Анна Кул
Конкурс
Маруся Соколова жила в столице. Не в самой Москве, но в городе-миллионнике, который был главным городом огромного южного региона. Поэтому школ у них было много: и обычных, среднеобразовательных, и с разными уклонами; имелись, конечно, школы государственные и частные, платные и бесплатные. И при всём этом огромном разнообразии школ родители решили отдать своего ребёнка в государственную, общеобразовательную школу, потому что были уверенны – не место красит человека, а как раз наоборот. И Маруся уже восьмой год украшала третью парту среднего ряда своего класса в городской общеобразовательной школе. А то, что она украшала свой класс, ни у кого не вызывало сомнений: не у родителей, не у одноклассников, не у учителей. Маша восьмой год училась на одни пятёрки, побеждала почти на всех городских олимпиадах, лучше всех плавала в школьном бассейне и до сих пор имела две косы, каждая толщиной с её руку. А ещё у неё был большой секрет, вернее, секрет был общим для Маши и её мамы, и они обе им очень гордились: девочка писала сказки, которые давала читать только маме. Самая первая сказка, которую придумала Маша, называлась «Счастливый полёт».
***
Счастливый полёт
Первое, что увидела Инна, войдя в детскую, был огромный синий бант под самым потолком, раскачивающийся в виде маятника: вправо – влево. Вернее, бант раскачивался не совсем под потолком, а чуть ниже люстры, и не сам по себе, а на макушке её маленькой дочки Киры. Сама Кира висела вниз головой, уцепившись ножками за люстру, при этом помогала себе раскачиваться, размахивая руками. Выражение лица у ребёнка было самое счастливое. Инна громко вздохнула, сняла дочь с люстры и, сунув её подмышку, сердито проговорила:
– Вот, летать она уже научилась, а говорить, видите ли, никак не научится.
И правда, Кире уже шёл второй годик, а говорить она могла только «Мама, папа, дай». И теперь, заглядывая снизу вверх в мамино лицо, Кира радостно сообщила:
– Ма-ма!
Первый раз Кира полетела в восемь месяцев. Сначала она прекрасно ползала, потом начала сама вставать на ножки. А в тот день, оставленная в манеже, вдруг влетела на кухню, где завтракали родители. Инна первые секунды не могла поверить в то, что видела, а потом решила упасть в обморок, но не успела, потому что малышка плавно приземлилась ей на колени и тогда же впервые сказала слово «Мама». А папа только и смог, поражённый до какого-то ужаса, поинтересоваться:
– И что это было?!
Словно в ответ на его слова Кира плавно махнула ручками и, часто перебирая пальцами ножек, снова полетела. Теперь уже в обратном направлении.
– Игорь, – в полной растерянности Инна смотрела то на мужа, то на плавно удаляющуюся дочку, – по-моему, мы родили ещё одного, вернее одну, Рики
(Рики – мальчик, у которого выросли крылья. Герой фильма Франсуа Озона)
Правда, крылья у Киры так и не появились. Девочка летала при помощи взмахов рук и шевеления пальцев ног. В этот же день в семье было проведено экстренное собрание, на которое позвали единственную Кирину бабушку. Вопрос на собрании рассматривался только один: «Надо ли врачам показать Киру?» Посмотрев несколько раз представление под названием «летающий ребёнок», решили с врачами не связываться. Бабушка, вполне резонно, поинтересовалась:
– У ребёнка что-нибудь болит? Кирочка на что-то жалуется? Для чего мы будем таскать её по больницам? Вот в больнице она как раз и может подцепить какую-нибудь болячку.
Мама с папой последующие полгода периодически пытались найти в интернете какие-нибудь сведения о людях, летающих без специальных приспособлений. Попадались статьи о йогах, умевших зависать над поверхностью земли, но про летающих девочек никто не писал. Со временем семья привыкла к этой способности Киры и перестала расстраиваться. Но у родителей появились чувство страха и чувство неудобства. Мама очень боялась, что Кира вылетит в окно и упадёт с седьмого этажа. А папе казалось очень неудобным, что люди испугаются или, наоборот, начнут смеяться над их летающей дочкой. Поэтому они поставили решётки на все окна, а потом стали искать квартиру на первом этаже. При прогулках по улице Киру сначала привязывали к коляске ремнями безопасности, а когда она подросла, стали объяснять ребёнку, что летать по улице опасно – можно задеть высоковольтный провод или врезаться в машину, в столб, в дерево. Только в гостях у бабушки, которая жила за городом в своём доме, у девочки была возможность спокойно полетать. Бабушка всё время ругала родителей:
– Посмотрите, какая Кирочка счастливая, когда летает. У неё глаза от восторга светятся. Кому какой талант дан, а нашей девочке – способность летать. Что вы её всё время одергиваете? Это всё равно, что запретить художнику рисовать или лишить певца голоса.
Но родители так и не изменили своего взгляда на необычный талант дочки, и Кира росла, всё больше и больше стесняясь своей способности летать. В школе никто не знал о таком её умении. Да в школе ей бы и не пришла в голову мысль, вдруг взять да полететь. Теперь Кира уже и сама считала, что эта её способность какая-то неправильная. Но приезжая в гости к бабушке, девочка летала много и подолгу. И однажды, когда ей было лет десять, вернувшись из своего полёта, вдруг попросила:
– Бабулечка, давай купим мне большой альбом и карандаши для рисования.
Так Кира стала рисовать. Сначала немного коряво и непонятно, а потом всё лучше и лучше. Но рисовала девочка, только вернувшись из полёта. Рисунки её были разными: то она изображала сказочную природу, то забавных зверей и птиц, а потом даже и одноклассников. Киру отвели к учителю рисования. Она стала делать большие успехи. Но неожиданно умерла бабушка. Её дом родители решили продать, видимо, подсознательно стесняясь, что Кира там летала. И Кира перестала летать совсем. Прошёл год после смерти бабушки, и за это время девочке ни разу не удалось подняться в воздух. И рисовать ей теперь хотелось всё меньше и меньше. Она прекратила выполнять задания, которые ей давал учитель рисования. Расстроенный, он вызвал родителей девочки:
– Понимаете, с Кирой что-то случилось. У неё пропал блеск в глазах. Она всё меньше и меньше, а, главное, хуже стала рисовать.
Вечером мама зашла в комнату к дочке:
– Девочка моя, тебя что-то тревожит? Тебя в школе никто не обижает? Почему ты перестала рисовать? На тебя жалуется учитель рисования.
– Мама, ты не волнуйся, никто меня не обидел. Просто рисовать как-то расхотелось.
– А что тебе хочется? Может быть, на плавание запишемся? А музыкой не хочешь заниматься?
Кира очень серьёзно задумалась, а потом честно сказала:
– Нет. Ничем не хочу заниматься. Мне неинтересно. Мамочка, ты не переживай из-за этого. В школе же я нормально учусь, почти без троек. Да у нас полкласса ничем больше не занимается, только в школу ходит. И я буду, как все.
Прошло ещё полгода. Учительница географии, как-то во время урока, послала Киру в учительскую, за картой. Учительская находилась на четвёртом этаже. Девочка шла по коридору и вдруг увидела, как за окном снизу вверх, друг за дружкой летают две красивые ласточки. Они, то падали вниз, почти до самой земли, то стрелой взвивались под крышу. Кира, засмотревшись, потеряла счёт времени. И вдруг, как озарение, у неё мелькнуло в голове: «А я ведь так тоже могу!» И девочка начала открывать окно. В какой-то момент она немного испугалась: «Я ведь очень давно не летала, а вдруг уже не смогу?» Но желание быть там, вместе с ласточками, оказалось так велико, что Кира всё же открыла окно. Встала на подоконник. И шагнула вверх.
***
Мама тогда даже не могла поверить, что эту сказку придумала её двенадцатилетняя дочь, и ещё удивилась, сказав, что фильм про летающего Рики их с папой самый любимый. На что Маша ответила: «Я это знаю», и улыбнулась.
Короче, все считали, что Маруся самая-самая в классе. Все, кроме самой девочки, потому что однажды её двоюродная сестра сказала:
– Маруська, с тобой даже неинтересно: спросишь, как ты четверть закончила, а у тебя всегда одно и то же – на пятёрки да на пятёрки. Хотя бы какое разнообразие в твоей жизни было!
И Маше стало стыдно, что у неё такая одинаковая, неинтересная жизнь, безо всяких взлётов и падений, как сказала та же сестра. И девочка тогда решила делать уроки не каждый день. Но получить не только «тройку», а даже «четверку» за две недели ей не удалось, потому что память у Маруси оказалась на удивление хорошей: прослушав объяснение учителя, она запоминала всё.
В этот день, сидя на уроке истории, которую девочка очень любила, Маруся почувствовала, что её что-то сильно отвлекает. Потом поняла, что это сосед по парте, Андрюха, в наушниках смотрит по телефону футбол. И звук был такой громкий, что Маша его слышала даже при наличии у соседа наушников.
Андрюха Казаков был тем странным человеком, с которым Марусе было неинтересно. Но она с ним сидела за одной партой все годы учёбы. Иногда, когда Андрея не было, к ней пересаживалась её лучшая подружка, Вероника Мальцева. И вот сейчас вдруг Маруся поняла, что ей комфортнее было сидеть с Андрюхой, а не с Вероникой, потому что сосед по парте всегда молчал. Собственно, он молчал, даже когда его вызывали к доске. Поэтому учителя просто ставили ему оценки за письменные работы, и к доске редко вызывали. А с Вероникой было сидеть хотя и интересно, но сложно, так как подружка, как правило, что-то всё время рассказывала даже параллельно с учителем.
Маруся с удивлением повернулась к соседу и внимательно на него посмотрела. Андрюха, почувствовав её удивлённый взгляд, слегка покраснел, выключил звук телефона и сказал:
– Извини.
И девочка, раньше никогда не анализировавшая поведение людей, вдруг посмотрела на Андрея, словно со стороны. Он был ростом меньше Маруси и очень худеньким. Но Маша вспомнила, что на физкультуре мальчик занимался лучше всех, только плавала, пожалуй, она одна лучше, чем Андрей. А учился сосед средне, то на тройки, а то вдруг на пятёрки. Маруся нахмурила лоб, вспоминая: пятёрки у него, однозначно, были по физре, потом, как ни странно, по пению и кажется…кажется, по математике.
