Анна Колмагорова
История одной собаки
© Анна Колмагорова, 2017
ISBN 978-5-4485-4155-1
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
История одной собаки
I
Первое, что я ощутил, когда появился на свет, это прохладу и простор. Мне больше не было тесно и тепло. Моя мама тут же начала тыкать меня носом и вылизывать. Рядом возились мои братья и сестры. Когда я, ведомый инстинктом, оказался у мамы под животом и попробовал вкусное горячее молоко, на душе стало гораздо спокойнее. Наевшись от пуза, погрузился в сладкий сон. Это был первый день моей жизни. Я родился последним.
Наша мама была обычной дворнягой среднего роста. Рыжая короткая шерсть с черными подпалинами играла на солнце, одно ухо стояло, а другое висело, что придавало ей особое обаяние. Взгляд был такой выразительный и мудрый, что некоторые люди считали должным обязательно поговорить с ней о чем-то важном так, как будто она могла им ответить. И она их слушала. И всегда это было по-разному. Когда местный дядя Вася выходил во двор на лавочку в хмельном настроении и принимался рассуждать о своей трудной жизни, Жучка, так звали мою маму, сочувствующе поскуливала и иногда вздыхала. Но если во дворе веселилась толпа ребятишек, Жучка быстро подхватывала заводную компанию и вливалась в общую игру. А вот когда добродушная бабушка Марья Ивановна возвращалась с магазина, умная собака встречала ее сидя столбиком на задних лапках. Жучка знала, что этот трюк забавляет пенсионерку и та в благодарность обязательно угостит её чем-нибудь вкусненьким. В общем, наша мама была очень умной собакой и знала подход к людям. За это её любил весь двор.
Шли дни. Мы взрослели. Мои ушки стали лучше слышать, глазки стали видеть, а носик учился распознавать разные запахи. Мама грела нас по ночам, а днём всё чаще удалялась или просто лежала в стороне, наблюдая за щенячьей вознёй. Жучку любили и кормили всем двором. Но нас по-прежнему радовало вкусное сытное мамино молоко. Однажды я был сыт и мне совсем не хотелось спать. Рядом дремал братишка. Видимо ему что-то снилось, потому что он поскуливал и неуклюже перебирал лапками. От скуки я взял его ухо зубами и потянул, брат невольно проснулся. Сначала он был недоволен, но азартная игра его увлекла и мы стали бороться. Люди наблюдали за нами и умилялись, сравнивая наши кряхтения со звуками медвежат.
Вскоре я стал замечать, что маминого молока не хватает, чтобы насытиться. Из-за чувства голода плохо спалось и не было настроения. Новые запахи будоражили сильнее, чем раньше. Так пахла еда, которую люди оставляли для Жучки. Изучая непонятную массу в миске, я увлёкся и нечаянно залез в неё носом. Пришлось облизываться. Часть массы попала на язык и появилось совершенно невероятное ощущение нового вкуса. Теперь моя мордочка намеренно полезла в миску, чтобы испытать этот вкус снова и снова. И вот оно простое щенячье счастье! Я снова сыт и смог крепко заснуть. Мои братья и сёстры тоже быстро раскусили, что вкусно накормить может не только мама, но и чудесная миска. В нашей маленькой стае наступила гармония.
С каждым днём мы становились сильнее и крепче. Научились деловито облаивать прохожих, радоваться людям, которые приносили еду, выходить из логова, чтобы обследовать территорию. Мы меньше спали и больше проводили время за играми. К нам в гости стали приходить разные люди. Они брали нас, щупали, осматривали, о чём-то рассуждали. После каждого такого посещения на одного из нас становилось меньше. Сегодня я смотрел как девочка, в сопровождении своей мамы, уносит на руках мою сестрёнку, ласково поглаживая ее по голове. Теперь нас осталось двое: я и мой брат. Жучка не кидалась вслед и не запрещала людям забирать своих детей, но и нас она не бросала.
Это утро стало особенным. Марья Ивановна пришла нас покормить, но не одна. С ней был пожилой мужчина с внуком. Мальчик, улыбаясь белоснежной улыбкой, показал на меня пальцем. Дед пригляделся и одобрительно кивнул. Я ни о чем не подозревая сидел и почесывал задней лапой ухо. Жучка пристально следила за людьми, но не вмешивалась. Мальчик взял меня на руки и засунул за пазуху. Этим солнечным утром я последний раз видел свою маму. В дырку между пуговицами я видел, как меняются пейзажи, потом услышал рёв мотора автомобиля и меня куда-то повезли…
II
Всю дорогу я проспал. Мы приехали поздно вечером и сразу зашли в дом. Мне постелили коврик у двери и поставили миску с молоком. Насытившись, я сел и огляделся. Это был старый деревянный дом с русской печкой, кружевными занавесками на окнах и вязаными половичками. Несмотря на всю простоту чувствовался домашний уют. Незнакомые запахи волновали, но из-за усталости очень хотелось спать. Я свернулся калачиком и уснул. Примерно в четыре утра мои глаза открылись. Было темно. Я съёжился от того, что не хватало рядом тёплого бока мамы. И братишки рядом не было. Стало так грустно и страшно в незнакомом месте. Инстинктивно голова запрокинулась вверх и я протяжно завыл. На кровати заворочался дед Егор. Его терпения хватило минут на пять, после чего он проснулся и прикрикнул на меня. От испуга я всем тельцем прижался к коврику, но чувство тоски было сильнее и тихий скулёж непроизвольно вырывался из груди. Скрипнула кровать мальчика, он развернулся ко мне и начал шёпотом подзывать. Хоть и было страшновато, но я, робкой походкой, чуть приседая, подошёл к тянущимся детским рукам. Кирюша поднял меня и спрятал рядом с собой под махровым одеялом. Стало так же тепло и спокойно, как когда я лежал под боком у Жучки. Это был первый шаг со стороны мальчика, когда я понял, что мы подружимся.
– Кирюха, испортишь собаку, – вместо доброго утра проворчал дед. Мальчик лукаво посмотрел на дедушку и сладко потянулся. Затем бодро вскочил с пастели и побежал умываться. Я лежал на краю кровати, спрыгнуть с такой высоты не решался. Солнышко осветило всю комнату, за окном щебетали птицы. Кирюша подхватил меня одной рукой, другой ловко засунул себе в рот кусок хлеба и, взяв кружку молока, выскочил на улицу. Усевшись на крыльцо, он отлил в миску пол кружки вкусного белого напитка и отпустил меня. Пока я лакал молоко, мальчик тоже принялся завтракать, при этом внимательно разглядывая меня. Внешне я был очень похож на маму, только в отличие от нее, у меня оба уха смотрели вниз. Скрипнула дверь, на пороге показался дед. Он присел рядом с внуком и тоже не сводил с меня глаз.
– Придумал, как назовешь? – деловито поинтересовался дед. Кирилл прищурился и еще раз глянул на меня.
– Дунай его будут звать, – вынес вердикт мальчик.
– Хорошее имя, Дунай, – согласился дед.
Тем временем я уже доел и принялся изучать местность. Вокруг избы было еще несколько построек и все это хозяйство обвивал плетёный забор. А за забором виднелись высокие деревья, покачивая величаво макушками на ветру. Заинтересовавшись запахами я глубоко вдохнул воздух и, взяв след, пошел в сторону сарая. Ворота были открыты. Когда я заглянул туда, на меня посмотрели два больших глаза очень большого существа. Его ноги были увенчаны копытами, а с шеи свисала пышная грива. Я так и замер, не зная, чего ожидать. Конь пронзительно заржал, напугав меня до смерти, и я помчался к единственному защитнику – Кирюхе. Мальчик рассмеялся, приободрив меня поглаживанием, и пошел в сторону моего обидчика. Идя за ним следом, я казался смелее и начал облаивать великана, изо всех сил показывая, что я его не боюсь. Но конь, которого звали Гром, не обращал на меня ни какого внимания, безмятежно жуя своё сено. Кирилл налил ему ведро воды и пошел дальше. Следующими новыми знакомыми оказались курицы. Теперь они испугались меня. Я пришёл от этого в бешеный восторг и со звонким лаем помчался вдогонку. Но веселье продлилось недолго. Из курятника вышел важный крупный петух, расправил крылья и с боевым настроем кинулся на меня. Его клюв одарял меня мощными ударами и я, поджав хвост, снова побежал за защитой к своему Кирюхе. Мальчик заливисто смеялся, мне даже стало обидно. Он прогнал прочь важного петуха.
В этот день я познакомился еще с козой Зорькой и кошкой Муркой. Они тоже не оказали тёплого приёма и я решил пока держаться поближе к мальчишке. День полный впечатлений вымотал меня и, от души поужинав, я растянулся на своём коврике. Проснувшись ночью, уже намерено подойдя к кровати Кирюхи, я завыл. Знакомые руки подняли меня и укутали рядом с собой под одеялом.
III
Прошло полгода. Я вытянулся, ушки стояли торчком, лапы стали крепче. За это время мне стало всё знакомым и родным. Дедушка Егор работал лесничем. Его внук жил с ним, потому что был сиротой. Несколько лет назад родителей Кирюши не стало из-за несчастного случая и с тех пор его воспитанием занимается дедушка. Когда я познакомился со своим лучшим другом, ему было четырнадцать лет. И вот теперь мы неразлучны. Больше всего мне нравится, когда Кирюха берет меня с собой в лес на обход. Бродя по извилистым тропинкам, мы частенько встречаем белок, бурундуков, зайцев, разных птиц. Кирилл обычно путешествует верхом на Громе. Когда я устаю, он поднимает меня в седло. Первое время это пугало, но потом я привык. И Гром тоже больше на меня не фыркал. Мы стали дружной командой.
Однажды, гуляя по лесу, мы услышали треск веток. Ветер принёс резкий запах, от которого шерсть на загривке встала дыбом. В нескольких метрах от нас вышел медведь. Он смотрел янтарно-жёлтыми глазами и мы не знали чего ждать. Гром тропотал на месте, явно нервничая. Мои инстинкты подсказывали, что надо бежать, но я не мог бросить друзей. Встав грудью перед конём, я принял боевую стойку и стал угрожающе рычать. Конечно, при своём росте и весе мне было не одолеть страшного зверя. Но иначе поступить просто не мог. Кирюха шёпотом успокаивал коня и одновременно давал ему команду медленно пятиться назад. Вместе с ними пятился и я, не спуская глаз с медведя. Расстояние между нами медленно увеличивалось. Похоже, что косолапого хозяина тайги это тоже устраивало. Убедившись, что мы не собираемся нападать, медведь вальяжно развернулся и пошел в противоположную от нас сторону. Сердце колотилось в бешеном ритме. Наша троица перевела дыхание и отправилась в сторону дома.
