так надо, чтобы вас все любили? Вот прямо все?
Александр. А вы меня любите?
Елизавета Алексеевна. Люблю.
Александр (радостно). Ну так докажите! Поедем со мной в Европу! Это же, господи, ваша Родина!
Елизавета Алексеевна. Это моё место рождения. Моя Родина здесь. Потому что я жена русского императора. Так что давайте, раздевайтесь… в смысле, вытаскивайте одежду из чемоданов. А то я начну вытаскивать, и вы опять будете краснеть за мои вещи, которые вы у меня умахнули.
Александр (тяжело вздыхая). А там нет ваших вещей. Вот… (Показывает на манжет рубашки.) Только ваша заколка. Я вам её давным-давно купил, но оставил себе, потому что она мне понравилась.
Перекрутка.
Александр и Елизавета Алексеевна открывают двери и выходят в коридор. В коридоре толпа людей стоит с цветами, конфетами и пирогами.
Все. Ах, Александр Павлович, мы вас любим, не уходите!!! Мы любим только вас!!! Мы больше не будем!!!
Нарышкин (осыпая его лепестками роз). А я вас люблю больше всех! (Показывает на Марию Антоновну.) даже больше, чем она! Хотите, всех моих детей вам отдам?
Александр (довольный). Ну ладно, так и быть… уговорили… ещё немножко останусь…
Все, успокоенные, расходятся. Александр возвращается к себе, с конфетами и цветами. Закрывает двери, бросает всё на кровать и падает сверху.
Александр (нюхая розу). Уф… надо же! Сработало…! Ну я им устрою… предатели!
Сцена 27
Санкт-Петербург. Министерство.
Кабинет Александра. Александр сидит за столом. В правое ухо вставлен тонкий провод. Провод спускается на пол, тянется по полу кабинета до стены. Раздаётся стук в дверь.
Александр. Войдите!
Входит Сперанский. Смотрит на Александра. Александр задумчиво смотрит в угол.
Сперанский. Ваше Величество…
Александр (приложив палец к губам). Тсс! Тихо…
Молчат. Сперанский недоумённо хмурит брови. Александр прислушивается к чему-то ещё пару секунд, потом встаёт и улыбается.
