Анна Кул
Приключения юных сыщиков
История первая. Фантастические каникулы
Маруся Соколова стояла возле окна и не могла оторвать глаз от непрерывно куда-то бегущих прохожих. Она на днях видела по телевизору передачу про Японию. Там показали самый многолюдный в мире перекрёсток Сибуи: ежедневно его пересекало около двух миллионов человек. Это было в Токио. Перекрёсток, на который Маруся так внимательно смотрела сейчас, до токийского не дотягивал, но тоже поражал своею многолюдностью.
Маруся с родителями жила на двенадцатом этаже высотного дома. Сестер и братьев у девочки не было. Но это Марусю сильно и не огорчало, так как у неё были замечательные родители, чудесная бабушка и лучшая подруга, Ирочка. Они с Ирой учились в одном классе, в 7 Б. Одноклассники у них тоже были ничего, выше среднего, как как-то заметила мама. Это определение мама дала классу, когда поняла, что её дочка никогда не приходит со школы обиженная или расстроенная, девочке нравилось ходить в школу. К Марусе с Ирочкой в классе относились хорошо, несмотря на необычную и такую разную внешность подружек. Ирочка была совсем невысокой, можно даже сказать, маленькой, белокожей и с ярко-рыжей косой. Единственное, что объединяло внешность подружек, это наличие косы и у Маруси. Только её коса была аспидно-чёрной. Огромные голубые глаза Маруси должны были бы создать красивейшее сочетание с черной косой, но всё это меркло, вернее, затмевалось странной Марусиной комплекцией. Она была очень высокой и невероятно худенькой. А тоненькие и длинные конечности девочки приводили незнакомых людей в оторопь: казалось, что её руки-ноги находились постоянно в движении и могли запутаться друг с другом. Марусина мама, Евгения Павловна, тихонечко вздыхала, покупая дочке новую одежду. Это в семье была проблема номер один, так как купить готовую одежду на нестандартную фигуру девочки оказалось сложнейшей задачей.
Маруся, стоящая возле окна, увидела маму, перебегающую перекрёсток, и в очередной раз ею залюбовалась: «А бабуля считает, что и я буду такой же красавицей, как мама! Но, думаю, она это говорит, чтобы меня не расстраивать».
Евгения Павловна тоже была высокой и черноволосой, но фигуру имела идеальную. Поэтому, наверное, она будто не шла, а парила над поверхностью асфальта. И даже с двенадцатого этажа Маруся увидела, что мама чему-то очень рада. Открыв дверь своим ключом, Евгения Павловна с порога радостно закричала:
– Машенька, у нас для тебя сюрприз! Мы купили, наконец-то, дачу!
О даче их семья мечтала уже года три. Мама с папой объездили весь пригород, хороших, вернее, подходящих именно для их семьи домиков, никак не удавалось найти. И вот, значит, родителям что-то понравилось.
В ближайшие выходные вся семья, состоящая из мамы, папы, бабушки, Маруси и преклонного возраста кота Кеши, отправилась смотреть дачу. Долгожданное приобретение всем и сразу понравилась, включая очень привередливого кота. Дом был сделан из кирпича странного бордового цвета. Папа сказал, что это старинная усадьба, ей не меньше двухсот лет. Мама исправила его:
– Андрей, этот дом никогда не был усадьбой. Да, он принадлежал, говорят, когда-то богатому купцу, но не больше. Поэтому комнат здесь всего четыре: две на первом этаже и две на втором.
– А куда ведёт вон та лесенка? – поинтересовалась Маруся, успевшая уже пару раз пробежаться по всему дому.
– Это на чердак. Но туда лучше не лазать, там всякого хлама видимо-невидимо. От всех хозяев, наверное, остался.
У девочки от восторга заколотилось сердце:
– Папочка, давай мы с тобой там всё посмотрим. Вдруг наверху привидение живёт.
Андрей Викторович улыбнулся:
– Ах ты, любопытная Варвара! Вот каникулы у тебя через две недели начнутся, мы с мамой как раз в отпуск пойдём, сюда на лето переберёмся и порядок наведем.
– Только без меня чердак не разбирайте. Обещаете?
Мама дёрнула непоседу за косу и чмокнула в щёку:
– Обещаем.
Через две недели в школе закончилась учёба. Семья Соколовых собралась на дачу. Маруся договорилась с Ирочкой, что та приедет к ним погостить через пару недель, когда новое место жительства будет полностью приведено в порядок.
Порядок на новом месте удалось навести невероятно быстро: мама с бабушкой командовали, куда и что переставить или вообще выбросить, папа с Марусей только и успевали выполнять их указания, а кот Кеша сначала проявил не присущую ему прыть, пытаясь поймать ящерку. Но это занятие его так утомило, что он улёгся на солнышке на подоконнике и тут же уснул. А вечером, когда все валились с ног от усталости, Маруся жалобно спросила:
– А чердак? Мы сегодня там будем наводить порядок?
Папа с мамой моментально, а, главное, хором воскликнули:
– Только не сегодня!
Девочка печально вздохнула, но она и сама чувствовала, что сил на чердак нет даже у неё. И после ужина мама с папой пошли спать в свою комнату наверху, а бабушке с Марусей досталось по отдельной комнате на первом этаже. С удовольствием растянувшись на кровати, Маша ещё почувствовала, что кот запрыгнул к ней и свернулся клубочком в ногах, как тут же уснула. Но среди ночи она проснулась и испуганно села в постели от громкого крика:
– Вот он, по лестнице побежал! Догони, догони его немедленно!
Маруся сразу поняла, что кричала бабушка. Кота в ногах не было.
«Кого они там догоняют, неужели Кешу?! Что же такого он натворил?», – подумала девочка.
Она хотела тоже выйти на лестницу, но, сильно удивившись светлому балдахину над своей кроватью, протянула руку, чтобы его потрогать, и в ту же секунду опять уснула.
Утром Маруся, не обнаружив у себя в ногах кота, выскочила из комнаты и чуть не упала, споткнувшись о Кешу, разлёгшегося ровно посередине коридора. Заглянув на кухню, увидела всех взрослых, завтракающих чем-то вкусно пахнущим.
– Доброе утро, засоня, – улыбнулась бабушка.
– Умывайся и садись завтракать, пока мы всё не съели, – посоветовала мама.
– Вон как разоспалась на свежем воздухе, – завершил приветствие папа.
– Доброе, – ответила Маруся, – а кто это от вас убегал ночью? Кеша?
Родители прекратили завтракать и сначала молча посмотрели на дочь:
– Не понял, – через пару секунд удивился папа, – куда Кеша убегал?
Маруся, вдруг вспомнив про балдахин, который хотела потрогать ночью, развернулась и побежала в свою комнату. Вернувшись, тоже с удивлением поинтересовалась:
– А вы когда его сняли?
Тут все растерялись окончательно. Бабушка всплеснула руками и испуганно поинтересовалась:
– Кого сняли, Машенька?
– Доченька, тебе ночью снились кошмары?
Девочка рассказала про ночные крики и странный балдахин, который она видела ночью. Мама удивилась:
– Странно.
А папа пожал плечами:
– Да ничего странного, просто ребёнок устал, вот и приснились какие-то непонятности.
Про сон забыли очень быстро, потому что за окном светило такое яркое, совсем не городское солнце. Все захотели погулять и сходить на пруд, который, как сказал папа, был совсем недалеко. Захватив купальники и корзинку с яблоками, семейство отправилось исследовать новые места. Кеша сделал вид, что тоже идёт со всеми, но увидев рядом с калиткой широкую скамейку, решил всех подождать на ней.
Пруд был замечательный: с мелким песочком на берегу, да ещё окружённый берёзовой рощей. Вода оказалась прохладной, всё же лето только начиналось. Искупавшись по одному разу, легли погреться на солнышке. Маруся, видно, пригревшись на солнышке, начала засыпать, но резко села, увидев, что к ним бежит какая-то девочка, размахивая руками. Сначала Маше показалось, что это её подруга Ирочка, и очень удивилась, что та приехала уже сегодня, хотя она её ждала только дней через десять. Но самое удивительное было в том, что Ира оказалась одетой в какое-то старинное платье. Маруся непроизвольно глянула на свой купальник и от неожиданности закричала:
– Мама, это что на мне надето?!
Она была в голубых штанишках до колен и такой же голубой кофточке с коротеньким рукавом. Испуганная Евгения Павловна подбежала к дочке:
– Машенька, что, что случилось? Ты почему кричишь?
– Мама, это что?.. – Маруся прижала пальцы рук к груди, но почувствовав под руками мокрый купальник, нагнула голову. На ней, как и утром, опять был надет ярко-жёлтый купальник с голубым дельфином в центре.
Вскинув голову, посмотрела в ту сторону, откуда только что бежала странная девочка. Там не было никого. И тогда Маруся заплакала. Она потом долго и подробно рассказывала взрослым и про своё ночное видение с балдахином, и про вроде бы Ирочку, одетую в старинное платье. Никто ничего не понимал. Потом всё же решили, что большая перегрузка в школе, новое место, старинный дом – всё это наложило свои впечатления на чувствительного ребёнка. Постановили: Машеньку не перегружать, пусть отдыхает. Но Маруся возразила:
– А как же чердак с привидением.
– Ага, вот только привидений нам и не хватало! – возмутилась мама.
Но папа возразил:
– Мы же обещали. Ничего, дочка, через пару дней наведём с тобой и на чердаке порядок.
Прошло два дня. Маруся спала крепко. Больше ничего странного не видела и не слышала. И наконец-то они с папой с утра решили заняться чердаком. Это помещение, если бы не огромное количество хлама, было тоже в хорошем состоянии. Два больших застеклённых чердачных окна, деревянные полы, довольно-таки высокий потолок. Но чем это всё только не было заставлено! Старые сломанные лопаты, дырявые вёдра и кастрюли, огромное количество пыльных пожелтевших газет и журналов почти полностью занимали чердачное помещение. Маруся с папой начали было выносить всё это вниз по лестнице. Но так как лестница спускалась в кухню, то бабушка стала чихать и отчаянно замахала руками:
– Да что же вы творите?! Смерти моей захотели? Кидайте весь этот мусор в чердачное окно, потом со двора всё унесёте.
Всем эта идея очень понравилась: и таскать меньше, и дела быстрее пойдут. Выкидывали сначала очень быстро и всё подряд. А потом, попав в более старый «культурный» слой хлама, то папа, то Маруся стали находить интересные вещи. Попадались книги с «ятями», фотографии в интересных рамочках и даже очень старые и забавные игрушки. Разборка чердака заняла целых три дня. Но в итоге здесь оказалось так здорово, и было очень много свободного места. Поэтому в просьбе Маруси переселиться на чердак ей не отказали. Мама помогла повесить шторки. Папа перенёс кровать, столик и пару стульев. Бабушка отмыла смешного зайца и одноглазую красавицу-куклу. Их посадили на специальную полочку, а Маруся потом дорисовала кукле второй глаз. Все эти дни девочка спала очень крепко, ей ничего не казалось и не снилось. Но во вторую ночь жизни на чердаке Маруся проснулась от шума и крика. Опять кричала бабушка с той же просьбой кого-то догнать. Девочка уже собралась соскочить с кровати и посмотреть наконец-то, что же случилось, но тут на лестнице, ведущей к ней на чердак, послышались шаги. Маруся сделала вид, что спит, но с испугом наблюдала сквозь прищуренные веки, как к ней поднялся чужой мужчина, одетый в старинный, чёрного цвета, костюм. Он начал нервно оглядываться по сторонам, словно не мог на что-то решиться. Потом кинулся к окну, рядом с которым располагалась полочка с игрушками. Маруся только успела подумать, отчего в комнате почти светло, и увидела на столике горящую свечу. Но самым невероятным и пугающим фактом было то, что свеча просвечивала сквозь вбежавшего мужчину. «Ничего не понимаю», – поразилась девочка. Мужчина, судорожно перемещающийся по чердаку, двинулся к самому окну и открыл взору Маруси полку с игрушками. И в свете мерцающей свечи кукла смотрелась совсем новой, с одинаковыми, не нарисованными, глазками. Девочка так испугалась, что, забыв про чужого мужчину, резко села в кровати и громко позвала маму.
Первым по лестнице вбежал отец. Он включил свет и кинулся к дочке:
– Машенька, ты что? Опять что-то приснилось?
За ним поднялись мама и бабушка. Маруся испуганно крутила головой, пытаясь снова увидеть горящую свечу и внимательно разглядывая куклу.
– Бабушка опять никого не просила догнать? – с надеждой в голосе спросила девочка. – А у куклы второй глаз нарисован?
Бабушка села на краешек кровати, взяла внучку за руку и с большим интересом спросила:
– Ты можешь подробно описать, что сейчас видела?
Маруся рассказала, что к ней вбежал странный мужчина, ей показалось, что тело его пропускало свет.
– Он, что, светился? – не поняла бабушка.
– Нет, точно не светился. Просто в комнате всё было как-то не так. Кукла казалась совсем новой. Да, а ещё на столе горела свеча. Так вот, я эту свечу увидела сквозь мужчину. Получается, он был прозрачным.
– И что сделал этот мужчина? – спросил папа.
– Я испугалась, и он куда-то исчез.
– Что вы про это думаете? – поинтересовалась Евгения Павловна.
– Лично я считаю, что много лет назад здесь, в доме, а, может быть, именно на чердаке что-то случилось. У дома явно есть какая-то тайна, – предположила бабушка.
– И я с этим, как ни странно, согласен, – вздохнул папа.
– А Маша каким-то образом пытается эту тайну раскрыть, то есть увидеть. Как-то так получается, – подытожила мама.
– Интересно, а почему именно Маша? – спросил Андрей Викторович. – Ведь в этом доме позднее проживало много людей. Вы не думаете, что здесь когда-то жили наши предки? Вот такая случайность произошла, что мы вселились в дом предков. Надо сходить в местный поселковый совет или лучше в местную церковь, посмотреть, что за люди здесь проживали.
***
Дом купца первой гильдии, Качурина Семёна, был одним из самых гостеприимных в городе. Семён, тридцати пяти лет от роду, своим умом и трудолюбием смог из разорившегося хозяйства отца, выпивохи и, в общем-то, бездельника, создать один из лучших домов города. Правда, во всём ему помогала любимая красавица-жена, Наталья. А теперь у них подрастали две дочки, Антонина, одиннадцати лет, и Оленька, семи лет. Девочки росли умненькие, как папа, и красивые, как мама. Но на трёх любимых женщинах счастье Семёна не заканчивалось: с ними ещё проживала, как ни странно это звучит, любимая тёща, Варвара Петровна, которая обожала зятя так же, как и единственную дочь, Наталью. Собственно, с того момента, когда к ним переехала жить Варвара Петровна (а это случилось семь лет назад, после рождения внучки Оленьки), благополучие в доме пошло в гору. Варвара Петровна, будучи женщиной строгой, однако до самозабвения любила своих внучек. Она присматривала в доме за всем, но больше всего времени тратила на девочек: смотрела, как они занимаются с учителем, критиковала, если ей не нравилась их одежда, контролировала повара и много гуляла с внучками, постоянно им что-то рассказывая. А часто они все втроём пели: у бабушки был низкий глуховатый голос, а девочки пели высокими чистыми голосами. Слушать их было одно удовольствие.
Однажды внизу зазвонил колокольчик на входной двери. Оленька, сидевшая за каллиграфией в своей комнате и очень не любившая это занятие, с радостью слетела по лестнице и открыла дверь. На пороге стоял незнакомый молодой мужчина. Вежливо приподняв шляпу, он поздоровался:
– Здравствуйте, барышня! Не могли бы вы сообщить хозяину дома, что к нему прибыл гость?
Оленька, наклонив голову и от любопытства слегка высунув язычок, сообщила:
– А хозяин этого дома – мой батюшка. Но его сейчас нету. Если изволите, я кликну бабушку, Варвару Петровну.
– Будьте столь любезны.
Оленька подошла к лестнице, и, задрав голову, что было сил, закричала:
– Бабушка, а к нам гость изволили прибыть.
Слегка шурша шёлковыми юбками, по лестнице медленно спустилась Варвара Петровна. Прищурив близорукие глаза, поинтересовалась:
– Кого имею честь видеть? Чем могу быть вам полезной?
– Пантелеев Фёдор Арсеньевич, дальний родственник уважаемого Семёна Гавриловича. Хотел выразить ему своё почтение. Вот, прибыл в ваши краю в поисках службы, решил в первую очередь поздороваться с ним и передать привет от моей матушки, Пантелеевой Анны.
Варвара Петровна несколько секунд молча рассматривала гостя. Судя по её выражению лица, Фёдор Арсеньевич не произвёл на женщину должного впечатления. Тогда он несколько занервничал и суетливо стал рыться в своих карманах:
– Вот, пожалуйста, милости прошу, письмо рекомендательное, от маменьки.
Женщина, улыбнувшись из вежливости, сделала пригласительный жест:
– Проходите, уважаемый Фёдор Арсеньевич. Чаю не желаете откушать? Хозяева скоро дома будут.
***
Прошло два-три дня. Марусю больше не беспокоили видения. Она уже успела загореть, а нос её даже слегка начал шелушиться. Полностью освоившись на даче, девочка поняла, что очень скучает по Ирочке. Договорившись с мамой, позвонила подружке:
– Ира, привет! Что ты там сидишь? Ты же обещала приехать. Папа завтра поедет в город по делам и тебя может забрать.
Ира, прокричав три раза «ура», добавила:
– Маме скажу и буду собираться.
На следующий день из города папа вернулся уже вместе с Ирочкой. Сколько радости и разговоров случилось в связи с этим приездом! Девочки захотели обе жить только на чердаке. Там поставили вторую кровать, и подружки до поздней ночи тихонечко говорили, говорили и говорили. Днём, конечно, ходили на пруд, помогали взрослым в саду и украшали своё новое жильё то букетами из полевых цветов, то собственноручно сделанными рисунками или фигурками из старых шишек. Маруся, конечно, всё рассказала Ирочке про свои странные то ли сны, то ли видения. Ира пришла в восторг от таких необычных событий и сразу же заявила:
– Я тоже хочу!
– Чего ты хочешь? – не поняла Маруся.
– Я хочу тоже увидеть этого бандита.
– А что это вдруг ты решила, что он бандит, может быть, он просто заблудился.
– Ничего он не заблудился, – уверенно сказала Ира, – он убегал от кого-то, раз бабушка кричала, чтобы его догнали. Маруся, а почему ты решила, что это кричала твоя бабушка? Ты её тоже видела?
– Не-ет, – удивлённо протянула девочка, – не видела. По-моему, и голос-то был не её. Просто чей-то немолодой голос. Поэтому я и решила, что кричит бабуля.
Ирочка азартно потёрла руки:
– Если к нам кто-то из твоих привидений забредёт, с ними обязательно надо пообщаться.
– Каких привидений?! – испугалась Маруся.
– Интересная ты какая! А кто же это, по-твоему, по ночам по дому бродит, да ещё свет сквозь себя пропускает? Дом же старый, может быть, здесь целое семейство привидений живёт! – сверкнула Ирочка глазами.
– Слушай, бабуля ведь тоже говорила про тайну дома. Страх-то какой!
– Да ну тебя, какой же страх! Это у нас с тобой каникулы фантастические получаются.
***
Пантелеев Фёдор Арсеньевич, дальний родственник, так и остался жить в доме Семёна Качурина. На службу Фёдору никак не удавалось пристроиться, Семён Гаврилович пожалел молодого человека и взял его помощником управляющего домом, назначив небольшое жалование с проживанием и столованием. Все жильцы дома отнеслись к новому человеку с интересом, особенно, дочки, так как Фёдор сумел с ними подружиться, то книжку на ночь почитав, то на инструменте сыграв. А играл Фёдор Арсеньевич очень недурно на гитаре, подпевая себе несильным, но красивым тенором. За это пение и Наталья, хозяйка дома, тоже относилась к новому жильцу с симпатией. Только Варвара Петровна, невзлюбившая Фёдора со дня его появления в доме, своего отношения к молодому человеку не меняла:
– Посмотришь, Наташенька, – не раз с печалью говорила она своей дочери, – будут от него неприятности. Нутром я это чувствую.
А Фёдор, чувствуя недоброе к себе отношение, всячески старался понравиться Варваре Петровне. И однажды за вечерним чаем, сидя рядом со своей недоброжелательницей, решился сделать её комплимент:
– Сударыня, я обратил внимание, что вы не снимаете это прекрасное украшение, – указал он кивком головы на тёмно-синюю сапфировую брошь, украшавшую её платье, – она вам исключительно к лицу.
Варвара Петровна, не сказав слов благодарности, быстро поднялась и вышла из комнаты. Фёдор Арсеньевич совершенно растерялся и испуганно спросил:
– Я сказал что-то не то?
– О, бабушка, Варвара Петровна, очень ценит эту брошь, – сообщила Антонина, а Оленька добавила:
– Она мне даже ни разу не давала её надеть.
– Девочки, что-то вы разговорились сегодня – прикрикнула на них мама, а Фёдору Арсеньевичу улыбнулась:
– Варваре Петровне нынче нездоровится. Она последние дни в хлопотах. Через два дня нашей Тонечке готовимся день Ангела праздновать.
Антонина сразу вспыхнула и засмущалась:
– Маменька, позвольте Фёдора Арсеньевича тоже в гости позвать?
Наталья Алексеевна погладила по волосам старшую дочку и опять улыбнулась Фёдору:
– Конечно, голубчик, Фёдор Арсеньевич, обязательно будьте нашим гостем у Тонечки на празднике.
– Маменька, маменька, а Антонина смущается вас спросить, чтобы ещё позвать на свой день и Петю Щукина.
Тоня, всплеснув руками, выскочила из-за стола. На что Наталья Алексеевна улыбнулась, прикрыв лицо рукой, а отец, Семён Гаврилович, сердито прикрикнул:
– Кто позволил из-за стола без разрешения выходить?! Сейчас запрещу праздник проводить.
Наталья Алексеевна, опустив глаза и пряча улыбку на губах, тихим голосом попросила:
– Да что ты, батюшка! Уж гостей полон дом наприглашали. Барышня наша сильно нервничает, прости её. Позволь ей и Петра-то Щукина в гости позвать.
– Пусть, конечно, придёт. Глядишь, через несколько лет и женихом заглянет.
Тоня, стоявшая всё это время за дверью, ахнула и помчалась в сад, не зная, куда себя деть от смущения.
***
Этой ночью случилось то, чего так ждала Ирочка и побаивалась Маруся: они обе, крепко уснув, вдруг одновременно проснулись от крика в коридоре. Ира, встав с кровати, приподняла палец, призываю подругу к тишине. Но, оглядевшись по сторонам, замерла: их чердак был тем же, но, словно, в других декорациях. Опять горела свеча, обе кровати украшали красивые балдахины, на полу лежал мягкий ковёр. Маруся осторожно спустила ноги, поставила их на ковёр и тихонечко сказала:
– Ирочка, представляешь, а прошлые разы ковра не было.
– Но и кровать ведь была только твоя?
– Точно. Странно, словно кто-то каждый раз новый спектакль начинает показывать, – заканчивая говорить эту длинную фразу, Маруся увидела, что подруга опять мирно спит, и ей самой тоже очень захотелось прилечь.
Утром в чердачное окошко заглянуло солнышко, пощекотав лучиком то одну, то другую девочку. Ира села в кровати и шёпотом позвала:
– Маруся, ты спишь?
Так как та продолжала мирно посапывать, Ира присела на краешек её кровати:
– Маруся, просыпайся! Мне сегодня очень странный сон приснился.
Маша сразу же открыла глаза:
– И мне! Мы что же, с тобой одинаковый сон видели и во сне разговаривали? Свеча опять горела?
– Горела, – почему-то печально вздохнула Ирочка, – выходит, мы опять видели только начало твоего первого сна. Что же такое происходит?
– Ира, кто-то хочет, чтобы мы что-то увидели в нашей комнате. Только вот чего?
– Или кого?
И с этого дня, действительно, каждую ночь в комнату вбегал человек, лица которого девочкам никак не удавалось разглядеть. Он начинал что-то искать возле окна, девочки пытались с ним заговорить, и видение исчезало. Девочки рассказали про странные ночные посещения родителям Маруси, и тогда папа решил устроить совещание. Собрав всех после ужина на кухне, Андрей Викторович, сказал:
– Давайте, всё же допустим, что в доме есть привидение…,
– Да мы в этом уверенны! – перебила его Маруся.
–…так вот, – продолжил папа, – и это привидение, действительно, просит помощи у девочек. Чего оно хочет? У кого какие есть идеи по этому поводу?
– Чтобы мы поймали этого вора, – предположила Ирочка.
– Но мы же до конца не уверены, что именно его просит догнать чей-то голос в коридоре, – возразила мама.
– Тогда он должен был являться Андрею. Мужчине легче справиться с поимкой преступника. А он заходит к нашим девочкам, – удивлённо проговорила бабушка.
– Может быть, он что-то спрятал на чердаке, если он всё-таки вор, а мы никак не можем увидеть – куда он спрятал, – предположила Маруся, а потом спросила, – папа, ты же хотел выяснить, жили в этом доме наши родственники когда-нибудь.
– Дочка, ты права! Схожу-ка я завтра в местную церковь, поговорю с батюшкой.
***
Тонин праздник прошёл на самом высоком уровне: было много гостей, необычных, замечательных подарков. К тому же пригласили небольшой оркестр, и все натанцевались вволю. А в конце вечера неожиданно состоялся концерт: кто-то попросил спеть Фёдора Арсеньевича. Он начал один, потом к нему присоединилась именинница, а чуть позже к фортепиано подсел ещё один гость, Петя Щукин. И когда, проводив гостей, девочки уже ложились спать, Антонина, посмотрев на матушку светящимися от счастья глазами, сказала, что таких чудесных именин у неё не было никогда.
С того дня Пётр Щукин стал частым гостем в доме Качуриных. Зимой они с девочками катались на санях, как-то слепили огромного снеговика. А когда было совсем холодно, читали вслух или разучивали фортепьянные пьесы. Но маленькая Оленька, чем чаще приходил Петя, тем реже с ними сидела в гостиной. Наталья Алексеевна как-то сделала дочке замечание:
– Сударыня, ты почему опять покинула нашего гостя? Это невоспитанно.
– Маменька, с ним же сидит Антонина. А мне он не нравится, он к нам зачем-то ходит.
– Что значит «зачем-то ходит»? – удивилась Наталья. – Он в гости к вам пришёл.
– Нет, маменька, что-то ему от нас надо.
После этого разговора Наталья Алексеевна потихоньку стала приглядывать за Петей. И со временем ей тоже показалось, что он не столько в гости к девочкам ходит, сколько без присмотра бродит по дому: он стал ей попадаться то на кухне, то в зале, а однажды мальчик забрёл в их опочивальню. Увидев хозяйку, Пётр даже не смутился, а вежливо спросил:
– Сударыня, меня Антонина просила пригласить Фёдора Арсеньевича, чтобы мы все вместе новую песню разучили, а я не знаю, где его искать.
«Ох, заморочила мне Олюшка голову, про человека не пойми что начала думать», – огорчилась Наталья Алексеевна, а вслух сказала:
– Фёдор Арсеньевич сейчас хозяину по дому помогает, вы уж сами пока песню разучивайте.
Прошло три года, Антонина превратилась в настоящую барышню, а Оля в свои десять лет выглядела ещё совсем ребёнком. Петр Щукин, постоянно посещавший дом купца Качурина, считался Тониным женихом, но Оленька, сама не зная почему, так и не захотела сдружиться с юношей. Мама с бабушкой между собой решили, что, несмотря на юный возраст, это была, скорее всего, чисто женская ревность. Жизнь в доме протекала спокойно и счастливо, пока однажды не произошёл несчастный случай. Его даже и несчастным случаем сначала не посчитала, а так, неприятностью: ночью в дом залез вор и, единственное, что он успел вынести, была знаменитая сапфировая брошь Варвары Петровны. Пожилая женщина проснулась от шорохов в своей спальне и только увидела, что из комнаты выбегал мужчина. Она побежала за ним и закричала. Весь дом сразу же проснулся, люди высыпали в коридор, и почти все увидели, что вор побежал по лестнице на чердак. Там, в красиво оформленной чердачной комнате проживала Оленька. Она год назад решила, что тоже взрослая, и наотрез отказалась ночевать в одной спальне с сестрой. Но в ту ночь она повела себя, как маленькая: хотя все жильцы проснулись и шумели, а к ней в спальню забежал человек, затем выпрыгнувший в сад через окошко, Оля спала, как убитая, и ничего не видела.
Варвара Петровна, оглядев вещи в своей спальне, обнаружила пропажу, да так расстроилась, что слегла. Домочадцы не знали, что с ней делать, уговаривали не расстраиваться так сильно, но Варвара Петровна попросила зайти зятя:
– Сударь мой, Семён Гаврилович, это не прихоть старухи, я совсем разболелась. Вот тебе только скажу, ты уж даже Наталье об этом не говори, не расстраивай её. Вспомни, что жизнь в твоём доме в гору пошла, когда я к вам переехала.
– Согласен, матушка, возразить нечего – вы наш счастливый талисман.
– Нет, дорогой Семён Гаврилович, не я талисманом была, а брошь моя. Она старинная, передавалась не одному поколению. Куда попадёт, счастье и благополучие туда приманивает. Вор, видно, знал про это. Ведь, кроме талисмана моего, ничего больше, ирод, не взял.
– Матушка, Варвара Петровна, всё хорошо в доме-то, выдумка это про талисман.
– Эх, что мне тебя уговаривать, сам потом увидишь. А позвала я тебя затем, что знаю, кто брошь-то похитил. Это певун наш, Фёдор Арсеньевич.
– Да господь с вами! С чего вы это взяли?
– А ты вспомни, когда мы ночью выбежали из комнат-то своих, все люди были в ночной одежде, только супостат этот оказался в сюртучок наряжен. Это я только сегодня припомнила. Эх, надо было его сразу прощупать. Ты уж вели теперь его комнату обыскать.
– Варвара Петровна, все же видели, что вор по чердачной лестнице побежал, а потом, видимо, в окно и выпрыгнул.
– Так его же в комнате у Оленьки никто не видел, а деточка наша спала крепко. И ведь чердачная лестница вниз в кухню ведёт, мог туда Фёдор спуститься, а потом по второй лестнице снова к нам поднялся. В суматохе же никто ничего не заметил.
– Ох, сударыня, огорчили вы меня своими словами. Придётся осмотреть комнату Фёдора Арсеньевича, – Семён, тяжело вздохнув, вышел из комнаты и не заметил, как метнулась от двери Оленька и влетела в соседнюю залу.
Семён Гаврилович попросил разрешения проверить комнату Фёдора. Тот не возражал, но обиделся чрезвычайно и вскоре покинул дом Качуриных, вернувшись в родной город. После этого в семье купца, действительно, всё разладилось. Варвара Петровна так и не поднялась с постели, проболев с полгода, умерла. Потом сгорел новый склад с большим количеством ещё непроданного товара. Семён неожиданно сник, стал попивать. Наталья Алексеевна уж наседкой вилась возле него, еле удержала, чтобы совсем не спился, как его батюшка. И только через пару лет обратили внимание, что Антонина всё чаще в слезах ходит, так как Пётр Щукин не только руки её просить не присылал сватов, но и сам перестал гостить у Качуриных. Семья за несколько лет из достатка и радости дошла до бедности и печали. А потом случилось самое огромное несчастье: тринадцатилетняя Оленька, купаясь в пруду и зацепившись за корягу, пошла ко дну. Когда её выловили из воды, было уже поздно.
***
Маруся с Ирочкой, лёжа в своих кроватях, обсуждали последнее событие. Андрей Викторович всё же собрался и сходил в поселковый совет, чтобы узнать про людей, проживавших раньше в их доме. Местный председатель не смог ему ничем помочь, и Андрей пошёл в сельскую церковь. Батюшка местного прихода, отец Михаил, оказался очень интересным собеседником и человеком, занимающимся историей своего края. Он, заступив на службу, привёл в порядок все церковные метрические книги. Теперь легко можно было найти людей, родившихся или умерших в любом доме посёлка за последние сто пятьдесят-двести лет. Проследив жизнь людей, проживавших в бывшем доме купца Качурина, Андрей Викторович неожиданно выяснил, что Антонина Качурина, старшая дочь купца, вышла замуж за приезжего небогатого торговца Максима Серебрякова, от которого родила четверых сыновей и одну дочь. Поразившись такому совпадению, он записал имена всех детей Антонины и помчался домой.