Анна Крейц
Проект «Мессия». Заговор
Пролог
Президент Соединенных Штатов Америки перехватил чашку кофе правой рукой, прежде чем поднять трубку телефона. Президент устал. Кофе едва удерживал его ото сна, но он не имел права уснуть до тех пор, пока не услышит известия от Тима Куртса. Он должен знать, прошла ли операция успешно.
– Мистер президент? – голос отозвался эхом по спутниковой связи откуда-то из Оксфорда, Англия.
– Тим! Как все прошло? -нервно спросил Президент.
– Волшебно! Мы получили его. Завтра вечером мы вернемся в Делавэр, и через несколько часов начнем второй этап операции.
– Отлично, Тим! Кто-нибудь узнает, что он исчез? – Президента интересовал вопрос, как скоро французы обнаружат исчезновение своей самой важной религиозной реликвии.
– Они никогда не узнают. Мы обменяли его на идентичную копию. – Тим усмехнулся.
– Я не могу дождаться, чтобы увидеть его. Тим, я только что решил, я приеду завтра, чтобы встретиться с тобой. Я хочу его видеть! – Президент сделал паузу. – Знаешь, если этот проект сработает, мы никогда больше не проиграем войну. Ради всего святого, Тим, если ты прав, мы будем править всей вселенной, не говоря уже о мире…
Тим помедлил секунду. Ему не понравились нотки, прозвучавшие в голосе Президента.
– Будет приятно снова вас видеть, господин Президент. Тогда я проинформирую вас о других деталях.
– С нетерпением жду этого, Тим.
Президент расслабился в большом кресле из красного дерева за своим рабочим столом. Он вернул чашку обратно в правую руку и сделал глоток кофе.
– Править Вселенной? Да! – подумал он про себя. – С Богом на нашей стороне нет ничего невозможного!
Глава 1
Хуже место для смерти сложно было себе представить. После пятидесяти лет жизни Пол Дейк надеялся, что старуха с косой настигнет его в более приятном месте.
Их маленькая квартира была грязной. Обои кое-где начали отклеиваться от стен, в комнатах пахло сыростью.
Не то, чтобы Пола беспокоил запах. Лихорадка вышла из-под контроля, и в течение последних двух дней он выскальзывал из бреда, сильно дрожал и непрерывно потел, так что простыни, на которых он лежал, промокли насквозь.
Человек по телевизору хорошо описал симптомы, и Пол их все узнал. Похоже, скоро все будет кончено.
Солнце уже село, и на улице только что зажглись фонари. Звук грома прокатился по отдаленным холмам, и вспышка молнии осветила комнату. Влажность в воздухе была удручающей, и хотя вентилятор, свисавший с потолка, вращался так быстро, как только мог, он ничего не делал, чтобы охладить помещение.
Роберт, шестнадцатилетний сын Пола, вернулся в спальню, неся свежее ведро со льдом и свое последнее сухое полотенце. Он опустился на колени рядом с отцом и попытался стереть еще немного пота с его блестящего, истощенного тела.
Отец повернул голову к нему, его глаза пытались сосредоточиться на лице Роберта. Губы Пола шевельнулись, и Роберт встал на колени ближе, чтобы услышать его слова. Когда Пол попытался заговорить, он закашлялся, и кровавая пена выступила у него на губах.
Когда Роберт протянул руку, чтобы вытереть кровь, он почувствовал, как отцовская рука схватила его за запястье.
– Роберт… прости…
Слова прозвучали почти неслышно, но Роберт понял.
Рука на его запястье ослабла и безжизненно упала на мокрое полотенце, покрывающее кровать. Длинный медленный вздох донесся из груди его отца, и на его губах снова выступила кровь.
Отец Роберта был мертв.
Роберт опустился на колени рядом с телом отца, слезы катились по его щекам и туманили зрение. Он с недоверием слушал, как человек по телевизору взволнованно объявил об открытии долгожданной вакцины против вируса SARS 2. В конце сообщения диктор упомянул, что число погибших в Великобритании достигло одного миллиона.
Конечно, они имели в виду «один миллион и еще один».
Глава 2
Когда самолет поднялся в небо, Роберт помахал из окна кабины доктору Саймону, своей новой подруге Софии и всем остальным, собравшимся в конце взлетно-посадочной полосы. Быстро уменьшаясь в размерах, группа, которая собралась, чтобы совершить приятное путешествие, вскоре превратилась в маленькие черные пятнышки и была поглощена обширной равниной египетской пустыни.
Роберт откинулся на спинку кресла, его взгляд скользил по волнам песчаных дюн, которые проносились под крылом самолета. Пульсирующий гул двигателей убаюкивал, и он боролся с желанием заснуть. Было так много, о чем подумать. Так много, о чем вспомнить.
Последние шесть месяцев он провел на раскопках. Это было невероятное время. Время, полное новых дружеских отношений, приключений и романтики, но как только он выйдет из самолета в Каире, его отбросит обратно в мир живых, науки и будущего.
Он возвратится в свою лабораторию в Оксфорде, к открытиям и разработкам, которые сделали бы возможным клонирование фараона.
Прогресс, достигнутый командой профессора Таккера за последние несколько лет, был поистине замечательным. К счастью, процесс клонирования, который был разработан профессором Таккером в Институте генетических исследований и финансируем из частных источников во имя великого блага человечества, по-прежнему держался в строгом секрете, и только непосредственно задействованные в разработках ученые знали о его существовании.
И это было правильно! Считалось слишком опасным обнародовать информацию о том, что команда Таккер нашла способ извлечения и регенерации первичных образцов ДНК из поврежденного генетического материала, ранее считавшегося непригодным для использования в процессе клонирования. Последствия были невероятными.
До сих пор считалось, что ДНК, извлеченные из мертвых тел, непригодны для клонирования, и это не позволяло человечеству возиться с семенами своего прошлого. Но в результате ряда революционных и кропотливых исследований Таккер обнаружил ключ, который позволил им взять образцы ДНК, возраст которых исчислялся столетиями и даже тысячелетиями, воспроизвести их, а затем внедрить их в донорскую яйцеклетку для создания эмбриона, который можно культивировать и выращивать до зрелости.
Используя этот процесс, команда Таккера произвела бы революцию в области генетики.
Его лаборатория работала над этим, и им тайно удалось создать клоны из генетического материала, извлеченного из трех последовательных поколений людей, начиная с 1800 по 1900 годы нашей эры.
Три клонированных зародыша были теперь прекрасными прыгающими младенцами, все процветали и преуспевали, будучи усыновленными бесплодными любящими парами.
Раздвигая границы науки еще дальше, профессор Таккер утверждал, что нет никаких причин, по которым генетический материал не может быть извлечен и клонирован у кого-либо, независимо от того, когда он умер, до тех пор, пока необходимый генетический материал не был загрязнен определенными химическими веществами, что делало весь процесс невозможным. Однако этот процесс все еще находился в зачаточном состоянии, и хотя первые три ребенка, рожденные парами в рамках программы, преуспевали, по общему признанию, еще тысяча вещей могла пойти не так.
Тем не менее, это было невероятное открытие, сделанное невероятным человеком.
Несомненно, профессор Таккер был одним из ведущих, если не лучшим генетиком в мире. Его исследования за последние двадцать лет полностью изменили мир генетического размножения.
Его вклад в проект «Геном человека» – всемирное усилие конца двадцатого века по картированию человеческой ДНК – стало ключом к общему успеху проекта.
После того, как проект «Геном человека» был «завершен», именно Таккер позже обнаружил ошибку в исследованиях всех других ученых, и именно Таккер нашел способ правильно интерпретировать данные без необходимости повторения всего эксперимента с геномом человека.
Затем, спустя год после получения Нобелевской премии за выдающийся вклад в науку, Таккер создал первую команду в мире, которая успешно клонировала человека. В то время как на рубеже тысячелетий такие усилия вызвали бы общественный резонанс, общественное мнение в отношении генетических исследований в настоящее время сильно отличается.
Когда группа «Аль-Каида» распылила новую биологически модифицированную версию вируса SARS на Олимпийском стадионе в Лондоне во время церемонии закрытия Олимпийских игр в 2012 году, распространение невидимого террористического организма было молниеносным. В течение нескольких дней путешественники разнесли вирус по всему земному шару, и последовавшее за этим ошеломляющее число погибших в тридцать два миллиона человек привело к фундаментальному изменению общественного мнения: оно стало превозносить генетику, которая нашла противоядие от вируса, и спасла незараженное вирусом население от почти верной смерти.
Уничтожив семь миллионов человек в Европе и одиннадцать миллионов человек в Северной Америке, модифицированный коронавирус изменил ход истории. Благодаря ему началась новая эра. Эра генетики.
Генетика была единственным способом предотвратить новую мутацию оригинального вируса, которая бы унесла жизнь остальной части человечества. Генетика дала надежду. Генетика была будущим. И Роберт был в авангарде этого будущего.
С тех пор финансирование исследований в области генетики взлетело до небес, и правительства и венчурные капиталисты спешили поддержать любую компанию, в названии которой присутствовало слово «генетический» или «геном». Это было похоже на революцию «dot.com» в 1999 и 2000 годах. Прорыв можно было совершить в считанные недели, поскольку новые компании сообщали об успешных генетических исследованиях, а прибыль от этого в десять или сто раз превышали его истинную стоимость за один месяц.
С тех пор лечение болезней и физических нарушений было революционизировано с использованием генетических технологий стволовых клеток для выращивания замещающих нервов, мышц, органов и тканей человека. Процессы, на которые Таккер владел многими коммерческими патентами.
Роберт тоже преуспел в этом, хотя, по общему признанию, ему потребовались годы борьбы, чтобы добраться туда, где он сейчас находился.
Его мать не могла справиться запоями его отца и оставила их, когда Роберту было всего пять лет. Мальчик никогда больше не видел ее.
Когда отец умер от вируса SARS 2, пятнадцатилетний Роберт уехал к дяде в Лондон. В течение многих лет он был озлобленным подростком, экспериментировал с наркотиками и ночами бродил по улицам, работая над скрытым подавленным гневом на мир и на Бога за то, что тот позволил его отцу умереть… всего за несколько часов до того, как спасение было найдено.
Роберт почти стал атеистом, отрицая существование Бога, но втайне желая верить во что-то.
В конце концов, с помощью и поддержкой хорошего учителя в школе, Роберт обратился к науке, находя утешение в знании того, что, хотя вакцина была слишком поздней, чтобы спасти его отца, благодаря изучению генетики Роберт мог бы помочь и спасти других… и не дать им пройти через ад, который познал он сам.
На протяжении многих лет Роберт оставался интровертом, усердно учился и мало играл. Но после пары лет в Оксфордском университете он начал успокаиваться и вскоре нашел баланс между работой и наслаждением жизнью.
После окончания Оксфорда он ушел работать на профессора Таккера в Институт генетических исследований, и за эти годы Роберт стал ближе к старику. В значительной степени профессор заменил ему отца, которого Роберт потерял в результате биологической атаки террористов, но теперь Роберт беспокоился о том, как быстро ухудшается здоровье доктора Таккера.
До прошлого года Таккер была полностью независимым, мобильным и энергичным человеком. Но в течение последних двенадцати месяцев ему становилось все труднее ходить, боль медленно растущего рака начинала калечить его и ограничивать во всем, кроме самых необходимых движений.
Мозг профессора оставался острым, как и прежде, но Роберт знал, что его время было ограничено. Профессора все чаще обращался к полетам фантазии и размышлениям о том, каким будет его наследие на этой планете. Профессор Таккер всегда был романтиком, и Роберт знал, что проект по созданию клона египетского фараона, Рахипти-Ани, был его последним великим романтическим жестом. Нечто, способное захватить воображение мира, который давно утратил способность мечтать.
Глава 3
Профессор Таккер познакомился с доктором Саймонсом на церемонии вручения Нобелевской премии в Швеции, когда Таккер получал беспрецедентную вторую Нобелевскую премию за свои успехи в области клонировании человека и вклад в развитие технологии стволовых клеток. Доктор Саймонс получал там свою Нобелевскую премию за вклад в археологические исследования.
Они отлично ладили, и за обедом доктор Саймонс рассказал профессору Таккеру о своей мечте найти гробницу Рахипти-Ани, давно потерянного фараона Старого царства Египта. Доктор Саймонс утверждал, что есть все основания полагать, что однажды найденная, где бы она ни была, могила фараона будет запечатана и не повреждена: девственная гробница, не тронутая грабителями могил или современными археологами.
Именно использование доктором Саймонсом слов «запечатана и не повреждена» вдохновило романтика в генетике профессора Таккера.
– Запечатанная и неповрежденная могила… – рассказывал Таккер взволнованному молодому Роберту в Оксфорде, – вероятно, в ней будет девственная мумия, не тронутая воздухом и генетическим материалом XXI века. И в этой мумии, – продолжил он, – мы обнаружим генетический материал человека, мумифицированного СТАРЫМИ способами, при которых не использовались масла и кислоты, разрушающие клеточную структуру, в которой мы нуждаемся…
Смысл слов профессора сразу стал понятен Роберту.
– Итак, – прервал профессора Роберт, – если мы сможем получить свежий образец мумифицированной плоти фараона до того, как он окажется в воздухе современного мира со всеми его внутренними загрязнителями и плавающей генетической пылью, мы будет иметь все, что нам нужно!
Роберт сделал паузу, у него возник чудовищный план.
– Да, мой мальчик… ты получишь это. С крошечной порцией найденных клеток фараона у нас будет достаточно генетического материала для клонирования фараона! Рахипти-Ани снова будет жить. Мумия вернется… так сказать!
Слова доктора Таккера запали в душу Роберту, они постоянно звучали в его голове, Роберт представлял картины из фильмов ужасов, в которых снялся перебинтованный труп с вытянутыми руками, бредущий, спотыкаясь, по египетской пустыне в поисках своей следующей жертвы. Как Роберт не старался, он не мог избавиться от навязчивого образа, и он ненавидел его.
Дело в том, что, хотя Таккер шутил над этим, все это не умаляло значение того, чего великий человек пытался достичь. Взять образец ДНК тысячелетней давности и воссоздать давно потерянного члена человеческого рода было немалым подвигом. Даже четыре года назад такая мысль была бы осмеяна любым серьезным генетиком. Но благодаря недавним открытиям, сделанным командой Таккера, сейчас такие вещи были вполне возможны.
И когда, благодаря сочетанию удачи и кропотливой работы археологии, доктор Саймонс наконец обнаружил гробницу фараона Рахипти-Ани, она была запечатана и неповреждена, как они и надеялись. Спрятанная глубоко под землей в бесплодной пустыне за пределами старого египетского города Тимсерет, гробница фараона оставалась забытой остальным миром.
За стенами гробницы возникали, росли и процветали цивилизации; царства приходили и уходили, человечество развивалось, мир менялся. Но в холодной и темной погребальной камере мумия фараона лежала нетронутой и одинокой, окруженная только огромными статуями четырех золотых воинов, которые терпеливо стояли в темноте, защищая своего фараона…
Самолет свернул на север, короткий радиообмен между пилотом и Каиром прервал ход мыслей Роберта. Когда самолет выровнялся, и единственным звуком снова стало монотонное гудение двигателей, Роберт вспомнил волнения прошлых недель, вновь пережив в памяти момент, когда их группа наконец-то пробила фальшивую стена, которая запечатала погребальную камеру фараона.
Когда стена упала внутрь неповрежденной гробницы, группа взволнованных археологов собралась вокруг входа, вглядываясь в темное пустое пространство впереди.
Поначалу свет их фонарей изо всех сил пытались пробиться сквозь холодный сухой воздух, но этому мешали столбы пыли, поднятые вверх разрушенной стеной гробницы. Они стояли в тишине, ожидая, пока пыль осядет, их глаза напряженно вглядывались в темноту, ища первый проблеск того, что лежало за их пределами.
Постепенно, казалось бы, непроницаемая завеса пыли истончилась, и впервые за три тысячи лет свет наполнил гробницу Рахипти-Ани, давно потерянного фараона Старого царства Египта.
Перед ними была большая комната, огни их фонарей отражались от блестящих золотых панелей, которые покрывали стены и пол зала.
В каждом из четырех углов комнаты стояла золотая статуя высотой в семь футов, размахивающая копьем и щитом. Головы каждого воина были слегка склонены, обращены к поднятой золотой платформе в центре комнаты, на которой лежал огромный золотой саркофаг фараона.
Ярко окрашенная и инкрустированная цветными камнями и драгоценностями, вершина золотого гроба имела трехмерное подобие лица царя.
Он носил традиционный головной убор и длинную черную изогнутую бороду фараона, а скрещенные на груди руки удерживали символы египетской власти и авторитета: цепу и скипетр.
Доктор Саймонс подошел к фараону. Положив руки на внешнюю крышку гроба, он посмотрел на лицо фараона и объявил:
– Рахипти-Ани, фараон Древнего Египта, мы пришли как друзья.
Роберт посмотрел на Софию и поймал ее взгляд. Они оба заметили, что доктор Саймонс плачет, но Роберт был взволнован тем, что София тоже плакала, слезы текли по ее щекам, когда она наблюдала момент славы доктора Саймона.
Доктор Саймонс всю свою жизнь ждал этого, более пятидесяти лет производя раскопки в пустынях Египта, чтобы осуществить мечту всей своей жизни – найти гробницу Рахипти-Ани. По правде говоря, без поддержки Софии доктор Саймонс, вероятно, сдался бы и отказался от поисков.
София была его первым аспирантом в Эдинбургском университете и провела последние четыре года с момента окончания учебы, работая вместе с доктором Саймонсом. Роберт знал, что незадолго до того, как доктор Таккер согласилась финансировать эту экспедицию, и когда все их средства закончились, она одна верила в него, когда никто другой уже не верил.
В течение нескольких минут все молчали. Затем один за другим они сняли ботинки и подошли, чтобы присоединиться к доктору, поглаживающему холодное гладкое золото внешней крышки гроба, чтобы убедиться в том, что то, что они видели, было настоящим.
Они стояли группой вокруг саркофага Фараона, и каждый запечатлевал момент и сохранял ощущения, которые испытывал, чтобы в будущем они могли точно рассказать своим детям и детям своих детей о том, как они нашли Тело Рахипти-Ани, давно потерянное фараоном Кеметским, Древним царством Египта.
Глава 4
На следующий день команда встала рано. За завтраком они с волнением обсуждали события прошлой ночи и строили планы на следующий день.
К 8 утра они все собрались в гробнице внизу, где было решено, что самое важное, что нужно сделать, – это открыть саркофаг и помочь Роберту получить генетические образцы мертвого фараона.
При перемещении из сухой и бесплодной пустыни риск для древней мумии генетического загрязнения из 21-го века будет слишком велик. Поэтому, хотя и неохотно, доктор Саймонс согласился открыть мумию фараона, как только она будет найдена, и позволить Роберту взять несколько образцов на месте, прежде чем снова закрыть саркофаг и отправить находки в город.
План состоял в том, чтобы вставить специально разработанный пробоотборник прямо через повязки мумии. Устройство для извлечения проб проникает в слои бинтов, нанося минимальный ущерб обертываниям мумии, и отбирает несколько мелких образцов клеток мумии из нескольких разных мест на трупе.
Но прежде чем они смогли начать работы в гробнице, не повредив мягких золотых панелей, которые выстилали пол погребальной камеры, им пришлось уложить несколько слоев импровизированного толстого резинового мата, на который было положено несколько деревянных досок, чтобы создать новый искусственный фальшпол. Это заняло лучшую часть утра.
К полудню они установили свои гидравлические подъемные устройства и, действуя медленно, им удалось аккуратно поднять крышку с внешнего саркофага, обнаружив внутри позолоченый деревянный гроб. Вес золотого внешнего саркофага был огромен, и прошел еще час, прежде чем внешняя крышка гроба была осторожно опущена на пол в углу гробницы, и София фотографически зафиксировала прогресс, который был достигнут. Было четыре часа дня, прежде чем команда, наконец, была готова поднять внутреннюю крышку гроба, и после того, как доктор Саймонс кивнул, давая сигнал продолжить, гидравлические подъемники заработали.
Медленно, но верно, впервые за тысячи лет появилась маска смерти фараона Рахипти-Ани. Прекрасная, как маска Тутанхамона, но значительно большая, золотая маска смерти безмятежно покоилась на льняной мумии короля.
На этот раз пришла очередь Софии плакать.
– Это так красиво! – тихо сказала она.
– Мы можем переместить это? – тихо спросил Роберт, не желая назрушать важность момента, но желая продолжить. Он ждал этого месяцами. Он пришел сюда с работой, и теперь он просто хотел с ней справиться.
В специальных перчатках с мягкой подкладкой он и остальная часть команды медленно подняли маску мумии и переместили ее на специальную прокладку, которую они положили на пол, чтобы поддержать маску.
Процедура, которую должен был выполнить Роберт, не была слишком сложной, и это не заняло много времени. Инструменты, разработанные для этой работы, наносили минимальный урон бинтам мумии, проникая сквозь них, оставляя лишь самые маленькие отверстия.
В общей сложности Роберт вставил пять зондов в бинты мумии, осторожно толкая каждый из них, пока не почувствовал легкий щелчок, который указывал на то, что головка зонда проникла сквозь бинты мумии и взяла небольшой образец тканей из мумифицированной плоти фараона. Затем он медленно вынул зонды и вставил их в специально предназначенные герметичные защитные контейнеры.
Первый образец был взят из головы мумии, второй – из мышц руки, а третий – из грудной полости. Еще два были взяты из ягодиц царя, и там, где, как ожидал Роберт, должна была быть икроножная мышца.
Когда работа Роберта была завершена, и София сделала все необходимые фотографии, маску смерти и внешние крышки гроба вернули на место. Было десять часов вечера, и, даже не осознавая этого, за исключением нескольких необходимых перерывов на то, чтобы сменить фильтры респираторов, утолить жажду или сходить в туалет, они непрерывно работали с 8 утра.