Анна Князева
Прощальный поцелуй Греты Гарбо

Глава 4
Бинго

Лионелла всей своей кожей чувствовала, что каждое сказанное слово сейчас будет ложью или бестактностью. Всего четверть часа назад она говорила о Кирилле со следователем, а теперь стоит лицом к лицу с ним самим.

И все же нужные слова отыскались.

– Выпить хочешь? – спросила она.

– Виски, пожалуйста.

Отвернувшись, Лионелла испытала временное облегчение, по крайней мере так не нужно было ничего говорить. Она достала из буфета бокалы, из холодильника – лед, и пока наливала виски, перед ее глазами пронеслась жизненная лента событий, связанных с Кириллом Ольшанским.

В последние годы они виделись редко, и всегда – на людях. Здоровались, конечно, иногда говорили, только наедине – никогда.

Как тут не сказать: странная штука жизнь. Живут два юных человека, любят друг друга, и кажется, впереди у них – счастливое завтра. Но завтра так и не наступило – жизнь обманула их.

В те давние времена ее звали Марией. Киношный псевдоним «Лионелла Баландовская» придумала помощник режиссера на съемках первого фильма, объяснив это тем, что с иностранным именем артист продается лучше.

Еще в юности Мария-Лионелла знала, чего хочет от жизни: во-первых, стать кинозвездой, во-вторых, выйти замуж за Киру. Но если бы тогда, больше двадцати лет назад, кто-нибудь сказал ей, что ни того, ни другого с ней не случится, она бы свела счеты с жизнью, в большей степени из-за Кирилла.

Детская дружба со временем переросла в страстное, почти звериное чувство. К семнадцати годам Лионелла и Кирилл так «сплавились», слились воедино, что буквально пропитались друг другом. Близкие люди предостерегали: небезопасно так отдаваться любви, ничем хорошим это не кончится. Так и случилось…

Родители Марии-Лионеллы ничего не имели против брака с внуком Ольшанского. Сам Ефим Аркадьевич не интересовался выбором Кирилла и не замечал ничего, что не относилось бы к съемкам кино.

Чего нельзя было сказать о его молодой жене. Впрочем, молодой Инессу Ольшанскую можно было назвать в сравнении с мужем. Ефиму Аркадьевичу в ту пору было за восемьдесят, ей – почти пятьдесят. Сказать, что Инесса не любила соседскую девочку, было бы неправильно. Лет до пятнадцати она не замечала ее. Но когда Маша оформилась в прекрасную девушку, Инесса Ольшанская возненавидела ее со всей зрелой мощью стареющей женщины и актрисы.

Тот проливной дождь и тот вечер Лионелла запомнила на всю оставшуюся жизнь. Она прибежала на дачу к Ольшанским, чтобы увидеть Кирилла.

Вопреки обыкновению, дверь открыла сама Инесса. Маша стояла на пороге дома несчастная, испуганная, с выбившимися из-под шляпки мокрыми волосами.

– Мне нужен Кирилл.

– Его нет, – сказала Ольшанская.

– Я знаю, что он дома. – Похожая на мокрую раненую птичку, она рвалась навстречу любимому, страшась его потерять.

– Тебе лучше уйти.

– Кирилл! – крикнула Маша.

И вдруг знаменитая актриса Ольшанская заорала скандальным бабьим голосом:

– Пошла вон! Дешевка подзаборная!

Когда захлопнулась дверь, у Маши отнялись ноги, и она упала там, на крыльце. Домой ее, мокрую и больную, принес на руках отец.

…Лионелла взяла стаканы с виски и чуть задержалась. Бессмысленность всяких слов и в то же время невозможность молчать заводили ее в тупик.

Преодолев себя, она обернулась:

– Виски, – ее голос прозвучал ниже обычного, в каком-то грудном, чувственном регистре.

Кирилл взял стакан, выпил и подошел к окну, как будто его что-то заинтересовало на улице. Вероятно, ему тоже было не по себе.

Лионелла посмотрела в окно и спросила, безотносительно к тому, что увидела:

– У тебя что-то случилось?

– Почему ты задаешь этот вопрос? – поинтересовался Кирилл.

– Иначе бы ты не пришел.

– Всегда знал, что ты – ведьма. Поэтому на тебе не женился. – Он усмехнулся. – Сама посуди, как бы я тебе изменял?

– Мне ты бы не изменял, – сказала Лионелла. – Что тебе нужно?

– Откуда такая категоричность?

– Предпочитаю короткие дороги и простые решения. От пункта «А» до пункта «Б» – по прямой.

– Ты сильно изменилась. Ну, хорошо… – Кирилл Ольшанский выпил остаток виски и отставил стакан. – Мне нужна твоя помощь.

– Деньги? – В глубине души у Лионеллы шевельнулось разочарование, тембр голоса сделался глуше и уже не звучал так чувственно-томно. – Сколько тебе нужно?

– Дура ты, Машка, хоть и Лионелла. Была дурой, дурой осталась. – Сказав эти слова, Кирилл направился к выходу.

– Стой, Кира! Стой! – Она догнала его, забежала вперед и схватила за лацканы пиджака, словно собиралась выяснить отношения. – Прости.

– Мне от тебя ничего не надо, – раздельно сказал он, глядя куда-то в сторону.

– Минуту назад было нужно, а теперь уже нет? – Лионелла напрасно ловила взгляд Кирилла. Он был неуловим.

– Теперь не хочу, – зло проронил Ольшанский.

Она решилась на крайность:

– В конце концов, мы не чужие!

Безжизненная невыразительная фраза переломила ситуацию. Кирилл сел на диван, облокотился на колени и запустил в волосы пальцы.

– Не знаю, что делать, Машка.

– Рассказывай, – она села рядом.

– Сегодня утром я говорил со следователем.

– Он сказал, чего от тебя хочет?

– Нет. Все – вокруг да около. Но я-то понимаю, к чему дело идет.

Лионелла призналась:

– У меня был с ним разговор.

– Обо мне?

– О тебе.

– Вот видишь…

– Что?

– Меня подозревают в убийстве.

– У Фирсова есть основания?

– Есть. – Кирилл опустил голову.

– Можешь не говорить. Ты был в номере у Шмельцова?

– Я ждал его после игры.

– Зачем? – удивилась Лионелла.

– Хотел обсудить одно дело.

– Какое?

– Не важно.

– Чего ж не пришел на игру?

– Ты знаешь, это не для меня. К тому же я опоздал.

– И что? Не дождался?

– Если бы…

– Послушай… – Лионеллу посетила догадка: – Григорий – голубой? Даже если так… Ты здесь при чем? Или я чего-то не знаю?

– Думай, что говоришь, – обозлился Кирилл.

Она безэмоционально заметила:

– Жизнь меняется. И люди, увы, тоже.

– Не до такой степени.

– Радостно… Вы поговорили?

– Нет.

– Почему?

– Шмельцов заперся в ванной.

– Зачем?

– Попробуй догадаться, – Кирилл язвительно усмехнулся. – За несколько минут несколько раз сработал сливной бачок.

Лионелла не обратила никакого внимания на его интонацию.

– Ну, хорошо… А потом?

– Я ушел, – язвительность Кирилла перешла в раздражение. – Во всей этой ситуации была какая-то двусмысленность. Мне стало неловко.

– Фирсов об этом знает?

– Шмельцов ему рассказал.

– О чем он тебя спрашивал?

– Деталей не помню, но поделюсь ощущениями – я видел рядом с собой акулий плавник.

– Испугался?

– Фирсов думает, что я причастен к убийству. Приехал, но играть не пришел. Спрашивается, зачем приезжал? Как объяснить ему, что я ни при чем? Ты должна мне помочь.

– Знаю, к чему ты клонишь, – догадалась Лионелла.

– Неужели? – он посмотрел на нее с вызовом.

– Я должна сказать Фирсову, что в Питер ты приехал ко мне?

– Бинго, – Кирилл с облегчением отвалился на спинку дивана.

– Планируешь использовать меня? Если помнишь – я замужем.

– Иначе мне не спастись, денег на адвокатов нет.

– Куда они делись? – поинтересовалась Лионелла.

Кирилл опустил голову, покачал ею и внятно сказал:

– Можешь считать, что все деньги я отдал в приют для сирот и брошенных жен.

– Очень смешно…

– Давай так: да или нет. По счастливой случайности твой номер – рядом с номером Шмельцова. Клянусь, вчера я об этом не знал.

– Случайности… совпадения… – Лионелла задумчиво посмотрела в окно. – Не верю я в совпадения.

– Повторяю: об этом я узнал только сегодня.

– Кто сказал?

– Катерина.

– Похоже, ей известно все, что происходит в этом отеле.

– Она была у тебя?

– Утром забегала, чтобы сообщить, что Мишель Петухов ее бросил.

Кирилл замолчал, потом коротко заметил:

– Она уже в поиске. Только что видел – Катерина жестко охмуряет владельца отеля.

– С нее станется…

– И все-таки, – он перешел к делу, – ты мне поможешь?

Лионелла отрицательно покачала головой.

– В данной ситуации могу лишь навредить, – сказала она.

– Это отговорка? – Кирилл резко встал. – Могла бы честно сказать: не хочу.

– Если сядешь, я все объясню.

Он сел, и Лионелла продолжила:

– Ты не знаешь подробностей вчерашней истории.

– Откуда мне знать…

– Дело в том, что убийцы и убитый попали к Шмельцову через мой номер.

– Не понимаю…

– Я тоже не понимаю, но все говорит об этом.

– Зачем? Не проще ли было…

– Не нам судить, как проще убивать человека. Вероятно, у них был свой продуманный план.

– Боже мой! – Кирилл вскочил и нервно заходил по комнате. – Боже мой! Как хорошо, что я не сказал Фирсову! – Он бросился к Лионелле: – Машка! Ты – мой ангел-хранитель!

– Ангел или ведьма? – уточнила она.

– Не цепляйся за слова! – Кирилл обнял ее. – Как ты знаешь, от ненависти до любви – и обратно…

– Двадцать лет жизни, – грустно проронила она.

Из-за коридорной послышался настойчивый женский голос:

– Лионелла! Вы здесь?

Высвободившись из объятий Кирилла, Лионелла открыла дверь и увидела съемочную группу с аппаратурой. Впереди стояла телеведущая Жанна Калмыкова, длинноволосая блондинка с глазами навыкат.

– Мы стучали, – заговорила она. – Но вы не слышали. Всего несколько слов для передачи «Светская жизнь».

– Мне сейчас некогда, – сказала Лионелла. – Давайте в другой раз.

Судя по незаинтересованному виду оператора и по тому, как неподвижно он держит камеру, Лионелла сообразила: ее снимают. Она безотчетно обернулась, увидела Кирилла и поняла, что он попал в кадр.

Глава 5
Хочется – перехочется

– Я – Лионелла Баландовская, живу в триста двенадцатом. Скажите, в какой номер переехал мой сосед Григорий Шмельцов?

Вопрос был задан портье, но оформлявшийся у ресепшена постоялец вмешался:

– Прошу меня извинить… Вы правда та Баландовская?

– Что значит – та? – недоуменно бросила Лионелла и снова обратилась к портье: – Повторяю, мой сосед Григорий Шмельцов сменил номер. Он жил в триста десятом, а теперь…

– …живет в триста третьем, – услужливо подсказал портье.

Не отрывая глаз от Лионеллы, постоялец сказал:

– Боже мой, сама Баландовская…

Лионелла приняла эффектную позу. В облегающем брючном костюме, со стянутыми в хвост волосами, она была похожа на Лару Крофт^[1].

– Очень приятно, что вы узнали меня.

– Я вырос на ваших фильмах! – Не заметив перемены в ее лице, молодой человек задал ненавистный вопрос: – Когда выйдет ваш новый фильм?

Лионелла ответила холодно, но все же любезно:

– Я больше не снимаюсь.

Она отправилась к лифту, вошла в кабину и едва дождалась, пока закроется дверь. Там выдохнула и зло проронила:

– Сопляк.

Дверь триста третьего номера открыл незнакомый мужчина в черном костюме.

– Что вам нужно?

– Здесь живет Григорий Шмельцов?

– Чего вы хотите?

Лионелла властно повысила голос:

– Позовите его!

– Это исключено.

– Почему?

– Всего хорошего… – мужчина стал закрывать дверь.

– Минуточку, – так же как Лара Крофт, она сунула в щель ногу.

– Что вы делаете?! – возмутился незнакомый мужчина.

– Мне нужен Шмельцов. Или я увижу его, или сейчас же вызову полицию. В конце концов, кто вы такой?

– Я – адвокат Григория Дмитриевича.

– Что здесь происходит? – из-за его спины показался еще один человек в черном костюме. Увидев Лионеллу, он громко сказал: – Никаких встреч и разговоров не будет!

Она убрала ногу, и дверь тут же захлопнулась.

Было досадно от того, что Кирилл не пришел в ее номер позже. Тогда ей бы не пришлось разыскивать Шмельцова и выведывать, о чем он хотел сказать. Речь шла о платье. О ее зеленом, расшитом стеклярусом платье, в котором она сама себе казалась русалкой и которое потом натянули на мертвого мужика.

– Сама себе казалась русалкой, – повторила она вслух и подумала, что за сегодняшний день уже второй раз речь идет о русалках. Утром – в интернетной статье про Петров день, теперь – в связи с ее платьем.

Но что делать, если у нее такие зеленые глаза, а расшитое стеклярусом платье гладко облегало фигуру. Еще этот шлейф, похожий на русалочий хвост…

Пришло время обеда. Лионелла не хотела ехать в другое место, а решила пообедать в отеле. Ей казалось, что все самое интересное сосредоточилось здесь. Никогда в жизни она бы не отказалась от этой захватывающей и опасной игры.

Вернувшись в номер, Лионелла переоделась в светло-серое платье на тонких бретелях из прошлогодней коллекции Роберто Кавалли. Платье было не новое, и, по-хорошему, его место было в шкафу-отстойнике барвихинского дома, но она любила его за невесомость. В нем Лионелла чувствовала себя легкой и молодой.

К платью подобрались желтые туфли на чуть заметной платформе и шелковый палантин – на плечи. Лионелла не переносила кондиционеров и едва попадала в зону их действия – тут же простужалась.

Небольшое путешествие – дорога до ресторана через коридор, холл и оранжерею – заняло пять минут. Невозможно было представить, что посреди пыльного, плотно застроенного города существовал такой оазис роскоши, комфорта и зелени.

В обеденном зале ресторана Лионелла увидела Егора Петровича Фирсова. Он пил эспрессо, был свеж и выбрит.

– Прошу вас, присаживайтесь… – следователь встал из-за стола и выдвинул стул.

Еще минуту назад Лионелла ни с кем не собиралась делить свой обед, но тем не менее села.

– Выглядите лучше, чем утром, – обронила она.

Взявшись за подбородок, будто проверяя себя на небритость, Фирсов улыбнулся:

– Мне удалось поспать. Два часа оказалось достаточно.

– Какой у вас вес? – спросила Лионелла.

Поперхнувшись, следователь недовольно повел головой:

– Зачем это вам?

– Мужчине с вашим ростом и весом нужно следить за режимом сна и питания.

– Знаете, если бы я говорил с вами впервые, то подумал бы, что вы полная дура. – Потеряв над собой контроль, Фирсов взбесился. – О каком режиме вы говорите? Я – следователь. Вчера здесь убили человека, и между прочим, не без вашего косвенного участия!

– Обращаю ваше внимание, что я поучаствовала в убийстве своим платьем. – Лионелла ответила ему с той же взбешенностью. – Оно, кстати, немалых денег стоит! Еще у меня пропал телефон. Так что переводите меня в категорию потерпевших. Я пострадала.

– Платье пожалели… А человека не жалко?

– Жалко. Но, к счастью, я не была с ним знакома. Кстати, вы установили личность убитого?

– Да, мне уже доложили.

Непонимание и злость вмиг улетучились, Лионелла придвинулась к столу и с любопытством спросила:

– Кто такой?

– Мальчик по вызову. И это – с большой натяжкой.

– Не понимаю.

– Ему было тридцать два года. Какой из него мальчик?

– По-вашему, это старость? – Лионелла почувствовала себя уязвленной. – Вам самому сколько лет?

– Сорок восемь. Рост – метр девяносто пять. Вес – сто двенадцать килограммов. Удовлетворены?

– Вполне. – Ограничившись лаконичным ответом, Лионелла надеялась что-нибудь разузнать, но в этот момент подошел официант, и ей пришлось сделать заказ.

Еду им принесли одновременно. Ведь, как известно, дорогой ресторан отличается от прочих не столько интерьером и кухней, сколько лоском и вниманием к мелочам.

– А позвольте вопросец?.. – спросил Фирсов.

Лионелла оторвалась от еды:

– Какой?

– Сколько вам лет?

Она опустила голову:

– У вас есть протокол допроса. Там наверху, в шапочке, стоит мой год рождения.

– Как вы сказали? – Фирсова буквально перекосило от смеха.

– В шапочке… Что в этом смешного?

– Все!

– И как, по-вашему, называется то, о чем я сказала? – она не решилась повторить слово «шапочка».

– То, о чем вы говорите, называется общей информацией. Можно назвать шапкой, но уж никак не шапочкой.

– В следующий раз, когда кого-нибудь убьют и мне придется давать показания, я это учту.

– Типун вам на язык. Так как насчет моего вопроса?

– Все – в протоколе.

– Было бы смешно, если бы я сейчас вывалил на стол все бумаги.

– Сорок два…

– Что?

– Мне сорок два года… – повторила она.

– В самом деле? – Фирсов откровенно ее разглядывал. – Мне казалось – намного меньше.

– Это комплимент?

– Только не считайте, что я с вами заигрываю.

– Вовсе нет. Насколько я понимаю, все в интересах следствия.

– Ну… Где-то так.

Уловив неуверенность в его ответе, Лионелла не преминула этим воспользоваться:

– На месте преступления нашли улики?

– Вы будете удивлены – пистолет.

– Как неожиданно…

– И не только для вас.

– О чем это говорит?

– В каком смысле? – серьезно спросил Фирсов.

– Знаете, как обычно в детективах: «почерк дилетанта» или «опытные преступники не допускают глупых промашек». Как там еще…

– К вечеру будет установлена его родословная. Если, конечно, он есть в следотеке.

– Боже мой, как интересно! – Лионелла сняла с плеч палантин и повесила его на спинку соседнего стула, отдавая себе отчет в том, что, во-первых, она может простудиться, во-вторых, ее оголенные плечи будут замечены.

Провокация возымела обратный эффект. Фирсов уткнулся в тарелку и стал размеренно есть. Тогда Лионелла спросила:

– А если пистолета нет в следотеке?

– Тогда будем искать.

– Только и всего?

Он поднял глаза:

– Знаете, что мне в вас нравится? Вы не строите из себя перепуганного зайчонка. Вы – взрослая, уверенная в себе женщина. Вы – волчица.

– Даже не понимаю, стоит ли на вас обижаться…

– Не стоит, – заверил ее следователь.

Она заглянула в его тарелку и, не сдержавшись, заметила:

– Как можно есть мясо с картошкой…

К счастью, Фирсову в этот момент позвонили, он спешно доел и, попрощавшись, ушел.

Пересекая оранжерею, Лионелла чуть не угодила в объятия Полторацкой, когда та неожиданно вынырнула из зарослей теплолюбивых растений.

– Очень кстати, – Лионелла задержалась, чтобы перекинуться парой вопросов. – Милена, устрой мне встречу с Порфирием.

– Чего это вдруг? – с деланым удивлением спросила Полторацкая. – Еще утром ты удивлялась, зачем он мне нужен.

– Не вредничай, Милена, я в долгу не останусь.

– Ладно, поговорю. А там уж как он сам решит.

– Только не затягивай. Я скоро уеду.

– Мы тоже здесь не задержимся, – заверила ее Полторацкая.

На выходе из оранжереи Лионеллу подстерегла Катерина:

– Ты говорила с ней?

– С кем именно?

– С Полторацкой.

– Ну, говорила.

– Устрой мне встречу со старцем!

– Боюсь, это не в моих силах. Она чрезмерно опекает его. По крайней мере, мне отказала.

– Давай предложим ей денег!

– Полторацкой? – Лионелла с улыбкой взглянула на Катерину. – У нас столько нет. Не стоит забывать, кто у нее муж.

– Что же мне делать?

– Очень хочется? – осведомилась Лионелла.

– Очень!

– От этого есть одно верное средство. В детстве мы говорили: хочется – перехочется. И ты знаешь, нам всегда помогало.

– Какая ты язва! Я к тебе по дружбе за помощью, а ты…

– Что-то я не помню, чтобы мы с тобой когда-то дружили.

– Ты не язва… Ты – гадина! – Катерина отправилась прочь, оглядываясь и все еще огрызаясь.

Глава 6
Смоки айс

Макияж в стиле «смоки айс» не делал ее моложе, но эффектнее – да. Лионелла была довольна: зеленые глаза в серой дымке, укладка в стиле тридцатых, красная помада. Осталось выбрать наряд. Это утомительное, но благодарное дело являлось завершающей нотой в симфонии сияния ее красоты (глупая, напыщенная фраза, но она как никакая другая держала ее в тонусе и не позволяла халтурить).

Лионелла добросовестно примеряла платья, пока в девятнадцать ноль пять ей не позвонил хозяин отеля Терсков:

– Добрый вечер, как и договорились, жду вас внизу. – По телефону голос Терскова был хорош – баритон с мягкими переливами. И, если бы Лионелла не видела его, воображение нарисовало бы ей бог знает кого.

Она бодро ответила:

– Буду через десять минут.

По счастью, в тот момент на ней было черное кружевное платье с плиссированной шифоновой юбкой. Взглянув на себя в зеркало, Лионелла решила остаться в нем. Красиво декольтированная спина компенсировала пуритански закрытую грудь. Полупрозрачная юбка показывала красивые ноги. Еще пять минут, и были выбраны туфли – черные, с открытым носком и камнями цвета рубина.

В семь тридцать она спустилась в лифте на первый этаж. Измученный Терсков ждал ее в холле. Увидев Лионеллу, он оживился:

– Я очарован!

– Прошу прощения, Петр, я такая копуша.

– Готов был ждать до утра.

– До утра – не надо, – уверенно заключила она. – Куда поедем?

– В одно хорошее место, – загадочно проронил Терсков.

Швейцар широко распахнул перед ними дверь. Выйдя на улицу, Лионелла тут же столкнулась с Жанной Калмыковой, за которой в полной готовности стояла вся ее группа.

– А мы как раз снимаем общие планы. Пожалуйста, несколько слов для «Светской жизни». Вы, как я слышала, первой обнаружили труп? – Жанна протянула микрофон и выжидательно замолчала.

Лионелла встала полубоком, чтобы на записи казаться стройнее. Кто-кто, а она знала, что телевидение прибавляет пару размеров. Потом опустила голову – такой ракурс был оптимальным для ее типа лица.

– К сожалению, ничего не могу сказать, милая Жанна. В настоящий момент проводятся следственные действия, и у меня нет никакой информации.

Жанна профессионально отдернула от нее микрофон и посмотрела в камеру:

– Надеюсь, телезрители узнали популярную актрису кино Лионеллу Баландовскую. Мы знаем ее по фильмам «Останься, если любишь», «Вверх по течению», «Красивая девочка» и… – припоминая названия, Жанна замолчала.

Лионелла прервала повисшую паузу:

– На самом деле их было не много.

– Скажите, Лионелла, вам известно имя убийцы?

– Нет, его пока не нашли.

– Вас уже допрашивали?

– Я дала показания.

– Вас в чем-то обвиняют?

– Что за дичь? С чего вы взяли? – Лионелла Баландовская улыбнулась белоснежной улыбкой.

– Есть сведения, что в деле замешан внук кинорежиссера Ефима Ольшанского.

У Лионеллы резко испортилось настроение:

– Это неправда. Прощайте, мы уезжаем.

Терсков забежал вперед и открыл перед ней дверцу. Она проскользнула на заднее сиденье, он устроился рядом, и водитель тронул машину.

Оглянувшись, Лионелла заметила, что оператор все еще снимает их на камеру.

– Вот ведь проныры, – вздохнул Терсков. – Велел не пускать их в холл, так они караулят на улице.

– Жанна, кстати, приехала на игру к Шмельцову и живет на втором этаже.

– С этим ничего не поделать. – сокрушенно вздохнул Терсков. – Надеюсь, вы понимаете, как это убийство может повлиять на репутацию моего отеля.

– Мне очень жаль… – После этих слов Лионелла замолчала надолго.

Ресторан, в который они приехали, располагался за городом и был похож на резиденцию небедного человека. Лионелла сразу поняла, что Терсков здесь хозяин.

– Мой новый проект, – сказал он, когда они уселись за стол.

– Поздравляю. Здесь очень мило.

– Заранее заказал все самое лучшее. Кому, как не мне, это знать.

Официант принес и установил на стол огромный букет.

– Вам! – сказал Петр, однако Лионелла сразу решила для себя, что не станет брать эту махину в отель.

– Интересный у вас бизнес, – ей надо было поддержать разговор.

– Пришлось начинать с азов.

– Как и в любом деле…

Похоже, разговор заходил в тупик, но именно в этот момент Лионелле пришла счастливая мысль:

– В отеле есть видеонаблюдение?

Терсков покачал головой:

– Это нарушает нашу концепцию: домашняя гостиница для близких людей. Вы же не станете устанавливать камеры в собственном доме и наблюдать за мужем или детьми?

– Отчего – нет, – сказала Лионелла. – Иногда это полезно.

– Неужели практикуете? – удивился Терсков.

– У нас нет детей, но камеры в доме стоят, как и в московской квартире. А в вашей концепции есть опасные бреши.

– Какие, например? – с обидой спросил Терсков.

– Будь у вас камеры наблюдения, убийцу бы тотчас нашли.

– Не думаю, – он покачал головой. – Убийства происходят повсюду, в том числе там, где есть видеокамеры. Умный преступник не оставляет следов.

– Хочу вас порадовать, на этот раз все же оставил, – сказав это, Лионелла прикусила язык, поскольку не была уверена, может ли об этом рассказывать.

– Неужели? – заинтересовался Терсков.

– Вам как владельцу отеля должно быть все известно.

– К моему большому сожалению, это не так. Хотелось бы уточнить насчет следов, которые оставил убийца.

Лионелла взялась за бокал:

– А я бы не отказалась выпить вина…

Он подозвал метрдотеля:

– Пусть принесут вина, и поторопи там на кухне.

Вскоре их стол уставили разнообразной едой. Лионелла подошла к заказу избирательно, поскольку у нее всегда были свои предпочтения. Взглянув на целиковую тушку курицы, Лионелла поморщилась.

Терсков прокомментировал:

– Запеченная в печи с черносливом и яблоками с панировкой из грецких орехов.

– С детства не переношу куриное мясо. Бабушка заставляла есть куриную лапшу. С тех пор даже запах вызывает у меня тошноту.

Терсков подозвал официанта и велел унести блюдо с курицей. Взглянув на Лионеллу, встревоженно спросил:

– Что такое?

Она сосредоточенно принюхивалась.

– Я не понимаю. – Терсков поднялся со стула и заботливо склонился над ней. – Вам плохо?

– Нет-нет… У меня обостренное восприятие. Постоянно возникают ассоциации, связанные с запахами, цветами, словами… Короче, все очень сложно, и мне трудно вам объяснить.

– Вы – удивительная! – восхитился Терсков. – Умная, талантливая, настоящая женщина. – Немного помолчав, он прошептал ей на ухо: – Взрослая, опытная и страстная.

Она проронила:

– А вот это вы напрасно сказали.

– Простите. Дал волю фантазии, – он ретировался и сел на свой стул.

– Но по большому счету вы правы, – проговорила она.

– Ух, ты…

– Только не рассчитывайте, что сможете это проверить.

– Чувствую себя мальчишкой. Вы – властная и немного жестокая. У вас русалочий взгляд. О такой женщине, как вы, мечтает каждый мужчина.

– Хотите, чтобы я сказала вам, что вы – плохой мальчик?

Терсков мгновенно вспотел и отвел глаза в сторону:

– Я – очень плохой.

– Мне этого не узнать. – Сказав так, Лионелла на корню пресекла дальнейшие попытки перевести разговор в сексуальное русло. Поманила бедного Петю, поманежила и щелкнула по носу.

Тактика была ей знакома.

По окончании ужина, когда Лионеллу привезли к отелю, Терсков вышел из машины и холодно сказал:

– Спасибо за вечер.

Она провокационно заметила:

– Вы забыли сказать – приятный.

– Если хотите… – не договорив, он вытащил телефон и, вслушавшись, крикнул: – Что?! Когда?!

Не простившись и не объяснив, что случилось, Терсков забежал в отель и скрылся в глубине холла.

Когда туда вошла Лионелла, к ней бросилась Катерина. Забыв обиды и недавнюю ссору, она быстро заговорила:

– Что здесь творится… Ужас! Я завтра уезжаю.

Лионелла сказала:

– Пожалуйста, объясни.

– Шмельцов…

– Что?

– Шмельцов хотел убежать.

– Зачем ему это? Он под подпиской. С ним – его адвокаты.

– Бежал! И, главное, как!

– Да говори же ты, Катерина!

– Как Джеймс Бонд, вылез через окошко на крышу.

– Ты говоришь про Шмельцова?

– Про кого же еще!

– Ему почти шестьдесят.

– В том-то и дело!

– Жив?

Катерина кивнула:

– Ему сильно повезло: когда падал, зацепился за балкон второго этажа. Я вышла посмотреть. До него метра четыре, не больше. В результате – перелом правой ноги.

– Где он сейчас?

– Его увезли на «Скорой».

– В больницу?

– Думаю – да. – Прислушавшись, Катерина спросила: – Твой или мой?

– Что? – не поняла Лионелла.

– Телефон.

Раскрыв сумочку и взглянув на дисплей, Лионелла Баландовская сказала:

– Это – мой Лев, – и отключила телефонный звонок.